Проф. Джеймс Т. Кент (США) |
|
Выступление |
|
Перевод Андрея Полошака (Брянск)
|
Оригинал здесь К членам Международной Ганемановской ассоциации: c большим удовольствием я приветствую вас на вашем Восьмом ежегодном собрании, которое обещает стать даже более интересным и плодотворным, чем предыдущее. В прошлом ассоциация выполнила работу, очень полезную для дела, которое она поддерживает. Давайте надеяться, что в будущем будет сделано еще больше. И что же за дело мы поддерживаем? Иными словами, зачем существует ассоциация? Конечно же, небезосновательно и не из бессмысленного каприза старейшие и наиболее уважаемые члены Американского института [гомеопатии. — Прим. перев.] покинули его и основали отдельную ассоциацию, равно как и молодежь в нашем лице присоединилась к ассоциации не из эгоистических и бесполезных побуждений. Разве не была наша ассоциация основана исключительно для сохранения и развития истинной гомеопатии, как это и было заявлено? Разве в момент ее создания не было ощущения, что пришло время приверженцам истины пробудиться и начать работу на благо любимой науки? Разве эти люди не слышали, как все принципы, которым учил Ганеман, и верность которых была подтверждена опытом многих, подвергаются поношениям и нападкам? Короче говоря, не была ли вся истинная гомеопатия изгнана из института? Гомеопатическая школа, тогда как и сейчас, была разделена на два лагеря: один представлял эклектические методы и практику, второй — принципы и практику Ганемана, Гросса, Беннингхаузена, Геринга. Пришло то время, когда всем врачам следовало решить, на чьей они стороне. И вечная слава тем, кто предпочел путь истины пути большинства! В истории Американского института мы видим предостережение для нас. В первые годы своего существования институт состоял из способных и преданных людей и его целью были польза и истина. Но постепенно к членству были допущены эклектики, и вскоре — смотрите! — вся организация стала эклектической. Давайте же с осторожностью выбирать членов нашей организации, и пусть блюстители чистоты наших рядов скрупулезно следят за тем, чтобы не пропустить сюда волка в овечьей шкуре. Пусть ни один член организации не одобрит заявление на членство в ней, если не знает врача лично и не уверен полностью, что тот достаточно компетентен для вступления в наши ряды. В этом деле нельзя быть слишком осторожным. Нам нужно не большее количество членов организации, а целеустремленные приверженцы истины. Хотя разумным будет выбирать новых членов с изрядной осторожностью, давайте не будем отвергать тех, кто еще не с нами, но разделяет нашу цель, и чье присутствие будет желательным. Итак, давайте не станем возводить китайскую стену отказов, но примем все надлежащие предосторожности, чтобы предотвратить зло. И пусть хорошего человека не исключат по личной злобе, и пусть не выберут бездельника, желающего тешить личные амбиции. Ибо ясно сказано в предисловии к нашему последнему тому протоколов: "Не место здесь личным интересам или амбициям, но одной истине здесь место". Несомненно, все согласятся с этим утверждением, но многие справедливо спросят: что есть истина? Этот вопрос задавали множество раз и во всех сферах деятельности человека. В данном случае, ограничивая наше определение истины областью врачебного искусства, мы без колебаний заявим, что закон подобия есть истина и подтвержденный факт. Разве не обнаружено, что он действует при всех болезнях и во всех странах? Нужны ли более полные доказательства? "Это истина, и истиной останется!" — воскликнут все. Следует заметить, что хотя наш закон — это неизменный факт, мы должны помнить, что наша школа не должна быть неизменной. Закон является полным и совершенным; наше знание о степени его пользы очень неполно и несовершенно. Закон неизменен, школа прогрессирует. Эклектики, основывающиеся на зыбких песках теории, вынуждены постоянно менять основу, потому что каждая новая теория сотрясает их фундамент. Гомеопатам, чей фундамент — неизменный камень закона, никогда не придется менять основу. Итак, поскольку наш фундамент крепок, нам нужно лишь разрабатывать и улучшать надстройку. Со времен Ганемана наши знания о сфере применения закона подобия и его пользе возросли; давайте же следить за тем, чтобы продолжать улучшения и всегда двигаться в правильном направлении. Закон, имея божественное происхождение, полон, совершенен и неизменен; школа, состоящая из людей, которым, как известно, свойственно ошибаться, неполна, несовершенна и подвержена изменениям. Многие охотно признают эти качества гомеопатического закона, но в то же время им нужно что-то большее; они хотят свободы, права "на свое мнение", возможности свободно использовать