Лекция V
ОБЩИЕ НАЧАЛА ДЕЙСТВИЯ ЛЕКАРСТВ (ОКОНЧАНИЕ)

В прошлый раз мы рассматривали род действия, производимого лекарствами; сегодня я должен поговорить о тех видоизменениях в их действии, которые происходят от дачи их в различных дозах.

Д-р Шарп утверждает, что не только малая доза лекарства, данная больному, производит действие обратное большой дозы, принятой здоровым, но что малая доза у здорового вызывает действие прямо противоположное большой. Уже давно было указано¹, что двойное действие лекарств следует приписать их первичному и вторичному влиянию, как было открыто еще Ганеманом, и чем собственно объясняется действие гомеопатических лекарств. Д-р Жуссе объясняет это так²:

1) Всякое лекарство производит у здорового два последовательных действия — первичное и вторичное. Эти два действия всегда обратны друг другу.

2) Чем сильнее доза, тем менее бывает заметно первичное действие. При чрезмерной дозе развивается только вторичное действие.

3) Чем слабее доза, тем очевиднее бывает первичное действие.

Вполне соглашаясь с этим, я не могу допустить, чтобы все лекарства обладали таким действием. Ганеман говорит, что существуют лекарства (каковы металлы — мышьяк, меркурий, свинец), которых первичное действие продолжается, непрерывно уменьшаясь только в степени, пока наконец не заметно никаких следов их влияния, и организм приходит в свое натуральное состояние. Кроме того, в Органоне встречается фраза "если существует противоположное состояние". На самом деле ясно, что противоположность может существовать только в функциональных состояниях, допускающих плюс или минус, каковы экскреты и секреты, сон, мышечный или нервный тонус и т. п. На эти состояния влияют растительные средства, а потому учение Ганемана о первичном и вторичном действиях относится собственно до этих средств; металлы же, возбуждающие преимущественно воспаления и другие органические изменения, не отличаются этим свойством. "Следовательно, — пишет д-р Кэррол Данхем³, — деление симптомов на первичные и вторичные может относиться только до ограниченного числа болезненных явлений".

Считая рассматриваемую группу действий лекарств ограниченной по своей сфере, я не могу согласиться с теми, которые объясняют ими действие гомеопатических средств. Я имею несчастье также расходиться с моим многоуважаемым коллегой д-ром Дайс-Брауном, который держится того же мнения, как и д-р Шарп, т. е. что все лекарства способны производить у здоровых два обратных действия, смотря по величине приема. Из этого он выводит, что давая в болезни малые дозы вещества, способного производить в больших дозах состояние, подобное этой болезни, мы назначаем средство, действующее прямо противоположно болезненному состоянию. Таким образом, целебный процесс является антипатическим, хотя выбор лекарства делается на гомеопатическом основании. Здесь я должен напомнить вам уже установленные нами различия. При функциональных возбуждениях и угнетениях, производимых многими лекарствами, могут быть первичные и вторичные действия, могут происходить обратные действия от различных доз, и мы можем исцелять, противопоставляя вторичным состояниям, являемым болезнью, первичные состояния, возбуждаемые средством, или противопоставляя действие одной дозы болезненным состояниям, уподобляющимся тем, которые вызываются другой дозой⁴. Но мне кажется, что такие функциональные расстройства, встречающиеся довольно часто в патогенезах, далеко не так обыкновенны в действительных болезнях, в которых они нередко связаны с расстройствами питания. Так, например, как редко бывает паралич чисто функциональным расстройством! Почти все формы его можно отнести к воспалению или размягчению нервного вещества; даже дифтеритный паралич, как показало исследование, связан с определенными центральными изменениями. Так что хотя антипатическое лечение функционального избытка или недостатка удобопонятнее и быть может более основано на факте, чем гомеопатическое, я тем не менее не думаю, чтобы из этого можно было вывести, что вся или даже бóльшая часть кажущейся гомеопатии есть в сущности антипатия. Переходя к расстройствам питания — к тем изменениям, которые мы в их полном развитии называем воспалением и лихорадкой — мы вступаем в иную область. Здесь уже невозможен плюс или минус противоположности, здесь невозможно представить себе обратное действие между большими и малыми дозами. Здесь доза не играет более важной роли; если только существует условная восприимчивость, лекарство и произведет расстройство, и излечит его почти во всякой дозе. Чтобы убедиться в этом, вам стоит только прочесть несколько подробных испытаний или одну-две главы у Рюкерта или Бовэ. Предположение д-ра Йелдама, что целебная доза почти не уступает физиологической, в этих случаях не оправдывается, так как условные действия не допускают физиологической дозы. Довольно знаменательно, что д-р Шарп, по собственному сознанию, делает свои выводы не из бесконечно-малых доз, а из гранов или сотых грана. Точно так же он, по-видимому, не делает различия между расстройствами питания и функций. В последних целебное действие гомеопатических лекарств может быть антипатическим, в первых же, по моему мнению, этого допустить никак нельзя. Aut simile, aut nihil — здесь мы видим одну только гомеопатию.

