История, строго говоря, является ничем иным, как пересказом событий и, следовательно, она должна была бы затрагивать лишь прошлое. Но события связаны между собой соединительной нитью — нитью, состоящей из тенденций и сил, определяющих пути эволюции и прогресса. Таким образом, говорить об истории означает не только ссылаться на события прошлого, чтобы оправдать настоящее и попытаться предвидеть будущее. Это предполагает также попытку определения причин, вызвавших те или иные события. Последние являются лишь внешней формой, в которую причины облеклись в данном времени и месте. Прошлое, настоящее и будущее упоминается лишь для удобства, когда речь идет о каком-либо явлении на стадии развития, для которого время — это только одно измерение. Как и энергия, принимающая материальную форму, чтобы продемонстрировать свое существование, время, чтобы быть воспринятым человеком, облекается в одежды событий.

Ход развития истории — процесс не монотонный, и вехами в нем выступают определенные значительные события. Упоминая их, мы говорим о "революциях" или, употребляя более современный термин, "дестабилизациях", которые, как кажется, ставят под сомнение всё и вся. Однако незамедлительно устанавливается новое равновесие, и его основные характеристики те же, что и предшествовавшие им. Человеческие знания, таким образом, могут ставиться под сомнение и обновляться, равно как и внешние условия жизни людей и структуры, внутри которых формируется жизнь общества. Но человеческое существо, его биология и патофизиология изменяются не более, чем изменяются его природа, структуры и молекулярное сродство.

Конец XVIII века ознаменовался глубокими изменениями в жизни общества, в философии, искусстве, науке и технике. Медицина, в частности, ознаменовалась появлением и развитием экспериментирования. Так были сформулированы новые модели для анализа основных данных здоровья и болезни человека. Основные данные, конечно, не могли быть изменены. Они составляют истоки медицинского знания, несколько вариантов формулировок которых постоянно встречаются в медицинской традиции от святого Исидора из Севильи до Буасье де Соваж де ла Круа. Но появление экспериментального элемента, призванного обновить панораму медицинских исследований, тем не менее не решило проблему расхождений, которые не только не уменьшились, но и возросли за счет повышения эффективности умений, развитых как аллопатами, так и гомеопатами. Эксперименты Ганемана и Клода Бернара не могли примирить два противоположных постулата, поскольку первый основывал науку о человеке на аналитических исследованиях, а второй — на формулировке синтеза.

Сейчас, в конце XX-го столетия, колесо истории, похоже, опять пришло в движение. Вновь оспариваются все структуры, в которые вписывалась человеческая деятельность. Некоторые из них даже терпят крах, и наша эпоха характеризуется текучестью, порожденной дезорганизацией этих структур. В действительности здесь идет речь лишь о смене декораций, в которой продолжает увековечиваться все та же человеческая драма: все отвергается, да... но все начинается снова! И когда все вообразимые уловки, призванные скрыть это, оказываются неэффективными, современные колдуны-подмастерья прибегают к новым ухищрениям, чтобы заставить забыть миф о Прогрессе, который выдыхается. И в этом проявляются лишь поверхностные признаки более глубокого беспокойства, порожденного нестабильностью и отсутствием безопасности, которые ставят под сомнение все, вплоть до самого биологического будущего человечества. Вместо объединения, необходимого перед лицом этих новых опасностей, коллективы людей раскалываются и дробятся на множество национальностей, сект и партий. Возрастающее число доктрин и идеологий отражает глубокую потребность, направленную на поиск новых моделей построения будущего общества.

