Гомеопатические лекарства имеют свой определенный подтвержденный опытом круг действия, и действуют по приеме их только на расстроенную жизненную силу отдельных частей, так что если здоровый человек примет пригоршню крупинок, то не почувствует никакого действия, потому что в теле его нет расстроенной и больной части, которая подвергалась бы действию этого лекарства. Пойдем еще далее, и следуя правилу гомеопатии лечить подобное подобным, прибавим, что это лекарство и в больном человеке не произвело бы никакого особенного действия, если бы не соответствовало его болезни совершенно. Такие господа, желая произвести двойной эффект, говорят, что некто, проглотив несколько пригоршней разных лекарств (полагаем, что он разумеет под пригоршнями маленькие скляночки), не ощутил никакого действия. Под словом "действие" разумеют, конечно, рвоту, понос, сильную боль, обмороки и т. п. Эта уловка еще слабее прежней, ибо разные гомеопатические лекарства, принятые в одно и то же время и в смешении одно с другим, взаимно уничтожаются и теряют свою силу даже в таких случаях, где существует болезнь, на которую они могли бы действовать. И этого не хотят понять и допустить наши противники!

Мы видим здесь действительность, простоту и верность гомеопатических лекарств, и как они благодетельны в сравнении с сильными средствами старинной школы. Как благотворно было бы для человечества, если бы кровопускание, нарывные пластыри, проносные и рвотные, ртуть и тому подобные средства причиняли так же мало вреда!

Все приверженцы и старинной и новой школы сознают, что некоторые средства действуют именно на известные части или органы нашего тела. Таким образом замечает Симон (не гомеопат): "Мы знаем, что некоторые средства находятся в таком же отношении к известным органам, какое бывает в неорганическом химическом сродстве". Доказательством тому приводит Симон введение вредных веществ в кровь. Разные части тела раздражаются различным образом, несмотря на то, что вредные вещества касаются всех их. От впрыскивания опиума в кровь страждет мозг, от мышьяка происходит воспаление желудка, стрихнин действует на спинной мозг, а шпанские мухи на почки.

Приведу еще один весьма важный Факт, который должен повлечь за собой обращение доктора cэра Джона Форбеса, лейб-медика Ее Величества королевы. В новом своем творении (вышедшем, если не ошибаюсь, в нынешнем году) он признаёт, что гомеопатия бесспорно полезна больным, но утверждает, что это происходит единственно от действия воображения и от соблюдения диеты. Притом говорит он, что если бы диета и воображение не были единственными врачующими средствами гомеопатии, то он принял бы ее без замедления, потому что отвергает систему старинной методы. Но я докажу ему, что ни диета, ни воображение не имели ни малейшего участия в первых шестистах болезненных случаев, излеченных мной гомеопатически. Вознамерившись, как уже выше сказано, испытать гомеопатию строго и недоверчиво, но честно и беспристрастно, я почти всегда давал больным гомеопатические приемы сам, частью в виде порошка, частью в микстуре и пилюлях, но никогда в простом виде крупинок, и пациенты не знали, что я их пользую гомеопатией. К тому же бóльшая часть моих больных состояла из детей, даже грудных младенцев. Итак, здесь сила воображения отнюдь не могла действовать. Что касается до диеты, то я никогда не обращал на нее внимания, потому что мои больные большей частью были так бедны, что почли бы насмешкой, если бы я предписал им, что есть. Сверх того я задал себе вопрос: действительно ли гомеопатические средства (а не диета) имеют ту великую силу, которую им приписывают? Только в немногих случаях, например, при воспалении кишок и т. п. запрещал я по общему обычаю употребление вина и других крепких напитков и тяжелого печенья, и лишь в таких случаях упоминалось о диете.

Сэр Дж. Форбес и вся старинная школа могут в этом случае убедиться, что эти возражения так же неосновательны, как и все прочие, которыми вздумали бы заменить их. Я доказал, что гомеопатия стоит на твердом фундаменте правды, что она основана не на воображаемых теориях, которыми изобилует старинная метода, но на истинах, доказанных опытами, наблюдениями, доводами и фактами.

