ПУБЛИЧНАЯ ЛЕКЦИЯ, ЧИТАННАЯ В БОЛЬШОЙ АУДИТОРИИ ПЕДАГОГИЧЕСКОГО МУЗЕЯ 20 ФЕВРАЛЯ 1890 Г.
(записана стенографически)

Милостивые государыни и милостивые государи!

Я уже имел честь излагать в этой аудитории основные принципы гомеопатического учения.

Гомеопатия, как вы знаете, есть система лечения всех излечимых болезней посредством таких лекарственных веществ, которые в здоровом человеческом организме производят болезненное состояние, в высшей степени сходное с тем, которое подлежит излечению.

Гомеопатия как наука дает нам руководящее правило для верного выбора лекарственного вещества в каждом данном случае, и это правило выражается известной формулой similia similibus curantur, в основе которой, если вы припомните, лежит закон естественного, или физиологического, сродства между лекарственными веществами и болезненными процессами. Как магнит имеет сродство к железу, как кислород имеет сродство к водороду, так и лекарственные вещества имеют сродство к известным частям или отправлениям организма, т. е. имеют способность поражать известные органы, вызывая в них определенные изменения в известном направлении и последовательности и оставляя другие органы без всякого изменения или влияния. Если, например, втирать ртуть в подошвы или в пахи, то поражаются прежде всего не эти части, а полость рта, слизистые оболочки, десны и слюнные железы. Или если втирать белладонну в бедра или в спину, то поражаются раньше всего горло и глаза. Ртуть направляется к слюным железам и белладонна к зрачку как магнит к железу, и в этом именно и заключается специфичность лекарственных веществ. На основании этой специфичности, т. е. избирательного сродства к известным частям организма, предпочтительно перед другими, лекарственные вещества способны вызывать довольно постоянные физиологические эффекты, болезненные симптомы или искусственные болезни, более или менее сходные с естественными болезнями, которым подвержен человеческий организм. Так, Mercurius corrosivus вызывает болезненную картину, в высшей степени сходную с дизентерией, Arsenicum — с холерой, Tartarus emeticus и Phosphor производят воспаление легких, Cantharis — воспаление почек, Secale cornutum — склероз спинного мозга, Belladonna — острую манию, и т. д. Ганеману принадлежит бессмертная заслуга открытия практического отношения, существующего между естественными и лекарственными болезнями, а именно: всякая естественная болезнь, сходная в своих симптомах с известной лекарственной болезнью, требует для своего излечения именно этого самого лекарственного вещества, и, конечно, наоборот: всякое лекарственное вещество, воспроизводящее в своем действии на организм подобие известной естественной болезни, будет в состоянии излечивать такую болезнь, если только она не вызвана самым лекарством. Поэтому Mercurius corrosivus производит искусственную и излечивает естественную дизентерию, Arsenicum производит искусственные и излечивает естественные катары кишок и холеру, Tartarus emetiсus и Phosphor производят и излечивают воспаление легких, Cantharis производит и излечивает воспаление почек, Belladonna излечивает острую манию. Это постоянное отношение, существующее между болезнью и ее лекарством, выражается формулой simlia similibus curantur, подобное подобным лечится, и составляет закон лечения.

Вы помните, что в прежних моих беседах я неоднократно называл гомеопатию наукой, а ее практическое правило лечения — терапевтическим законом, понимая, конечно, слова "наука" и "закон" в том самом смысле, в каком они употребляются в естественных науках. Вы, вероятно, также помните, что один из моих почтенных оппонентов с точки зрения строгой науки вообще и физики в частности отрицал приложимость термина "закон" к гомеопатической формуле similia similibus (см. "О гомеопатическом законе подобия"). А другой оппонент в "Киевлянине" (1889 г., №№ 253–255) еще недавно исключал гомеопатию из области естественных наук и приравнивал ее к грубому эмпиризму и шарлатанству, а в подведении нашей практической формулы под категорию индуктивного или естественного закона усматривал лишь одни неосновательные незаконные претензии гомеопатов. Мне кажется, что такие возражения, высказываемые притом совершенно бездоказательно и голословно, доказывают либо то, что наши оппоненты не знают, что такое гомеопатия, либо не понимают, какое значение имеет слово '"закон" в естественных науках, либо нетверды и в том, и в другом. Поэтому прежде чем продвигаться вперед и развивать новые темы, стоящие на будущей очереди, я постараюсь сегодня очистить себе путь от вышеупомянутых возражений и постараюсь подробнее обосновать свое положение о научности гомеопатии, о закономерности ее руководящего принципа и о равноправности его наравне с другими естественными законами. Мне, значит, нужно показать возможность существования науки в терапии, по аналогии с другими естественными науками; указать, каким требованиям должна удовлетворять терапия, чтобы заслуживать названия науки, и доказать, что гомеопатия именно этим требованиям и удовлетворяет. Это даст мне возможность ответить сегодня по крайней мере на одну категорию возражений, часто направляемых против гомеопатии, тем более что этот ответ прямо приводит меня в центр моей сегодняшней темы, а именно: какое положение занимает гомеопатия среди опытных наук?

