Изображение могилы Самуэля Ганемана и Мелани д'Эрвильи на Мономартрском кладбище и фотографии памятника над их могилой на кладбище Пер-Лашез — Copyright © Homéopathe International 2001

ПРЕДИСЛОВИЕ

Практическое правило гомеопатического лечения, "лечи подобное подобным", было предложено Ганеманом медицинскому сословию в первый раз в 1796 году*, вследствие чего и столетний юбилей гомеопатического учения праздновался в 1896 году. Международный Лондонский гомеопатический конгресс этого года по инициативе нижеподписавшегося постановил ознаменовать столетие гомеопатии реставрацией могилы ее основателя и сооружением ему надгробного памятника, открытие которого и состоялось через 4 года, в 1900 году. В нынешнем же 1910 году истекает столетие со времени появления "Органона" Ганемана (1-е изд. 1810 г.). Это классическое сочинение представляет полное и законченное изложение нового метода лечения, который в 1796 г. находился еще в зародышевом состоянии. Поэтому в гомеопатической литературе высказывалось мнение, что юбилейным годом гомеопатии, собственно, должен считаться 1910 год. Ввиду этого, нижеподписавшийся считает весьма уместным и своевременным именно в нынешнем году издать исторический очерк надгробного памятника основателю гомеопатии, сооруженного по международной подписке в память столетия его учения. Относящиеся сюда данные частью еще вовсе не были опубликованы, частью же отрывочно помещались в специальных гомеопатических журналах, не имеющих большого круга читателей, и в настоящем виде могут представить интерес и для более широких слоев публики. Таким образом, этот исторический очерк является, с одной стороны, данью глубочайшего почитания его автора перед творцом "Органона", с другой стороны, хотя и запоздалым, но никогда не поздним исполнением долга отчетности и признательности перед жертвователями из числа которых не все, быть может, имели возможность следить за гомеопатическими журналами, где печатались их имена и взносы и сообщались сведения о сооружении памятника. Пользуясь этим случаем, председатель Устроительного комитета с чувством нравственного удовлетворения выражает свою глубочайшую благодарность всем лицам и обществам, оказавшим свое посильное содействие к осуществлению цели и задачи Международного комитета, и особливо доктору Картье (Саrtier) в Париже, секретарю Комитета, за его настойчивое усердие и неусыпные труды по руководительству и надзору за техническим выполнением проекта.

Председатель Международного устроительного комитета по сооружению надгробного памятника Ганеману

Доктор медицины Л. Бразоль
С.-Петербург, 1910 г.

*См. Опыт нового принципа для нахождения целительных свойств лекарственных веществ Самуила Ганемана. Перевод с немецкого с предисловием доктора медицины Л. Бразоля. Издание С.-Петербургского общества врачей-гомеопатов. СПБ. 1896 г.

САМУИЛ ГАНЕМАН, великий реформатор медицины и основатель гомеопатического метода лечения, родился 10-го апреля 1755 г. в городе Мейссене в Саксонии и большую часть своей долголетней, трудовой и плодотворной жизни провел в Германии. Но в 1835 г. на 80-м году от роду он вторым браком женился на француженке и переехал с ней в Париж, где и умер 2 июля 1843 г., и похоронен в чужом склепе на Монмартрском кладбище (биографию Ганемана и подробности относительно его второго брака интересующиеся найдут в книге "Самуил Ганеман Очерк его жизни и деятельности. Доктора медицины Л. Е. Бразоля" Издание С.-Петербургского Общества врачей-гомеопатов, Невский пр., 81).

Вдова его очень скоро перестала заботиться о могиле мужа, и поэтому последняя мало-помалу пришла в полное разрушение. А ввиду того, что могила занимала несколько большее пространство, чем за которое было первоначально уплачено, то за ней еще причитался городу долг в размере 110 франков. После смерти мадам Ганеман и собственников склепа власти в течение многих лет тщетно разыскивали юридических лиц, с которых можно было бы взыскать эту сумму, и наконец в 1896 г. отдано было приказание совершенно снести запущенный памятник и разрыть могилу. Весьма возможно, что это распоряжение и было бы приведено в исполнение, если бы однн американский врач-гомеопат, доктор Платт (Platt), проездом через Париж не внес этой суммы и, таким образом, случайно оградил могилу Ганемана от окончательного разрушения.

