Фотография любезно предоставлена Джулианом Уинстоном

ДОКЛАД, ПРОЧИТАННЫЙ НА СЪЕЗДЕ МЕЖДУНАРОДНОЙ ГАНЕМАНОВСКОЙ АССОЦИАЦИИ В ИЮНЕ 1929 Г.

Осенью 1880 года нам посчастливилось слушать лекции Остина Флинта-ст., величайшего физиолога Америки. Из многих интересных лекций той серии одна, посвященная мозгу, наиболее запомнилась мне. Проф. Флинт перечислил различные свойства ума, и мы намерены представить вашему вниманию некоторые из этих качеств, необходимых для успешного гомеопатического назначения.

Первое из необходимого — интеллект. Я не согласен с некоторыми бихевиористами, которые говорят, что могут взять малоумную особу и обучением создать из нее великое, блистательное, думающее и действующее человеческое существо. Я не верю в это. Врачом-гомеопатом рождаются, а не становятся. Не поймите меня превратно: я не говорю, что человек знатного происхождения и хорошо обученный, не превосходит человека одинакового с ним происхождения без обучения. В отношении этого я модернист. Я верю в эволюцию и считаю окружение более значимым, чем наша наследственность, хотя наша наследственность тоже имеет влияние. Таким образом, самое главное — это интеллект.

Другое качество — это собственная применимость. Знатоком не становятся из простого привыкания. Я знаю двух мужчин с блистательным умом — результатом как наследственности, так и обучения. Оба были выпускниками колледжа. Оба стали врачами-гомеопатами и неудачниками в практической медицине, хотя позднее добились успехов в политике и стали великолепными сенаторами Соединенных Штатов. Они не были знатоками в медицине. Итак, применимость — это одно из необходимых качеств успешно практикующего врача-гомеопата.

Далее идет знание человеческой природы, способность читать, толковать и оценивать склад пациента и мысленно видеть совокупность его симптомов в каком-либо гомеопатическом лекарстве. Что было врожденным, а что приобретенным из окружающей среды? Психические симптомы, нормальные и ненормальные, признаки природы больного. Приобретение знания человеческой природы — это долгая, утомительная, трудная задача. Чтобы быть способным сказать: этот больной выраженный невротик, тот — исключительно чувствителен, другой — вялый, а вот этот — деятельный, требуется большой опыт. А как этот опыт приобретается? Никак иначе, нежели наблюдением за лицами пациентов и наблюдениями за тем, что выражают их действия и речь. Наблюдайте за всеми людьми. Постепенно вы построите картину невротической, чувствительной, вялой и т. д. личности, и тогда у вас будет мерило для классификации вашего больного. Соприкосновение с людьми разного возраста и занятий, принадлежащих к разным классам и расам, и наблюдение за ними даст вам необходимую возможность изучить и познать человеческую природу, если вы желаете этого.

Следующими за применимостью и знанием человеческой природы являются два очень важных фактора — мужество и уверенность в себе. Несмотря на то, что эти два слова синонимы, они совершенно различны в приложении к нашей теме. Мужество рождает убежденность. Вы не можете убеждать, если боитесь сами. Я питаю глубочайшую симпатию к застенчивой особе, которой недостает уверенности, и величайшее презрение к трусу, который боится быть известным как гомеопат. Успех никогда не будет сопутствовать последнему. Можете ли вы обрести мужество и уверенность в себе? Несомненно. Как? Изучайте Материю медику. Не пренебрегайте изучением анатомии и физиологии, которые вам все скажут о различных тканях и органах; не забывайте физиологию, которая вам скажет много о ваших больных, но положите бóльшую часть вашего времени на изучение Материи медики. Приобретите знание орудий, которые вы применяете, и вы обретете уверенность в себе, используя лекарства. Изучайте, читайте, думайте. Думайте, читайте, изучайте. Единственно посвящением безмерного количества времени на изучение наших книг и чтение нашей периодики достигается успех в гомеопатическом назначении. Пусть тот врач, кто посвящает все свое свободное время гольфу, бриджу, теннису и т. п., не надеется на успешные назначения.

Мне приходилось путешествовать по этой стране, когда я был в членом Совета, и я посетил все штаты США, кроме Северной Каролины. Я бывал в кабинетах людей, практикующих уже от трех до пяти лет или более, и находил в их распоряжении одну небольшую книгу по Материи медике. Каким образом подобные личности могут назначать лекарства или иметь какую-нибудь уверенность в своей практике, я не понимаю. В моей библиотеке есть все книги по Материи медике, выпущенные на английском, и несколько книг на французском и других языках.