Опытные, или, иначе, позитивные науки, это те, которые 1) изучают факты или положительные явления природы, доступные органам чувств, 2) исследуют законы, или отношения, которые известные явления имеют к другим, им предшествующим, их сопровождающим или за ними следующим, и 3) при изучении явлений природы и исследовании их законов пользуются одними и теми же методами исследования, а именно: наблюдением, опытом и индукцией¹.

Наблюдение состоит в том, чтобы внимательно созерцать и рассматривать и точно отмечать элементы и свойства известного предмета, условия, факта или явления природы в том виде, в каком они представляются нашим вооруженным или невооруженным органам чувств, не стараясь их воспроизводить или видоизменять по своему произволу. Наблюдение играет в высшей степени важную роль в астрономии, ботанике, зоологии, минералогии, геологии, анатомии и пр.

Опыт не довольствуется одним наблюдением и не ждет, чтобы изучаемые факты или явления сами представились для изучения, но искусственно воспроизводит требуемое явление, чтобы облегчить себе его изучение, и затем не ограничивается исследованием его в тех условиях, в которых оно дается нам в природе, но ставит его в новые условия, находящиеся во власти исследователя, чем дается возможность умножать факты, изолировать явления, исключать случайные и несущественные условия и выделять необходимые и существенные условия происхождения или существования известного явления. Опыт подчиняется тем же правилам, что и наблюдение, но к наблюдению присоединяет еще эксперимент, т. е. искусственное произведение изучаемого факта, согласно целям и намерению исследователя. Образцом опытных наук могут служить физика, химия и физиология, которые поэтому и называются экспериментальными par excellence.

Индукция, или наведение, есть мыслительный процесс обобщения, распространяющий заключения от частного к общему и совершенно необходимый во всех науках, имеющих целью открыть свойства тел и законы их подчинения. Только индукция дает вывод новой и всеобщей истины из частных фактов опыта и наблюдения и открывает нам законы природы, т. е. общий и постоянный порядок, в котором непременно, неизменно и необходимо совершаются или должны совершаться явления природы — конечно, под условием подразумеваемого принципа, что каждое действие имеет свою причину и что одинаковые причины обусловливают одинаковые последствия.

Но из открытого закона должны быть еще выведены его последствия и практические приложения, поэтому к индукции присоединяется дедукция — мыслительный процесс, выводящей из общей истины частный факт, из общего правила — частное положение, и извлекающий практические последствия из законов, открытых индукцией.

Итак, естественный метод исследования в опытных науках имеет в основании наблюдение, опыт и индукцию, а дедукция дополняет, подтверждает и укрепляет выводы индукции.

Этот же самый метод исследования лежит в основании гомеопатии. Но так как вся сила индуктивного метода заключается в количестве, качестве и убедительности основных фактов опыта или наблюдения, то индукция может иметь вероятность высокой, средней или низкой степени, и нередко случается, что единичные или недостаточно проверенные факты возводятся слишком легко и скоро на степень закона, причем такая индукция будет иметь уже совершенно сомнительное или совсем неправдоподобное значение. Так, между прочим, неоднократно говорилось, что и гомеопатия построена на сомнительной индукции, а именно на известном эксперименте Ганемана с хинной коркой. Это неправда. Я уже имел случай два раза говорить об истории открытия гомеопатии, тем не менее считаю нужным напомнить ее и сегодня.