Такое пренебрежение к памяти основателя гомеопатии до глубины души возмущало пишущего эти строки. На Международном гомеопатическом конгрессе 1896 года в Лондоне во время прений по вопросу "о наилучших способах содействия успеху гомеопатии" он обратился к собранию со следующей речью:

Настоящий конгресс должен иметь особое значение в ряду прошедших и будущих интернациональных конгрессов, так как он совпадает с годом празднования столетия гомеопатии. Ганеман, как известно, провозгласил гомеопатический принцип лечения в 1796 г., и мне кажется, что конгресс должен был бы чем-нибудь ознаменовать столь выдающееся событие как столетнее торжество одной из величайших реформ в медицине. Во всех цивилизованных странах люди, оказавшие известные услуги в области науки, искусства или общественной деятельности своей страны, не говорю уже всему миру, после смерти удостаиваются известных почестей, и память их увековечивается по крайней мере надгробным памятником. Ганеман в силу обстоятельств, о которых распространяться считаю неуместным, такого памятника не имеет. Он был наскоро похоронен в чужом склепе на Монмартрском кладбище в Париже без всякого погребального обряда, и заброшенная с тех пор его могила в настоящее время отдана на произвол судьбы и представляет картину самого плачевного разрушения. Господа, такое положение дальше продолжаться не должно: мы должны воздать честь, кому она бесспорно принадлежит, и я думаю, что на могиле нашего бессмертного учителя должен быть воздвигнут памятник от его благодарных учеников в память столетнего существования его учения. Такова в общих чертах моя мысль о достойном ознаменовании конгрессом юбилея гомеопатии. О деталях я не говорю, потому что не знаю, как отнесется конгресс к моему предложению. Если сочувственно, то лучше всего избрать исполнительную комиссию для осуществления постановления конгресса и разработки частностей. Сейчас весь вопрос лишь в принципиальной постановке: нужно ли нам почитать наших мертвых или не нужно? Приличествует ли признательным потомкам предавать такому постыдному забвению могилу, где покоится основатель гомеопатии? Требуется ли какой-либо вечный знак, который указывал бы будущим поколениям то место, где лежат бренные останки одного из величайших врачей и благодеятелей человечества, или достаточно, чтобы там росла трава и ветер заносил бы пылью даже сами следы его последнего пребывания на этом свете? Словом, достоин ли Самуил Ганеман иметь надгробный памятник, хотя бы такой, какой имеет каждый обыкновенный смертный, или недостоин? Эти вопросы имеют прямое отношение к предмету наших прений, и я почтительнейше прошу председателя подвергнуть их обсуждению конгресса и сделать надлежащее постановление.

Предложение это встретило горячее и единодушное сочувствие: конгресс постановил ознаменовать вековой юбилей гомеопатии резолюцией сооружения надгробного памятника на могилe Ганемана, и для этой цели был организован международный комитет, председателем которого был избран автор предложения, доктор Л. Бразоль (Pоссия), секретарем доктор Картье (Cartier) (Франция) и членами доктор Юз (Hughes) (Англия), доктор Бешрод Джеймс (Bushrod James) (Америка) и доктор Виллерс (Villers) (Германия).

Комитету надлежало прежде всего заручиться согласием наследницы госпожи Ганеман, ее пpиемной дочери госпожи фон Беннингхаузен, имевшей честь жительства в Германии, на производство требуемых работ и на юридическую передачу могилы в вечное содержание Французскому гомеопатическому обществу. Для выполнения этой первой задачи потребовалось много времени, переписки и формальностей. После того как все затруднения были устранены и нотариальные акты оформлены, комитету предстояло заняться финансовой стороной дела. Немедленно было приступлено к сбору пожертвований, помещены были воззвания во всех гомеопатических журналах на всех языках, и в короткое время было собрано около 20 000 франков, из которых третью часть дала Poccия, и первый почин этому славному делу был положен С.-Петербургским Обществом врачей-гомеопатов, пожертвовавшим 2 000 франков. Список жертвователей своевременно публиковался во "Враче-гомеопате" и в "Revue homoéopathique Francaise". (Не подлежит никакому cомнению, что подписка достигла бы гораздо большей цифры, если бы не стечение двух неблагоприятных обстоятельств. Член комитета от Германии имел нeсчастье заболеть неизлечимым недугом и умер, не оказавши своего содействия для yспеха подписки в Германии. А Северо-Американские Штаты в то же самое время были всецело поглощены осуществлением грандиозного памятника Ганеману в Вашингтоне, и пожертвования наших заатлантических друзей направлялись главным образом на свое национальное дело и дали в итоге внушительную сумму около 75 000 долларов (150 000 рублей), а на парижский монумент поступили из Америки вследствие этого не столь многочисленные и менее щедрые суммы.)