Следует еще заметить, что все эти теории о первичном и вторичном действии и о противоположном действии больших и малых доз ограничивают наше пользование физиологическими действиями. Если гомеопатия состоит в том, чтобы противопоставлять болезненным состояниям, соответствующим вторичным действиям лекарств, их первичное действие, то при выборе simile мы должны пользоваться только такими вторичными явлениями. Если, давая минимальную дозу, мы возбуждаем состояние обратное большой дозе, то мы должны принимать в расчет только последствия больших доз. Между тем факты опровергают это. Ганеман держался прямо обратного взгляда, утверждая, что мы можем пользоваться только первичными действиями. Поэтому при испытании лекарств он в особенности старался получить эти первичные действия, употребляя для этой цели малые дозы. Следовательно, его патогенезы, составляющие самую суть нашей фармакологии, вовсе непригодны для тех, взгляды коих я теперь разбираю. Согласно теории д-ра Шарпа, следует давать большие, а не минимальные дозы больным, представляющим группы симптомов, аналогичных тем, которые приведены у Ганемана; факт же, что он этого не делает, а получает отличные результаты от употребления малых доз, показывает, что его теория неверна. Кроме того, по этой теории все обратные действия одного и того же средства — запор и понос, спячка и бессонница, возбуждение и угнетение — попадающиеся почти во всех патогенезах, должны быть или первичные и вторичные действия одной дозы, или последствия больших и малых доз. Ганеман же ясно видел, что это не так; он пользовался только первичными, как д-р Шарп вторичными, но вскоре заметил, что первичное действие многих лекарств включало в себе два обратных действия, которые могли быть производимы у здоровых малыми дозами и могли быть излечиваемы у больных еще меньшими дозами. Эти действия он называл непопеременными и проводил резкое отличие между ними и простыми вторичными действиями функционального истощения, которые он считал непригодными для гомеопатических целей, и мне кажется, он вполне прав, тогда как д-р Шарп неправильно ограничивает гомеопатическое лечение одним разрядом обратных действий лекарств. Например, Veratum album в больших дозах вызывает понос, а в малых — прекращает его, потому что оно в малых дозах (по его мнению) причиняет запор, но он мог бы удостовериться, что еще в меньших дозах оно представляет отличное средство против запора, а это нельзя приписать тому, что эти дозы причиняют понос. Поэтому справедливее утверждать с Ганеманом, что запор и понос представляют попеременные последствия первичного действия Veratum, состоящего, вероятно, в угнетении функциональной деятельности кишечных нервов, и если другие симптомы совпадают, то при назначении этого средства гомеопатически можно пользоваться тем или другим последствием. То же самое можно сказать об обратных действиях, появляющихся последовательно в первичном действии лекарства, и такое последовательное действие нужно применять к соответствующему действию, встречающемуся в болезни. Так, аконит производит и озноб, и жар лихорадки, следовательно, он гомеопатичен лихорадкам, состоящим из озноба и жара и каждому из этих периодов. Это, вероятно, можно также объяснить тем, что он возбуждает у здоровых существенное изменение, проявляющееся лихорадочным жаром и ознобом, и нейтрализует такое же изменение в болезни.

