ПУБЛИЧНАЯ ЛЕКЦИЯ, ЧИТАННАЯ В БОЛЬШОЙ АУДИТОРИИ ПЕДАГОГИЧЕСКОГО МУЗЕЯ 20 ФЕВРАЛЯ 1890 Г.
(записана стенографически)
Милостивые государыни и милостивые государи!
Я уже имел честь излагать в этой аудитории основные принципы гомеопатического учения.
Гомеопатия, как вы знаете, есть система лечения всех излечимых болезней посредством таких
лекарственных веществ, которые в здоровом человеческом организме производят болезненное состояние,
в высшей степени сходное с тем, которое подлежит излечению.
Гомеопатия как наука дает нам руководящее правило для верного выбора лекарственного вещества в
каждом данном случае, и это правило выражается известной формулой similia similibus curantur, в
основе которой, если вы припомните, лежит закон естественного, или физиологического, сродства между
лекарственными веществами и болезненными процессами. Как магнит имеет сродство к железу, как
кислород имеет сродство к водороду, так и лекарственные вещества имеют сродство к известным частям
или отправлениям организма, т. е. имеют способность поражать известные органы, вызывая в них
определенные изменения в известном направлении и последовательности и оставляя другие органы без
всякого изменения или влияния. Если, например, втирать ртуть в подошвы или в пахи, то поражаются
прежде всего не эти части, а полость рта, слизистые оболочки, десны и слюнные железы. Или если
втирать белладонну в бедра или в спину, то поражаются раньше всего горло и глаза. Ртуть
направляется к слюным железам и белладонна к зрачку как магнит к железу, и в этом именно и
заключается специфичность лекарственных веществ. На основании этой специфичности, т. е.
избирательного сродства к известным частям организма, предпочтительно перед другими, лекарственные
вещества способны вызывать довольно постоянные физиологические эффекты, болезненные симптомы или
искусственные болезни, более или менее сходные с естественными болезнями, которым подвержен
человеческий организм. Так, Mercurius corrosivus вызывает болезненную картину, в высшей
степени сходную с дизентерией, Arsenicum — с холерой, Tartarus emeticus и Phosphor производят воспаление легких, Cantharis — воспаление почек, Secale
cornutum — склероз спинного мозга, Belladonna — острую манию, и т. д. Ганеману принадлежит бессмертная заслуга открытия практического
отношения, существующего между естественными и лекарственными болезнями, а именно: всякая
естественная болезнь, сходная в своих симптомах с известной лекарственной болезнью, требует для
своего излечения именно этого самого лекарственного вещества, и, конечно, наоборот: всякое
лекарственное вещество, воспроизводящее в своем действии на организм подобие известной естественной
болезни, будет в состоянии излечивать такую болезнь, если только она не вызвана самым лекарством.
Поэтому Mercurius corrosivus производит искусственную и излечивает естественную дизентерию, Arsenicum производит искусственные и излечивает естественные катары кишек и холеру, Tartarus emetiсus и Phosphor производят и излечивают воспаление
легких, Cantharis производит и излечивает воспаление почек, Belladonna излечивает
острую манию. Это постоянное отношение, существующее между болезнью и ее лекарством, выражается
формулой simlia similibus curantur, подобное подобным лечится, и составляет закон
лечения.
Вы помните, что в прежних моих беседах я неоднократно называл гомеопатию наукой, а ее
практическое правило лечения — терапевтическим законом, понимая, конечно, слова
"наука" и "закон" в том самом смысле, в каком они употребляются в естественных
науках. Вы, вероятно, также помните, что один из моих почтенных оппонентов с точки зрения строгой
науки вообще и физики в частности отрицал приложимость термина "закон" к гомеопатической
формуле similia similibus (см. "О
гомеопатическом законе подобия"). А другой оппонент в "Киевлянине" (1889 г., №№
253–255) еще недавно исключал гомеопатию из области естественных наук и приравнивал ее к
грубому эмпиризму и шарлатанству, а в подведении нашей практической формулы под категорию
индуктивного или естественного закона усматривал лишь одни неосновательные незаконные претензии
гомеопатов. Мне кажется, что такие возражения, высказываемые притом совершенно бездоказательно и
голословно, доказывают либо то, что наши оппоненты не знают, что такое гомеопатия, либо не
понимают, какое значение имеет слово '"закон" в естественных науках, либо нетверды и
в том, и в другом. Поэтому прежде чем продвигаться вперед и развивать новые темы, стоящие на
будущей очереди, я постараюсь сегодня очистить себе путь от вышеупомянутых возражений и постараюсь
подробнее обосновать свое положение о научности гомеопатии, о закономерности ее руководящего
принципа и о равноправности его наравне с другими естественными законами. Мне, значит, нужно
показать возможность существования науки в терапии, по аналогии с другими естественными науками;
указать, каким требованиям должна удовлетворять терапия, чтобы заслуживать названия науки, и
доказать, что гомеопатия именно этим требованиям и удовлетворяет. Это даст мне возможность ответить
сегодня, по крайней мере, на одну категорию возражений, часто направляемых против гомеопатии, тем
более что этот ответ прямо приводит меня в центр моей сегодняшней темы, а именно: какое
положение занимает гомеопатия среди опытных наук?