Неоспоримые успехи современной медицины недостаточны, чтобы сбалансировать ни медицинское воздействие ее терапевтических средств, ни чудовищную токсичность отходов нефтехимического комплекса, необходимого для прогресса медицины. Так же дело обстоит и с сельским хозяйством и пищевой промышленностью, которые не могут обойтись без химии пестицидов и удобрений. Любые технические и промышленные свершения, большие или малые, оборачиваются новыми угрозами для здоровья человека и будущего человечества. Таким образом была запущена адская машина, и ни одно из самых драматичных предвидений будущего не сможет замедлить ее ход. В одном ряду с конкретными опасностями, вызванными загрязнением окружающей среды — этой необходимой и неизбежной оборотной стороной любых научных исследований и технического прогресса — стоит загрязнение человеческого мышления, гораздо более заразное. Ослабляемая недостатком методологий, компромиссами с многочисленными идеологиями, подрываемая давлением групп, сделавших прибыль своей главной целью, разрываемая извне личными амбициями и соперничеством, классическая медицина, неспособная учитывать феномен человека в его совокупности, все больше оспаривается большим числом пациентов, страдающих от ее слабости. Врачи также ищут новые модели структурирования и обеспечения их практики. Действительно, если опыт есть первое и последнее прибежище любого знания, вторжение экспериментатора не может не иметь последствий. Одни только экспериментальные данные являются далеко не достаточными. Необходимо, чтобы они интерпретировались экспериментатором и были выстроены в связную систему. Интерпретация — это поиск значения. Тогда история медицины могла бы выглядеть как изучение различных значений, которые принимали данные эксперимента в ходе времени. Но "значение" не значит "объяснение". Похоже, что поиски "почему?" и объяснений выступают одним из сдерживающих факторов, свойственным биологическим наукам. Классическая математика, представляющая собой в основном точную науку, королевский путь познания, не задается вопросом "почему". Не так дело обстоит и с другими науками, о которых можно сказать по меньшей мере, что они не являются точными.

Любая научная система базируется на постулате, то есть на недоказуемом принципе, который становится отправной точкой любой теории, придающей связность совокупности фактов, полученных в результате наблюдения. Именно по этой причине два гениальных человека, которыми были Самуэль Ганеман и Клод Бернар, исходя из разных постулатов, смогли создать на экспериментальной основе две разные медицинские доктрины. Классическая экспериментальная медицина выдвигала принцип, согласно которому в узком кругу живых тел возможно узнать причину и происхождение каждого болезнетворного процесса. Ганеман выдвинул противоположный принцип, утверждая, что невозможно пускаться в поиски причин болезней в самой сущности явлений жизни. Так запрещая себе поиск "почему", он как бы вырыл ров между своей доктриной и доктриной Клода Бернара и его последователей. Этот ров существует по-прежнему, означая, что гомеопатия, как и ранее, содержит мощный революционный фермент, способный еще и в наши дни потрясать все прочно устоявшиеся концепции. Действительно, в истории медицины были пионеры, сталкивавшиеся с враждебностью практиков своей эпохи, но идеи которых в конце концов были приняты. Но этого не случилось с Ганеманом, идеи которого до наших времен так и не смогли прижиться и развиться в кругах ортодоксальной медицины.

Несмотря на все трудности, встретившиеся на ее пути, ганемановская медицина сумела сохранить свои основные характеристики. Как и в своих началах, она сохраняет связность, отмеченную отсутствием противоречий между ее различными элементами. Ее объект очень точно очерчен определением болезненных состояний, данным Ганеманом. Ее поле зрения охватывает весь спектр медикаментозной терапии. И наконец, ее практическое применение в течение двух веков на значительных географических пространствах по-прежнему доказывает ее эффективность.

Развитие, которое в течение двух веков претерпели как доктрина, так и техническая сторона этой медицины, не замедляется. Поскольку она содержит в себе многочисленные "черные дыры", как и у астрономов, эти "черные дыры" ставят множество вопросов и являются мощным источником динамизма. Доктрина Ганемана выглядела очень простой в ее формулировке. Она задавалась целью недвусмысленно определить наряду с индивидуальными болезненными состояниями новую Материю медику, основанную на эксперименте. Впрочем, вкладывая новое содержание в античный закон подобия, она предлагала простые правила для применения Материи медики при патологических состояниях. Последовавшее затем развитие было не только свидетельством динамизма, свойственного новой медицине. Часто оно также являлось свидетельством трудностей и неудач в практическом применении ее постулатов.

