Оригинал здесь

Подъем к вершине чистой гомеопатии или, вернее сказать, гомеопатии, нелегок.

Я знаю, что это утверждение допускает, что преобладающая гомеопатия не вполне чиста; это настолько верно, что споры на эту тему излишни. С трудом удастся подыскать достаточно сильные слова, которые могли бы передать приведшее к созданию новой системы состояние медицины почти век назад, или тот вред, что она наносила человеческой расе. В то время медицина находилась в состоянии хаоса. Вряд ли можно сказать, что она приносила пользу, и что касается ее истории, она была совершенно традиционной. Она состояла из сильнодействующих радикальных мер и лишь утверждала, что эти меры или быстро убьют пациента, или медленно вылечат его. Этими мерами были кровопускания, банки, пиявки, рвотные, слабительные, потогонные, снотворные и другие средства. Насколько же продвинулась медицина? Можно ли утверждать, что многочисленные прихоти и фантазии подарили миру улучшенную систему старой медицины? Является ли смертоносное назначение концентрированных смесей, алкалоидов и резиноидов лучшей и более безопасной системой?

Тогда в бой бросали лекарственные вещества в больших дозах, но сегодня их назначают в таком виде, что пройдя через тело, они подавляют жизненную силу и предельно усиливают проявления болезни. Тогда в использование вошли необработанные формы лекарственного сырья, и сегодня используются опасные, концентрированные дозы смертоносных веществ — так же, как и раньше, без соблюдения законов и принципов. Тогда врач собственноручно изготавливал препараты, сегодня же химик и фармацевт готовят патентованные средства и сообщают ученому (?) доктору их особенности и сферы применения, чтобы он был готов назначить эти мощные концентраты умирающему больному.

Лаборатории выпускают новые препараты с такой скоростью, что аптекарь не успевает уследить за их названиями, не говоря уже о враче, не успевающем узнать особенности лекарств, которые он использует. Как только врач изучит набор одних концентратов, на рынке появляется другой, и каждый год для использования высокоученой профессией изготавливается абсолютно новая Материя медика.

Насколько же сильно все это отличается от лекарств, что использует новая школа! Однажды пройдя прувинг и его подтверждение, препараты остаются неизменными. Показания к их применению не изменятся до тех пор, пока живущий на этом свете просит помощи в болезни.

Лекарства, открытые Ганеманом, всегда пройдут проверку временем, потому что чем больше их используют, тем сильнее они становятся.

Создание и подтверждение гомеопатической Материи медики длились пятьдесят лет, в то время как старая школа за это время перевидала много справочников, которые напоминают зыбучие пески, — никто не может предсказать, когда появится новый и выйдет из употребления старый. Эта система традиционной медицины претерпела множество изменений. Ее адепты, не умея достичь достойных результатов ее методами, уязвленные и мучимые успехом гомеопатии, посвятили себя глубоким исследованиям, о которых возвестили их могучие лидеры Кох, Пастер и другие. Будучи сегодня хаотической мешаниной, так называемая научная медицина есть зловоние для обоняния разумного человека, и ее следует запатентовать для современного медицинского калейдоскопа. Такова хваленая опытная медицина.

Несколько лет назад один филадельфийский микроцефал предложил сто долларов в качестве приза за лучшую статью, раскрывающую заблуждения гомеопатии; задача трудна, отсюда и щедрое предложение. Но как дешево обойдется написать статью о заблуждениях традиционной медицины! В так называемой обычной медицине произошли изменения столь же глупые, сколь и многочисленные, потому что эта медицина не основана на законе. Ее приверженцы говорят о прогрессе. Да о чем они?! Нет ни соблюдения принципов, ни подчинения закону, есть лишь спекуляции на тему, подобные передовому отряду слонов надвигающегося Джаггернаута.

Это медицина преступных экспериментов и спекуляций. Не открытия, а возмущенная клиентура и гомеопатическая статистика — вот что привело к очевидному промышленному подходу в так называемой науке.

Они изменились не из-за любви к пациентам, над которыми они насмехаются в стенах больничных палат, но из-за факта сравнительной неудачи и разочарования, последовавшего за бесполезными экспериментами над больным человеком в духе Коха, Пастера и др.

Поскольку умеренность дозы достойна имитации, даже псевдогомеопат находит утешение в том факте, что он сможет одурачить доверчивую публику этими подделками — ведь их форма так сильно напоминает гомеопатические препараты. Но это может обмануть лишь простаков. Предателям, практикующим обман в наших рядах, нет нужды извиняться. И сами они, и их недостатки хорошо известны. Вот причины такой практики:

Во-первых, растущий спрос на истинное лечение.