Пользуюсь этим случаем для объявления, что я никогда не считал нужным давать какие-либо строжайшие предписания в рассуждении диеты против прежнего, когда я лечил по методе аллопатии. К тому же я твердо убежден, на основании сделанных мной наблюдений, что гомеопатические средства имеют такую действительность и силу, что ничем нельзя повредить их действию, как полагали на основании теории многие гомеопаты. Повторяю, что, по моему мнению, при употреблении их не нужно никакой другой диеты, кроме соблюдаемой при аллопатии и при всех других методах.

Заключая краткое свидетельство мое об истине гомеопатии, основанное единственно на опытах, должен я заметить, что я с умыслом избрал самый краткий путь для обнародования результатов моих наблюдений. Если бы мне можно было в пределах сего письма исчислить подробно все особенности немногих приведенных мной случаев и несколько иных, о которых я не упоминаю, каждый из вас непременно убедился бы в силе и действительности гомеопатических лекарств. Зная, что вы не имеете выгоды покоряться недоверчивости и предрассудкам, надеюсь, что вы, как говорит Гершель, останетесь при прежних своих мнениях без изуверства только до того времени, когда будете иметь достаточные причины усомниться в истине их, и что вы охотно от них откажетесь, когда уверитесь в их неосновательности. Кто поступает иным образом, говорит тот же Гершель, тому наука недоступна.

В одном только пункте прошу вашей доверенности, в том именно, что я умышленно не привел ни одного суждения, которое не было бы совершенно согласно с сообщенными мной фактами. Предмет этот так важен, что я согрешил бы перед человечеством, если бы с намерением стал вводить кого-либо в заблуждение; с другой стороны, столь же предосудительно было бы, если бы я не обнародовал своих изысканий с надлежащими доказательствами, ибо это обнародование может ускорить приближение того времени, когда болезни излечиваемы будут нежной, верной и сильной рукой гомеопатии.

Теперь приведу я вам посторонние свидетельства и статистические данные для подкрепления и усиления моих доводов с целью убедить вас вполне. Жаль мне только, что пределы письма заставляют меня и в этом изложении наблюдать краткость.

Свидетельства эти беру у аллопатов. Вначале привожу признание известного врага гомеопатии, автора книги "Заблуждения гомеопатии", которая, как доказал друг мой доктор Шарп, действительно составлена из заблуждений. Этот писатель не мог опровергнуть чрезвычайной силы гомеопатии при воспалении благородных органов. И я в начале сего письма говорил, что чрезвычайная сила гомеопатии является в опаснейших случаях воспаления. Это так согласно с истиной, что смелый наш противник принужден был признать достоинство гомеопатии, сказав, что сам он в своей практике употребляет гомеопатические средства против воспаления и советует старинной школе последовать его примеру, ибо он с тех пор не прибегал к помощи ланцета.

Приведу еще признание высшего авторитета, великого и почтенного хирурга Листона. Он имел счастие быть другом гомеопата доктора Квина в Лондоне. Квин убедил его употребить пять или шесть гомеопатических средств при воспалениях, роже, ранах и других хирургических случаях. Листон не был гомеопатом, но непременно перешел бы к этой методе, если б остался в живых. Испытывая гомеопатические средства во многих опасных, случаях, он нашел их верными и успешными. Он ограничился употреблением их при воспалениях, случающихся в хирургической практике. В клинической лекции студентам Северного Лондонского госпиталя (North London Hospital) признался он откровенно: "Я верю до некоторой степени в правила гомеопатии, но по недостатку опытности не могу пойти в ней так далеко, как бы желали приверженцы этой методы" (См. "Lancet", 1836, Apr., p. 106).