негомеопатические средства при лечении аномальных случаев, если, по их мнению, использование таковых необходимо. Сегодня появляется столь сильный уклон в так называемый научный подход, что наша молодежь подвергается опасности быть вовлеченной в этот беспорядочный водоворот. Этот научный водоворот красиво выглядит, он так силен! Но что может относиться к медицинской науке, кроме знания, как исцелять больных? Если спросить научного врача, чтó он знает, он должен ответить: я знаю, как исцелять больных. Если он действительно это знает, то он обладает научными знаниями. Если же он не знает этого, а лишь притворяется, тогда он лицемер и мошенник. Велика ли ценность слова "научный", если все лицемеры от медицины используют его? Они кричат громче всех: "Мы используем научный подход!", "Мы учим науке!" Степень научности полностью зависит от знаний учителя, ибо поток не может течь выше своего источника. "Эклектики" заявляют, что их учение — самое научное, потому что они взяли лучшее из всех медицинских школ. Кто же привел их к этой великой мудрости? Претендуют ли они на обладание неким законом или некой философией, позволяющей им отделять зерна от плевел? Нет. Это находится вне области их притязаний. Они даже заявляют, что высочайшая степень эмпиризма есть высший порядок науки. Чем сильнее хаос и смятение, тем больше в них науки. Крики неверующих не укрепляют их научную позицию, поскольку они взывают лишь к микроскопу и здравому смыслу. Здравый смысл всегда противопоставляется развитому интеллекту. Человек с неразвитым интеллектом скажет, что только осязаемая доза лекарства может избавить его от болезни, — это же здравый смысл. Порицающие нас отщепенцы используют те же аргументы, что и аллопаты, играющие на жажде веры и здравого смысла. Десятеро могут сказать "я не видел", один же скажет "а я видел!", и кому из этих одиннадцати поверят в самом строгом суде и позволят дать показания? Тому одному, который знает то, чего не знают десять. Десять человек заявляют, что пробовали использовать высокие разведения и не обнаружили их целительного действия. Что же они продемонстрировали? Ничего, кроме собственного невежества в способе использования этих разведений. Но они говорят, что добиваются успеха с низкими разведениями. Исходя из собственных размышлений, я не могу поверить в это. Логичным будет предположить, что врач, умеющий лечить с помощью высоких разведений, умеет использовать и низкие, но на практике нет примеров того, что врач умеет использовать низкие разведения, но терпит неудачу с высокими. Те, кто знают, как выбрать препарат, уверены в этом препарате, и с каждым годом их знания преумножаются; те, кто не знают особенностей выбранного препарата, конечно же, не обладают уверенностью, необходимой для его успешного использования, и прибегают к другим средствам и другим лекарствам. Недавно в медицинском журнале было заявлено, что существуют логические причины для отказа от гомеопатии и перехода к аллопатии, то есть для отказа от закона в пользу эмпиризма. Это мнение ошибочно, и у него нет никакой вразумительной основы. Для такого перехода есть всего лишь одна причина, а именно — несостоятельность! И эта несостоятельность относится не к гомеопатическому закону, а к тому, кто неспособен использовать его надлежащим образом. Всем свойственно ошибаться. Кто без греха, пусть первым бросит камень в наш закон. Что касается частых требований относительно свободы мнения и действий врача, мы заметим, что все мы связаны обязательствами перед законом; чем успешней твоя работа, чем большего ты добился, тем сильнее ты скован цепями ответственности. Лишь нищий в канаве волен делать, что ему вздумается. Никто не даст врачу гарантию успешной практики, если успех не обеспечен правильностью самой практики. Практикующий гомеопатию добьется гомеопатического успеха; практикующий аллопатию получит лишь скудные аллопатические результаты. Никакие выводы ученых сообществ не изменят это правило. Мы свободные люди, мы свободны поступать и практиковать как нам вздумается, но практика станет мерилом нашего успеха, и в соответствии с нашей практикой мы будем названы гомеопатами или эклектиками, и все мы знаем, что наибольшего успеха можно добиться только строгим соблюдением закона подобия, минимальной дозы и единственного препарата. Гомеопатия Ганемана — это путь к величайшему успеху, величайшей свободе и величайшей славе. Нельзя практиковать эмпиризм и честно претендовать на звание гомеопата; говоря словами одного аллопата, такие люди "живут по лжи". Эклектик — раб ошибок, гомеопат же свободен, ибо истина освободила его. Как сказал великий поэт, "свободен тот, кто истиной живет, другие же рабы" (строка из стихотворения