Теперь, когда определилась сумма, на которую мог рассчитывать Международный комитет, можно было бы приступить и к технической стороне задачи. Но ввиду того, что старая могила Ганемана находилась в глухом и отдаленном закоулке Монмартрского кладбища, прислоненная одной стороной к старой пограничной стене, а с трех других сторон тесно окруженная такими же ветхими, разрушенными и покинутыми могилами, сооружение нового памятника на старом месте потеряло бы внушительную долю своего значения. К счастью, Международному комитету удалось воспользоваться редким случаем и приобрести необыкновенно красивое и видное место на главном парижском кладбище Рère-Lachaise (вследствие необходимости срубить в аллее несколько усохших деревьев, вдоль дороги образовался свободный бордюр земли длиной в 3,45 метра, шириной в 1,10 метра, который и был уступлен комитету в обмен, с добавочной приплатой, за землю под монмартской могилой), расположенное длинным фасадом вдоль одной из его лучших аллей в самом центре исторической части кладбища, с тем, чтобы перенести сюда останки Ганемана.

С разрешения префектуры во вторник 24 мая 1898 года в присутствии городских властей и нижепоименованных 30-и и других посторонних лиц, состоялось торжественное вскрытие могилы Ганемана на Монмартрском кладбище и перенесение его останков на кладбище Пер-Лашез.

Церемония началась в 8.30 утра прибытием полицейского коммиссара в качестве представителя гражданской власти, причем на основании соглашения с госпожей Беннингхаузен должны были быть вырыты как останки Ганемана, так и его жены, умершей в 1878 г. и похороненной в отдельной могиле неподалеку от мужа.

Присутствовали:

д-р Süss-Hahnemann, внук Ганемана, сын его дочери от первого брака, прибывший из Англии;
г. Cloquemin, вице-президент трансатлантической компании, представитель госпожи Беннингхаузен;
д-р Francois Cartier, секретарь парижского комитетa, и Richard Hughes из Брайтона как представители Международного комитета по сооружению памятника;
следующие врачи и фармацевты: Léon Simon, председатель Французского гомеопатического общества; Parentau, Conan, Jousset pere, Jousset fils, Nimier, J. B. Faure, Guinard, Faure (Elie), Tissot, Dezon, Nugudy, Boyer, Love, Chancerel pere, Chancerel fils, Georges Tessier, Trichon, Peuvrier, Heerman, Vautier, Koenick, Girardeau, Ecalle, Bernard Arnulphy из Чикаго и д-р Gannal, принимавший участие в бальзамировании тела Ганемана 55 лет тому назад как помощник своего отца.

В начале торжества была прочитана телеграмма председателя комитета из С.-Петербурга на имя секретаря:

По болезни лишен возможности пpиехaть, но мысленно переношусь в Париж и всей душой участвую в вашем торжестве. Отрадно сознавать, что нашему гениальному учителю наконец воздается заслуженная честь. Остается пожелать, чтобы дело, начатое столь энергично, было достойным образом доведено до конца, и чтобы новая могила через два года украсилась прекрасным памятником.

Доктор Л. Бразоль

После этого д-р Cartier произнес следующую речь:

Милостивые государи!

При открытом склепе у гроба, содержащего тело нашего знаменитого учителя Самуила Ганемана, нет надобности перечислять все заслуги этого гениального человека, идеи и учение которого взволновали весь мир. Но в качестве секретаря Международного комитета и французского делегата, единственного здесь уполномоченного, я обязан наглядно убедить всех присутствующих и тех, которые во всем мире с нетерпением ждут результатов сегодняшнего торжества, в том, что мы действительно имеем дело с дорогими останками Самуила Ганемана и что памятник, который мы собираемся воздвигнуть на Рèrе-Lachaise, будет поставлен действительно над гробом основателя гомеопатии. Ввиду возникших в гомеопатической пpeccе споров относительно места погребения нашего учителя сделалось необходимым привести веские доказательства для прекращения этой полемики.