В 1790 г., т. е. ровно сто лет назад, Ганеман случайно набрел на факт, что хина в состоянии производить известный вид лихорадки, между тем как свойство ее излечивать лихорадки было уже давно известно. Этот факт как светлый солнечный луч озарил его творческую мысль и послужил той божественной искрой, которая вдохновляет гениальных изобретателей к своим бессмертным открытиям. Он стал изучать из литературных источников и из собственных наблюдений физиологическое действие таких лекарственных веществ, терапевтические свойства которых были уже хорошо известны и практически испытаны, и что же? К удивлению своему, он везде находил один и тот же результат, а именно, что везде, где больные скоро, прочно и действительно излечивались с помощью лекарств, везде это излечение производилось такими лекарствами, которые в здоровом организме производят подобное себе страдание. Спокойные и беспристрастные наблюдения в течение многих лет ежедневно и постоянно подтверждали факт, что лекарства, излечивающие известную болезнь, в состоянии также и производить весьма сходную болезнь, но только через шесть лет после первого опыта с хинной коркой он в первый раз осторожно обобщает свои наблюдения и произносит: similia similibus, говоря, что острые болезни, пожалуй, могут подчиняться принципу contraria contrariis, но что хронические болезни от противодействующих, или аллопатических, средств ухудшаются, и для излечения своего требуют подобно действующих, или гомеопатических, средств. Однако вплоть до 1799 г. он нередко еще применял лекарства по обыкновенным, общепринятым тогда принципам и в материальных приемах; тем не менее мысль, что все лекарственные вещества должны излечивать такие болезни, какие они сами способны производить в здоровом организме, не покидала его головы и все крепче вкоренялась в его ум и, поэтому он, наконец, решается в широких размерах изучать физиологическое действие лекарственных веществ на здоровый организм и испытывать их терапевтическое действие согласно предусмотренному им принципу. С 1805 г. он переходит с наблюдательного метода на экспериментальный, изучает на себе и на других здоровых людях многочисленные новые лекарственные вещества, списывает с натуры лекарственные картины болезней, т. е. болезненные состояния, искусственно производимые этими лекарствами, и затем в своей медицинской практике испытывает действие каждого из них против таких болезненных состояний, которые наиболее сходны с его собственной болезненной картиной, — и вот, согласно его ожиданию, естественные болезни, и не только хронические, но и острые, очень скоро, прочно и приятно поддавались излечению. Тогда он еще более обобщает свое правило, распространяет его не только на хронические, но и на острые болезни, сокращает сферу применения противоположного метода contraria contrariis, которому он прежде еще готов был приписать довольно обширное значение, но который он теперь называет паллиативным и нерациональным, и совершенно уверенно и настойчиво предлагает уже другой, лучший и действительный путь к излечению — гомеопатический. В 1810 г. в предисловии к "Органону" он формулирует свод своих 20-летних наблюдений и опытов в виде практического правила лечения следующим образом: "Чтобы нежно, скоро, верно и прочно исцелять, выбирай в каждом болезненном случае такое лекарство, которое в состоянии произвести сходное страдание ("омойон патос"), подобное тому, которое подлежит к излечению (similia similibus curentur)".

Вот это вкратце исторический ход развития гомеопатии. История говорит, что и Архимед открыл свой закон удельного веса случайно, а именно при погружении в полную ванну, причем часть воды, конечно, выплеснулась вон. История прибавляет, что он в неописанном восторге выскочил из ванны и начал бегать кругом по комнате с неистовым криком: "Эврика, эврика!" т. е. "Я нашел!" Действительно, он в этот момент нашел закон, что всякое твердое тело, погруженное в жидкость, вытесняет объем жидкости, равный собственному объему, и теряет в своем весе столько, сколько весит объем вытесненной им жидкости. Проверочные опыты и точные наблюдения всецело подтвердили закон Архимеда. История также говорит, что и ньютоновский закон притяжения был усмотрен или постигнут Ньютоном в одиночном случае, а именно при наблюдении падающего яблока. В уме великого наблюдателя внезапно блеснула мысль, что сила, заставляющая яблоко падать, может быть та самая, которая заставляет Луну и планеты вращаться в своих орбитах, и что закон свободного падения тел есть лишь частный случай всеобщего закона или отношения, существующего между всеми телами. Значительное количество последующих опытов, наблюдений и вычислений подтвердило эту первоначальную гипотезу, которая действительно и оказалась всеобщим законом механических отношений между двумя системами небесных тел и между физическими телами вообще. Закон качания маятника открыт Галилеем тоже случайно, при наблюдении качающейся люстры. То же самое случилось и с гомеопатическим законом подобия. Из единичного случая, а именно из случайного эксперимента с хинной коркой, в гениальной голове Ганемана только сверкнула смелая гипотеза: не существует ли для всех лекарств такое же самое отношение, как и для хины, между болезненными симптомами, которые они производят у здорового, и болезненными симптомами, которые они излечивают у больного. Эта мысль навела его на необходимость исследования лекарств на здоровом человеческом организме, и эти исследования заложили краеугольный камень великолепного и грандиозного здания, из которого выросла новая медицинская школа, приведшая в изумление весь мир и послужившая новой эрой в истории медицины. Гомеопатия — не кабинетная теория, основанная на умозрительных гипотезах, а в строгом смысле "Опытная медицина" (Heilkunde der Erfahrung), как ее окрестил сам Ганеман в своем замечательном этюде 1806 года. Между открытием свойства хинной корки и появлением "Органона" прошло целых 20 лет глубокого размышления и неусыпного труда и наблюдения, в течение которых Ганеман сначала синтетически искал общий закон, которому подчинены частные случаи излечения, а затем аналитически определял частные законы, которым подчинено сложное явление излечения. Все отдельные части гомеопатии воздвигались шаг за шагом, медленно и постепенно, после многих лет внимательного изучения, являясь, таким образом, результатом точного наблюдения, строгого опыта и истинной индукции из тщательно собранных и добросовестно проверенных фактов.