Листон, отличавшийся свойственным всем великим людям чистосердечием, не усомнился знакомить студентов своих на публичных лекциях и в частных разговорах с чрезвычайной действительностью гомеопатического лечения. Он делал опыты над некоторыми, кажется мне, только шестью средствами, и по справедливости ограничивал свое мнение действительностью этих средств, им исследованных, но признался с тем же благородным чистосердечием в напечатанном ныне письме своем к доктору Квину, что если бы он ранее знал эти средства, то освободил бы многих своих пациентов от продолжительных страданий и в некоторых случаях даже сохранил бы им жизнь. Он заключил письмо замечанием (можно вообразить, с каким горьким чувством он написал это!), что жизнь родного отца его была бы спасена, если бы он вместо действия ланцетом употребил эти средства.

Перестану говорить об этом, чтоб не войти в искушение и не выставить сравнения поступков этого благородного хирурга с действиями других аллопатов. Сообщу теперь показания статистические и свидетельства одного высокостоящего врага гомеопатии, доказывающие ее пользу именно в лечении ужаснейшей болезни, когда-либо постигавшей человечество, азиатской холеры. Сожалею притом, что я в сем случае обязан изобличить предводителей старинной методы в заговоре против истины и человеколюбия.

Ссылаюсь на последнее появление холеры в Лондоне, когда правительство в попечении о будущем благе гражданского общества решилось принять самые верные меры для узнания лучшей и наивернейшей методы лечения этой болезни. Составлен был комитет здравия (board of health) под председательством президента Королевской медицинской коллегии (Royal College of Physicians); один опытный врач определен был инспектором холерных госпиталей, и в каждую больницу препровожден был печатный формуляр для вписывания особенных признаков каждого случая и средств пользования. Эти сведения составляемы были ежедневно под беспрерывным надзором инспектора. Комитет внимательно рассматривал составленные таким образом подробные статистические таблицы и представлял их правительству. Стыжусь, но принужден сказать здесь, что этот комитет, получавший содержание от казны, составленный из первых врачей столицы, коим правительство вверяло такое важное и святое дело, умышленно и злонамеренно утаил статистическое донесение гомеопатического холерного госпиталя. Из этого донесения явствовало, что при гомеопатическом пользовании от азиатской холеры выздоровело две трети больных, а по сведениям, полученным из других госпиталей, оказалось, что в них умерло две трети заболевших. Можно ли такие действия назвать иначе как заговором против истины и блага человечества?

Но истина как в гомеопатии, так и в других делах, сколько бы ее ни притесняли, всегда одержит верх. Парламент потребовал подробнейшего объяснения дела, и таким образом узнали о превосходстве гомеопатического лечения холеры над всеми прочими. Комитет оправдался в своем донесении следующими словами:

Если б мы сообщили донесения гомеопатических врачей, то непозволительным образом поддержали бы эмпирическую систему, вопреки всякой истине и науке.

Позвольте мне вкратце рассмотреть эту отговорку комитета здравия, чтоб вы убедились, как справедлив мой приговор. Комитет называет гомеопатию системой эмпирической. Нет! Она не употребляет секретных средств; напротив, все ее лекарства предписываются по определенному и утвержденному правилу, по правилу подобия.

Верность донесения, представленного гомеопатическим холерным госпиталем, подтверждает инспектор доктор Маклоуглин (Macloughlin); он говорит:

Все больные гомеопатического госпиталя, которых я видел собственными своими глазами, были действительно одержимы азиатской холерой в различных степенях болезни; сверх того видел я, что многие из этих больных (объявляю, не обинуясь), которые сделались бы жертвами при других способах лечения, выздоровели при пользовании их гомеопатией.

Не понимаю, что хотят выразить показанием, будто гомеопатия противна всякой науке! Напротив, я знаю, что она построена на истинном, простом и ученом основании, на законе подобия, и чрезвычайно выгодно отличается тем от старинной методы лечения, в которой всякая страна, даже всякая школа одной и той же страны, часто имеет свою собственную систему. Назову Бруссе во Франции, Армстронга и Клоттербока в Лондоне, Куллена и Броурикса в Эдинбурге. Все эти системы и теории разрушились, и на месте их возникли совершенно иные! Гомеопатия, напротив того, не разделяется ни на какие секты, все ее приверженцы придерживаются одного: подобное врачуется подобным. Мы без запинки можем отдать преимущество той системе, которая исцеляет лучше и притом большее число больных, и если правда, что гомеопатическое лечение азиатской холеры, этой по быстроте ее столь сильной и ужасной болезни, превосходит лечение по старинной методе (а это превосходство доказано во всех госпиталях, не в одном лондонском), то можно по справедливости присовокупить, что те же самые результаты окажутся и при пользовании ею других болезней, и это доказано на самом деле.