английского поэта Вильяма Купера, 1731—1800. — Прим. перев.). Так пусть же наша ассоциация не станет прибежищем ложного учения и не одобрит, даже молчанием, любую его форму. Нужно четко понимать, что мы все как один полностью поддерживаем решения нашей ассоциации в том виде, в котором они были приняты. Мы заявили, что эти решения "целиком и полностью представляют врачебное мнение и практику" нашей ассоциации. Давайте покажем миру, что наше заявление серьезно. Мы несомненно считаем, что "Органон врачебного искусства" Ганемана — единственное истинное руководство врача. Давайте же не потерпим учений, которые хоть сколько-нибудь извращают или сокращают этот труд. Мы убеждены, что единственной основой для назначения является совокупность симптомов и препарат, прошедший прувинг. Давайте же не будем делать назначения на любой другой основе, ибо такое назначение не будет ни разумным, ни гомеопатическим. Мы не можем признать верным никакое учение, противоречащее этому фундаментальному принципу гомеопатической практики. Тот, кто рекомендует строить врачебное искусство на любой новой теории или любой другой основе, отличной от описанной этим законом, не является гомеопатом и не станет членом нашей ассоциации. Нельзя основывать успешную практику на патологических теориях. Неважно, учат ли эти теории делать назначение на патологическое состояние или на предположительную дискразию; оба этих назначения будут негомеопатичны и неудачны. Именно прувинг препаратов, принятый Ганеманом, привнес в медицину два великих качества, а именно достоверность и предвидение. Мы уверены, что у больного препарат устранит те симптомы, которые он вызвал у здорового, и эта уверенность дает нам возможность прогнозировать еще до его назначения, что именно он излечит. Медицина в долгу перед Самуэлем Ганеманом за эти два важнейших качества — так давайте же не позволим нашим ошибкам разрушить выдающиеся результаты его труда. Короче говоря, следует помнить, что основа гомеопатического назначения — симптомы пациента, вопрос дозы вторичен. В этом случае размер дозы никогда не сделает препарат гомеопатическим. Когда речь идет о вопросе дозы, одни ошибаются в одном, а другие в другом. Мы видим, как некоторые считают, что неверно подобранный препарат может выполнить работу совершенного simillimum, если настойчиво назначать его в материальных дозах; с другой стороны, мы видим, как некоторые готовы согласиться с почти любым назначением при условии, что разведение препарата было достаточно высоким. Обе стороны ошибаются. Хотя мы не можем безапелляционно высказываться по вопросу дозы, все присутствующие согласятся, что чем лучше выбран препарат, то есть чем ближе мы к совершенному simillimum, тем меньшее количество лекарства мы должны дать больному. Это можно сказать и другими словами. Опыт лучших гомеопатов показывает, что в большинстве случаев simillimum действует наилучшим образом, будучи дан в высоком разведении и однократно, или в крайнем случае несколько раз. Несомненно, опыт говорит нам, что высокие разведения всегда предпочтительны, однако это опыт, а не закон. Но обратное предположение, что плохо выбранный препарат может оказать благотворное действие, если его дать в большом количестве, неверно. Эта мысль — причина большинства сегодняшних ересей. В опубликованных отчетах по клиническим случаям мы находим доказательства необходимости тщательного обследования пациента. Ганеман особо подчеркнул важность такого обследования, рассказал нам, как его проводить, и сказал, что хорошо обследованный пациент наполовину излечен. Без такого тщательного обследования нельзя выявить все специфические характерные симптомы, которые Ганеман провозгласил решающими. Во всех случаях есть множество симптомов, характерных для множества препаратов, а потому имеющих невысокую ценность при выборе препарата. В каждом случае должны быть, а скорее всего, и есть, несколько специфических симптомов; вот их-то нам и нужно найти. Нам нужно их найти, и наше обследование пациента не будет полным, пока у нас есть только список обычных и общих симптомов. Наша задача — опрашивать и обследовать пациента, пока мы не найдем такие специфические симптомы. Многие жалуются на недостаточность нашей Материи медики, на бесполезность наших реперториев, но, как правило, невозможность правильного (и даже легкого) назначения кроется не в недостатке хороших книг, а в том, что пациент не обследован надлежащим образом. Не забывайте о том, что величайшие исцеления из тех, что видел мир, были совершены первыми гомеопатами, а их библиотека была гораздо менее полной, чем наша. Выбрав надлежащий препарат, мы не должны забывать, что назначить его в надлежащем