Во-вторых, сравнительно молодой возраст новой системы.

В-третьих, несовершенство оснащения и инструкций.

В-четвертых, несовершенство книг.

В-пятых, общая нехватка возможностей, способностей и желания.

Аллопатия имеет к нам очень малое отношение; ее путь и путь гомеопатии — давно уже два разных пути. Гомеопатия добилась огромных успехов. Мы признаём Ганемана как великого учителя, любящего отца и богобоязненного человека. В 1833 году он закончил свой шедевр, "Органон", который выдержал много переводов и пять изданий, первое из которых появилось в 1810 году. Рост и процветание этой великой медицинской системы продолжаются — ее практикуют тысячи врачей; колледжи, больницы, благотворительные лечебницы и журналы разносят ее во все уголки цивилизованного мира. Непрерывное изучение основ новой системы приводит к лучшему ее применению, и количество вопросов, в прошлом оставшихся без ответов, быстро уменьшается. Сотни врачей, разбросанных по всему миру, засвидетельствуют целостность закона и успех, следующий за подчинением принципам. Их свидетельство — удовлетворительная демонстрация того, что чистая и простая гомеопатия — это все, что нужно для излечения больного; что закон универсален, а неудача — результат вышеперечисленных причин. Подчинение закону показывает, что в основе гомеопатии лежат фиксированные принципы — закон, а не простое правило практики, которое потребует изменения на что-то лучшее или переменится по прихоти моды ("Органон", § 2). С тем же успехом можно предположить, что яблоко, оторвавшись от яблони, может не упасть на землю, а повести себя как-то иначе.

Существует лишь одна великая система гомеопатии. Использующие ее во всей ее полноте сорвали оковы предрассудков, фанатизма, нетерпимости и зазнайства и пошли за светом, спотыкаясь, но не падая, часто сомневаясь, но не глумясь, и увидели свет, и почувствовали жар полуденного солнца, очарованные полученным знанием и любовью к его применению. Это достижимо всеми, кто любит знание ради его применения, а не из самолюбования. Гомеопатия существует в разных степенях своего применения, от грубого с примесью традиционных методов до абсолютного подчинения известному закону и получаемых при этом наилучших результатах. Каждый врач следует закону и тем самым признаёт его, практикуя в пределах своего поля знаний, и отворачивается от закона только в том случае, если его знание последнего оставляет желать лучшего.

Отсюда следует, что степень знания — это лишь оттенок на пути от невежества к знанию, и эти оттенки бесконечны — начиная с доброй матери, которая пытается лечить свою семью, и заканчивая проницательным мастером. Все они или честны в своем поиске счастья для рода человеческого, или же корыстно хватаются за продажу облегчения от боли и приносимые им грязные деньги.

Неопытный человек, желающий практиковать гомеопатию, не прибегая к традиционной медицине, нуждается в помощи и наставлениях. Но помощь будет полезной только в том случае, если о ней просят и ее ценят.

Чтобы получить знания, необходимые для практики без использования сомнительных методов, нужно приложить большие усилия и постоянно упражнять свои навыки, в то время как разум должен быть открыт, а сердце должно жаждать правды, а не денег — тогда от знаний будет польза.

Разумный человек понимает, что принципы гомеопатии совершенны и просты, и если изучить их, будет легко следовать их указаниям, поскольку легче идти по ясно указанному пути, чем вязнуть в трясине традиционной медицины. Вряд ли нужно говорить, что тот, кто знает, как подчиняться принципам, не пожелает отойти от них. Нельзя отрицать, что многие ищут, но немногие находят чистые принципы гомеопатии. Невозможно оспорить тот факт, что многие найдут необходимый труд слишком большой жертвой. Я не сомневаюсь в том, что Создатель знает, кому доверить Его священные истины. Невозможно оспорить, что каждый, кто стремится к лучшему и честно трудится на общее благо, получит заслуженное. Тому, кто не знает принципов гомеопатии, невозможно осознать ту великую пользу роду человеческому, которую можно извлечь из полноценного знания и использования закона подобия.

Не знающие лучших способов практиковать гомеопатию считают себя мудрее других или говорят, что знания жестких принципов не существует, и заявляют, что использование болеутоляющих средств оправдано, если не найдено подходящее гомеопатическое средство. Они часто используют такие вещества во вред пациенту и самой системе, хотя утверждают, что верят в то, что система основывается на законе. Они не в состоянии увидеть, что подчинение закону есть свобода, и считают, что могут сами себе выдать разрешение на нарушение закона. Подчинение принципам должно быть важнее кошелька, репутации или иных эгоистических мотивов, иначе врач не сможет достичь постоянного и абсолютного доверия закону с чувством удовлетворения и не узнает, что чувство это правильное, и так и следует поступать. В каждом случае неповиновения толчком выступает невежество и эгоизм, и в итоге пациент отдает некую дань врачу, а не врач служит пациенту.