Но по самому существу логического процесса индукции все индуктивные законы представляют лишь вероятность низкой, средней или высокой степени; вероятность высокой степени в опытных науках может считаться достоверностью. Спрашивается, какую же степень вероятности имеет индукция "similia similibus"? Чтобы обеспечить относительную достоверность индуктивного вывода, Бэкон, основатель опытного метода, ставит два главных правила: 1. увеличивать число наблюдений и разнообразить условия их происхождения, 2. определять условия, исключающие известное явление.

Положительные факты, подтверждающие закон подобия, имеют теперь безусловно подавляющее значение. Не говоря уже о 50-летних наблюдениях такого тонкого, проницательного и гениального наблюдателя как Ганеман, не говоря о миллионах положительных наблюдений скептических, осторожных, добросовестных и превосходных врачей по всему свету, всецело подтвердивших и постоянно подтверждающих опыт учителя при разнообразнейших условиях наблюдения над всевозможными острыми и хроническими болезнями у лиц всякого возраста, пола и темперамента при всяких гигиенических условиях во всех странах земного шара под всеми градусами широты и долготы, не говоря о количестве и качестве положительных и проверенных наблюдений из гомеопатических лечебниц, больниц, госпиталей и клиник, мы в настоящее время имеем поразительную массу непроизвольных доказательств в пользу закона подобия в лучших сочинениях господствующей школы.

Так, Труссо говорит:

Опыт доказал, что многочисленные болезни излечиваются средствами, которые действуют в том же направлении, как и причина болезни, против которой их употребляют... Аналогия, этот столь верный руководитель в терапии, приводит нас в лечении помешательства к употреблению белладонны именно вследствие того, что белладонна производит временное помешательство.

Штрюмпель в своем "Руководстве" приводит факт аналогии между спинной сухоткой и эрготизмом, т. е. хроническим отравлением эрготином, который вызывает в задних столбах спинного мозга анатомические изменения, а также и клинические симптомы, весьма сходные со спинной сухоткой. А немного дальше тот же Штрюмпель рекомендует эрготин в малых дозах как средство для лечения спинной сухотки. Невзирая на все попытки истолковать это кажущееся противоречие и объяснить механизм действия лекарства, факт остается фактом. Лекарство, вызывающее у здоровых людей в больших и продолжительных приемах известное патологическое страдание, рекомендуется в малых приемах как лекарство против того же самого патологического страдания, происходящего от другой этиологической причины. Это и есть чистая гомеопатия, настоящий смысл закона подобия.

Жермен Сэ также констатирует сначала факт, что у здоровых людей наперстянка (digitalis) часто вызывает перемежающийся пульс, а затем прибавляет:

По странному капризу эта же самая наперстянка излечивает такую перемежаемость пульса у людей, страдающих ею!

Но там, где непосвященный усматривает только "странный каприз", там посвященный видит строгий закон, и всякий гомеопат знает наперед, что если лекарство производит у здорового перемежающийся пульс, то ео ipso оно будет исправлять такую перемежаемость у больного, потому что similia всегда similibus curantur.