Мне чрезвычайно приятно приводить чистосердечные и честные поступки которого-либо из моих противников. Таковы поступки благородного инспектора холерных госпиталей. Доктор Маклоуглин признаётся, что он не гомеопат ни по учению, ни по практике, ни по правилам, но присовокупляет:

Если бы Провидению угодно было, чтоб я занемог холерой, то желаю, чтоб меня пользовал гомеопат, а не аллопат.

И во всех других болезнях статистические таблицы показывают превосходство гомеопатического лечения, свидетельствуя, как говорит доктор Кокборн, что сколько бы противники наши ни старались извращать, опровергать и по-своему толковать гомеопатию, факты остаются неоспоримыми и говорят сами за себя. Но полагая, что убедительнее всего бывает свидетельство противников, приведу несколько фактов из сочинения доктора Роута под заглавием "Заблуждения гомеопатии". Эти показания произвели на доктора Шарпа такое впечатление, что он (как выше сказано) решился употреблять гомеопатическое лечение в некоторых случаях своей практики и с того времени не брался за ланцет. Поэтому мы и не можем сомневаться в их верности. К делу!

Сожалею, что по тесноте пределов письма, не могу сообщить вам различных статистических таблиц сего рода, составленных в Баварии и в Австрии под надзором гомеопатических и аллопатических врачей. Все результаты без исключения свидетельствуют в пользу гомеопатического лечения.

Ограничусь этими свидетельствами с твердой уверенностью, что факты, приведенные мной здесь, достаточны для полного убеждения всякого беспристрастного человека. Примеры исцелений, встретившихся в моей собственной практике, избраны были из случаев, которые по аллопатической методе признаны были неисцелимыми. Такой выбор сделан по двум причинам: во-первых, для доказательства, что легко лечить болезни посредством гомеопатии, во-вторых, что она исцеляет и там, где излечение по другой методе оказывается невозможным.

Замечаю, что я не приводил случаев поноса, тошноты, несварения желудка и других легких болезней, но по справедливости должен прибавить, что в самых трудных из сих случаев гомеопатические средства, можно сказать, имеют чудесную силу. Так же удивительны их благодетельные действия во многих болезнях и в самой чахотке. В последние три месяца я имел счастие излечить восьмерых больных чахоткой, от которых отказались врачи как неизлечимых. Еще четыре человека, одержимые чахоткой, которых аллопаты объявили неизлечимыми, быстро выздоравливают. В числе этих четырех находится одна моя любезная родственница, страдавшая два года и имевшая самые злые признаки этой болезни, а именно кровохарканье, чахоточную лихорадку, мокротное извержение, худобу и обыкновенные в таком случае гастрические симптомы. Аллопатическая школа дошла до того, что не предписывала ей уже никакого лекарства, кроме успокоительного на ночь. Испытав чудесную силу гомеопатических средств в чахотке, отправился я в место ее жительства в отдаленной провинции, и стал лечить ее гомеопатически. Через три недели после моего приезда произошла в ее положении самая благоприятная перемена, и есть вся надежда, что она будет сохранена своему семейству. Мне нужно было бы (как я сказал выше) исписать целую стопу бумаги, если б я захотел описать все подобные случаи.

