Когда мы встречаемся с категоричным отрицанием эффективности высоких потенций, нам следует вновь и вновь задуматься над высказыванием М. Герца: "Очень поздно мы осознаём, как много нужно жизненного опыта, чтобы говорить об истинном опыте". И это отрицание тем более достойно сожаления, если мы поверим сказанному другим мудрецом нашего времени: "Унция опыта стоит больше, чем фунт теории".

И хотя гомеопатия в этом отношении зашла не так далеко, как аллопатия, испытывающая все новые неразрешимые трудности из-за своей практики смешивания разных лекарств, что приводит к незнанию их первичного и последующего действия, тем не менее даже в гомеопатии трудности в приобретении истинного опыта преодолеваются непросто, когда мы видим, как одно и то же утверждение решительно поддерживается одними и напрочь отрицается другими. Там, где один отвергает какую-либо эффективность высоких потенций и насмехается над ними, другой восхваляет их действие и наделяет неоспоримым преимуществом перед низкими потенциями, причем обе стороны ссылаются на опыт. При этом между обоими спорящими имеется до сих пор не замеченная разница: сторонники высоких потенций напечатали о своем опыте настолько подробно, что мы в состоянии оценивать используемые средства, тогда как их оппоненты пропускают это и ограничиваются только общими положениями, из которых нельзя вынести ничего определенного об особых свойствах лекарств.

Эти споры отбрасывают нас ко временам зарождения гомеопатии, когда разгорелась война между ней и аллопатией, и последняя, как и сейчас, призывала мнимый опыт в свидетели своей правоты, пытаясь внушить сомнения в эффективности новой доктрины, чтобы низвергнуть ее. То, что говорилось тогда о несовершенстве многих так называемых способов приобретения этого самого опыта, остается верным и поныне. И теперь, как и в те времена, многие из оппонентов, вооруженные необходимым знанием Материи медики и проводившие свои наблюдения беспристрастно и непредвзято, если они действовали именно по этим правилам, осознают истинное положение вещей и поэтому переходят в другой лагерь. В то время 30-я потенция была не менее удивительна и невообразима для обычных умов, нежели 200-я потенция в наши дни, и мы долго слышали, что абсурдность гомеопатии заключается в том, что ее сторонники описывают силу действия высоких потенций Natrum muriaticum, тогда как мы ежедневно употребляем в пищу немалое количество соли. И здесь также опыт сражается с опытом — один опыт в фунтах против другого опыта, не имеющего почти никакого количественного измерения и, кроме того, подвергаемого сомнению из-за оплошностей неопытных гомеопатов в том, что касается количества атомов. Тем не менее правда была на стороне меньшинства, чего в наши дни никто не станет отрицать. Несомненно, Аристотель был прав, когда говорил: "Невежество может приблизиться к науке только через познание удивительного и невероятного в природе" ("Метафизика", I, 2). Соотношение сторонников высоких потенций и их противников примерно такое же, как было в те времена между гомеопатами и аллопатами. Но сейчас, как и тогда, количество не могло доказать, кто прав, и точно так же сейчас, как и тогда, нельзя заявлять, что истина лежит посредине, поскольку неправы будут обе стороны. Сейчас, как и тогда, решение должно быть доверено опыту, который будет основываться на сообщениях обо всех обстоятельствах, чтобы каждый эксперт смог вынести решение о пользе или ее отсутствии, что и станет прочным фундаментом, на который можно будет опереться. Последнее необходимо, чтобы мы поверили, ибо каждый гомеопат сможет продемонстрировать определенное количество примеров из своей практики, когда неудача объяснялась не недостаточной силой лекарства, а неверным выбором его. В этом споре о преимуществах разных потенций не ставится вопрос, способна ли та или иная потенция вообще производить исцеления. То, что и те, и другие имеют целительную силу, было доказано бесчисленными фактами, и этого нельзя отрицать, как нельзя отрицать и тот факт, что аллопатические смеси в частых приемах тоже могут действовать. Вопрос может ставиться лишь о том, какая потенция имеет преимущество не только в отношении принципа "cito, tuto et jucunde," (быстро, мягко и окончательно — слова Ганемана из § 2 "Органона". — Прим. пер.), но и в отношении полноты и длительности исцеления. При острых болезнях этот вопрос не так важен, как при хронических, излечение которых может наиболее убедительно продемонстрировать верность метода. Острые болезни излечиваются сами по себе как с лекарствами, так и без них. Но это никак не относится к хроническим болезням, которые под действием лекарств могут даже менять свою форму, а под действием неправильных лекарств даже полностью исчезать, чтобы потом вернуться в виде такого же или иного (чаще более тяжелого) недуга, и ни один опытный врач не возьмет на себя смелость утверждать, что первая болезнь была и вправду излечена, а новая хроническая болезнь появилась впоследствии без всякой причины.