разведении, равно как не менять препарат слишком скоро и не повторять его слишком часто, — вопрос первейшей важности. Никогда не меняйте препарат до тех пор, пока изменившиеся симптомы не потребуют другого препарата; никогда не повторяйте препарат в таком же разведении (и не меняйте препарат), пока состояние пациента улучшается. Чтобы полнее и лучше понять истинное искусство исцеления, нужно снова и снова изучать "Органон". Целью этих нескольких замечаний было не обучение искусству, а привлечение внимания к нескольким важнейшим моментам; я хотел еще раз подчеркнуть некоторые особенности, которые нужно помнить всегда. Было сказано, что наша ассоциация организована для особой задачи — распространения и развития гомеопатии. При выполнении этой задачи нашей главной заботой должны быть корректура и дополнение Материи медики. Это основа нашего искусства. Если исказить и извратить Материю медику, клинический успех будет невозможен. И снова предупреждением нам послужит судьба Американского института, который также был основан сорок лет назад для подобной деятельности и несколько лет исправно выполнял возложенные на него задачи. Но став эклектическим, институт был очарован сиреной по имени прогрессивная наука и отказался от истины. Давайте будем осторожны и не позволим такому случиться с нашей ассоциацией. Содержание Материи медики следует развивать и обогащать с помощью аккуратных и тщательных прувингов. Повторю: аккуратных и тщательных прувингов, поскольку большинство современных прувингов проведены неаккуратно и с ошибками, а посему бесполезны. Врачи опасаются делать назначение, основываясь на этих прувингах, опасаются доверять бесценные жизни результату такой небрежной работы. Мы испытываем совершенно иные чувства, когда назначаем один из старых, надежных препаратов. Тогда надежность порождает уверенность, и наши усилия увенчиваются успехом. Во время нашей прошлой встречи было положено хорошее начало изучению Материи медики, и наш комитет обещает, что мы услышим много интересного и полезного на нынешней встрече. В каждой частице нашей работы мы должны стремиться повторить энергию и усердие Ганемана и его первых учеников; они были мастерами своего дела. Нигде более знание врачебного искусства и медицинские способности не проявляются сильнее, чем в прувинге препаратов и корректуре Материи медики. Для верного выполнения этой работы требуются исключительный талант и огромное усердие, но это не должно отпугивать нас от работы, поскольку в наших рядах хватает способных и усердных людей. Материю медику нужно дополнять клиническими наблюдениями, и здесь мы снова должны брать пример с тщательной работы Ганемана. Добавление клинических симптомов в нашу Материю медику должно выполняться с великой осторожностью. Их можно включать только после самого тщательного изучения, и их всегда следует помечать, чтобы можно было отличить клинические симптомы от симптомов патогенеза. Поспешное и необдуманное включение клинических симптомов — несомненное зло, и если это произойдет в сколь угодно значимом масштабе, на Материю медику нельзя будет полагаться. Врач не является судьей, способным надежно определить ценность клинического подтверждения. Даже надежные клинические подтверждения следует выделять только в том случае, если они специфичны и характерны; обычных, общих симптомов у нас есть в избытке. Включение клинического симптома допустимо только для заполнения пробелов, оставленных несовершенными прувингами, или если невозможно провести прувинг. Хотя некоторые из лучших симптомов, которые мы используем сегодня, имеют клиническое происхождение, их, как правило, нельзя считать такими же точными и надежными, как симптомы патогенеза. Помимо прувингов препаратов и тщательной, добросовестной записи клинических симптомов, также будет полезным отмечать клинические подтверждения симптомов патогенеза. Симптом, появившийся у здорового человека и устраненный у больного человека, становится вдвойне достоверным. Нет причин сомневаться в ценности таких симптомов. Самый опасный способ сохранения гомеопатической истины — ее смешение с неясностью и загадкой. Некоторые аспекты искусства врачевания имеют отношение к науке, но ни один из них не является более важным, чем препарат, прошедший прувинг. Член нашей организации может заявить, что излечил кого-то с помощью препарата, не прошедшего прувинг, и, возможно, ему не удастся продемонстрировать гомеопатичность так называемого исцеления из-за нехватки доказательств, которые можно получить только через прувинг. Загадка включает в себя множество замечательных вещей, но пока еще не пришло время их обсуждать. Сначала должна быть доказана их связь с гомеопатией, иначе наша