Доказательства эти двоякого рода: 1) сведения, заимствованные из протоколов гражданской власти и из рассказов родственников и гомеопатов, совпадающие с отметками на могиле и гробе; 2) вскрытие гроба Ганемана, черты которого должны быть еще узнаваемы.

Ганеман похоронен в семейном склепе Lethiere; его тело лежит первым при открытии склепа. Вот первое, что надо доказать.

С одной стороны протоколы кладбища и официальных книг, с другой же стороны — сведения, полученные от внука Самуила Ганемана, д-ра Süss-Hahnemann'а, здесь присутствующего; от М-me Bönninghausen, пpиемной дочери вдовы Ганемана, рожденной d'Hervilly; наконец, от всех современников Ганемана или описывавших его жизнь, — подтверждают, что Самуил Ганеман умер в Париже в 1843 г. и похоронен в склепе Lethiere, отмеченном в документах под № 324 в 1832 г., и № 414 в 1834 г.

Могила с левой стороны содержит склеп г-жи Ганеман, носящий № 231, 1847 г. В этом склепе находятся исключительно останки вдовы Ганемана, рожденной Melanie d'Hervilly и умершей в 1878 г. Некоторые гомеопаты ошибочно утверждали, что в этом же склепе почивает также тело Ганемана. Господа, эта могила перед нами теперь открыта, и мы видим в ней один только гроб вдовы Ганемана.

Рисунок склепа Lethiere, в котором покоится прах Ганемана, был воспроизведен гравюрой в 1892 г, в Homoöpathischer Kalender д-ра Schwabe, а также в Hahnemannian Monthly за октябрь 1896 г. С тех пор как сделан был рисунок цинковая крыша была снята, но вы можете, господа, посмотреть и убедиться в сходстве железной решетки и формы надгробного камня на рисунке, который находится перед вашими глазами. Наконец, вы видите как наглядное доказательство, что в углу надгробного камня находится надпись: С. Р. 324 (concession perpetuelle, 324).

Мы знали также от администрации кладбища и из рассказов родственников и врачей-гомеопатов, что гроб Ганемана опущен в склеп последним.

Тело Gohier было похоронено первым, но кладбище не имеет сведений о точном времени его смерти; тело Lethier'а, умершего в 1832 г., находится посредине, а последним, т. е. первым под плитой, похоронен Ганеман в 1843 г. Гроб Ганемана записан в протоколах кладбища под № 1252, I округ (arrondissement), 1843 г.

Господа, вы можете сегодня убедиться в достоверности этих указаний. Первый свинцовый гроб, представляющейся нашим глазам, отделен от следующих слоем цемента, находится непосредственно под плитой склепа Lethiere — и на нем ясно можно прочесть следующую надпись, нисколько не испортившуюся от времени:

№ 1252, 1-ег arrondissement, 1843.

Выше на гробу вы видите свинцовую печать с надписью:

Вrevet d'invention
Embaumement Gannal.

Известно, что тело Ганемана было бальзамировано одним из первых специалистов того времени. Фирма Gannal и теперь еще существует, 6, rue de la Seine. Я видел д-ра Gаnnаl'a, сына и преемника, который помогал своему отцу при бальзамировании тела Ганемана и хорошо помнит эту операцию. По его словам, бальзамирование сделано было сернокислым глиноземом (способ Gannal'а), хотя д-р Süss-Hahnemann, тоже очевидец, утверждает, что был употреблен мышьяк. В книгах "Topгового дома Gannal" мы и теперь еще находим следующую запись: "3 июля 1843 г., бальзамирование д-ра Ганемана, 2000 франков". Сегодня д-р Gannal здесь присутствует на нашем торжестве.

Итак, я повторю здесь по порядку доказательства подлинности тела Самуила Ганемана.