Опытные, или, иначе, позитивные науки, это те, которые 1) изучают факты или
положительные явления природы, доступные органам чувств; 2) исследуют законы, или отношения,
которые известные явления имеют к другим, им предшествующим, их сопровождающим или за ними
следующим; и 3) при изучении явлений природы и исследовании их законов пользуются одними и теми же
методами исследования, а именно: наблюдением, опытом и индукцией1.
Наблюдение состоит в том, чтобы внимательно созерцать и рассматривать и точно отмечать
элементы и свойства известного предмета, условия, факта или явления природы в том виде, в каком они
представляются нашим вооруженным или невооруженным органам чувств, не стараясь их воспроизводить
или видоизменять по своему произволу. Наблюдение играет в высшей степени важную роль в астрономии,
ботанике, зоологии, минералогии, геологии, анатомии и пр.
Опыт не довольствуется одним наблюдением и не ждет, чтобы изучаемые факты или явления
сами представились для изучения, но искусственно воспроизводит требуемое явление, чтобы облегчить
себе его изучение, и затем не ограничивается исследованием его в тех условиях, в которых оно дается
нам в природе, но ставит его в новые условия, находящиеся во власти исследователя, чем дается
возможность умножать факты, изолировать явления, исключать случайные и несущественные условия и
выделять необходимые и существенные условия происхождения или существования известного явления.
Опыт подчиняется тем же правилам, что и наблюдение, но к наблюдению присоединяет еще эксперимент, т. е. искусственное произведение изучаемого факта, согласно целям и намерению
исследователя. Образцом опытных наук могут служить физика, химия и физиология, которые поэтому и
называются экспериментальными par excellence.
Индукция, или наведение, есть мыслительный процесс обобщения, распространяющий заключения
от частного к общему и совершенно необходимый во всех науках, имеющих целью открыть свойства тел и
законы их подчинения. Только индукция дает вывод новой и всеобщей истины из частных фактов опыта и
наблюдения и открывает нам законы природы, т. е. общий и постоянный порядок, в котором непременно,
неизменно и необходимо совершаются или должны совершаться явления природы — конечно, под
условием подразумеваемого принципа, что каждое действие имеет свою причину и что одинаковые причины
обусловливают одинаковые последствия.
Но из открытого закона должны быть еще выведены его последствия и практические приложения,
поэтому к индукции присоединяется дедукция — мыслительный процесс, выводящей из общей
истины частный факт, из общего правила — частное положение, и извлекающий практические
последствия из законов, открытых индукцией.
Итак, естественный метод исследования в опытных науках имеет в основании наблюдение, опыт и
индукцию, а дедукция дополняет, подтверждает и укрепляет выводы индукции.
Этот же самый метод исследования лежит в основании гомеопатии. Но так как вся сила индуктивного
метода заключается в количестве, качестве и убедительности основных фактов опыта или наблюдения, то
индукция может иметь вероятность высокой, средней или низкой степени, и нередко случается, что
единичные или недостаточно проверенные факты возводятся слишком легко и скоро на степень закона,
причем такая индукция будет иметь уже совершенно сомнительное или совсем неправдоподобное значение.
Так, между прочим, неоднократно говорилось, что и гомеопатия построена на сомнительной индукции, а
именно на известном эксперименте Ганемана с хинной коркой. Это неправда. Я уже имел случай два раза
говорить об истории открытия гомеопатии, тем не менее считаю нужным напомнить ее и сегодня.