Те из вас, которые уже испытали благотворное действие гомеопатического лечения, и те, которые принимают в этом деле участие, охотно выслушают высказанные мной истины; те же, которые колеблются между двумя мнениями, между старым и новым, между дурной и хорошей системой, найдут, по моему убеждению, решение своих сомнений вследствие практических опытов. Гомеопатия есть истинное дело, основанное на доказательствах, а не на одном умствовании. Важно то (и вы не можете в этом отказать), что гомеопатия основывает все свое учение на опыте. Она требует строгого рассмотрения и испытания ее системы. Но как отвечают на это требование врачи старинной школы? Они отговариваются от нашего вызова пустыми фразами, хитрыми увертками и не хотят заглянуть в телескоп. Гомеопатия выдержала первый натиск аллопатической оппозиции, то есть старания представить ее в смешном виде. Второй натиск, состоящий из ругательств, истощается и также скоро прекратится. Затем последует общее признание правды. Хотя и грустно читать бранные и насмешливые выходки, которыми осыпают нас еженедельно в аллопатических журналах, но эти постыдные и недостойные нападки свидетельствуют только, что велик страх в рядах врагов и что их искусство находится на краю гибели. Тщетны все их домогательства и усилия потушить новый свет гомеопатии, и напрасны их вопли. Правда свое возьмет.

Оскорбительна мысль, что врачебное сословие всегда встречало таким постыдным образом величайшие открытия в науке. Сколько ни вытерпели гомеопаты от своих товарищей, и еще терпят, но с ними поступают гораздо снисходительнее, нежели поступали с Гарвеем, открывшим кровообращение, и с Дженнером, придумавшим прививание коровьей оспы. Этих двух врачей величали сумасшедшими, а гомеопатов называют только дураками, обманщиками и шарлатанами (см. журнал "Lancet"). Нас только изгоняют из медицинских кругов за то, что мы больных вылечиваем. Дженнера же предавали проклятию и обвиняли в безбожии, за то, что он хотел отвратить или ослабить оспу, болезнь, посланную небом в наказание людям, и вздумал прививать роду человеческому болезнь рогатого скота! Взывали даже к королю и к парламенту об истреблении этого злодея. В наше же время внесено в парламент прошение, подписанное семьюстами лицами, в том числе епископами, герцогами и другими аристократами, о введении благодетельной гомеопатии в военных госпиталях.

Поучительно и интересно было бы, если б я мог сообщить здесь донесения о детях, которым в начале открытия привита была коровья оспа, поданные тогдашними врачами первостепенным особам в королевстве: в них говорили, что некоторые дети от такой оспы начинают кашлять как корова; у других показываются желваки на голове, похожие на бычачьи рога; у иных делается опухоль, похожая на коровью морду; у некоторых вырастает на разных частях тела длинная шерсть; были и такие, у которых на спине стало показываться нечто, похожее на коровий хвост. Лондонские врачи разглашали с важностью такие и другие подобные случаи. Единственная уродливость, приписываемая гомеопатии, состоит в том, что она лечит болезни, которых лечить не следует, и особенно в тех случаях, где тщетно добиваются пособия у старинной методы. И при всем том некоторые хотели утверждать, что гомеопатия не производит никакого действия!

В то время публика вскоре уверилась в благотворительности прививания коровьей оспы, таким же образом убедится мало-помалу в действительности гомеопатии. А каким образом вразумить врачей? Заставить их посмотреть сквозь телескоп.

Оканчивая эти немногие заметки, должен я еще упомянуть, что я удержался от многого, что можно было бы сказать. Как желалось бы мне обличить ложные воззрения и заблуждения, господствующие о гомеопатии в Гулле и в окрестностях! Как желал бы я поспорить о шатком и изменяющемся лечении врачей-аллопатов! Но уже приближается время, в которое нашим студентам медицины не будут внушать, будто кровопускание есть правая рука медицины, а ртуть левая; тогда единственным предметом изучения будет верная, скорая и действительная метода гомеопатии.

Гомеопаты до того убеждены в этом мнении, что удерживаются от учреждения своих госпиталей, твердо надеясь, что вскоре в нынешних лондонских госпиталях будет допускаемо одно гомеопатическое лечение. Правда, что это зависит от врачей тех госпиталей, но если мы рассудим, как быстро и повсеместно распространяется гомеопатия, то нельзя сомневаться в близости этого времени. Она распространяется и принимается не только у ученых, у вельмож, у богачей; могу засвидетельствовать, что она входит в уважение и между бедными. Я всегда принимал у себя на дому бедных больных, давал им советы и пособия, но с тех пор, как я обратился к гомеопатии, их число удесятерилось, и я принужден принимать их утром до начатия моих занятий, а вечером по окончании их.