ЭВОЛЮЦИЯ И ПРОГРЕСС ГОМЕОПАТИИ

"В ходе моих исследований я обнаружил путь к истине", — писал Ганеман в предисловии к первому изданию его "Органона" в 1810 году. Он не претендовал на открытие истины. Только верующие и политики обладают истиной, или в крайнем случае каждый из них обладает своей собственной истиной, что создает множество проблем. Ганеман, который прежде всего был образованным человеком и ученым, открыл лишь путь к истине, но, как знает каждый, путь к истине усеян ошибками, что также создает множество проблем, но уже других.

В течение всей своей жизни Ганеман сопоставлял проблемы, встречающиеся в его практике, с определением болезненных состояний, Материей медикой, применением подобия, приготовлением лекарств и их дозировкой. История его жизни — это история постоянных поисков, неустанно подвергавших сомнению ранее открытые элементы, отказ заключить себя в рамки догматических построений.

Действительно, гомеопатия — это не замкнутый мир, окостеневший в течение двух веков в недвижимой формулировке. И хотя ее определение является строгим и недвусмысленным, возможности ее развития еще далеко не достигли пределов. Ведь если Ганеман открыл путь к истине, он был очень далек от утверждения открытия самой истины.

ФОРМУЛИРОВКИ ДОКТРИНАЛЬНОГО ХАРАКТЕРА

Наряду с неоспоримыми успехами, обусловившими ее географическое распространение, гомеопатия должна была преодолеть и бесспорные поражения. Успехи заставили Ганемана изменить некоторые аспекты его доктрины. То, что он описал в "Хронических болезнях", представляет собой историю его возврата к формулировкам традиционной медицины. Так он пришел к изменению некоторых его идей по характерной индивидуальной симптоматике, по единому лекарству, по применению подобия. Эти исследования в области доктрины продолжались и развивались до наших дней. Симптоматика, остающаяся краеугольным камнем системы Ганемана, далеко не раскрыла свои секреты, и все разрастаясь, по-прежнему является очень сложной. В этом лабиринте гомеопаты двух прошлых веков проложили некоторые пути, отмеченные различной техникой отбора и оценки симптомов.

Многочисленными являются и болезни, которые Ганеман квалифицировал как "неполные", то есть "проявляющие лишь один из своих аспектов", или болезни, характерная симптоматика которых ускользает от проницательности врача. Чтобы облегчить подход к ним, Ганеман разработал несколько концепций, а его последователи не приминули выработать много других. Однако проблема еще далека от решения и, конечно же, будет представлять очень важную тему для будущих исследований гомеопатов.

ФАРМАКОЛОГИЯ гомеопатических лекарств также развита далеко не полностью. В этой области неудачи в применении лекарства согласно доктрине, которая расценивалась как правильная, вызвала проведение исследований, касающихся приготовления лекарств (фармакопраксия) и дозировке при их назначении. На начальной стадии развития гомеопатии этот вопрос не ставился. Ганеман использовал лекарства в дозах, которые практиковали врачи его эпохи. Но наблюдение терапевтических осложнений довольно быстро привело его к новым поискам, которые вылились в изобретение оригинальных способов приготовления, характеризуемых уменьшением доз посредством последовательного измельчения и растворения в нейтральных растворителях. Вначале эта техника приготовления ставила целью только уменьшить размер дозы. Однако вскоре было замечено, что эти способы серьезным образом изменяли фармакодинамические свойства первоначальной субстанции. Таким образом, поиск гомеопатов пошел по новому направлению, стремящемуся развить силу лекарств, сделать их более эффективными. В течение всей своей жизни Ганеман не прекращал заниматься этими исследованиями. Его регистрационные журналы пациентов, свидетельствующие о том, что он практиковал до конца своих дней, носят отпечаток многочисленных экспериментов, предпринятых в приготовлении (фармакопраксия), повышении эффективности в выборе лекарств (динамолексия), как и в их назначении (фармакономия). Эти поиски обусловили появление многочисленных работ его учеников, а затем и последователей. В фармакологии открылось новое поле исследований в области малых величин, и его изучение продолжается и в наше время. Результатом первоначальных исследований было появление различных эксципиентов (вода, спирт различной концентрации, сахароза, лактоза и т. д.), а также различных способов растворения. В начале XX века появление крупных гомеопатических лабораторий обозначило захват этой области промышленностью, сопровождавшийся отказом врачей от самостоятельного приготовления лекарств. Она закончилась произвольной унификацией техники приготовления лекарств, быстро приведя к стандартизации. Политические и экономические императивы, сопровождавшие подобные изменения, могли лишь противостоять самим принципам гомеопатии, и исследования по изготовлению лекарств оказались окончательно замороженными. Но необходимость развития этих крупных промышленных фирм вынудила их возобновить фундаментальные исследования, что позволило вновь открыть досье бесконечно малых величин. Это были физико-химические исследования, на этот раз проводимые исследователями с университетской подготовкой, которые получили довольно интересные результаты. И если гомеопат видит, что ни содержание, ни размах этих теоретических работ, инициатива в которых им утрачена, ему не под силу, в этом также неоспоримо есть выход в будущее. Но догмы стандартизации тем не менее не смогли устранить неумолимые элементы, выявленные гомеопатами на практике и касающиеся разного действия лекарств различного изготовления. И в этом содержится непреодолимый фермент прогресса.

