Пользуюсь минутой покоя, чтобы сообщить Вам два наблюдения, весьма различных по своему характеру, одно из них даже взято из области химии. При этом оба наблюдения кажутся мне полезными для нашей науки. Именно поэтому я не возражаю против их публикации.

Первое наблюдение относится к чрезмерному и губительному действию высоких потенций, когда динамизация сильно повышается излишними встряхиваниями воды. Об этом я узнал следующим образом: во второй половине прошлой зимы было необычно большое количество случаев бешенства среди собак, и даже сейчас редко проходит день, чтобы нас не звали помочь кому-либо из укушенных. Гомеопатия и высокие потенции доказали свою ценность. В этом году я использовал лишь две или три крупинки 200-й потенции, растворенные в воде, на дозу, однако ни в этом году, ни ранее я не слышал, чтобы кто-либо из людей или животных, которых я лечил таким способом, заболел бешенством. Тем не менее в течение последних одиннадцати дней у меня погибли две собаки.

В первом случае речь шла об огромном прекрасном бульдоге из Бургесс Бёнинга около Дренштейнфурта, которого укусил пес, оказавшийся бешеным. Как обычно, я дал хозяину, который очень любил бульдога, несколько порошков. Номера 1, 3, 5 — Belladonna, 2 — Hyoscyamus, 4 — Stramonium, все в потенции 200, давать каждые три дня в установленном порядке, растворяя один порошок в воде и встряхивая, лучше всего в маленькой бутылке. Этот человек обладал слишком большим рвением помочь, как я позже обнаружил, и каждый раз максимально энергично тряс порошок по пять минут и более. Затем он давал раствор в остывшем кипяченом сладком молоке. После каждого из этих порошков пес выглядел целый день очень печальным, а после последнего он больше не мог есть, хотя охотно пил воду. На третий день, получив пятый порошок, пес издох, но без малейшего признака бешенства или гидрофобии.

Около двух недель спустя я дал те же лекарства в такой же последовательности приема огромному мастифу Гайторна Колонета в деревне Хиттру. Как будто по воле судеб, чтобы до конца усвоить прошлый урок, в этом случае лекарство также встряхивалось в водном растворе избыточно. Результат был тот же. После приема последней дозы собака была очень слаба, а поскольку она была на пороге смерти, то на второй день ее застрелили, чтобы прекратить мучения. И в этом случае у пса не отмечалось симптомов бешенства до самой смерти.

Следует отметить, что я давал одно и то же средство в той же дозе и тем же способом приема многим животным разных видов: лошадям, коровам, свиньям и маленьким собакам, а также некоторым укушенным людям. При этом никаких видимых изменений ни у кого не наблюдалось, и никто из них не заболел гидрофобией. Насколько мне удалось узнать, ни в одном из этих случаев не применялось избыточное количество встряхиваний, как это было в двух первых примерах.

Однако этих двух фактов слишком мало, чтобы на их основании делать выводы. Я считаю, что найдется много возможностей пренебречь этими данными. При этом они кажутся мне достаточно важными, чтобы привлечь внимание к данной проблеме. Если кто-то из моих почтенных коллег слышал о похожих случаях или может привести факты, доказывающие, что мои соображения о чрезмерных встряхиваниях лишены основания, я очень прошу сообщать об этом ради блага нашей науки¹.

Второе наблюдение относится к открытию одного французского химика, представленному на заседании Академии наук в Париже 27-го числа этого месяца. Как мне кажется, гомеопатия может получить от этого двойную выгоду. Сначала я со всей возможной точностью приведу слова докладчика по имени Леон Фуко в "Journal des Débats" в немецком переводе:

Профессор химии из Реймса г-н Момене предлагает использовать ткани как реактивы для медицинских целей. Изменяя цвет, они могут указывать на наличие сахара в моче. Для таких реактивов предложено брать полоски из шерсти белых овец-мериносов и пропитывать их бихлоридом олова. Если такую полоску смочить жидкостью, содержащей самое малое количество сахара, а затем нагреть на пламени свечи, то белый цвет сразу же изменится на темно-коричневый за счет окисления сахара. Г-н Момене убежден, что ни ураты, ни мочевая кислота, ни другие вещества, содержащиеся в нормальной моче, не вызовут изменения цвета. Таким образом, если мы видим потемнение, то сразу же можем с уверенностью заявить о наличии диабетического сахара в моче.

