Не без удовольствия я посмотрел этот небольшой, но вполне симпатичный сериал. Быть сорок лет кандидатом (в Израиле даже «старшим кандидатом», есть там такое) в мастера по шахматам ― срок немалый, многое можно узнать. Это я только к тому, что судить о шахматной стороне фильма могу. Несмотря на наличие консультантов с Г. Каспаровым во главе, избежать очевидных для мало-мальски квалифицированного шахматиста странностей и нелепостей не удалось, ― вероятно, к консультантам обращались не так чтобы очень часто. Слишком строгим я на этот раз не буду («Растет добродушие с ростом бород», как заметил поэт); фильм способствовал популяризации шахмат, и это уже замечательно. О шахматах снимать фильмы, поди, далеко не так увлекательно, как о футболе или гольфе… Сейчас я о другом. Прототипом героини фильма Бет Хармон явно выбран одиннадцатый чемпион мира по шахматам Роберт (Бобби) Фишер (1943―2008). Спорящие о том, что образ гениальной шахматистки чисто собирательный, ни с кого-де конкретного не списан, просто не знакомы с биографией и творчеством Фишера. Не знаю, как в романе Уолтера Тевиса, по которому писался сценарий, а в фильме намеки разбросаны повсюду, и Бетти не только учит русский язык, чтобы читать в оригинале лучшую шахматную литературу, как это делал Фишер, но даже разыгрывает белыми тот же беззубый редкий вариант защиты Каро-Канн, который в юношеские годы упорно отстаивал Фишер. Рознит, однако, их многое, а главное ― откровенная сказочность происходящего в сериале. Юная героиня, имевшая до того в партнерах исключительно скромных любителей на уровне II разряда максимум, анализировавшая партии на потолке, не подозревавшая о существовании шахматных часов и необходимости в процессе игры записывать партию, выигрывает «всухую» чемпионат штата, потом приличный национальный турнир и т. д., не сильно напрягаясь. Так, листает украденный в лавке шахматный журнал, книгу Капабланки для начинающих, простейшее руководство по дебютам… Даже при в среднем невысоком уровне американских шахмат 1960-х, это явно чересчур. Успехи вполне сказочно сыплются как из рога изобилия. Фоном идут необременительные любовные связи (по преимуществу с шахматистами же), алкоголь, легкие наркотики, психотропы, покупка шмоток и вообще вполне полноценная, хотя все же одинокая, как положено гению, американская подростковая жизнь. Это у Бетти. А что же у Бобби? А у Бобби… не было никакого фона. Любовь, алкоголь, наркотики, азартные игры (к слову, многие шахматисты попутно отличные картежники, бильярдисты и проч.), да просто безобидные  развлечения ― у Фишера этого не было ничего. Вообще ничего, кроме шахмат. Если даже он что-то пробовал, немедленно со скукой оставлял (известен ответ Фишера «Шахматы лучше» на вопрос, заданный ему одним из гроссмейстеров после того, как первый по его настоянию посетил бордель). Какие-то отношения с противоположным полом появились уже к концу его странной жизни великого шахматного зелота, при этом в той неизменно уродливой и абсурдной форме, в какой у него было все, не относящееся к шахматам. С детства он, похоже, страдал от психического расстройства, которое долго списывали на детские, а потом и подростковые чудачества и отсутствие воспитания, но позднее оно превратилось в уже не вызывавшую сомнений полноценную паранойю, которая за сто лет до него терзала другого знаменитого американского шахматиста, неофициального чемпиона мира великого Пола Морфи (1837―1884), и от которой Фишер никогда не лечился (и никогда, разумеется, не признавал, что у него с головой серьезно не все в порядке). Фишер бесспорно был шахматным гением, но его гениальность была многократно помножена на невообразимые самоотдачу и преданность шахматам. Двадцать (!!) кряду выигранных партий у сильнейших шахматистов мира ― семь последних в межзональном турнире, по шесть у Тайманова и Ларсена, первая у Петросяна в четвертьфинальном, полуфинальном и финальном матчах претендентов соответственно ― фантастическое достижение, превзойти которое способна разве что компьютерная программа.
 

На фотографии вы видите Фишера в нью-йоркской подземке, и это не постановка, а просто удачный случайный снимок какого-то поклонника ― Фишер ненавидел рекламу и отказывался даже от крупных гонораров, поскольку она-де унижала шахматы, зарабатывая с детства лишь от них самих. Ну в метро, в метро-то можно было какого-нибудь «Плейбоя» полистать, так, чисто отвлечься? Нет. Только шахматы. Шахматы всюду и всегда… 

О фильме и фанатичном Фишере я в последнее время вспоминаю всякий раз, когда на страничке очередного гомеопата, об успехах которого в лечении пациентов тактичным будет промолчать, я наталкиваюсь на щенячьи восторги (его и его непритязательного окружения) по поводу «приобретения новых знаний» в областях, никакого отношения к гомеопатии не имеющим, о чем уже писал ранее. Поражаешься, до чего обширен круг интересов людей. Тут и психология, и нутрицевтика, и натуропатия, и кинезиологические тесты, и вообще что душе угодно, благо рынок охотно приветствует запросы на разносторонность такого рода и живо на них откликается. Но… зачем все это гомеопату? Зачем себя называют гомеопатами люди, фактически никакого отношения к ней не имеющие, выписывающие вместо гомеопатических лекарств или вместе с ними простыни БАДов, не говоря уже о мошеннических пронумерованных «спецификах» тайного состава? За тем же, вероятно, зачем они называют себя одновременно натуропатами, рефлексотерапевтами или еще кем-то. У них нет ни настойчивости, ни должной усидчивости, ни даже желания вникнуть в раз избранное настолько, чтобы стать в нем профессионалом. Гомеопатией они овладевают хорошо если на уровне начальной школы метода, и дальше либо не занимаются ею вообще, переключаясь на другое, которым занимаются так же поверхностно и бессистемно, либо выбирают  заманчивые своей новизной и простотой абсолютно бесперспективные псевдогомеопатические направления, жалкие результаты использования которых лишь усиливают в обществе скепсис по отношению к гомеопатии.
 

Не хочу повторяться, все главное уже было сказано ранее. Нет легких путей к овладению ремеслом, а сказочные оставим кинематографу. Тот, кто хочет добиться успехов в гомеопатии, должен заниматься ею одной. А в пример себе возьмет самоотдачу шахматам Роберта Джеймса Фишера.  Пусть даже только как недостижимый идеал...