На вопрос "Почему бы не следовать закону?" есть только два ответа: "Я не знаю" и "Это невыгодно".

Когда мы осмысливаем замечательную деятельность Ганемана и значимость "Органона" (который им был оставлен столь совершенным, что никто не смог ничего добавить к нему, а также, несмотря на все глумление, убрать из него), можем ли мы удержаться от благоговения и без слов подразумеваемой веры в то, что ему помогало всемогущее Провидение? Когда мы видим, как умело он возражал на патологические теории своего времени (патологический — понятие вековой давности, которое сегодня не используется, в те времена применялось с той же уверенностью и настойчивостью, что и модные понятия ныне, поскольку старая школа принимает и оставляет теории так же легко, как сирена своих возлюбленных); когда мы осознаём степень его учености во всех областях науки, удивительную физическую стойкость, которая позволила ему проводить каждую третью ночь в размышлениях, и любовь, которую он при любых обстоятельствах проявлял к человеку и Богу, и зная, что источником любви является фонтан вдохновения, только в этом случае мы можем понять всю глубину правды в его шедевре, "Органоне врачебного искусства", и почтить его надлежащим образом.

Действительно, с момента написания "Органона" все мастера говорят, что после каждого прочтения в нем открываются новые истины, соответствующие степени прогресса каждого добросовестного специалиста, независимо от того, насколько он стар и мудр. Мастера этого живого учения и Материи медики являются постоянными читателями этого великого труда. Никто из гомеопатов не утверждал, что сделал открытие, которое не было полностью заложено в этом труде, но все они говорят, что основа их величайших достижений заложена в "Органоне". Это первая книга, которую должен прочитать студент, и последняя книга, над которой должен размышлять старый врач с богатой практикой. Если Липпе, Уэллс и многие другие пропагандировали постоянное чтение этой книги на протяжении их долгой карьеры, не следует ли нам тоже смотреть на нее с чувством глубокого уважения?

Не следует ли нам жаждать тех скрытых истин, которые принесли такой успех этим верным последователям закона? К кому еще обратится нуждающийся в помощи разумный человек, желающий следовать закону в лечении больных и приносить пользу людям? Конечно, к Ганеману и его верным адептам, а не к тем, кто с улыбкой относится к тому, что считают бредом старика. Существуют мнимые гомеопаты, которые словом и делом осуждают Ганемана как теоретика, фанатика и фантазера, но они никогда не умели лечить больных так, как Ганеман. Так пусть же все учатся у него до тех пор, пока не смогут работать как он, потому что он был и остается лучшим учителем. Он был первым приверженцем гомеопатии, и мы должны заботиться о нем, и всем отклонениям от его учения следует дать иное имя.

Когда речь идет о принципах, между людьми не должно быть разногласий. Зачастую правда глубоко ранит и вынуждает людей спорить, и такие раны редко залечиваются с первой попытки или без потери крови. Споры редко учат того, кто не ищет правду. Разумный человек принимает правду, потому что он готов к этому и потому что это правда. Больной приходит к ней в болезни, после того, как все испытанное ранее не принесло результата, и его разум открыт для нового, однако старый и закоснелый последователь традиционных методов приходит уже готовым дать отпор, и его эгоизм и фанатизм нельзя победить. Для такого человека солнечный свет темен как дым.

Ганеман сформулировал принципы гомеопатического лечения. До него звучали отдельные утверждения, показывающие проблески правды, но эти проблески были недостаточно яркими, чтобы их можно было организовать в принципы. Он же свел правила практики в "Органон" и "Хронические болезни" таким образом, что систему гомеопатической терапевтики можно считать законченной.

Гомеопатия зиждется не на теории или убеждениях, но на фактах. Гипотезам и рассуждениям нет места в трудах, от изучения которых зависит человеческая жизнь. Конечно же, теоретик от медицины не имеет возможности принять во внимание медицинские факты, потому что он не знает таких фактов; поэтому он считает, что рвота может быть вызвана расстройством умственной деятельности или застоем в печени, или идет от матки, и так далее до бесконечности. Теоретику более чем кому-либо другому свойственно считать, что значимость точного диагноза велика, и тем не менее каждая гипотеза показывает зыбкую основу его ложных умозаключений.