Один из лучших путей сохранить уверенность в себе самом и в наших гомеопатических средствах заключается в опыте — опыте лечения больных и опыте, полученном из действия лекарств на вас самих. Мой личный опыт с Kali bich. обратил меня от аллопатии к гомеопатии. История такова: я родился в Массачусетсе и имею длинный список предков, бывших врачами-гомеопатами. Наш семейный врач, как-никак, был одним из лучших в старой школе, выпускником Гарвардского колледжа и Гарвардского медицинского факультета. Моя мать была туберкулезницей, и когда мне было около двадцати, я совсем сдал и был неспособен что-либо делать в течение нескольких месяцев. Приглашенный нами старый семейный врач дядя Джордж, как мы его называли, пришел повидать меня только однажды за все время. Я ненавидел его. Однажды, когда я знал, что он пришел, я пошел наверх и притворился спящим. Отец привел его наверх, но я спал. "Амброз, — сказал дядя Джордж, — давай присядем и поговорим об этом. Как Джордж? — Не очень хорошо, — сказал отец, — кашель хуже, он усилился; ухудшился и понос". Старый добрый дядя Джордж повернулся к отцу и сказал: "Амброз, я боюсь, Джордж не переживет осени". Конечно, я слышал сквозь сон. Тогда он толкнул меня в плечо и разбудил. Он ощупал мой лоб, мое тело и ноги; они были мокрыми, но неестественно холодными, хотя на дворе было лето. "Хорошо, Джордж, вот небольшой тоник, — и он завернул два или три порошка. — Принимай это утром, днем и на ночь. — Двадцать гран, — сказал я. — Да, и завтра я приду, чтобы поднять тебя благодаря порошкам, принимаемым четыре раза в день. — Десять гран, — сказал я. — Да, четыре раза в день". Я должен был принять для начала двадцать гран каломели. Я спустился вниз и выбросил это. На следующий день я выбросил хинин и заменил его на сахар. Потом я принимал порошки регулярно, как предписано. Вскоре мне было предложено место директора школы в Ист-Гемптоне и я отправился туда в сентябре. В феврале следующего года д-р Вуд, который только что окончил Нью-Йоркский гомеопатический медицинский колледж, остановился в том месте, где я проживал. Он сел напротив меня. Я сидел, опустив глаза. "Роял, — сказал он, — в чем проблема?" Я хотел дать ему понять, что я знал кое-что о медицине, так что я сказал, что у меня астигматизм, блефарит и фотофобия. Он спросил меня, захочу ли я принимать лекарство, если он даст его мне; я согласился. Когда он протянул мне сверток с порошками для приема перед едой, я спросил его, что это такое. "Kali bichromicum, — сказал он, — 3Х", и объяснил про это лекарство и о значении 3Х. "Одна тысячная грана неочищенного бихромата калия", — сказал я. Я хотел было вернуть это обратно, но я не захотел его обидеть, и взял. Три недели спустя он сказал: "Ваше лечение заканчивается сегодня, здесь есть еще, примите еще одну дозу, как только встанете утром". Мой блефарит исчез, и вместо того, чтобы оказаться в гробу той зимой, я положил пятьдесят два года на такую деятельную работу, на какую человек когда-либо был способен. Стоит заметить, что я имею диабет в течение тридцати семи лет.

Я экспериментировал с Coloc., Strych. рhos. и двумя десятками других лекарств. Это не только расширило мои знания о действии этих лекарств и производимых ими симптомах, но было и испытанием их действенности в облегчении и излечении страданий и их силы продлевать жизнь. Если бы вы захотели подтвердить мои заявления, принимайте пять капель Colocynthis каждые два часа до тех пор, пока он не произведет тонкий водянистый с кровавым оттенком и содержащий слизь стул, сопровождаемый ужасными коликами в животе, которые облегчаются теплом и давлением на живот. Или принимайте Glonoinum во 2-й или 3-й потенции, пять капель на прием, пока он не вызовет "полноту в голове, красноту лица, удвоение частоты сердечных сокращений с болями, распространяющимися от сердца по всем направлениям". Если опыт и эксперименты не придадут вам уверенности в себе и веры в гомеопатическую лекарственную терапию, я бы посоветовал сделать вашей специальностью электричество.