Эти вопросы были разобраны мной подробно в двух лекциях, прочитанных здесь в феврале 1877 г. и напечатанных в Monthly Homeopathic Review в том же году. На гомеопатическом конгрессе в 1877 году д-р Драйздейл прочитал записку о двойном и обратном действии лекарств, в которой он поддерживает мои взгляды, как видно из следующей выдержки:

Я допускаю, что теория о первичном возбуждении и вторичном угнетении сама по себе недостаточна для объяснения тех многочисленных и важных изменений, которые вызываются в организме болезнями и лекарствами и которые могут быть излечиваемы на основания гомеопатического закона. Здесь, мне кажется, лучше оставлять закон этот на индуктивном базисе, а именно признавать его простым выражением общего факта, установленного достаточным числом опытов. В болезнях же, представляющих только плюс или минус жизненной деятельности, теория о возбуждении и угнетении объясняет а priori двойное и обратное действие лекарств и гомеопатический закон лечения.

Это вполне согласно с различием между болезнями функций и болезнями питания, которое я только что привел.

Мне остается сказать несколько слов еще об одной роли, которую играет доза в действии лекарства. Допуская, что для лечения можно пользоваться тем или другим из двух действий лекарства, я должен рассмотреть, насколько основательны мнения тех, которые утверждают, что противоположные явления, обнаруживаемые некоторыми лекарствами, находятся в зависимости от дозы и, следовательно, количество лекарства, прописываемое больному, должно быть соответственно изменяемо.

Сторонниками этого учения являются три американца — Геринг, Гемпель и Гейл, у которых, однако же, встречается значительная разница в способе изложения вопроса.

1. Д-р Геринг считает первичными симптомами те, которые появляются раньше при испытании лекарства на здоровых, а вторичными — те, которые появляются позже, и утверждает, что действия более слабых доз соответствуют не первичным, а вторичным действиям больших доз. Ввиду этого, он советует давать высшие деления, когда симптомы болезни уподобляются позднейшим симптомам лекарства, и низшие, когда они уподобляются ранним.

2. Д-р Гемпель держится почти такого же взгляда, но глубже вникает в предмет. Позвольте процитировать вам одно место из его лекций.

Мне придется часто указывать вам на то, что лекарства, по-видимому, оказывают два обратных действия на организм и, следовательно, могут быть гомеопатичны двум патологическим состояниям, находящимся в отношениях антагонизма друг к другу; это можно пояснить таким хорошо известным состоянием, как лихорадка. Первый период воспалительной лихорадки не представляет полного и скачущего пульса, горячей и сухой кожи, красноты лица и т. д., а противоположную группу симптомов. Больной ощущает озноб вдоль спины; он бледен, глаза у него впалые, руки и ноги холодные, пульс малый, слабый, медленнее нормального, или если ускоренный, то немного. Это состояние вскоре уступает место противоположной группе симптомов, обыкновенно называемой лихорадкой. Озноб составляет первичное действие болезни, лихорадка — вторичное, или реакцию организма. Давая лекарство от этого расстройства, нужно выбрать такое, которое гомеопатично не только первичному ознобу, но и вторичной группе симптомов — лихорадке. Таким средством является аконит. Он гомеопатичен не только ознобу, которым проявляется начало болезни, но и лихорадке, показывающей начало органической реакции. Нас редко призывают к больному во время первичных симптомов; мы обыкновенно видим его впервые, когда уже органическая реакция вполне установилась. Тем не менее мы назначаем аконит, зная очень хорошо, что воспалительному периоду предшествовал озноб.