Лечение хронических болезней обычно требует больше времени, а после устранения всех симптомов требуется еще длительный период, прежде чем мы сможем с уверенностью сказать, что достигнуто полноценное и постоянное выздоровление; кроме того, нередко оказывается так, что достоверность излечения вызывает немало сомнений. Поэтому старые случаи излечений, доказанные самим временем, будут наиболее предпочтительными.

Последнее требование в наше время было бы почти невыполнимым, поскольку невозможно показать достаточное число старых исцелений высокими потенциями с достаточным сроком давности так, чтобы это гарантировало достоверный опыт, не обращайся мы к полезному опыту прошлого. Речь идет об экспериментах, которые несомненно проводили многие ныне живущие старые гомеопаты благодаря сообщению королевского советника Корсакова в первых выпусках "Архива" (XI, 2, стр. 87 и далее) и писали об этом в своих журналах. С того времени прошло уже от двенадцати до пятнадцати лет, когда эти высокие потенции почти не применялись, но многие из этих врачей будут еще наблюдать пациентов, лечившихся тогда. И хотя высокие потенции Корсакова никак нельзя сравнить по эффективности с потенциями Йенихена, мы тем не менее можем прийти к определенному заключению о прочности воздействий тех и других.

Что касается меня, то я тоже в те времена под влиянием своего друга д-ра Эгиди экспериментировал с высокими потенциями, но лишь при хронических болезнях, и результаты меня вполне удовлетворяли. Тем не менее взгляды нашего незабвенного Ганемана (о которых можно прочитать после этого сообщения в "Архиве"), а также некоторые особенности этих высоких потенций, которые, согласно моим нынешним взглядам, придают им больше ценности при лечении хронических болезней и которые я тогда не распознал и не оценил, а именно необычно длительная продолжительность первичного и вторичного действия, повлияли на то, что я не придал внимания этому удивительному открытию. Лишь позднее я вернулся к высоким потенциям, когда стал лечить глубоко укоренившиеся хронические болезни либо сильно осложненные аллопатическим лечением, либо наследственные, и тогда я нашел возможность распознать великие силы высоких потенций по крайней мере при самых тяжелых заболеваниях, где наше искусство поначалу терпело неудачи.

И теперь, когда пришло время прекратить разногласия среди гомеопатов и раскол, в котором еще издавна борьба ведется не всегда приличным и допустимым оружием, я считаю, что не должен извиняться, в частности, за то, что попрошу коллег сообщать о результатах, полученных в давно прошедшие времена от назначения высоких потенций Корсакова, и за то, что начну с сообщения о моих случаях многолетней давности.

I

Первый эксперимент я провел 16 апреля 1835 года, когда лечил десятилетнюю девочку Д. Ст., местную жительницу. Ее родители обратились ко мне за помощью в связи с выраженным опуханием запястья правой руки, нагноением сустава большого пальца и затруднением слуха. Ребенок получил от меня по одной дозе Silicea 30С 12 января и 9 марта 1835 года, что вызывало облегчение. 16 апреля в связи с тянущими болями в кисти она получила дозу Sepia 1500С, которая была неверно подобрана и не подействовала. 15 марта была назначена Calcarea 1000, от которой последовало полное излечение, длящееся по сей день. Других лекарств не потребовалось.