Способность собирать симптомы и точно оценивать их является весьма существенным дополнением к нашему успеху как врачей-гомеопатов. В некоторых случаях это легко, а в других — чрезвычайно трудно. Иногда почти невозможно собрать какие-либо симптомы, а иногда невозможно оценить бесчисленные собранные симптомы. В первом случае речь идет о тех, кто не может или не хочет говорить. Во втором случае — о тех, кто намеренно вводит в заблуждение, кто лжив и неискренен. Позвольте мне проиллюстрировать мое утверждение следующим случаем.

Около года назад я был приглашен к молодой женщине в возрасте около 22 лет, незамужней, хорошо образованной, выпускнице колледжа, работавшей учительницей в школе. Она была доставлена в один из наших приютов для душевнобольных в Де Мойне шесть недель назад, поскольку ее семейный врач счел ее помешанной. Ее симптомы были следующими: она не могла спать, была подавленной, рвала свою одежду, клала руки на горячую плиту с целью выжечь грех, т. е. очистить себя, отказывалась принимать пищу и имела сильное желание одиночества. Семейная история был скверной, в ней присутствовали невротики и обитатели сумасшедших домов.

Когда мы добрались до больницы, она прогуливалась в сопровождении заботливой сиделки. Когда ее привели в кабинет, мое первое впечатление от нее было следующим: хрупкая, со смуглым цветом лица, изнуренная женщина, медленно входящая в комнату и садящаяся по просьбе с помощью своей сиделки. Больничный врач сообщил нам, что почти никаких изменений в ее состоянии не было. Ей давали обычные снотворные от бессонницы, ванны, массаж и т. п.

Поскольку она отказалась беседовать в кабинете, семейный врач взял пациентку в ее собственную комнату, куда последовал и я. После того, как мы сели, я смог увидеть выражавшееся на лице девушки так же ясно, как на моей ладони: "Теперь заставьте меня говорить, если сможете". Тогда я начал беседовать с ее врачом и позволил ей слушать. Позднее она осторожно ответила на некоторые мои вопросы. Проговорив таким образом час или около того, мы достигли той точки, когда я повернулся к ней внезапно и убедительно спросил: "Была ли у вас несчастная любовь?" Ее ответ "да" словно вырвался из ее сердца и разума. Позднее, с трудом сдерживая слезы, она поведала всю историю. Я не могу сказать вам, что я говорил в течение того часа, и я не могу, если бы я попробовал, изменить мой голос, как я делал тогда. Я не тронулся с места, чтобы ощупать ее пульс или как-то прикоснуться к ней, я лишь собрал ее симптомы и сразу же увидел полную группу таковых, получаемых в испытаниях Ignatia. Эта женщина сейчас преподает в одной из наших общественных школ.

Было много сказано о сборе симптомов; теперь поговорим об их оценке и группировке. Если бы я начал читать вам список из сотни психических симптомов, я, возможно, увидел бы отражающееся на ваших лицах, что бóльшая часть из вас считает их "ерундой, глупостью, бессмыслицей, бесполезностью, больше синонимами с едва различимой разницей в смысле". Именно эта способность обнаруживать и использовать подобную едва различимую разницу делает успешными назначения врача. Возьмите для примера два слова: лживый и ненадежный. Вы скажете: тот, кто лжет, ненадежен. Я соглашусь с вами, однако он может быть совершенно искренним и в то же время ненадежным. Кто-то может искренне чувствовать, что все, что он говорит, это "правда, только правда и ничего кроме правды", и при этом не осознавать, что в его состоянии в сказанном может не быть и слова правды. Кто-то может ясно излагать длинный список симптомов, составленный с намерением скрыть от вас какой-либо факт, возможно, наиболее важный в его случае. Для правильной оценки симптомов, определения их истинности или ложности, важности или второстепенности нужны интеллект, мастерство, такт и опыт. Наконец, нужны логика, рассуждение и проницательность для подобной группировки и оценки симптомов пациента, чтобы найти сущность, а не числовую совокупность. Три из семнадцати симптомов могут построить совокупность, т. е. три из семнадцати могут каждый иметь пятую степень выраженности, тогда как другие четырнадцать могут каждый иметь только первую степень выраженности, имея в сумме всего четырнадцать.