ДОЗИРОВКА

Что касается величины доз, их повторяемости, времени приема — все это было произвольно стандартизовано. Но этот раздел фармакологии развивается очень слабо. А Ганеман и его сотрудники интересовались этими проблемами, которых не касались его преемники и которые достойны размышлений и исследований гомеопатов будущего.

МАТЕРИЯ МЕДИКА

С другой стороны, знания, накопленные экспериментаторами Материи медики за многие годы, составили огромную массу информации, которую не могла охватить никакая человеческая память. И в этом заключается очевидное свойство удивительной живучести гомеопатической доктрины. Тем не менее нужно было предоставить практикам годную к применению документацию. Если индивидуальная симптоматика дает определение болезненным состоянием, индивидуализация медикаментозных препаратов, со своей стороны, осуществляется с помощью эксперимента, ставящегося на здоровом человеке. Вот уже два века эти проблемы интересуют исследователей Европы, Индии и обеих Америк. Они были развиты особенно в гомеопатических кругах, но интересовали также многих представителей ортодоксальной медицины, заинтригованных результатами, опубликованными гомеопатами. И здесь также Материя медика не была создана за один день, а развивалась поэтапно, являясь результатом сопоставлений физиологических экспериментов и клинического опыта практиков. Эти экспериментальные работы вскоре стали предметом размышлений и критики, касающейся самой методологии экспериментов, критериев отбора симптомов и интерпретации результатов, полученных таким образом. Речь идет о фундаментальном осмыслении, которое параллельно с экспериментированием продолжалось до наших дней и, несомненно, будет развиваться в будущем, так как поставленные в этой области проблемы еще далеки от решения. Но каковы бы ни были трудности, встретившиеся в разработке Материи медики, соединение клинических и экспериментальных результатов позволило заложить ее фундамент и сформулировать систему оценки экспериментальных симптомов параллельно с системой индивидуальной клинической симптоматики. И здесь также речь идет о работе, требующей длительных усилий, далекой от завершения и не оставящей безразличными гомеопатов будущего. Необходимо было придать определенную форму множеству информации, полученной таким образом, чтобы облегчить ее использование практиками. Так были разработаны различные типы трудов, библиографических изданий, составляющих указатель-справочник различных экспериментальных работ, встречающихся в международной литературе. Но необходимость доступным образом сформулировать экспериментальные материалы позволила также составить различные виды Материи медики, каждый из которых соответствовал определенной цели. Таким образом, наряду с большими энциклопедиями, содержащими все материалы, доступные в эпоху их составления, практики имеют в своем распоряжении аналитические, синтетические, клинические, общие или частные материалы. С течением времени были разработаны различного вида репертории, представляющие для практиков очень ценный рабочий инструмент. Также уместно вспомнить обширную популярную литературу, предназначенную для использования в быту.