В 1790 г., т. е. ровно сто лет назад, Ганеман случайно набрел на факт, что хина в состоянии производить известный вид лихорадки, между тем как свойство ее излечивать лихорадки
было уже давно известно. Этот факт, как светлый солнечный луч, озарил его творческую мысль и
послужил той божественной искрой, которая вдохновляет гениальных изобретателей к своим бессмертным
открытиям. Он стал изучать из литературных источников и из собственных наблюдений физиологическое действие таких лекарственных веществ, терапевтические свойства
которых были уже хорошо известны и практически испытаны, и что же? К удивлению своему, он везде
находил один и тот же результат, а именно, что везде, где больные скоро, прочно и действительно
излечивались с помощью лекарств, везде это излечение производилось такими лекарствами, которые в
здоровом организме производят подобное себе страдание. Спокойные и беспристрастные наблюдения в
течение многих лет ежедневно и постоянно подтверждали факт, что лекарства, излечивающие известную
болезнь, в состоянии также и производить весьма сходную болезнь, но только через шесть лет после
первого опыта с хинной коркой он в первый раз осторожно обобщает свои наблюдения и произносит:
similia similibus, говоря, что острые болезни, пожалуй, могут подчиняться принципу contraria
contrariis, но что хронические болезни от противодействующих, или аллопатических, средств
ухудшаются, и для излечения своего требуют подобно-действующих, или гомеопатических, средств.
Однако вплоть до 1799 г. он нередко еще применял лекарства по обыкновенным, общепринятым тогда
принципам и в материальных приемах; тем не менее мысль, что все лекарственные вещества должны
излечивать такие болезни, какие они сами способны производить в здоровом организме, не покидала его
головы и все крепче вкоренялась в его ум и, поэтому он, наконец, решается в широких размерах
изучать физиологическое действие лекарственных веществ на здоровый организм и испытывать их
терапевтическое действие согласно предусмотренному им принципу. С 1805 г. он переходит с
наблюдательного метода на экспериментальный, изучает на себе и на других здоровых людях
многочисленные новые лекарственные вещества, списывает с натуры лекарственные картины болезней, т.
е. болезненные состояния, искусственно производимые этими лекарствами, и затем в своей медицинской
практике испытывает действие каждого из них против таких болезненных состояний, которые наиболее
сходны с его собственной болезненной картиной, — и вот, согласно его ожиданию, естественные
болезни, и не только хронические, но и острые, очень скоро, прочно и приятно поддавались излечению.
Тогда он еще более обобщает свое правило, распространяет его не только на хронические, но и на
острые болезни, сокращает сферу применения противоположного метода contraria contrariis, которому
он прежде еще готов был приписать довольно обширное значение, но который он теперь называет
паллиативным и нерациональным, и совершенно уверенно и настойчиво предлагает уже другой, лучший и
действительный путь к излечению — гомеопатический. В 1810 г. в предисловии к "Органону" он формулирует свод
своих 20-летних наблюдений и опытов в виде практического правила лечения следующим образом: "Чтобы нежно, скоро, верно и прочно исцелять, выбирай в каждом болезненном случае такое
лекарство, которое в состоянии произвести сходное страдание ("омойон патос"), подобное
тому, которое подлежит к излечению (similia similibus curentur)".
Вот это вкратце исторический ход развития гомеопатии. История говорит, что и Архимед открыл свой
закон удельного веса случайно, а именно при погружении в полную ванну, причем часть воды, конечно,
выплеснулась вон. История прибавляет, что он в неописанном восторге выскочил из ванны и начал
бегать кругом по комнате с неистовым криком: "Эврика, эврика!" т. е. "Я нашел!"
