— 8 —
крикуна; прочтите "Зальцбургскую медико-хирургическую газету" и разные периодические
издания (II. 48). Профессор Грен (I. 31) делает заявление, что если из окиси ртути получать
кислород, то он откажется от дальнейших экспериментов и согласится, что он более не годится в
химики. Тем не менее он в скором времени принял новую систему.
В 1794 году, как известно, грустно закончилась жизнь заслуженного Лавуазье. Он принял место
генерального откупщика (Generalpächter) для того чтобы добыть средства для своих обширных и
дорогостоящих исследований; вследствие этого кровожадный Робеспьер привлек его к ответственности, и
8 мая Лавуазье должен был положить свою могучую голову под гильотину. Но дух, внесенный им в химию,
не погиб и продолжал свое дело; ряды флогистиков редели из года в год; число учебников химии,
составленных "по антифлогистической системе", все увеличивалось, хотя Пристли в числе
многих других еще в 1796 году выступал против его теории1.
В 1799 году Гмелин свидетельствует2, что система Лавуазье принята большинством
химиков.
Ганеман выступил химиком, не обучавшись более других врачей этой науке и не бывши ассистентом в
какой-нибудь лаборатории. Он был самоучка.
В 1784 году он перевел сочинение Демаши (Demachy) "Лаборант в обширном смысле, или
Искусство приготовлять химические продукты фабричным способом" (2 тома).
Демаши был одним из первых химиков того времени и член Парижской и Берлинской академий.
Французская академия сделала предложение об издании этого труда, потому что изложенное в ней
химическое производство отдельными фабрикантами, особливо голландцами, в большинстве случаев
хранились в тайне; поэтому и хотели ввести во Францию изложение фабричного производства. Это было
настоятельной потребностью как для Франции, так и для Германии, и большая заслуга Ганемана состояла
в том, что он не только сделал данные
1 Crell's Аnnаl. 1798. II. 308 und
376 u. f.
2 Gesch. d. Chemie III. S. 276.
— 9 —
приемы доступными своим соотечественникам, но, кроме того, увеличил пригодность этой книги
многочисленными примечаниями, исправлениями и дополнениями. Во время окончания перевода появилось в
свете изложение того же самого, сделанное химиком доктором Струве (Struve) в Берлине и также
снабженное дополнениями; Ганеман прибавил к своему переводу и замечания Струве, подвергнув и их
разбору.
Свойства химических тел и сведения об их составных частях были еще во многих отношениях
недостаточно известны, что явствует из этого сочинения. Ограничимся приведением нескольких
примеров: упоминается (I. 54) о голубой крепкой водке, получаемой посредством перегонки мышьяка и
селитры с равными частями воды. Каждая селитряная кислота "имела наклонность становиться
белой", т. е. при растворении в ней серебра давать белый осадок от прибавления соляной кислоты
(I. 62). Чистота селитряной кислоты определялась по густоте этого осадка. Демаши признавал
неосуществимым apeoметр для измерения крепости соляной кислоты (I. 115). Такая нечистая селитряная
кислота, конечно, должна была действовать как царская водка, вследствие чего (I. 55) такой знающий
химик как Струве наблюдает еще выделение золота из "серебряного раствора" (Ганеман
называет этот взгляд "алхимистической мечтой"). Крепкую водку (Scheidewasser) Демаши
делит на водку, смешанную только с соляной кислотой, и на водку, содержащую, кроме того, еще
купоросную кислоту (I. 66).
К поташу прибавляли известь для того чтобы отнять у него "жирность" (II. 39 и 40),
вследствие чего он отчасти делался едким. По Демаши, чем поташ старше, тем более он содержит
насыщенного купоросом винного камня (сернокислого калия); таким образом, следовательно, из
углекислоты образовалась бы серная кислота. Продавали также соль из попутника (Wegebreitsalz),
полынную соль, соль из генцианы, соль из золототысячника (ІІ. 39 и 40).
Глауберова соль приготовлялась из дорогих квасцов; соляная кислота была дороже, чем даже самая
дорогая кислота (II. 32).
— 10 —
Вместо Сеньетто соли (винно-каменнокислого натронкали) продавали выветрившуюся эбсомовскую соль
(горькую соль) (II. 47).
Молочный сахар состоял, по Гермбштедту, из одной части известковой земли и трех частей сахарной
кислоты (II. 77).
По словам Струве, Виглеб доказал, что прекрасный красный цвет киновари происходит от жирной
кислоты, получаемой из огня (II. 143).
Демаши полагает, что в красном осадке ртути удержана "едкая часть" селитряной кислоты
(II. 162).
К этой путанице присоединились подделки в широких размерах и эгоистичное стремление к тайне.
Особенно обвинялись в этом голландцы. Эфирные масла подделывали с помощью терпентинного масла,
копайского бальзама и др. (I. 241, 242), к киновари прибавляли свинец (II. 143), к сублимату мышьяк
(II. 46). Приготовление белого осадка ртути держалось в секрете (II. 165). Относительно
приготовления свинца существовало столько же различных секретов, сколько было фабрик. Разные сорта
сурика подделывали посредством толченого кирпича и окиси железа (Kolkothar, называемой также
мертвой головой, т. е. caput mortuum = окиси железа). Голландские белила представляли смесь одной
части чистых белил с 1–3 частями мела (II. 194). Приготовление медянки все еще облекалось в большую
тайну (II. 200); голландцы держали также в секрете свой способ приготовления уксуса (II. 196).