ВОЗВРАЩЕНИЕ К ИСТОКАМ

Важной характеристикой современного гомеопатического движения является попытка возвращения к истокам с тем, чтобы лучше понять доктрину Ганемана и устранить все внешние наслоения. В ближайшем будущем эта тенденция будет лишь усиливаться и развиваться. Одним из результатов этого явилось переиздание фундаментальных работ доктрины и Материи медики, старые издания которых уже давно исчезли и сегодня являются достоянием некоторых библиофилов. В течение нескольких лет огромная работа в этом направлении была проделана в Индии. Благодаря этому огромное число фундаментальных работ на английском языке вновь появились на рабочих столах всех практиков. Но если вспомнить, что в первые годы существования гомеопатия охватывала всю Европу и Новый Свет, распространялась на восток до Индии, можно оценить гигантские размеры задачи, состоящей хотя бы в том, чтобы составить перечень основных публикаций по гомеопатии. Обширная литература на французском языке была издана не только во Франции и в Бельгии, но также в Швейцарии, в молодой Америке и старой России. Большая часть ее недоступна. И можно не предвидеть, но пожелать, чтобы однажды она возродилась, как старинная литература на английском языке.

Однако эти издания на английском языке представляют лишь часть гомеопатической литературы, многие элементы которой остаются недосягаемыми для большинства исследователей. Такое положение тем более достойно сожаления, так как сама наука гомеопатия стабильна. Она не колеблется в зависимости от моды или сиюминутных социально-политических доктрин, и те элементы, которые составляли ее когда-то, по-прежнему остаются значимыми и в нашу эпоху. Их назначение лежит в основе многих недостатков современной гомеопатической литературы. Создание Центра гомеопатической документации — это задача, важность которой до сих пор заставляла отступать всех тех, кто сознает настоятельную необходимость этого. Многочисленные библиотеки содержат значительные фонды гомеопатических изданий. Национальная медицинская библиотека в Бесезде в окрестностях Вашингтона очень богата в этом отношении. Другие библиотеки, рассеянные по всему миру, также располагают значительными коллекциями, но их основной недостаток заключается в труднодоступности. Гомеопатическая библиотека Гамбурга могла бы соответствовать этому призванию. Но недостаток ее каталога, насчитывающего около 4500 названий на немецком языке, заключается не в том, что он неполный. Им можно пользоваться только на месте, что значительно ограничивает услуги, которые он мог бы оказать профессии. Предоставление читателям с помощью современных средств всей гомеопатической литературы, опубликованной со времен Ганемана, сегодня пока еще не представляется возможным, хотя это и необходимо. Это может быть задачей будущего, но ее реализация — дело такого размаха, что только международное сообщество гомеопатов могло бы взяться за него. Технические средства информатики могли бы помочь в решении этого вопроса благодаря значительным возможностям хранения информации и легкости ее воспроизведения. К сожалению, непохоже, чтобы создание современных программных продуктов по гомеопатии шло в этом направлении. Основной недостаток современных тенденций состоит в том, что технология с высокой информационной емкостью используется для сознательно ограниченного количества информации. И это не только количественное, но и качественное ограничение в соответствии с особой идеологией каждого создателя программ. Порочность этой процедуры заключается в том, что большинству современных авторов свойственна тенденция к упрощению, обеспечивающему более широкую популяризацию. Таким образом, они совершают настоящее насилие, вводя в компьютер свойственный им субъективный взгляд. Эта информационная популяризация адресована прежде всего медицинскому миру, врачам слабо или плохо знающим доктрину и способы лечения, не готовым к тому, чтобы не попасть в расставленные ею ловушки, недостаточно опытным из-за слишком короткой практики. Компьютер сам по себе, очевидно, не сможет заполнить эти лакуны. Но помимо популяризации в медицинской области, информатика может способствовать, что более серьезно, популяризации в массе потребителей, не являющихся врачами. Но если машина и не способна полностью заменить труд человека, она может серьезно помочь ему, облегчив и значительно сократив его, путем создания доступного для всех банка данных. Помимо использования в педагогических целях, информатика могла бы также являться незаменимым инструментом научных исследований, сделав возможным статистическое использование информатизованных клинических данных.

ТРАДИЦИОННЫЕ ДРЕВНИЕ ФАРМАКОПЕИ

Крупные фармацевтические фирмы и университетские фармакологические лаборатории начинают замечать, что человек имеет свою историю и его знания как бы нанизываются на непрерывную культурную нить. Этнологи, социологи и историки знали это уже давно. Но нужно было прождать целую эпоху, чтобы лишь недавно увидеть, как специалисты рыщут по планете в поисках лекарств, передаваемых народными традициями, которые, таким образом, возвращаются в контекст современной науки.