Коснусь скромно и с пощадой тех зол, которые влечет за собой лечение аллопатией, и удержусь от всех замечаний о вредных действиях губительного каломеля или других средств, расслабляющих тело, кровопускания, пиявиц, рвотных и т. п. Эти средства почитаются необходимо нужными, и как врачи, так и больные считали вредные действия такого лечения свойствами самой болезни. Оставим все это в стороне, чтоб обратить внимание на малоизвестную причину расстройства здоровья: разумею осадок лекарств в человеческом теле. Мы знаем, как вредно употребление в питье воды, протекающей по свинцовым трубам, и избегаем этого по возможности. В какой же мере опаснее для нежного организма нашего тела накопление в нем вредоносных лекарств! Конечно, все знают и соглашаются, что дóлжно остерегаться продолжительного употребления наперсточной травы (digitalis), ибо от накопления ее в теле нередко приключаются опасные обмороки и даже смерть. Между тем не тревожатся накоплением в теле других вредных растительных и металлических врачебных веществ: алоэ, колоцинта, камеди (gummi gutta) и проч., которые, не будучи собственно ядами, после продолжительного употребления против запора имеют самые вредные последствия. И каломель, и так называемые синие пилюли (blue pills) дают особенно детям без меры, доколе только не подействуют они на рот и не произведут слюнотечения. Этот предмет важен для всех и требует строгого рассмотрения. Нет сомнения, что подобный осадок врачебных веществ в теле нередко расстраивает здоровье и производит болезни, а что всего хуже, ни больной, ни врач не догадываются о существовании затаенной причины зла. Так как пагубные действия этих веществ, сколько мне известно, еще недостаточно исследованы и объяснены врачами, то я упомяну о некоторых случающихся при том обстоятельствах. Может быть, мои замечания изумят одних, а со стороны других возбудят опровержение. Но факты эти неоспоримы. Доктор Маклеод (в Бенрейддинге), описав несколько таких любопытных случаев, излечиваемых единственно счастливым извлечением из тела оставшихся в нем частей алоэ или ртути, говорит:

Приведенные мной случаи свидетельствуют, что лекарства, принимаемые несколько времени и остающиеся в теле в большем или меньшем количестве более или менее времени, причиняют болезни или присутствием своим препятствуют их излечению.

Далее говорит он:

Вредоносное действие лекарств в этом отношении не довольно оценено врачами.

Приведя еще несколько примеров извлечения лекарств из тела посредством водолечения, он продолжает:

Эти случаи очень важны: они доказывают, что растительные вещества, долгое время после принятия их оставаясь в теле, имеют вредное действие на те органы, на которые действуют особенно, а потом вредят и всему организму. Такие вещества не только разрушают устройство этих органов и препятствуют их здоровому и естественному действию по прекращении приемов, но я убежден также, что расстройство действий этих органов происходит от остатка в них вредных веществ.

Потом представляет он явное доказательство отделения меркурия (принятого за год пред тем), потому что при этом отделении происходит слюнотечение, слышен особенный свойственный меркурию дурной запах, случается воспаление и раздражение десен. Растительные вещества, например, алоэ, были также удаляемы из тела видимым образом посредством испарения в простынях, от которых в комнате распространялся запах этого вещества. Советуем врачам принять эти замечания в уважение: публика их теперь знает, и будет действовать вследствие этих сведений.

В каком ином свете является нам гомеопатия! В ней действует малейший прием надлежащего лекарства на чувствительную жизненную силу нервной системы или, лучше сказать, единственно на страждущую жизненную силу заболевшего органа. Этим специфическим влиянием расстроенное действие органа восстанавливается и приходит в здоровое состояние. Никакого вредоносного вещества не останется в теле и нечего опасаться, что лечением положишь основание многолетним страданиям. В этом лечении не употребляются никакие средства, которые бы ослабили или даже уничтожили жизненные силы.