организация не сможет признать их. Аллопат сообщает о неподтвержденных излечениях и мы отвергаем их, потому что у него нет доказательств. Если этот же аллопат сообщит об излечении рвоты с помощью Ipec, гомеопат воспримет это как настоящее излечение, поскольку его следовало ожидать. Вы можете сколько угодно пробовать новые лекарства на здоровых людях, а больному требуется препарат, схожесть действия которого с данной болезнью найдена в патогенезе этого препарата. Мы можем сохранить чистую философию лишь в том случае, если в наших обсуждениях будут рассматриваться только препараты, прошедшие прувинг. Лучше исключить все обрывочные догадки. Пусть каждый доклад показывает связь между препаратом и болезнью, представленную в нашей философии. Комитет по публикациям должен отвергнуть без малейших колебаний все документы, сообщающие об излечениях, если у нас нет доступа к записям прувингов. Есть ли ценность у излечения без прувинга? Придержите излечения до тех пор, пока не сможете предъявить нам прувинг. Работая основательно и тщательно, мы когда-нибудь завершим Материю медику, каждый симптом которой будет неоднократно подтвержден. Тогда наше искусство действительно станет точной наукой, какой ей и было предсказано быть. Такова цель, ради которой мы трудимся. Мы сделаем огромный шаг к ней, когда закончим "Ведущие симптомы" покойного д-ра Геринга. Это уже обещано, и если это будет сделано так же, как это делал мастер (а не так, как кажется приемлемым тем, кто далек от его мастерства), наша школа обретет сокровище. Прямой противоположностью этому великому труду Геринга является "Энциклопедия лекарственных патогенезов", которая являет собой беспорядочную массу искаженных прувингов. Не раз мы искали помощи в ее бессвязных и сокращенных статьях, но всегда были сбиты с толку. Если в ней и есть ценность, мы не можем ее увидеть. Будем надеяться, что она не бесполезна, поскольку в ее создание, похоже, вложено много труда, и многое ожидается от нее. Есть еще один момент, к которому следует привлечь ваше внимание, и это необходимость большей осторожности при выборе наших лекарств и большей тщательности при изготовлении наших разведений. Похоже, халатность проникает и в нашу фармацевтику. Следует с величайшей осмотрительностью выбирать и готовить надлежащий материал для нашей фармакопеи. При назначении следует использовать препарат, приготовленный по тому же способу, по какому готовился препарат для прувинга. Мы имеем в виду не то же самое разведение, но тот же фармацевтический способ приготовления. Сомнительные или недостаточно чистые препараты, конечно же, не произведут на больного такое же действие, которое произвел бы более чистый препарат, использованный в прувинге. Врач и испытуемый должны использовать лекарства с одинаковым способом приготовления. Несомненно, ответственность за некоторые наши неудачи можно возложить на препараты, приготовленные несовершенными способами. За последний год в мире медицины произошло мало событий, достойных упоминания. В рамках старой школы появились новые теории, а старые ушли в небытие. И так происходит всегда у этих ученых. Наша же работа неуклонно движется в лучшую сторону. Успешное собрание, проведенное год назад в Саратоге, было очень продуктивным, и показало всему миру, что мы — действующая ассоциация истинных гомеопатов. Такие успешные собрания не могут не оказывать благотворное влияние на гомеопатическую школу. И сегодня мы встречаемся в восьмой раз, чтобы приветствовать друг друга, и работать на благо сохранения врачебного искусства под названием гомеопатия. Мы съехались из отдаленных уголков страны, чтобы укрепить нашу общую веру, поделившись результатами еще одного года напряженной работы. Наша организация была отделена от медицинских масс всех мастей. Мы — горстка людей, названная почтенным меньшинством, и даже сейчас мы видим пропасть между нами и ними. Будучи независимыми, мы сможем продолжить покорение вершины гомеопатической истины. Некоторые говорят, что мы уже достигли вершины. Не будьте так уверены в этом. Мы добрались только до угорья; вскоре мы увидим вдали гору с едва заметными следами человека. Ведомые светом истины, мы продолжим наш путь, хотя склон горы крут и тернист. Вскоре некоторые устанут, и наши ряды поредеют. Большинство останется позади, а в долинах под нами все еще будут толпиться миллионы спорщиков. Немногие продолжат восхождение по крутому скалистому склону, с каждым шагом все более крутому и скалистому. С высоты мы увидим туманные небеса, а дальше — космос. Вдалеке виднеется еще одна гора, более высокая, которую еще предстоит покорить. На ее вершине, сквозь чистое небо, над облаками, узрите бессмертного Ганемана. |