Действительно, истоки медицинской традиции восходят к началу летоисчисления. Страдания и болезни сопровождают человека на протяжении всей его жизни, поэтому нужно было, чтобы во время его блужданий, приводящих его к неизбежной смерти, он нашел лекарства. И если у медицины нет истории, напротив, история поисков человека, направленных на борьбу со страданиями и на их облегчение, развертывается в непрерывную нить от его появления и до наших дней. Таким образом, медицинская традиция берет свое начало во тьме веков, а рецептурные книги, приходившие друг другу на смену, обеспечивали преемственность до настоящего времени.

Именно в этом заключается идея, которой проникся Ганеман и которая наложила отпечаток на все его творчество. Наряду со своими собственными оригинальными исследованиями и исследованиями его сотрудников, он всегда прибегал к ссылкам на значительное культурное наследие. Его Материя медика содержит более 600 ссылок на древнегреческих, арабских и современных ему авторов. К сожалению, ни один из его преемников не продолжил исследования в этом направлении. Задача, однако, была далека от завершения, и несмотря на огромный труд, Ганеман исследовал, конечно же, не все традиционные рецептурные книги или народные знания. Но он настаивает, особенно в главе "Arnica", на богатстве народной медицины. Изыскания современных фармакологов и университетских ученых сделали доступной восточную медицину благодаря переводам на европейские языки и, тем самым, еще более расширили поле для исследований. Остается пожелать, чтобы гомеопаты будущего также смогли извлечь пользу из этого традиционного наследия.

РОЛЬ ЧЕЛОВЕКА

Гомеопатическая доктрина содержит некоторое число определенных и стабильных компонентов. Ее принципы, правила по технике применения, экспериментальные медицинские материалы не могут пересматриваться, не нанося ущерба самому существованию гомеопатии. Но гомеопатия не может обойтись и без практиков, которые увековечивают ее традиции. И именно на этом уровне проявляются недостатки, свойственные человеку. Так, недостаточная сплоченность всех практиков, разные уровни образования, приводящие к разным уровням лечения, недостаток взаимопонимания, связанный с индивидуальными психологическими особенностями врачей, — эти факторы ставят проблемы, появлявшиеся на всем историческом пути гомеопатии и порождавшие острые внутренние конфликты.

Развитие и успехи исследований в различных областях, интересующих гомеопатию, являлись следствием трудностей, с которыми сталкивались врачи в их ежедневной практике. Часто эти трудности были ферментами, необходимыми для проведения оригинальных работ. Но они же создали почву для бесплодных полемик, разделяющих практиков на школы, кланы, секты, группирующиеся вокруг особо влиятельных личностей. Желательно, чтобы в будущем были созданы модели, обеспечивающие развитие критики, лишенной агрессивности. До нашего времени в гомеопатических кругах предпринимались многочисленные попытки объединения. Осуществляемые на национальном или на международном уровне, эти попытки отвечают настоятельной потребности, жизненной необходимости будущего гомеопатии. Но они похожи на волны, разбивающиеся о прибрежные скалы, мощь которых распадается на множество капелек. Речь идет о сплоченности и разобщенности, об объединении и распаде. Общества, лиги, различные группировки, которые появляются в результате попыток объединения, на самом деле ограничивают сферу, в которой сталкиваются и поносят друг друга объединившиеся в них люди. Эти трудности, конфликты или споры не связаны с пороками методологии или доктрины, а представляют собой недостатки, свойственные обучению и подготовке людей, избравших своим делом претворение в жизнь доктрины Ганемана.