Умы, извращенные ложными суждениями, велики числом, и лишь изменчивые взгляды превосходят их численно; их путь зыбок и извилист, потому что смятение, блуждания и неясность мысли не позволяют им выбрать курс последовательных действий. Они не видят показанного препарата, но лишь непрерывный водоворот медикаментов. Их приемные заставлены бутылками, а желудки их пациентов растянуты слишком многим, от домашних лечебных отваров до ирландского рагу.

Чем точнее диагноз и чем основательнее его базис, тем ошибочней основанное на нем назначение. Диагносты хуже всех умеют назначать лекарства, но несмотря на все это, блестящее искусство давать имена болезням является безвредным.

Однако следует понимать, что диагноз не раскрывает природу болезни и не указывает на лекарство. Диагноз — это название для внешних, периферийных симптомов, в то время как чтобы найти целительное лекарство, нужно постичь внутреннюю природу болезни через особые, характерные признаки и симптомы ("Органон" § 6–8).

Высшая степень такой проницательности позволяет выбирать в высшей степени подобные лекарства и, следовательно, достичь высших результатов в целительном искусстве.

Если взять какую-нибудь болезнь, мы увидим, что мнений о ней столько же, сколько и докторов. Даже сегодня, в дни медицинского просвещения, взгляды медиков меняются с быстротой молнии, а больной блуждает по большому городу от одного медицинского светила к другому и получает лишь дорогостоящие, но никчемные диагнозы. Это не было бы так опасно, если бы не факт: предполагается, что лечение должно основываться на диагнозе. К счастью для пациента и врача предположение не является преступлением.

Наш Чепмен с помощью своей проверочной истории болезни показал, что и в простейшем случае не бывает двух одинаковых назначений, даже если в дело вовлечены лучшие умы аллопатии. Новая школа показала совершенно другой результат, поскольку все врачи назвали одно и то же лекарство. Одну и ту же проверку нельзя провести с одинаковым результатом.

За последние 25 лет эпидемии показали замечательное сходство методов и лекарств. Комиссия по желтой лихорадке описывает достоверность методов и результатов в статистических отчетах по Мемфису и Новому Орлеану. Эти люди не были связаны друг с другом. Своим трудом они добились результатов, показывающих, что их вдохновляли принципы, поскольку в разных городах для одних и тех же симптомов использовались одни и те же лекарства со схожими результатами. Точность методов и повсеместное назначение одинаковых препаратов на одинаковые симптомы с помощью старой доброй Материи медики, которая с возрастом лишь становится лучше, — вот что нужно сказать людям, если мы хотим, чтобы нас услышали.

В гомеопатической практике мастер, кто бы он ни был, всегда на чем-то основывает свое назначение. Кто, как не сам Ганеман, показал это, когда после изучения эпидемии холеры и поиска симптомов в Материи медике он решил, что препараты Veratrum, Cuprum и Camphora подходят для этой эпидемии, хотя он не видел ни одного случая холеры? Когда его спросили, какие лекарства соответствуют этой болезни, он просто вспомнил прувинги. Природа болезни оказалась подобной тому, что он видел в прувингах Camphorа, Veratrum и Cuprum. Поэтому он пришел к выводу, что эти препараты должны вылечить эту болезнь, и они были успешно использованы. Сегодня эти лекарства — наш якорь спасения в борьбе с холерой, и такими они всегда останутся. Это не было мнением Ганемана. Нет, он просто взял симптомы прувингов и сравнил их с симптомами болезни. Затем он сказал, что нужно использовать эти препараты. Таким образом, у гомеопатов есть сила, которой нет ни в одной другой медицине, — сила предвидения.

Любой врач, отправляясь к постели больного, должен руководствоваться твердыми принципами ("Органон", § 1–2).

У больных есть на это право. До Ганемана такого не было. Больных лечили преступно и отвратительно. С пришествием этой красивейшей совершенной системы у людей появилось право требовать точности в методах и знаниях. Лучше не делать ничего, чем делать что-то бесполезное. Лучше ждать и наблюдать, но не принести вред.

В гомеопатии каждое действие должно быть основано на твердом принципе. Каждое действие врача, использующего гомеопатию, должно быть основано на принципах системы. Он должен сказать: "Так говорит принцип, как и грамматика в каждом слове моей речи". Некоторые говорят: "Я не верю", но да будет известно, что вере нет места в изучении гомеопатии. Индуктивный метод Ганемана не оставляет места для неверия, поэтому он таков, как и сформулировал Ганеман в первом параграфе "Органона": "Первая и единственная задача врача — возвращение больному здоровья. Это истинное искусство лечения".

 ИСПОЛЬЗОВАНИЕ РЕПЕРТОРИЯ    ОГЛАВЛЕНИЕ   ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ГАНЕМАНА