Это замечание обращает внимание мое еще на один важный пункт, который заслуживает уважения дирекции Гулльского госпиталя. Доказано, что у больных, выпользованных гомеопатией, силы восстанавливаются гораздо скорее, как у излеченных аллопатией. При гомеопатической методе больной чувствует непосредственно по прекращении лечения совершенное возвращение прежних сил, и тотчас может заняться работой. После аллопатического пользования нужно ему иногда долгое время для восстановления прежних сил. Это иначе и быть не может: выздоравливающий должен дождаться накопления выпущенной из него крови и залечения частей тела, которые были прижигаемы, растравляемы нарывными пластырями или другими сильными средствами. Всего же хуже то, что он страждет от действий вещества, оставшегося у него в теле от данных ему лекарств. Таким образом он лишается на значительный срок возможности трудиться для пропитания своего семейства. Он должен занимать в госпитале кровать, которая нужна для вновь прибывших пациентов. Этого нельзя избежать при старинном героическом лечении, а при употреблении гомеопатии того быть не может.

Истинное счастие для рода человеческого, что аллопатия более и более научается чему-нибудь у гомеопатии! Врачи старинной школы прописывают гомеопатические средства, не называя их гомеопатическими. Советуем этим господам подражать в благородной откровенности г. Листону, всенародно признавшему превосходство гомеопатических средств. Впрочем, пусть они их употребляют, не говоря о том никому, только бы человечество получало пользу. Гомеопаты с удовольствием встретят это признание превосходства их системы. Влияние гомеопатии так велико, что многие врачи бросили свои ланцеты, увидев, что можно излечивать воспаление средствами гомеопатическими. Очень замечательно то, что медицинский комитет в Эдинбурге в общем собрании своем предложил вопрос: в самом ли деле кровопускание необходимо при воспалении легких? Если бы вздумали предложить такой вопрос за несколько лет перед сим, он был бы встречен громким хохотом. Для гомеопатов подобные явления очень значительны. Неудивительно, что это предсказано было за восемнадцать лет перед сим одним проницательным противником гомеопатии. Доктор Миллинген, военный врач Ганвельского дома умалишенных, сказал в своем сочинении "Достопамятности врачебной опытности" следующее:

Системе гомеопатии суждено произвести мало-помалу материальную революцию в медицине.

А я могу доказать на деле, что медицина обязана гомеопатическому учению более, нежели какой-либо прежней системе. И это свидетельство дал Миллинген, бывший, как известно, сильным противником ганеманова учения!

Между тем не дóлжно думать, чтобы я совершенно предавал осуждению старинную методу медицины. Напротив, есть немногие (но только немногие) врачи, одаренные холодным рассудком и проницательным умом, успешно пользующие по прежней методе. Заметьте, что они всегда прописывают только те лекарства, которых действие им совершенно известно, и прописывают их просто, без смешения с другими¹. И хотя такой врач пользует с успехом, но как товарищи, так и публика редко уважают его по достоинству.

К несчастию, нередко случается, что энергический и смелый врач, который берет болезнь штурмом, бросая кровь, ставя рожки, прописывая много микстур и пилюль, возбуждает удивление фершелов, да и больных своих, хотя употребляет во зло их доверенность. Такой молодец нередко бывает самым счастливым врачом в городе в отношении к доходам. К нему идут слова доктора cэра Джона Форбеса: "Природа часто излечивает болезнь назло врачу". Он хитро извлекает выгоду из этой борьбы с природой, замечая хвастливо, что восторжествовал над упорством болезни, и если больной счастливо выдержит этот бой, то считает врача своего непобедимым. Но как бы умно и осторожно старинная метода ни употреблялась, в ней нет той простоты, той верности, той силы и действительности, которые находятся в гомеопатии. Это мое твердое и святое убеждение, основанное на доказательствах и на практических опытах. Что касается до старинной методы, то я исполнял ее в течение двадцати семи лет по первому из выставленных мной образцов, и сo смущением и негодованием видел, как поступают с своими пациентами врачи старинной школы.