Мы говорим, что аконит гомеопатичен ознобу, и доказываем это экспериментально, принимая большую дозу этого средства, хотя, конечно, в консервативных пределах; эта доза всегда причиняет более или менее заметный озноб, холод кожи, падение пульса, каковые симптомы через некоторое время исчезают и заменяются противоположным состоянием — лихорадкой. Малая доза аконита не произведет первичного озноба, а сразу возбудит органическую реакцию, характеризуемую обычными явлениями — жаром, краснотой лица, сухостью рта и т. д. Из этого видно, как важно испытывать лекарства в массивных приемах. Одни только массивные приемы развивают первичные симптомы лекарств, малые же дозы не развивают этих первичных симптомов, так как они очень быстро замещаются органической реакцией.

В практике чрезвычайно важно отличать первичное и вторичное действие. Когда мы встречаем в болезни группу симптомов, соответствующую первичному действию, мы даем лекарство в большем количестве, чем в тех случаях, когда симптомы соответствуют вторичному действию, или органической реакции.

Д-р Гемпель приводит еще следующие примеры тому, что лекарство может быть гомеопатичным двум противоположным состояниям: аконит и нукс вомика могут быть гомеопатичны и в параличе, и в столбняке; ипекакуана излечивает как полную атонию, так и спазматическую раздражительность желудка; опиум излечивает понос и запор, бессонницу и спячку; меркурий способен остановить или ускорить отделение поджелудочной железы, секале соответствует кровотечению матки как вследствие атонии этого органа, так и при судорожных сокращениях.

3. Перехожу к д-ру Гейлу (Hale). В его книге Новые средства, о которой я уже упоминал, он так формулирует закон о дозе:

При лечении какой-либо болезни нужно всегда выбирать средство, у которого первичные и вторичные симптомы соответствуют симптомам болезни.

Если присутствуют первичные симптомы болезни, и мы даем средство, которого первичные симптомы соответствуют им, то доза должна быть по возможности мала; когда же при вторичных симптомах болезни мы даем средство, которого вторичные симптомы соответствуют им, то доза должна быть настолько велика, насколько это совместимо с безопасностью.

В последнем случае средства, по его выражению, вторично гомеопатичны болезни, и он утверждает, что мы все-таки практикуем метод Ганемана, хотя бы назначали при ослабленных состояниях обычные дозы вяжущих средств, а при состояниях возбуждения — наркотические.

Приступая к рассмотрению этих взглядов, необходимо прежде всего уяснить себе, что собственно разумеется под первичными симптомами. Мы доселе, вместе с Ганеманом и его последователями, признавали первичными симптомами возможно слабое действие лекарства, выражение того направления, по которому под его влиянием функция уклоняется в сторону. Очевидно, от усиления этого влияния уклонение в сторону должно увеличиться, а соответственно этому обратное движение, как у маятника, должно становиться заметнее. Таким образом воздействующие, вторичные явления лекарства были бы противоположны его слабейшим последствиям, тогда как д-ра Геринг и Гемпель считают их параллельными.

Тем не менее сами факты, мне кажется, справедливы, и д-р Гемпель верно объясняет их. Наш организм — живой организм; он не только страдательно подчиняется какому-нибудь действию, но реагирует против него. Если производимое посторонним деятелем впечатление довольно сильно, он преклоняется пред ним, а затем соответственно воздействует ему. Но нетрудно представить себе, что впечатление настолько слабо, что организм, так сказать, только слегка отталкивает его в противоположную сторону, и это может быть первым отзывом влиянию лекарства; с возрастанием же силы последнего, оно может видоизменить функцию по-своему. Мне кажется, что этим можно объяснить те временные явления возбуждения, производимые парализующими деятелями (как, например, Curare), которые привели Клода Бернара к общему выводу, что "всякое вещество, уничтожающее в больших приемах свойство органического элемента, возбуждает его в малых приемах", и что "все причины, истощающие жизненные свойства ткани или органического элемента, первоначально возбуждают их". Я не могу, впрочем, согласиться с ним, что "они парализуют, потому что они возбуждающие средства, производящие истощение", так как период возбуждения до того краток, а симптомы до того слабы, что невозможно представить себе, чтобы они могли производить такое продолжительное последующее угнетение. Мнение д-ра Гемпеля, что мы видим здесь следствие реакции организма, по-моему, вполне объясняет вопрос и ставит его, со всеми однородными явлениями, по эту сторону истинного первичного действия лекарств, при котором организм играет только пассивную роль.