1. Ганеман похоронен в склепе Lethiere, а не в склепе г-жи Ганеман, на основании протоколов кладбища и официальных книг; сообщения очевидца, д-ра Süss--Hahnemann'а, внука Ганемана, и свидетельства госпожи Bönninghausen, приемной дочери вдовы Ганемана, а также всех тех, которые описывали его жизнь.
2. Гроб Ганемана в склепе Lethiere есть именно тот самый, который имеет надпись № 1252, 1 arrondissement, 1843, потому что:
а) № 1252 очень ясно читается на гробе и соответствует записи в протоколах кладбища;
б) Миланская улица, где умер Ганеман, в настоящее время числится в IX парижском округе, но в 1843 г. принадлежала к I округу;
в) Ганеман один умер и похоронен в 1843 году в склепе Lethiere, где покоятся два других тела, похороненных одно в 1832 г., а другое еще раньше 1832 г.;
г) Печать бальзамирования фирмы Gannal служит еще одним доказательством.

Наконец, господа, чтобы развеять все сомнения, мы получили разрешение префектуры полиции открыть этот свинцовый гроб. Мы увидим трогательную картину, единственную в нашей жизни; мы будем созерцать останки нашего каждодневного руководителя и общего нашего учителя. Черты лица знаменитого Ганемана, почивавшего в течение 55 лет, опять узреют свет в последний раз!

После речи д-ра Cartier, M. Cloquemin, представитель г-жи Bönninghausen, произнес несколько слов. Он благодарил от ее имени Французское общество, а в особенности д-ра Cartier, за деятельность врачей-гомеопатов, к которой баронесса Bonninghausen относится с величайшим интересом. Она рада, что останки ее матери, к которой она питала самые нежные чувства, будут почивать вместе с ее мужем, Ганеманом, в одной могиле на Рèrе-Lachaise.

Д-р Simon, председатель Французского гомеопатического общества, произнес затем следующую речь:

Милостивые Государи!

Благодаря доброй воле баронессы Bönninghausen, стараниям г. Cloquemin'а и усердию д-ра Cartier, мы можем чествовать теперь память Самуила Ганемана сообразно нашим самым искренним желаниям. Французское гомеопатическое общество выражает им свою благодарность. Оно готово принять эти два гроба от комитета, представителями которого являются здесь д-ра Richard Hughes и Cartier; будьте уверены, что мы будем свято беречь эти дорогие останки.

Прошло два поколения, господа, с тех пор, как наш учитель покинул этот мир, и только внукам его современников выпадает на долю неожиданная задача положить его в менее скромную могилу, чем та, в которой он покоился до сих пор. Странное стечение обстоятельств бывает на земле, доказывающее еще раз, что человек предполагает, а Бог располагает, и показывающее также, что слава Ганемана не меркнет от течения времени. Наоборот, он воскресает в своем внуке, который неизменно следует по начертанному им пути. Наконец, его имя никогда не будет забыто, потому что он работал не только для своего времени и для себя, но и для всех времен и для всего человечества. Потому-то и неважно, что настоящий век, слепой и неблагодарный, его игнорировал и презирал, зато потомство, авангардом которого мы состоим, собирается воздать ему справедливость.

Мир праху твоему, Ганеман! Мы преклоняемся перед твоими почитаемыми останками и считаем себя счастливее наших предшественников, потому что можем оказать тебе должную честь. Полны верой в будущее, мы у будущего твоего надгробного памятника назначаем свидание врачам, которые явятся на гомеопатический конгресс в 1900 г. Твоя могила им покажется прекраснее, освещенная зарей будущего столетия, которое увидит, без сомнения, торжество твоего учения.

После трогательной речи д-ра Simon'а, которая произвела сильное впечатление на присутствующих, д-р Richard Hughes из Брайтона произнес следующую речь на французском языке:

Милостивые государи!

Согласно желанию моих товарищей, скажу несколько слов от имени английских гомеопатов. Прошу извинения, если я плохо выражаюсь на вашем языке.

Англии не принадлежит честь быть местом рождения или смерти Самуила Ганемана, но она не менее Германии и Франции почитает его память. Существующие у нас учреждения доказывают это. В год его смерти в Англии стал выходить гомеопатический журнал "British Journal of Homoeopathy"; через год основалось гомеопатическое общество (British Homoeopathic Society); пять лет спустя открыли Лондонский гомеопатический госпиталь (London Homoeopathic Hospital), недавно перестроенный на сто кроватей с затратой 48 000 фунтов стерлингов. Журнал поддерживал знамя гомеопатии в продолжение сорока двух лет; общество и госпиталь существуют еще до сих пор. Как представитель этих учреждений и прессы, я от их имени выражаю их братские чувства французскому гомеопатическому журналу "L'Art Médical", Французскому гомеопатическому обществу и больницам Hahnemann и Saint-Jacques.