II

Кат. Г., девушка-служанка в Э., несколько лет страдала от кожного зуда, неправильное лечение которого добавило сильную головную боль с жужжанием в ухе*. С 15 ноября 1834 года я назначал ей Sulphur, Calc., Lycopod. и Silic. по одной дозе каждого в разведении 30С с некоторым успехом, который не был постоянным. 21 апреля 1835 года она получила одну дозу Sepia 1500 с медленным, но длительным улучшением, настолько стабильным, что к 1 июня головная боль полностью прошла, и сохранялось лишь небольшое жужжание в ухе, которое в конце концов исчезло после Sulphur 60, Calcarea 30 и Lycopod. 30 к концу октября.

III

Йоз. Ф., местный житель, 16 лет, с хроническим опуханием колена в течение нескольких лет с тугоподвижностью, колющими и внезапными болями. 8 апреля 1835 года он впервые получил Acidum sulph. 30, после которого внезапные боли прекратились, но все остальное не изменилось, а из опухоли потек гной. 22 апреля он получил Silicea 1500, после чего к 7 мая колющие боли прекратились, гной стал легко отделяться, но в язве часто возникали болезненные толчки, в связи с чем я дал ему (как сейчас понимаю, слишком рано) одну дозу Sulphur 30, за которой 25 июня последовала доза Silicea 30, обе с желаемым эффектом. Вскоре после приема последнего лекарства он имел несчастье сломать ногу, в связи с чем снова попал в руки аллопатов и теперь передвигается на костылях. Через несколько лет перерыва он осенью 1842 года вновь ненадолго обратился за помощью к гомеопатии из-за колена, которое совсем перестало сгибаться, но результатов не получил.

IV

Алекс П., местный житель, 2,5 года, страдал от хронического воспаления глаз, корок на голове и кожных высыпаний на шее. 9 апреля 1835 года он получил Sulphur 60 с выраженным улучшением, но высыпания на шее усилились. 23 апреля он получил Calcarea 1500, после которой в течение суток возникли спазмы, ночной жар и сильная жажда, что потребовало назначения Chamom. 6, и двенадцать часов спустя Belladonna 30. Очевидно, что после этого Calcarea продолжала свое действие, и за шесть недель все симптомы исчезли и больше не возвращались.

V

Г-жа Л., местная жительница сорока лет, была излечена 15 апреля 1835 года одной дозой Pulsatilla 30 от перемежающейся лихорадки, а затем 25 апреля появилось воспаление с отеком в области гениталий. Отек прошел за несколько дней от одной дозы Sepia 1500, но это вызвало постоянные обильные поты, которые прошли лишь 18 мая без дополнительных лекарств. С тех пор эта дама страдала от возобновляющихся ревматических и истерических недугов, но болезнь, излеченная с помощью Sepia, больше не возвращалась.

VI

Л. Ф., местная жительница, прелестная девушка 14 лет, спокойная, нежная, склонная к слезливости, с обильными месячными, страдает приливами крови к голове и лицу и от эпилептических приступов, в основном при приближении месячных. После Belladonna 30, принятой 24 апреля 1835 года, наблюдалось небольшое усиление приливов крови к голове без какого-либо улучшение, 6 мая это же лекарство было дано в той же дозе, но также наблюдался лишь незначительный эффект. Поэтому 16 мая она получила Sepia 1500, и через два дня возникло первичное действие, что потребовало назначения Aconitum 18 мая, после которого мне пришлось назначить одну дозу Sulphur 30, а затем другие лекарства в обычных потенциях, что в дальнейшем лишило меня возможности говорить о каком-либо эффекте от назначения Sepia.