Ввиду этого, я соглашаюсь со взглядом д-ра Гейла относительно того, что следует разуметь под первичным и вторичным действием лекарства, и допускаю, что "для лечения болезни мы должны выбирать средство, коего первичные и вторичные симптомы соответствуют симптомам болезни", если только существует такая последовательность обратных состояний, что далеко не всегда бывает. Но когда мне говорят, что я должен изменять дозу, смотря по тому, представляет ли болезнь первичный или вторичный период, я задумываюсь и спрашиваю — почему? Единственный возможный ответ, как кажется, тот, что в одном случае я даю лекарство, действие которого идет по тому же направлению, как болезнь, и которое, следовательно, может ожесточить ее при употреблении слишком больших доз; в другом же случае, я как бы отталкиваю болезненный процесс в противоположную сторону, и для этого должен приложить наибольшую силу, совместную с общей безопасностью организма. Короче, в первом случае я практикую гомеопатию, а во втором — антипатию.

Вникнем ближе в правило, предлагаемое д-ром Гейлом, так как оно имеет несколько сторон, относящихся до настоящего предмета. Из него обнаруживается, что даже в функциональных состояниях плюса или минуса, до которых, по-моему, оно исключительно касается, может быть настоящая, а не только кажущаяся гомеопатическая практика. Другой врач, д-р Hayle, показал⁵, что мнение д-ра Шарпа относительно того, что кажущиеся подобные — в сущности, противоположные средства, неосновательно, если для гомеопатического лечения следует пользоваться двойным действием лекарств. Nux vomica могла бы излечивать паралитические состояния вследствие своих возбуждающих свойств, но если она также оказывается полезной при спазме и раздражении, то мы не встречаем такого обратного влияния, тем более что должны давать ее в меньших дозах. Таким образом врачи, постоянно употребляющие минимальные дозы, по всей вероятности, практикуют действительную, а не кажущуюся только гомеопатию; средства же, которые дает д-р Шарп, быть может, в сущности антипачны болезни, хотя и кажутся подобными.

Итак, в этом отношении мы можем допустить правило д-ра Гейла, но совсем иное нужно сказать о его предписании принимать все вторичные реакции лекарств за гомеопатические показания, хотя бы нам и пришлось давать выбранные на этом основании средства в самых материальных дозах. Ясно, что при этом наше лечение сделалось бы прямо антипатическим, без всяких признаков гомеопатии. Кажется, нелегко было бы убедить других и даже самих себя, что мы практикуем метод Ганемана, когда даем, скажем, двадцать гран спорыньи для сокращения вялой матки после родов. Д-р Гейл рассуждает так: первичное действие спорыньи, правда, производит сокращение матки, но на основании закона о действии и воздействии, это излишнее сокращение скоро сменится ослаблением. Поэтому спорынья первично гомеопатична первому состоянию и вторично гомеопатична второму, и мы не отступаем от закона подобия, давая ее для сокращения матки; прием же должен быть настолько велик, чтобы достигнуть этой цели.