Вы слышали от д-ра Cartier, что мы уже успели сделать, и что еще ждет нас впереди. Мы ему искренне благодарны, а также и обществу, во имя которого он работает, за устранение препятствий на нашем пути. Сегодня ученики нашего учителя могут принять его драгоценное тело, созерцать его черты, застывшие в спокойствии смерти, и вывести его из мрачной теперешней обстановки в болee светлую и величественную.

Вот сегодняшняя наша задача. Завтра мы начнем воздвигать над его останками памятник, достойный его заслуг и нашего почитания, при виде которого свет мог бы спросить, кто был этот человек, которому 55 лет после смерти ученики оказывали столько почестей. Но те, которые знают о нем, будут приходить на паломничество со всех концов Европы, Северной и Южной Америки, из Индии, Австралии, и будут рады видеть почести, оказанные Учителю. Они уедут с новым запасом мужества и с еще большей энергией будут следовать по его пути для процветания его искусства и для блага своих больных.

Товарищи французы! Англия присоединяется ко всем вашим желаниям и к вашему делу.

Речь д-ра Süss-Hahnemann'а:

Как представитель Германии и семьи Ганемана, я счастлив, что могу присутствовать на этом редком торжестве. Пятьдесять пять лет тому назад я присутствовал на похоронах моего деда, который оставался без имени и без памятника больше полувека. Благодаря Международному комитету и особенно д-ру Cartier, Самуил Ганеман займет место упокоения, достойное его имени.

По окончанию речей рабочие приступили к вырытию гроба.

В присутствии полицейского коммиссара рабочие берут гроб, приподнимают его посредством веревок и ставят на доски, которые покрывают яму, оставшуюся после вырытия гроба г-жи Ганеман.

Д-р Gannal, руководящий работой, замечает, что крышка свинцового гроба Ганемана привинчена, а не спаяна, и выражает врачам свои опасения, что тело едва ли хорошо сохранилось. Рабочие отвинчивают винты, которые не совсем заржавели, и взламывают те, которые от времени успели испортиться. Свинцовая крышка начинает понемногу открываться с нижнего конца, и присутствующие замечают ноги Ганемана, завернутые в полотно и, по-видимому, хорошо сохранившиеся, но по мере того как крышка больше открывается, замечают, что в гробу находится вода, и опасения разложения тела увеличиваются.

Наконец крышка отскакивает, и присутствующие замечают тело, обернутое шелковыми бинтами. Форма тела, обрисованная под бинтами, применявшимися при бальзамировании, сохранилась; тело слегка осунулось; но присутствующих особенно поражает маленький рост Ганемана. По рассказам лиц, знавших Ганемана, основатель гомеопатии был действительно маленького роста.

Тело плавает в воде; эта жидкость произошла не от бальзамирования, а извне; почва кладбища Montmartre, по словам компетентных людей, постоянно пропитана водой, которая течет по глинистому дну, но если бы гроб в 1843 г. был спаян, а не свинчен, то вода не могла бы в него проникнуть. Присутствие воды в гробу должно было неминуемо повлечь за собой разложение тела.

Бальзамировавший покрыл голову и руки, кроме шелковых бинтов, кусками шерсти, пропитанной специальной жидкостью; через полвека эти куски шерсти превратились как бы в большие губки, покрывавшие голову Ганемана и руки, скрещенные на груди.

Д-р Gannal, сняв с лица и с рук куски шерсти и шелка, которые лучше сохранились, ищет голову Ганемана, но находит только разложившуюся массу и кости. Он искал также эмалевые глаза, которые должны были быть вставлены в глазные орбиты. Тело находится в полном разложении. Он находит только длинную прядь женских волос, которой обвита шея; по всей вероятности, это волосы г-жи Ганеман.

Черты лица Ганемана невозможно узнать, но, к счастью, в гробу найдены некоторые вещи, которые, без всякого сомнения, подтверждают подлинность тела Ганемана. Эти предметы следующие:

1) Обручальное кольцо. Обыскивая руки, д-р Gannal вынул отдельные кости и на одной из пястных костей нашел обручальное кольцо Ганемана с Mélanie d'Hervilly. Это кольцо показывается присутствующим: оно составлено из двух соединенных маленьких колец; их разъединяют перочинным ножом, и на одном из них находят следующие выгравированные слова:

Samuel Hahnemann. Mélanie d'Hervilly
Verbunden Coethen, 18 janvier, 1835.