Действительно, он в этот момент нашел закон, что всякое твердое тело, погруженное в жидкость,
вытесняет объем жидкости, равный собственному объему, и теряет в своем весе столько, сколько весит
объем вытесненной им жидкости. Проверочные опыты и точные наблюдения всецело подтвердили закон
Архимеда. История также говорит, что и ньютоновский закон притяжения был усмотрен или постигнут
Ньютоном в одиночном случае, а именно при наблюдении падающего яблока. В уме великого наблюдателя
внезапно блеснула мысль, что сила, заставляющая яблоко падать, может быть та самая, которая
заставляет Луну и планеты вращаться в своих орбитах, и что закон свободного падения тел есть лишь
частный случай всеобщего закона или отношения, существующего между всеми телами. Значительное
количество последующих опытов, наблюдений и вычислений подтвердило эту первоначальную гипотезу,
которая действительно и оказалась всеобщим законом механических отношений между двумя системами
небесных тел и между физическими телами вообще. Закон качания маятника открыт Галилеем тоже
случайно, при наблюдении качающейся люстры. То же самое случилось и с гомеопатическим законом
подобия. Из единичного случая, а именно из случайного эксперимента с хинной коркой, в гениальной
голове Ганемана только сверкнула смелая гипотеза: не существует ли для всех лекарств такое же самое
отношение, как и для хины, между болезненными симптомами, которые они производят у здорового, и
болезненными симптомами, которые они излечивают у больного. Эта мысль навела его на необходимость
исследования лекарств на здоровом человеческом организме, и эти исследования заложили краеугольный
камень великолепного и грандиозного здания, из которого выросла новая медицинская школа, приведшая
в изумление весь мир и послужившая новой эрой в истории медицины. Гомеопатия — не кабинетная
теория, основанная на умозрительных гипотезах, а в строгом смысле "Опытная медицина" (Heilkunde der
Erfahrung), как ее окрестил сам Ганеман в своем замечательном этюде 1806 года. Между открытием
свойства хинной корки и появлением "Органона" прошло целых 20 лет глубокого размышления и неусыпного труда и
наблюдения, в течение которых Ганеман сначала синтетически искал общий закон, которому подчинены
частные случаи излечения, а затем аналитически определял частные законы, которым подчинено сложное
явление излечения. Все отдельные части гомеопатии воздвигались шаг за шагом, медленно и постепенно,
после многих лет внимательного изучения, являясь, таким образом, результатом точного наблюдения,
строгого опыта и истинной индукции из тщательно собранных и добросовестно проверенных фактов.
Но по самому существу логического процесса индукции все индуктивные законы представляют лишь
вероятность низкой, средней или высокой степени; вероятность высокой степени в опытных науках может
считаться достоверностью. Спрашивается, какую же степень вероятности имеет индукция "similia
similibus"? Чтобы обеспечить относительную достоверность индуктивного вывода, Бэкон,
основатель опытного метода, ставит два главных правила: 1. увеличивать число наблюдений и
разнообразить условия их происхождения, 2. определять условия, исключающие известное явление.
Положительные факты, подтверждающие закон подобия, имеют теперь безусловно подавляющее
значение. Не говоря уже о 50-летних наблюдениях такого тонкого, проницательного и гениального
наблюдателя как Ганеман, не говоря о миллионах положительных наблюдений скептических, осторожных,
добросовестных и превосходных врачей по всему свету, всецело подтвердивших и постоянно
подтверждающих опыт учителя при разнообразнейших условиях наблюдения над всевозможными острыми и
хроническими болезнями у лиц всякого возраста, пола и темперамента при всяких гигиенических
условиях во всех странах земного шара, под всеми градусами широты и долготы, не говоря о количестве
и качестве положительных и проверенных наблюдений из гомеопатических лечебниц, больниц, госпиталей
и клиник, мы в настоящее время имеем поразительную массу непроизвольных доказательств в пользу
закона подобия в лучших сочинениях господствующей школы.
Так, Труссо говорит: "Опыт доказал, что многочисленные болезни
излечиваются средствами, которые действуют в том же направлении, как и причина болезни, против
которой их употребляют... Аналогия, этот столь верный руководитель в терапии, приводит нас в
лечении помешательства к употреблению белладонны именно вследствие того, что белладонна производит
временное помешательство".
Штрюмпель в своем "Руководстве" приводит факт аналогии между спинной сухоткой и
эрготизмом, т. е. хроническим отравлением эрготином, который вызывает в задних столбах спинного
мозга анатомические изменения, а также и клинические симптомы, весьма сходные со спинной сухоткой.
А немного дальше тот же Штрюмпель рекомендует эрготин в малых дозах как средство для лечения
спинной сухотки. Невзирая на все попытки истолковать это кажущееся противоречие и объяснить
механизм действия лекарства, факт остается фактом. Лекарство, вызывающее у здоровых людей в больших
и продолжительных приемах известное патологическое страдание, рекомендуется в малых приемах как
лекарство против того же самого патологического страдания, происходящего от другой этиологической
причины. Это и есть чистая гомеопатия, настоящий смысл закона подобия.
Жермен Сэ также констатирует сначала факт, что у здоровых людей наперстянка (digitalis)
часто вызывает перемежающийся пульс, а затем прибавляет: "По странному капризу эта же
самая наперстянка излечивает такую перемежаемость пульса у людей, страдающих ею!" Но там, где
непосвященный усматривает только "странный каприз", там посвященный видит строгий закон,
и всякий гомеопат знает наперед, что если лекарство производит у здорового перемежающийся пульс, то
ео ipso оно будет исправлять такую перемежаемость у больного, потому что similia всегда similibus curantur.