Дюжарден-Боме рекомендует против эпилепсии пикротоксин, давно употребляемый в гомеопатии против этой болезни в виде кукольвана (Cocculus), и прибавляет, что пикротоксин в опытах Chirone и Testa производил настоящую искусственную эпилепсию. Тот же автор говорит, что йод и йодистые препараты производят у здоровых людей альбуминурию (появление белка в моче), тем не менее против альбуминурии у больных рекомендует йод и йодистые препараты.

Пределы времени, имеющегося у меня сегодня в распоряжении, не позволяют мне привести еще бесчисленные примеры бессознательной, а иногда и сознательной, но тщательно скрываемой гомеопатии в практике лучших представителей старой школы. Но эта homoeopathia involuntaria служить невольным, но весьма убедительным подтверждением положительных фактов, свидетельствующих об истинности закона подобия.

Наконец, в последнее время лучшие европейские фармакологи Филипс, Бартоло, Сидней Рингер и особливо Лодер Брентон, вторгаются в гомеопатическую фармакологию, похищают из нее наши средства и пускают их в оборот в своих руководствах против тех самых болезней, которые они вызывают у здоровых и согласно гомеопатическим показаниям, но тщательно скрывая литературные источники, откуда эти средства заимствованы (см. "Гомеопатический вестник", 1887, № 3, стр. 198–216, и 1888, № 12, стр. 808–833). Таким образом, огромное количество гомеопатических средств входит в аллопатическую практику, и врачи, употребляя их эмпирически, бессознательно применяют закон подобия, но честь их открытия и введения во всеобщее употребление по незнанию приписывается не гомеопатам, которым она поистине принадлежит, а вышеупомянутым авторитетам. Но уже самый факт этого нового рода научного мародерства косвенным образом блистательно доказывает практическое достоинство нашего учения².

Впрочем, нужно сказать, что между противниками гомеопатии есть и такие, которые, не видя решительно никакой возможности отрицать значение гомеопатии, готовы ей приписать только ограниченное значение. Так, например, известный медицинский журнал "Die Allgemeine Medicinische Centralzeitung" (1882, № 54, 6 Juli) говорит:

Мы сами, согласно нашим сведениям и испытаниям, признаем за гомеопатическим методом действия безусловное право гражданства (unbedingte Berechtigung) и даже преимущество его для многих лиц и для известных случаев; скажем более, мы считаем долгом каждого добросовестного врача применять его там, где он показана, чему мы могли бы представить множество примеров.

А Лодер Брентон в предисловии к последнему изданию своего "Руководства", стараясь смыть с себя справедливое обвинение в литературной краже, вынужден сделать следующее важное признание: "Рациональные практики признают за этим правилом (similia similibus) только частичное применение"; по его мнению, "правило similia similibus не составляет гомеопатии", и только "всеобщее применение его есть гомеопатия". По его мнению, различие между "рациональными" врачами и гомеопатами заключается в том, что первые признают за законом подобия частичное, а вторые — всеобщее значение. Вот до каких жалких размеров спустилась оппозиция против гомеопатии, но даже и тут она основана на недоразумении, проистекающем из незнания гомеопатической литературы. Из всего, что писал Ганеман и лучшие его ученики, прямо видно, что никогда еще ни один знающий и образованный врач-гомеопат не считал закона подобия единственным и исключительным правилом во всех случаях, где требуется врач, хирург, акушер или гигиенист. Напротив, все гомеопаты с Ганеманом во главе признавали значение причинного, антидотарного, а в некоторых случаях даже и антипатического лечения, чем, понятно, урезывается безусловная всеобщность закона подобия.

Но второе требование Бэкона для обеспечения достоверности индуктивного вывода, а именно в данном случае определение условий, исключающих применимость закона подобия, ограничивается следующими опытными положениями, составляющими, так сказать, простые аксиомы, не требующие доказательства.

Закон подобия не имеет места в тех случаях,

1) где возбуждающая причина болезни постоянно присутствует и находится в действии;

2) где по удалении причины болезни (посредством химических, механических, антипаразитарных или гигиенических мер) болезнь исчезает сама собой;

3) где болезнь происходит от разрушения тканей, неспособных уже к дальнейшему восстановлению;

4) где жизненная энергия, или естественная сила реакции в организме, истощена; и, наконец,

5) где сходство с естественной болезнью не может быть воспроизведено в здоровом человеческом организме посредством соответствующих лекарственных средств.