Логический ум — это величайшее достояние гомеопатического врача. Сила правильного рассуждения, достижения верного заключения из выводов, полученных из совокупности симптомов пациента, очень ценна. Это достояние даст нам возможность проследить симптом от его источника, т. е. от вовлеченной в процесс ткани. Оно даст нам возможность группировать симптомы и поможет в диагнозе и прогнозе. Позвольте мне пояснить это. Часто меня вызывают к пациентам со следующими симптомами. "В течение прошедших четырех или пяти недель я не был самим собой; я был усталым, слабым, без аппетита, страдал от запора, головная боль была поначалу тупая, потом разрывающая или раскалывающая; было частое носовое кровотечение, усиливавшее головную боль; позавчера я почувствовал озноб, а вчера после полудня, думаю, у меня была небольшая лихорадка; меня постоянно мучила жажда и я пил в большом количестве холодную воду". Исходя из знаний, полученных из учебников и предшествующего опыта, вы знаете, от чего пациент страдает и можете предсказать, какие другие симптомы разовьются, последовательность их развития и длительность, а также конечные последствия. Другими словами, вы можете сделать прогноз.

Холодный, раздражительный, безразличный человек не может быть успешным врачом-гомеопатом по двум соображениям: во-первых, он не сможет собрать симптомы пациента и, следовательно, не сможет выбрать показанное средство; во-вторых, он не сможет завоевать в достаточной мере доверия пациента, чтобы последний выполнял его предписания. Каждая из этих причин влечет за собой неудачу.

Вера — это синоним доверия, но она больше этого. Она не только помогает приобрести уверенность в самом себе и не терять ее, но она помогает нам использовать эту уверенность с огромной пользой для других. Короче, вера — дополнение к уверенности в своих силах. Я уже сказал вам, как сохранить веру в ваши лекарства.

Твердость и определенность будут помогать вам в укреплении непоколебимости вашего мнения, когда это мнение основано на полном и тщательном изучении всех фактов, которые относятся к рассматриваемой теме. Твердый, ясный, краткий, определенный порядок гарантирует подчинение вашего пациента предписаниям, касающимся лечения, и обеспечит лучшие результаты и, следовательно, больший успех.

Такт — еще одно необходимое качество. Профессор У. Дикенсон был одним из наиболее тактичных людей, которых я когда-либо видел в своей практике. Позвольте мне пояснить вам примером. На его консультации я видел женщину в возрасте около 45 л. У нее был длинный подбородок, челюсти и губы, которые смыкались с грохотом стального капкана и оставались плотно закрытыми. Мы изучили этот случай и сошлись на одном лекарстве. Проф. Дикенсон вынул шесть порошков и сказал: "Теперь, г-жа Х., вы будете принимать один из этих порошков за пятнадцать минут до каждой еды. Вы это поняли? За пятнадцать минут до каждой еды". Когда мы вышли, он сказал: "Роял, я так же точно знаю, как и вы, что это лекарство должно даваться после еды, но, видите ли, я знаю это женщину, и единственный путь заставить ее сделать то, что вы желаете, сказать ей противоположное". Д-р Самуэль Лилиенталь из Нью-Йорка также был тактичным человеком. Он имел очень богатую больную. Та считала себя неизлечимо больной, имела две или три сиделки и обожала быть слабой здоровьем. Однажды г-жа Лилиенталь взяла доктора на распродажу прекрасных шуб. Оттуда он отправился к этой больной. Она была очень слаба и двум сиделкам пришлось два часа мыть ее в ванной. Доктор устал от этого. Он обрисовал великолепный вид шубы и сказал, что она снова будет выставлена в два часа. Затем он сказал: "Прошлым вечером я вычитал в моих медицинских книгах о замечательном новом стимулирующем средстве, которое вылечит вас", и дал ей порошки Sac. lac. В два часа она была в магазине. Вот что я называю тактом. Такт, маленькое слово из четырех букв, которое обеспечивает величайшую возможность успеха, и не только гомеопатического предписания, но во всем. Я полагаю, что смогу сказать вам, как приобрести его, но он не может быть постигнут из книг или лекций. Он частично врожден, а частично приобретается из долгого опыта распознавания человеческой природы.

Имея, таким образом, эти немногие качества ума, необходимые тому, кто хотел бы успешно назначать лекарства, позволим себе потратить несколько минут на вопрос, как мы можем воплотить большинство из них в практике нашей профессии.