Дюжарден-Боме рекомендует против эпилепсии пикротоксин, давно употребляемый в гомеопатии
против этой болезни в виде кукольвана (Cocculus), и прибавляет, что пикротоксин в опытах Chirone и
Testa производил настоящую искусственную эпилепсию. Тот же автор говорит, что йод и йодистые
препараты производят у здоровых людей альбуминурию (появление белка в моче), тем не менее против
альбуминурии у больных рекомендует йод и йодистые препараты.
Пределы времени, имеющегося у меня сегодня в распоряжении, не позволяют мне привести еще
бесчисленные примеры бессознательной, а иногда и сознательной, но тщательно скрываемой гомеопатии в
практике лучших представителей старой школы. Но эта homoeopathia involuntaria служить невольным, но
весьма убедительным подтверждением положительных фактов, свидетельствующих об истинности закона
подобия.
Наконец, в последнее время лучшие европейские фармакологи, Филипс, Бартоло, Сидней Рингер и
особливо Лодер Брентон, вторгаются в гомеопатическую фармакологию, похищают из нее наши средства и
пускают их в оборот в своих руководствах против тех самых болезней, которые они вызывают у здоровых
и согласно гомеопатическим показаниям, но тщательно скрывая литературные источники, откуда эти
средства заимствованы (см. "Гомеопатический вестник", 1887, № 3, стр. 198–216, и
1888, № 12, стр. 808–833). Таким образом, огромное количество гомеопатических средств входит
в аллопатическую практику, и врачи, употребляя их эмпирически, бессознательно применяют закон
подобия, но честь их открытия и введения во всеобщее употребление по незнанию приписывается не
гомеопатам, которым она поистине принадлежит, а вышеупомянутым авторитетам. Но уже самый факт этого
нового рода научного мародерства косвенным образом блистательно доказывает практическое достоинство
нашего учения2.
Впрочем, нужно сказать, что между противниками гомеопатии есть и такие, которые, не видя
решительно никакой возможности отрицать значение гомеопатии, готовы ей приписать только
ограниченное значение. Так, например, известный медицинский журнал "Die Allgemeine
Medicinische Centralzeitung" (1882, № 54, 6 Juli) говорит: "Мы сами, согласно нашим
сведениям и испытаниям, признаем за гомеопатическим методом действия безусловное право гражданства
(unbedingte Berechtigung) и даже преимущество ее для многих лиц и для известных случаев;
скажем более, мы считаем долгом каждого добросовестного врача применять ее там, где она показана,
чему мы могли бы представить множество примеров". А Лодер Брентон в предисловии к последнему
изданию своего "Руководства", стараясь смыть с себя справедливое обвинение в литературной
краже, вынужден сделать следующее важное признание: "Рациональные практики признают за этим
правилом (similia similibus) только частичное применение"; по его мнению, "правило
similia similibus не составляет гомеопатии", и только "всеобщее применение его
есть гомеопатия". По его мнению, различие между "рациональными" врачами и
гомеопатами заключается в том, что первые признают за законом подобия частичное, а вторые —
всеобщее значение. Вот до каких жалких размеров спустилась оппозиция против гомеопатии, но даже и
тут она основана на недоразумении, проистекающем из незнания гомеопатической литературы. Из всего,
что писал Ганеман и лучшие его ученики, прямо видно, что никогда еще ни один знающий и образованный
врач-гомеопат не считал закона подобия единственным и исключительным правилом во всех случаях, где
требуется врач, хирург, акушер или гигиенист. Напротив, все гомеопаты с Ганеманом во главе
признавали значение причинного, антидотарного, а в некоторых случаях даже и антипатического
лечения, чем, понятно, урезывается безусловная всеобщность закона подобия.
Но второе требование Бэкона для обеспечения достоверности индуктивного вывода, а именно в данном
случае, определение условий, исключающих применимость закона подобия, ограничивается следующими
опытными положениями, составляющими, так сказать, простые аксиомы, не требующие доказательства.
Закон подобия не имеет места в тех случаях:
1) где возбуждающая причина болезни постоянно присутствует и находится в действии;
2) где по удалении причины болезни (посредством химических, механических, антипаразитарных или
гигиенических мер) болезнь исчезает сама собой;
3) где болезнь происходит от разрушения тканей, неспособного уже к дальнейшему
восстановлению;
4) где жизненная энергия, или естественная сила реакции в организме, истощена; и, наконец,
5) где сходство с естественной болезнью не может быть воспроизведено в здоровом человеческом
организме посредством соответствующих лекарственных средств.