Эти попытки объединения выходят даже за пределы гомеопатических кругов в поисках компромиссов со сторонниками доминирующей медицины. Это постоянная тенденция, которая с самого начала их истории вела гомеопатов-практиков в различных направлениях. Здесь можно легко предвидеть, что эти усилия будут развиваться и что, в частности, они по-прежнему будут вдохновлять проведение экспериментальных исследований, стремящихся установить неоспоримым образом кардинальные пункты гомеопатических способов лечения. Эти исследования пытаются решить проблему приготовления и научной идентификации происхождения лекарств. Они также затрагивают очень спорный вопрос о законе подобия и особенно действие растворов и ультрамолекулярную динамизацию. По этой тематике появилось очень много работ. Непохоже, чтобы они как-то изменили отношения между двумя школами. Они не дали также ничего, что могло бы помочь гомеопату-практику в его нелегкой работе и, в частности, в оценке симптомов и в выборе способа динамизации. Одним из конкретных и наиболее очевидных результатов попыток установить отношения с кругами классической медицины была выработка во Франции узкой и произвольной стандартизации способов приготовления лекарств и блокирование любых исследований в этой области.

Слабые стороны классической медицины, которая, несмотря на бесспорные успехи во многих областях, не может полностью решить проблему человека и создать условия, необходимые для его оптимального функционирования; побочные эффекты терапии, часто становящиеся очевидными; недостаток доверия, испытываемый многими пациентами и врачами, что также нужно отметить; конкуренция, которая начинает разделять избыточное число практиков, — это также и слабости, которыми пользуются и будут пользоваться практикующие представители других видов медицины и, в частности, гомеопаты. Одним из следствий этого является развитие некоторых форм гомеопатического образования, получаемого на медицинских факультетах, проведение медицинских исследований в университетах, таких как докторские диссертации по медицине, фармакологии, стоматологии или ветеринарии по темам, весьма близко затрагивающим гомеопатию. Очень часто, однако, эти работы остаются на довольно элементарном уровне. Обычно их вклад не блещет новизной и оригинальностью. Но и здесь гомеопатии предоставляется почва для развития, все аспекты которого еще далеко не проработаны.

Трудно, однако, надеяться на то, что когда-нибудь все основные трудности гомеопатии будут преодолены. Трудности опроса больных и его нюансы, выбор и иерархизация симптомов зависят только от самого врача, от его субъективной точки зрения, его готовности к работе, его культуры и опыта. Бесспорный источник трудностей гомеопатии заключается, похоже, в самой ее методологии, являясь, таким образом, фундаментальным недостатком. Так как, если не может быть и речи об отрицании очевидности воздействия микродоз на живой организм или реальности отношений подобия между патологическим состоянием и свойствами лекарства, само определение болезненных состояний посредством симптоматики, выводящей на первое место физические и функциональные проявления, апеллирующей к количественным оценкам врача, придает слишком большое значение субъективности пациента и его врача. Еще с античных времен и до наших дней отношение к подобию получило в медицине множество определений, но формулировка Ганемана должна рассматриваться сегодня как наиболее логичная и наиболее эффективная с точки зрения ее применения. Этим, однако, не утверждается, что будущее не уготовило открытия новых и более объективных определений.

Не будем тем не менее забывать, что для начала исследований необходимо вначале дойти до границ уже познанного. Отсюда следует, что одним из наиболее важных свершений, которое можно рассматривать и которое может быть будет революцией наших дней, будет касаться лишь самого врача-гомеопата как такового. Когда человек не может подняться до высоты переданных ему идей, он опускает их до своего уровня. Рутина, множество аптечных средств, симптоматические предписания, трудности диалога с больными также являются ловушками, в которые рискует попасться врач. Они вписываются не в доктрину, а в поведение человека, принявшего ее. Где врач может научиться быть спокойным, умным, сострадательным? Как может он научиться избегать западни своей собственной субъективности, чтобы пожинать плоды опыта, который могло бы дать ему время, а не закоснеть умственно и физически в стерильных привычках?

Внутри жестких и стабильных рамок, которые представляют собой элементы гомеопатической доктрины, всегда была возможность для изменений и колебаний в зависимости от того, как ее понимали практики в разные эпохи. Человеческий фактор неизбежен и необходим, для того чтобы вдохнуть жизнь в доктрину. Доктрины умирают, когда больше нет людей, способных выступать их поборниками. И без людей, несущих ее вот уже два века, без тех, кто несет ее и сегодня, гомеопатия была бы лишь мертвой доктриной на кладбище человеческой мысли.