VII

П. Л., местная жительница, девочка 7 лет, в течение трех лет лечилась аллопатически от скрофулезного воспаления глаз с белыми точками на роговице обоих глаз. Состояние ухудшилось, и ко мне обратились за помощью 18 марта 1835 года. Во время лечения одна доза Pulsatilla 30 показала наилучший эффект, но всего на несколько дней. 20 мая девочка получила одну дозу Phosphorus 1000, который отлично подействовал на глаза, но из-за отека носа, который я приписал этому лекарству, его действие было настолько нарушено Aconitum 30 и дозой Phosphorus 1000, ошибочно назначенного 27 мая, что все было лишь еще более испорчено. Поэтому одна доза Calcarea 1500, принятая 29 мая вызывала сначала ухудшение, а затем улучшение, и к 5 июня снова ухудшение, что заставило меня вновь слишком рано дать одну дозу Arsenicum 30, который после кратковременного первичного действия вылечил ребенка полностью, и он поныне здоров. Одни и те же ошибки того периода, заключавшиеся в слишком быстрой смене или повторении лекарства, являлись следствием моего тогдашнего неведения длительности действия высоких потенций, которое я узнал и более полно изучил лишь позже.

VIII

Г-жа Н. из Г., жена фермера, на пятом месяце беременности, несколько раз страдала желтухой и теперь та появилась вновь. При этом у женщины наблюдается сухой кашель при малейшем движении, сопровождающийся головной болью и непроизвольным отделением мочи, озноб и жажда. После одной дозы Bryonia 30, назначенной 2 мая 1835 года, добавилось ощущение толчков в области печени при кашле, которое, как и предыдущие симптомы, никак не изменилось после доз Puls. и Sulphur в той же потенции. 27 мая она получила дозу Phosphorus 1000, за которой последовало полное исцеление, длящееся и поныне.

IX

А. В. из Н., фермер, возраст не указан, в течение нескольких лет страдает слабостью в пояснице без боли, сильной жаждой и повышенной утомляемостью к вечеру. С 28 января по 7 июля он получил следующий набор лекарств: Cocc., Sulphur, Cocc., Oleander, Rhus (от которого появились пузырьковые высыпания на кистях рук), Bry, Arsen. (в связи со жгущими болями в руках, которые были быстро излечены этим лекарством) и затем снова Rhus, все в 30-й потенции. Все эти лекарства привели к некоторому улучшению, которое, однако, не было ни достаточным, ни длительным. 7 июля он получил Natrum mur. 1000, который привел к полному и постоянному излечению.

X

7 ноября 1834 года ко мне обратилась за помощью незамужняя Мария Э., около 40 лет, страдала от открытой раковой язвы правой молочной железы. Имелась характерная особенность, состоящая в том, что сильные колющие боли в язве стихали всякий раз при появлении пота, вызывающего кожные высыпания, которые покрывали всю молочную железу. Это сопровождалось сильным кровотечением и беспокойством по ночам. В прошлом она вела свободный образ жизни. Мне не удалось достичь желаемого успеха**, и она умерла 23 ноября (вероятно, 1835 года. — Прим. перев.). Здесь заслуживает упоминания то обстоятельство, что из всех лекарств, которые ей назначались, лишь высокие потенции Корсакова вызывали отчетливое улучшение, длящееся по несколько недель (а именно Sepia 1500, назначенная 18 апреля, и Phosphorus 1500, назначенный 16 июля).

XI

20 мая 1835 года торговец Г. С., местный житель, пожаловался мне на свои недуги, заключающиеся в выпадении волос, покраснении, опухании и хроническом воспалении век с ощущением тяжести в них, частые истощающие поллюции, шелушение кожи головы и сильные приливы крови к голове. Через неделю после Sulphur 60 и Sepia 1500 было достигнуто выраженное улучшение и поллюции полностью прекратились. Потом одна доза Silicea 30 завершила излечение, и он оставался здоров до 14 октября 1844 года, когда я излечил его одной дозой Causticum 200 от зубной боли и свища.