Меня предварительно уведомили, что если я гласно обращусь к гомеопатии, оскорбленная тем аллопатия отвергнет меня, и первым ее действием будет лишить меня места, которое я приобрел долговременной моей практикой. Первое врачебное общество Англии (The British Medical and Surgical Association), к которому принадлежат знаменитейшие врачи ее, удостоило выбрать меня в президенты. Пробыв в этом звании год, я был назначен непременным вице-президентом. Это общество теперь, к сожалению моему, потребует, чтобы я вышел добровольно, или исключит меня². Странно, что ровно за пять лет перед сим, когда это общество имело годичный съезд свой в Брейтоне, я в звании его президента открыл собрание, в котором в присутствии представителя Королевской медицинской коллегии (Royal College of Physicians) и президента Королевской хирургической коллегии (Royal College of Surgeons) по зрелому обсуждению гомеопатия и гомеопатические врачи были преданы отлучению.

По выходе в свет первого издания настоящего письма, был я принужден оставить почетное место старшего врача вашего госпиталя, которое занимал двадцать семь лет. Я объявил уже в общем собрании, что охотно подвергаюсь сему изгнанию, не имея возможности лечить моих больных иначе, как по системе гомеопатии³.

Хотя многие важнейшие директора желали, чтоб были отведены в госпитале для гомеопатического лечения две палаты, но я решился лучше отказаться от своего места, во-первых, потому что эти господа не составляли большинства, а во-вторых, потому что госпиталь понес бы убыль в своих доходах, ибо в случае принятия моего предложения большинством многие общники прекратили бы свои ежегодные взносы.

Вот причины, по которым я оставил неверный и неудовлетворительный путь старинной школы, и который заставил меня предпочесть методу гомеопатии. Как трудно людям принести жертву истине! Гордость, докторская гордость со всем своим мнимым знанием упрямится признать, что аллопаты во всю жизнь свою блуждают, обманутые системой, которая преподана им была в школе. Своекорыстие терзает их, и они крепко ухватываются за свои карманы. Они боятся насмешек и презрения со стороны людей, не осмеливающихся мыслить самостоятельно, и хотят удержать от того других. От силы предрассудка морщится их чело при взгляде на истину, и они удаляются от дневного света, а бессовестность восклицает: "Гомеопатия ложь, и все ее последователи обманщики!"

Показав, как дорого мне обошлось, что я дерзнул исследовать правила гомеопатии, несказанно важные во врачебном искусстве, признаюсь чистосердечно и без страха, что я убедился в ее истине и в неисчислимой ее пользе, убедился самым рачительным исследованием, всеми возможными опытами. Я не имел намерения выставлять себя мучеником, но готов подвергнуться за правду всякому наказанию, потере моих друзей или моих доходов, или же того и другого вдруг, как мне угрожали. Одного у меня отнять не могут — уважения к самому себе, которое поддерживает всякого, кто действует честно и правдиво.

Что бы ни случилось, за мной останется сознание, что я поступил по долгу чести и совести.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Всем известно, что еще недавно был в Гулле врач, который прописывал по двенадцати и по пятнадцати веществ в одной микстуре и сверх того задавал при микстуре пилюли, составленные из пяти и до восьми разных лекарств.
² За два месяца пред сим был я исключен на съезде общества в Ноттингеме.
³ Причиной непринятия моего предложения была оппозиция медицинского штаба в госпитале. Эти господа протестовали против меня. Жалкая картина самонадеянности, невольного признания и неправды! Если бы они были убеждены, что гомеопатия, как они говорят, заблуждение и обман, то следовало бы им воспользоваться случаем, чтоб доказать это на деле. Я предлагал отдать моих больных и пользование их под надзор медицинского комитета — достаточное доказательство уверенности моей в пользе гомеопатии. Они не отважились на опыт и потребовали моего удаления. Дело говорит за себя и долго не будет забыто в Гулле и его окрестностях.

 ЧАСТЬ I