Во-первых, ИЗУЧЕНИЕ MATEРИИ МЕДИКИ. Я уже говорил о важности этого. Первый шаг — приобрести либо книги по Материи медике, либо доступ к ним. Они должны включать репертории, объяснения теории и практики с симптомами лекарств для различных болезней. Д-р Эрастус Кейс, с которым некоторые из вас были знакомы, советовал мне, когда я был новичком, приобрести "Фармакодинамику" Юза. Когда я изучаю относительную ценность симптома, я люблю ссылаться на эту книгу, она прекрасная помощница. Позвольте мне вкратце доложить, какую помощь я получил из этих книг. Вот пример. Ко мне пришел пациент и сказал: "Я простужаюсь от любого движения воздуха, с непременным условием и всякий раз тогда, когда постригаю волосы". Я тотчас преобразовал это в "простужается, когда голова непокрыта", но, не обладая непогрешимой памятью, не мог вспомнить этот симптом. Тогда я снял с полки "Конкорданс" Джентри и под "непокрытой головой" нашел два лекарства, а именно Bell. и Hep. sulph. Поскольку его простуда сопровождалась чрезмерной сухостью носа, горла и рта, была выбрана Bell.

Тем не менее, хотя в "Конкордансе" Джентри могут содержаться все симптомы, обнаруженные до времени издания книги в 1892 г., она ни в коем случае не должна быть мерилом ценности любых симптомов. Поэтому, чтобы определить ценность данного симптома, мы должны перейти к какому-либо другому реперторию. У меня есть главные репертории Аллена, Беннингхаузена, Берике, Богера, Кларка, Геринга, Кента и Липпе, и, сверх того, ряд других, которые появились в журналах. Самые надежные из этих авторов определяют ранг (степень выраженности) симптомов изучением сообщений испытателей и клинических случаев. Лучшие сообщения испытателей находятся в "Энциклопедии" Аллена, "Энициклопедии лекарственных патогенезов" Юза и в "Словаре Материи медики" Кларка. Они также содержат некоторые клинические сообщения, но последних больше находится в наших журналах. Большинство авторов ранжируют симптомы цифрами 1, 2, 3, 4, 5. Наивысший ранг представляет 5. В добавлении к вышесказанному: у меня есть другая классификация, которую я использую для определения ранга симптома. Я разделяю все симптомы на четыре класса: субъективные, смешанные, объективные и причинные, ранжируя их в данном порядке. Субъективные симптомы получают высочайший ранг, потому что они чисто психические. Истинный субъективный симптом должен ранжироваться как пять с плюсом. Имеется и другое деление, которое мне помогает в ранжировании симптомов. Оно относится к вовлеченным тканям или органам и к степени их вовлеченности. Как вам известно, различные органы и ткани тела разнятся по важности (рангу). Давайте расставим органы в порядке их важности: мозг и нервная система, дыхательные органы, система кровообращения, пищеварительные органы, выделительные органы, опорно-двигательная система, органы чувств, каковы глаз, ухо и т. п. Если вы обладаете хорошим знанием анатомии, физиологии и патологии, вы можете определить, какая ткань повреждена и как она повреждена: раздражена, воспалена, изменена функционально или структурно. Ваше изучение Материи медики должно быть таким, чтобы сообщать вам, к какой ткани или органу определенное лекарство имеет избирательное сродство, и которое из четырех вышеперечисленных условий оно производит на здоровых. Данные по патологическим изменениям получены из случаев отравления. Некоторые из наших лекарств могут только раздражать, другие могут раздражать или воспалять; некоторые могут только производить функциональные изменения; многие причиняют структурные изменения, а немногие — смерть. "Физиологическая Материя медика" Берта содержит много хорошей информации, касательно избирательного сродства лекарств к некоторым органам и тканям.

В моем кабинете мой стул стоит спинкой к окну, а то место, где садится пациент, освещено. Входит новый больной. Я сижу на своем месте и наблюдаю, как больной входит, как он ведет себя, что он делает, каков цвет его кожи. Фактически, я наблюдаю за всем. Позвольте мне пояснить это примером. Вошла женщина. Я спросил: "Чем я могу вам помочь? — Ничем. Чем вы предполагаете, вы можете помочь мне?" Лекарство совершенно ясно из ее поведения и речи. Я дал ей Platina 30. Впоследствии я узнал, что у пациентки была сексуальная проблема и менструальные расстройства. Другая пациентка входит, сгорбясь, падает в кресло и начинает рассказывать мне о ее боли в спине. Sepia. Вошел молодой мужчина с сутулыми плечами, сел, повернулся кругом и сказал: "Одни ли мы здесь?" Как вы думаете, были ли у меня какие-нибудь сомнения относительно его болезни, психических симптомов или лекарства? Я люблю изучать Материю медику и обучать ей.