XII

Б. Г. Т. из М., 9 лет. На четвертом году ему, как это у нас называется, прочищали кишечник, после чего сразу появились приступы эпилепсии. С тех пор эти приступы повторялись от четырех до десяти раз в день с особой силой и частотой в дни равноденствия. Перед приступами возникало головокружение, а после них голод. В остальных отношениях этот мальчик имеет цветущий цвет лица и крепкое телосложение, но очень капризен и упрям, а его умственные способности значительно снижены. 4 июня я дал ему одно дозу Sulphur 60, а неделю спустя дозу Calcarea 1500, и после нее сразу же наступило излечение, которое, насколько мне известно, до сих пор ничем не омрачалось.

Эти двенадцать историй я переписал из первых двух томов своего журнала, который ныне насчитывает уже 68 томов. Я привожу истории в том порядке, в котором они поступали, исключая лишь те, об исходе которых я никогда не узнал. Этого достаточно не только для того чтобы подтвердить сделанное выше предположение, но и для того чтобы в то же время отвести от меня упрек в том, что я в свое время уделял слишком мало внимания только появлявшемуся знанию о необычайном действии потенций, которые в наше время называют высокими, а впоследствии вообще упустил их из вида. Но ведь лишь немногие избранные натуры, такие как Ганеман, наделены способностью обнаружить искру вечной правды среди незначительных эпизодов, кажущихся неважными, сохранить их в надежной памяти и пойти по их следам для блага человечества.

Примеры, подобные тем, что я перечислил здесь, несомненно можно найти в регистрационных журналах врачей тех времен, и, конечно же, их необходимо демонстрировать для опровержения или подтверждения сегодняшних взглядов на высокие потенции. Эти факты по сути образуют первое зерно, из которого примерно через двенадцать лет развилось использование высоких потенций, и эта доктрина, похоже, еще недостаточно понята в наши дни и поэтому недостаточно воплощается в жизнь и не получила того непредубежденного рассмотрения, которого она бесспорно заслуживает.

Поэтому я вновь повторяю свою уже высказанную выше просьбу к моим старым коллегам докладывать точно, правдиво и бесстрашно о результатах их экспериментов с изобретением Корсакова, сообщая особенно о состоянии пациентов много времени спустя, чтобы к этому можно было прибавить последние результаты использования высоких потенций, которыми мы сегодня обладаем. В моем случае эти высокие потенции настолько отлично себя зарекомендовали, что последние три года при неуклонно возрастающем количестве пациентов я пользуюсь почти только ими и лишь в виде исключения назначаю низкие потенции.

P. S. Несомненно пришло время для старых гомеопатов, которые десять-двенадцать лет назад проверяли на практике действие высоких потенций Корсакова, обратить внимание на приглашение нашего автора и обнародовать свои результаты. В этой связи я больше всего думаю о королевском советнике д-ре Вебере из Лиха (ср. Archiv, XVI, 2) и штатном хирурге д-ре Штарке из Зильберберга. Что касается меня, то я с сожалением могу сказать, что в то время не использовал это важное открытие, и поэтому не могу ничего сообщить о своем опыте. — Штапф.

ПРИМЕЧАНИЯ

* Учитывая большое количество пациентов и одновременно занятость на государственной службе, я вынужден был в то время вести очень краткие записи, о чем я сообщаю здесь и о чем весьма сожалею.
** Лечение закончилось неудачей потому что, как я сейчас понимаю, я не дал верное лекарство (которым без сомнения был Arsenicum) в подходящей высокой потенции, предоставив ему время завершить свое действие. Будучи назначенным в низких часто повторяющихся разведениях, Arsenicum действовал не лучше других лекарств.

 ИЗЛЕЧЕНИЕ ЖИВОТНЫХ ВЫСОКИМИ ПОТЕНЦИЯМИ    ОГЛАВЛЕНИЕ   ИЗ ПИСЬМА Д-РУ ШТАПФУ