По приказанию полицейского комиссара кольцо это было опять положено на кость руки Ганемана.

2) Золотая медаль французских гомеопатов. У ног Ганемана находят герметически закупоренную и запечатанную бутылку. Полицейский комиссар разрешает ее разбить: в ней находят бумаги, касающиеся способа бальзамирования Gannal'а, золотую медаль французских гомеопатов своему учителю и, наконец, автограф вдовы Ганемана, который составляет третье вещественное доказательство, найденное в гробу. Золотая медаль прекрасно сохранилась: на одной ее сторонe профиль Ганемана — работа David d'Angers'а, скульптора известного бюста Ганемана, служащего к воспроизведению его портретов; на другой стороне надпись

A leur Maitre les Homoeopathistes francais.
Similia similibus curentur.

Эта медаль была отчеканена также из бронзы: д-р Воуеr показал тут же образец, тождественный с найденной в гробу золотою медалью. После того как все присутствующие осмотрели медаль, ее опять положили в гроб.

3) Автограф г-жи Ганеман. Между бумагами, относящимися к бальзамированию и сохранившимися в бутылке, найден следующий автограф вдовы Ганемана, фотокопия которого была воспроизведена с разрешения полицейского коммиссара:

(Христиан Фридрих Самуил Ганеман родился в Мейссене в Саксонии 10 апреля 1755 г., умер в Париже 2 июля 1843 г. Жена его Mapия Мелания д'Эрвильи, согласно его желанию, соединится с ним в этой гробнице, на которой будут надписаны следующие им начертанные слова: "Здесь в нашей могиле соединяются прах с прахом, кости с костями, как любовь соединила их живыми").

Подлинный почерк г-жи Ганеман был подтвержднн свидетелями, знавшими вдову основателя гомеопатии. Г. Cloquemin, представитель семьи Bönninghausen, и д-р Heermann из Парижа, узнают ее почерк без всякого колебания.

В десять часов утра кончилась церемония на кладбище Montmartre, продолжавшаяся полтора часа. Рабочие наложили обратно свинцовую крышку; свинцовый гроб положен в новый деревянный, на котором прибили старую дощечку (№ 1252. I-er arrondissement, 1843), а также новую очень широкую медную, на которой выгравировано "Samuel Hahnemann".

Оба гроба, Ганемана и его вдовы, положили на дроги, и траурная колесница в сопровождении докторов Süss-Hahnemann, Richard Hughes, Simon, Heermann, Cartier, а также г. Cloquemin и других лиц, тронулась с Монмартра на Пер-Лашез.

Здесь гробовщики спустили гроб Ганемана в новую могилу и у ног его положили гроб с останками его жены, затем забетонировали могилу, засыпали, сравняли ее с землей и поставили над ней временную решетку.

Дальнейшие шаги, предпринятые комитетом, заключались в объявлении конкурса на памятник. Искреннее желание председателя комитета, чтобы проект памятника был исполнен русским художником, не могло осуществиться вследствие случайного недоразумения. Общество С.-Петербургских архитекторов получило лично от него заказ на конкурс с указанием всех необходимых условий выполнения и прежде всего, конечно, с требованием сообразоваться с условиями места, т. е. соблюдения данных размеров в длину и ширину. Между тем по непонятной небрежности секретаря в объявленном им условии конкурса дан был только один размер лицевого фасада (3,45 метра), а второй размер в ширину или глубину (1,10 метра) был пропущен, из чего участники конкурса поняли, что этот второй размер предоставляется свободному желанию автора, и таким образом все представленные проекты (числом около 10) оказались неисполнимыми, ввиду того, что площадь памятника на бумаге занимала гораздо больше места, чем имелось в натуре. Времени же на объявление и исполнение конкурса ушло много, и наступил уже последний срок, который дали парижские мраморщики для приступления к работам с обязательством окончания их ко времени Международного конгресса в Париже в июле 1900 года.

Пришлось отказаться от проектов петербургских архитекторов и открыть конкурс в средe парижских мраморщиков. В результате, по соглашению между членами комитета и Французским гомеопатическим обществом, окончательно был принят проект Лардо (Lardot).

ЧАСТЬ II