Давая советы по изучению случая и выбору лекарства, мы теперь подходим к труднейшей и наиважнейшей задаче гомеопатического назначения, а именно к вопросам о потенции и повторении назначения. Я так же точно как и вы знаю, что правилом должно быть "одна доза одного лекарства", но я кое-чему научен личным опытом и наблюдениями, как и мнением других. Есть исключения из правила. Оно не всегда работает. Я скажу даже больше: иногда следование правилу приводит к полному провалу. Вот иллюстрация. Я послал в Чикаго к д-ру Г. К. Аллену пациентку, незамужнюю женщину в возрасте около пятидесяти лет. Она была моей пациенткой в течение 25 лет и часто приходила ко мне со следующим сочетанием симптомов: сухой кашель, хуже ночью, заставляющий ее сесть; хуже после еды и питья; хуже, входя в теплую комнату. Кашель сопровождался колющими болями в груди и животе и острой, разрывающей головной болью. Однажды ночью я был разбужен междугородним звонком из Чикаго. "Роял, — сказал он, — что вы обыкновенно давали мисс У.?" Он описал вышеупомянутые симптомы. "Bryonia? Не было необходимости ее повторять". На следующий день он позвонил опять и сказал, что ей хуже. "Хорошо, — сказал я, — cейчас у нее ухудшение, теперь у нее все будет в порядке, лекарство действует". На следующее утро ей было по-прежнему плохо, нетерпелива, немного раздражена. Она сказала: "Д-р Роял лечил меня, по меньшей мере, дюжину раз от этого расстройства. Он достает свою бутылочку, кладет маленькое лекарство в высокий стакан с водой и говорит: 'Принимать по чайной ложке каждые два часа', и после пятой или шестой дозы мне становится легче, а на следующий день мне хорошо". "Была ли это Bryonia?" — спросил он. "Конечно", — ответил я. "Да, но в каком разведении?" — "В 3Х". Он дал тоже ее, и в течение тридцати шести часов ей стало значительно лучше. Он дал ее в разведении 1М. У меня была другая пациентка. Я неудачно испробовал низкопотенцированный Arsenicum. Потом я попробовал 1М, и она почувствовала себя отлично. Моя следующая пациентка Arsenicum получила 1М. Я некоторое время подождал, но безрезультатно. Я опустился до 200. Нисколько не лучше. Тогда я отправил ей 6-ю потенцию, поскольку она была без лекарств довольно давно, и ее состояние после приема значительно улучшилось. Опыты, подобные этим, дают нам уверенность в наших лекарствах. Вы спросите: "Можем ли мы учиться только на опыте? Должны ли мы ждать годами опыта, прежде чем нам станет ясен вопрос с разведениями и повторением?" Когда вы обнаруживаете в ваших книгах и журналах группы симптомов у испытателей, вызванных определенным разведением, и подобные им симптомы имеются у ваших пациентов, попробуйте это разведение. Если вы находите, что лекарство произвело действие в очень короткое время, повторяйте его с краткими интервалами. Вы изучите в короткие сроки, какое лекарство действует на какие ткани и органы, и, упорядочивая и сочетая, вы сможете выработать определенное представление о разведениях и повторении. Определение разведения сложнее, чем решение вопроса о повторении. Особое внимание должно быть уделено складу больного. Высокое разведение должно быть выбрано скорее для подчеркнуто невротического и очень подозрительного пациента, нежели для заторможенного, вялого, невпечатлительного. Другой составляющей вопроса о разведении является определение случая как острого или хронического. Разведение должно быть всегда выше, и время ожидания для определения, действует лекарство или нет, дольше для хронических, чем для острых случаев.

Тема дополнительного лечения очень важна. Является ли гомеопатическое лекарство всемогущим и вседостаточным? Нужна ли другая помощь? Гомеопатическая система лечения лучше других систем, но не вседостаточна. Лекарство делает изумительную работу, но потом нужно содействие.