Таким образом, путем исключения мы находим, что сфера действия закона подобия ограничивается болезнями, сходными с такими, которые могут быть воспроизведены посредством лекарственных средств и существуют в организме, обладающем целостью тканей и реактивной способностью, необходимыми для выздоровления, под условием удаления или прекращения действия производящей причины болезни.

Или, рассматривая область действия закона подобия с другой стороны, с точки зрения различных лекарственных средств, или агентов, влияющих на здоровый человеческий организм, и применяя опять метод исключения, мы найдем, что similia similibus не относится:

1) к средствам, преднамеренно вводимым с целью химического действия на организм;

2) к средствам, применяемым лишь для механических целей;

3) к средствам, необходимым для развития здорового организма; и

4) к средствам, употребляемым для непосредственного удаления или уничтожения паразитов, внедряющихся в человеческое тело.

Откуда следует, что не исключенные средства, подведомственные закону подобия, будут тe, которые действуют на организм не в силу грубо химических, механических или гигиенических свойств, но способны динамически или специфически вызывать в здоровом организме болезненные состояния, сходные с теми, какие наблюдаются у больных.

Вне этой сферы гомеопатическое лечение неуместно, но в обширных пределах своей ясно очерченной сферы гомеопатическая формула в силу многочисленности и доброкачественности положенных в ее основу положительных наблюдений представляет вероятность высочайшей степени и имеет уже всеобщее и принудительное значение закона природы, подтверждаемого ежедневно (в течение вот уже скоро 100 лет) новыми, повторными и положительными наблюдениями, легко и постоянно доступными проверке и контролю каждого честного и добросовестного врача.

До сих пор я старался только уяснить вам метод, т. е. путь или направление, по которому развивалась гомеопатия, и вы видите, что это тот самый единственный путь, на котором рождаются, вырастают и совершенствуются все опытные науки, а именно, наблюдение, эксперимент и индукция.

Теперь пойдем дальше и посмотрим на смысл и содержание всех опытных законов.

Я уже сказал, что опытные науки изучают лишь позитивные факты опыта и наблюдения и их законы. Если данные факты или явления подчиняются известному, определенному и постоянному порядку возникновения и если они неизменно повторяются при одних и тех же условиях, то мы говорим о законе, управляющем этими явлениями. Опытные науки не занимаются исканием абсолютных или "рациональных" причин или причины всех причин, объясняющей начало и конец вещей; они ограничиваются исследованием относительных или эмпирических причин, т. е. фактов в их взаимодействии и соотношении с другими фактами, и, прилагая индуктивный метод к исследованным фактам, выводят опытные законы. Следовательно, в индуктивных науках законом называется обобщение из эмпирических фактов, выражающее отношение между двумя сериями опытных явлений. Все, что вне этих реальных фактов опыта и наблюдения, все это роман, фантазия, метафизика, философия — все прекрасные вещи в свое время и на своем месте, но не в позитивных науках при исследовании опытных законов природы. Натуралист не знает и не доискивается причины и сущности тяготения, света, электричества, химического сродства, но довольствуется установлением общей связи или взаимного отношения между двумя фактами или явлениями природы, и конечным предметом всех естественных наук всегда служат две серии самостоятельных явлений, связанных между собой формулой их взаимного соотношения друг к другу.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ В какой степени гомеопатия отвечает современному представлению о научности, читатель может узнать, обратившись к статьям д-ра Сильвио Чибени (кафедра философии Университета Эстадуаль де Кампинас, Бразилия) "Ганеман и объяснение феномена гомеопатии" (Silvio S. Chibeni. Hahnemann and the explanation of the homeopathic phenomenon Journal of American Institute of Homeopathy 2001–2; (94)4:222–226) и "О научном статусе гомеопатии" (On the scientific status of homeopathy British Homepathic Journal 2001:90, 92–98). — Прим. Александра Котока (далее — А. К.).
² Бесчисленные случаи заимствования аллопатией гомеопатических лекарств документированы в книге д-ра Харриса Култера "Homeopathic Influences in 19th Century Allopathic Therapeutics", представляющей часть его докторской (PhD) диссертации 1969 г. — А. К.

О "гомеопатических" дозах. Часть V    Лекции д-ра Л. Е. Бразоля   Часть II