Конечно, я не стану рекомендовать вам следовать такой гомеопатической практике, но в то же время я вполне согласен с д-ром Гемпелем, что лекарство может быть гомеопатично двум, по-видимому, противоположным состояниям. Оно может уподобляться (как мы видели у аконита и вератра) внутреннему жизненному расстройству, проявлениями коего служат два последовательных или попеременных действия. Оно может возбуждать известный разряд последствий, действуя на один элемент части, и обратные последствия, действуя на другой; таким образом оно может быть способным гомеопатически излечивать оба состояния. Первоначальное действие лекарства может возбуждать усиленное отделение органа, продолжительное же влияние его может причинить конгестию, влекущую за собой уменьшение или остановку отделения. Вообще лекарство может в разных отношениях представлять настоящее подобие двум, по-видимому, противоположным состояниям. Nux vomica, как и Veratrum, применима при запоре и поносе; Secale облегчает известные формы маточного кровотечения и излечивает известную форму маточного истощения; Scilla останавливает излишнее отделение мочи и также восстанавливает ее отделение в острой почечной водянке. Между тем во всех этих случаях нет надобности изменять дозу для двух сфер действия, по крайней мере в такой степени, какую имеет в виду д-р Гейл. Мы, в сущности, практикуем гомеопатию, а не возбуждаем физиологическое действие под ее видом, и относительно дозы мы можем руководствоваться теми же самыми соображениями, как и в других случаях.

На самом деле болезнетворная сила, присущая лекарству, может быть применяема двояким способом — для возбуждения у больного физиологического действия и для нейтрализации уже присутствующего у него такого действия. Первый способ (употребляя номенклатуру Ганемана) представляет антипатию, или аллопатию, смотря по тому, действуем ли мы на больную часть или здоровую, а второй, и только он один, — гомеопатию. Для первой цели необходима доза, способная развить желаемое изменение у здорового; для второй такого количества не требуется. Следовательно, едва ли можно согласиться с д-ром Жуссе, когда он говорит, что при водянке сердца нужно давать ложками декокт дигиталиса, содержащий в себе не менее двух гран лиственного порошка, и называет это гомеопатией, потому что дигиталис причиняет асистолию, подобную той, которая бывает в этих случаях. Кажется, нетрудно убедиться, что асистолия, производимая этим лекарством, представляет лишь функциональное истощение, вследствие прямо обратного действия его, и давать его в этих случаях в больших дозах значит просто возбуждать у больного такое же противоположное состояние, какое можно возбудить этим путем у здорового. Если это гомеопатия, то я не знаю, что такое антипатия.

О предлагаемых д-рами Герингом и Гемпелем правилах относительно величины дозы я почти ничего не могу сказать. Они, по-видимому, основаны на том воззрении, что чем больше была доза, вызвавшая болезнетворное действие, тем ниже должно быть разведение лекарства, даваемого в подобной болезни.

Вышеизложенного, я полагаю, будет достаточно для указания вам тех основ о действии лекарств, которым я буду следовать в настоящих лекциях. Нередко, правда, я должен буду ограничиваться приведением болезнетворных явлений с указанием их применения в терапии, но где будут возможны анализ и объяснения, там я буду руководствоваться изложенными мной физиологическими и патологическими данными. Насколько они верны, я не знаю, но лучшего пока я ничего представить вам не умею. Мы можем, впрочем, утешаться тем, что каким бы изменениям они ни подверглись под влиянием времени и науки, гомеопатия как врачебное искусство от них не зависит. Она устанавливает отношение между наблюдаемыми фактами действий лекарств с одной стороны, и болезнями с другой, и никакие изменения в наших взглядах на те и другие нисколько не могут на нее повлиять.

¹ См. British Journal of Homeopathy, XXXI, 756.
² L'Art Médical, XIV, 182.
³ Homeopathy, the Science of Therapeutics (1877).
⁴ См. камфору.
⁵ См. Monthly Homeopathic Review, XX, 668.

 ЛЕКЦИЯ IV    СОДЕРЖАНИЕ   ЛЕКЦИЯ VI