Причина, по которой мы используем полоски из шерсти мериносов, нарезанные подобно лабораторной бумаге для тестов, а не бумагу или ткань из льна или конопли, состоит в том, что бихлорид олова окрасит в черный цвет и обуглит такую полоску, потому что она по структуре слишком близка к сахару. Поэтому необходимо было найти вещество, устойчивое к действию хлора, а им как раз и является такая минеральная субстанция. Пергамент не подходит для этих целей, поскольку он при нагревании затвердевает как рог. А шерсть мериноса лишена этих недостатков, если ее обработать так, как указано выше. Практический врач всегда может носить такие полоски с собой и при каждом подозрении на наличие сахара в моче немедленно проводить этот тест.

Я уже говорил выше, что это открытие, истинность которого неоспорима, обещает двойную выгоду. В первую очередь, мы можем сразу установить наличие диабета без утомительных химических исследований, что позволит нам получить больше знаний об этой болезни, весьма трудной для излечения. При этом целью этих знаний является применение для борьбы с болезнью ex usu in morbis. Мы не сомневаемся, что некоторые из наших могучих препаратов способны бороться с этой злокачественной болезнью. Но мы не знаем о них, поскольку в наших прувингах не упоминаются изменения в моче, а учитывая трудоемкую и сложную химическую реакцию, едва ли можно было это наблюдать. Но теперь, благодаря тесту, становится просто обнаружить присутствие сахара в моче, поэтому теперь будет нетрудно восполнить этот недостаток в наших прувингах.

Д-р Клеменс фон Беннингхаузен
Мюнстер, 4 марта 1850 г.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Будет очень жаль, если сильные встряхивания препаратов в высоких потенциях признают опасными, но чтобы уверенно заявлять об этом явлении, мы должны опираться на веские доводы. Однако наш уважаемый друг позволит нам сообщить о наших сомнениях в виде сделанных наблюдений, тем более, что он склонен признать, что заключения пока что весьма неопределенны. Они и на самом деле останутся неопределенными, потому что их единицы среди тысяч других наблюдений. Да, ухудшения от лекарств наблюдались нередко, но они не были опасными по своей природе. Напротив, они обычно воспринимались как предвестники улучшения. Исследуемое заболевание является условно инфекционным; из десяти укушенных животных лишь у одного, скорее всего, разовьется бешенство, что затрудняет эксперименты. Поэтому нельзя сказать, имеем ли мы дело с инфицированным или со здоровым животным, то есть можем ли мы считать назначенное лекарство профилактикой или лекарственным прувингом для здорового субъекта. А пока что прувинги венских исследователей показали, что высокие потенции работают и безопасны даже в больших дозах. Поэтому опасность в этих случаях возникает при столкновении лечебного воздействия с пока еще латентным заболеванием. Следующие факты, сообщенные мне опытным ветеринаром, возможно, помогут пролить свет на этот вопрос: "Часто болезнь развивается настолько незаметно, что неспециалист даже не заподозрит, что собака больна. На всех стадиях психического нарушения смерть зачастую наступает молниеносно. Только если сразу же после смерти идет кровь из носа, ушей или глаз, то причиной несомненно признаётся бешенство". Несложно заметить, что все зависит только от истолкования наблюдений; их можно использовать для доказательства исключительной силы встряхиваний лекарств в высоких потенциях или же, наоборот, для доказательства того, что лекарства в этих случаях не смогли предотвратить заболевание. — Руммель.

 ВЫСОКИЕ ПОТЕНЦИИ    ОГЛАВЛЕНИЕ    ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ Д-РУ БЕННИНГХАУЗЕНУ