Таким образом, путем исключения мы находим, что сфера действия закона подобия ограничивается
болезнями, сходными с такими, которые могут быть воспроизведены посредством лекарственных средств и
существуют в организме, обладающем целостью тканей и реактивной способностью, необходимыми для
выздоровления, под условием удаления или прекращения действия производящей причины болезни.
Или, рассматривая область действия закона подобия с другой стороны, с точки зрения различных
лекарственных средств, или агентов, влияющих на здоровый человеческий организм, и применяя опять
метод исключения, мы найдем, что similia similibus не относится:
1) к средствам, преднамеренно вводимым с целью химического действия на организм;
2) к средствам, применяемым лишь для механических целей;
3) к средствам, необходимым для развития здорового организма; и
4) к средствам, употребляемым для непосредственного удаления или уничтожения паразитов,
внедряющихся в человеческое тело.
Откуда следует, что не исключенные средства, подведомственные закону подобия, будут тe, которые
действуют на организм не в силу грубо химических, механических или гигиенических свойств, но
способны динамически или специфически вызывать в здоровом организме болезненные состояния, сходные
с теми, какие наблюдаются у больных.
Вне этой сферы гомеопатическое лечение неуместно, но в обширных пределах своей ясно очерченной
сферы гомеопатическая формула, в силу многочисленности и доброкачественности положенных в ее основу
положительных наблюдений, представляет вероятность высочайшей степени и имеет уже всеобщее и
принудительное значение закона природы, подтверждаемого ежедневно (в течение вот уже скоро 100 лет)
новыми, повторными и положительными наблюдениями, легко и постоянно доступными проверке и контролю
каждого честного и добросовестного врача.
До сих пор я старался только уяснить вам метод, т. е. путь или направление, по которому
развивалась гомеопатия, и вы видите, что это тот самый единственный путь, на котором рождаются,
вырастают и совершенствуются все опытные науки, а именно: наблюдение, эксперимент и индукция.
Теперь пойдем дальше и посмотрим на смысл и содержание всех опытных законов.
Я уже сказал, что опытные науки изучают лишь позитивные факты опыта и наблюдения и их законы.
Если данные факты или явления подчиняются известному, определенному и постоянному порядку
возникновения и если они неизменно повторяются при одних и тех же условиях, то мы говорим о законе,
управляющем этими явлениями. Опытные науки не занимаются исканием абсолютных или
"рациональных" причин или причины всех причин, объясняющей начало и конец вещей; они
ограничиваются исследованием относительных или эмпирических причин, т. е. фактов в их
взаимодействии и соотношении с другими фактами, и, прилагая индуктивный метод к исследованным
фактам, выводят опытные законы. Следовательно, в индуктивных науках законом называется обобщение из
эмпирических фактов, выражающее отношение между двумя сериями опытных явлений. Все, что вне этих
реальных фактов опыта и наблюдения, все это роман, фантазия, метафизика, философия — все
прекрасные вещи в свое время и на своем месте, но не в позитивных науках при исследовании опытных
законов природы. Натуралист не знает и не доискивается причины и сущности тяготения, света,
электричества, химического сродства, но довольствуется установлением общей связи или взаимного
отношения между двумя фактами или явлениями природы, и конечным предметом всех естественных наук
всегда служат две серии самостоятельных явлений, связанных между собой формулой их взаимного
соотношения друг к другу.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 В какой степени гомеопатия отвечает современному представлению о
научности, читатель может узнать, обратившись к статьям д-ра Сильвио Чибени (кафедра философии
Университета Эстадуаль де Кампинас, Бразилия) "Ганеман и объяснение феномена гомеопатии" (Silvio S. Chibeni. Hahnemann and
the explanation of the homeopathic phenomenon Journal of American Institute of Homeopathy 2001–2; (94)4:222–226) и "О
научном статусе гомеопатии" (On the scientific status of homeopathy British Homepathic
Journal 2001:90, 92–98). — Прим. Александра Котока (далее — А.
К.).
2 Бесчисленные случаи
заимствования аллопатией гомеопатических лекарств документированы в книге д-ра Харриса Култера "Homeopathic
Influences in 19th Century Allopathic Therapeutics", представляющей часть его докторской (PhD)
диссертации 1969 г. — А. К.
О "гомеопатических"
дозах. Часть V Часть II 
|