На консультации я видел старую даму около 70 л. Ее основной жалобой было то, что она не могла спать лежа, потому что она не могла дышать в этом положении. Она получала Apis, Apocynum, Arsenicum, Strych. phos. и т. п. без облегчения. У нее был общий отек, водянка обеих ног, асцит, жидкость в плевральной полости и сердечной сорочке. Она была переполнена водой. Я давал ей две таблетки анасарцина (патентованный диуретик) каждые два часа до тех пор, пока диурез и очищение не установились окончательно. Более двух галлонов мочи и испражнений выделились у больной в 36 часов. После этого я дал ей Strych. phos. 3. Это пример вспомогательного лечения. С тех пор прошло около трех лет, и вспомогательное лечение больше не требовалось. Она изредка принимает дозу Strych. phos., и этого достаточно, чтобы она могла вставать и прогуливаться.

Случай II. Невысокий, коренастый, тучный, средних лет бизнесмен вошел в мой кабинет со спутником. Когда я спросил, чем я могу ему помочь, он ответил, часто останавливаясь, чтобы перевести дыхание: "Тридцать восемь лет назад вы вылечили мою тещу от астмы. С тех пор астмы у нее нет. У меня астма, как и у нее, и я хочу, чтобы вы вылечили меня". После нескольких вопросов он сказал: "Неделю назад я пытался догнать трамвай и упал на улице". Обследование показало очень большое ожирение сердца, острое расширение правых его отделов, учащенный слабый пульс и одышку. Это было настолько выражено, что со времени происшествия с трамваем он был способен только лежать. Был дан Strych. phos. 3x. Вспомогательное лечение: прекратить курение по 15–20 сигар в день, исключить мясо из диеты и избегать всяческого телесного и умственного напряжения.

Случай III. Коллега-гомеопат привел ко мне смуглолицего тощего худощавого мужчину 47 лет, счетовода, страдающего несварением и бессонницей. Обследование показало, что этот человек имеет запор и желудочные симптомы Nux vom. Его врач сказал: "О, я давал все разведения от 1М до тинктуры, до и после еды и т. д., и т. п., но оно нисколько не затронуло его". Этот человек пил по четыре или пять чашек крепкого кофе ежедневно, это была единственная жидкость, которую он получал. У него не было никакой физической нагрузки. Мы исключили кофе, заменив его на три кварты жидкости, предписали ему, проснувшись, прогуливаться милю до площадки для гольфа и играть партию в гольф до завтрака и продолжить прием Nux vom. Шесть месяцев спустя он был полностью излечен.

Упорядочивание питания больного и добавление правильных упражнений испытаны как лучшие формы вспомогательного лечения, но некоторым порой еще нужно и зависящее от индивидуального случая.

По вопросу о паллиативах я искренне и без угрызений совести признаю́, что я использую обезболивающие, по большей части различные препараты опия вместе с гомеопатическим препаратом. Я считаю, что практика должна быть не только человечной, но также разумной, и что это спасло много жизней. В каких условиях я использую такие паллиативы?

Случай I. Молодой мужчина работал на фабрике. Он зацепился за приводной ремень, который был протянут над валом в восемнадцати дюймах от потолка. Его захватило поверх вала. Итог: разрыв стенки живота с выпадением кишечника и тринадцатью переломами. Была оказана необходимая хирургическая помощь. Когда он отходил от обезболивающего, я впрыснул одну четверть грана морфия и 1/150 атропина. Он находился под влиянием этого обезболивающего примерно неделю. Он выжил, и я уверен, что спасение его жизни должно быть по справедливости приписано опиату.

Случай II. Маленькая девочка 2,5 л. помогала своей матери по кухне. Она потянулась к столу и опрокинула горшок с горячим жиром на нижнюю часть своего лица, шею и грудь. Первым делом я впрыснул 1/8 грана морфия. Потом я обработал обожженную поверхность Cantharis и дал Cantharis внутрь.

Такой была моя деятельность за сорок два года, и я готов защищать ее перед любыми разумными людьми.

В заключение, позвольте мне снова поблагодарить вас за удобный случай сделать еще один платеж по тому долгу, который я имею перед гомеопатией — величайшей терапевтической системой медицины, единственной терапией, основанной на неизменном законе, которая спасла мою жизнь и дала мне пятьдесят лет новых возможностей.