"Одно и то же семейство, — говорит Демаши, — с незапамятных времен размельчает
буру, другое обрабатывает сублимат, и так далее" (II. 217).
Голландцы не хотели сознаться наблюдателю над ними, в чем состоит сущность очистки буры (II.
97), затем он говорит о сурьмяных заводах, доступ к которым был закрыт, и т. д.
В своих примечаниях Ганеман обнаруживает изумительные познания во всех вопросах, имеющих
какую-нибудь связь с содержанием книги. Знания его литературы по всем предметам всеобъемлющее. Так,
например, он приводит десять авторов, писавших о приготовлении сурьмы (II. 129) и дополняет целым
рядом цитат статьи о свинце (II. 175),
— 11 —
ртути (II. 172), камфаре (I. 254), янтарной кислоте (II. 82), буре (II. 91) и т. д.
Демаши замечает, что ему не известно ни одно сочинение об обугливании торфа; Ганеман приводит
шесть таких сочинений (I. 76); Демаши упоминает об одной очень редкой итальянской книге,
Ганеман же сообщает о ней подробности (I. 6); Демаши сообщает об одном французском химике (I. 233),
не называя его, Ганеман же прибавляет его фамилию и заглавие его сочинения. Демаши только упоминает
о "знаменитом немецком враче", а Ганеман уже знает его фамилию, сочинение и даже то место
последнего, на которое сделана ссылка; то же самое встречается и во многих других
местах1. Там, где Демаши только касается какого-нибудь изобретения, Ганеман подробно
излагает историю последнего2. Во многих местах он сообщает разъяснения для лучшего
понимания изложенного и подробно объясняет химические процессы3.
Весьма многочисленны также и примечания, в которых Ганеман исправляет погрешности и
ошибки4.
Примечания его (находящиеся почти на каждой странице) равняются поэтому самостоятельному
сочинению. А что он еще, кроме ботаники и зоологии, располагал всеми сведениями, которые могут быть
желательны по физике и в особенности по затронутым техническим вопросам, это будет видно из
нескольких примеров.
При рассмотрении дистилляции он посредством вычисления доказывает, что употребительные в то
время змеевики производят недостаточное охлаждение сравнительно с колпаком над кубом. В настоящее
время змеевики уничтожены в фармацевтических лабораториях, отчасти вследствие трудности прочистки
их, на что еще указывал Ганеман (I. 202). С большим знанием дела и с большой опытностью он говорит
об ареометре5 и обнаруживает этим свое превосходство над
1 cf. II. 41, 66, 186, 199, I. 249 u.
s.
2 II. 44 I. 143. etc.
3 I. 16, 17, 22, 31, 62, 86, 130, 186, 237, 10, 267, 279 etc.
4 I. 55, 101, II. 44, 48, 115, 121, 122, 145, 160, 181, 187, 192, 211, etc.
5 I. 281-282, 288-296
— 12 —
Демаши и Струве. Он приводит и рисунок улучшенного им ареометра (I. табл. 4. фиг. 6).
При плохой тяге Демаши советовал между прочим сильно дуть ртом для того чтобы усилить огонь.
На это Ганеман замечает (I. 34): Этого можно избегнуть, если постараться устранить
существующую в печи причину, препятствующую тяге, или же закрыть все отверстия лаборатории за
исключением одной двери или одного окна; всего же лучше поставить на дымовое отверстие печи
жестяную трубу вышиной от четырех до шести футов и замазать ее глиной, потому что входящая и исходящая струя
тяги окажется в различных высотах воздушного столба, вследствие чего тяга станет гораздо сильнее,
чем при посредстве соломы и мехов, не говоря уже о вдувании ртом.
Ганеман исправляет заблуждение Демаши относительно червления (I. 69–70), равно как и заблуждение
Струве о гравировании. Много советов он преподает каменщикам (I. 4, 30, 31, 39, 171, 174–176),
гончарам, например, для изготовления особых реторт (I. 11), для чего Ганеман указывает состав
массы, зная также в точности мастики, необходимые для различных целей (I. 81, 84, 99, 154). О том,
как строить горнила, решетки, из железа или из глины, какой вышины, и т. д., как регулировать огонь,
применять ли реторты с длинными или короткими шейками, надставники или приемник — обо
всем этом Ганеман дает точные указания.
Ему в точности известно появление химических продуктов в других странах и их
приготовление1. Так, он поправляет (I. 21) Демаши относительно квасцов в России, Швеции,
Германии, Италии, Сицилии и Смирне. Он очень подробно говорит (I. 25, 26) о каменном угле и коксе в
Англии и в окрестностях Саарбрюккена. Он несколько раз с воодушевлением высказывается за
употребление каменного угля2, относительно которого в то время существовало еще всеобщее
предубеждение, и указывает на возрастающий недостаток в лесе. Позднее, в 1787 году, он напечатал
особый "Трактат о предрассудках против отопления каменным углем".
1 II. 12, 29, 32, 81, 98, 176, 183,
184. etc.
2 I. 25, 27, 180 etc.
— 13 —
В 1787 году "Анналы Крелля" сообщают как новость (I. 288), что "в Крезо в
Бургундии плавят и очищают железо посредством каменного угля, Charbon de terre, который сначала
сжигают".
Переводчик вводит также многие исправления и открытия; например, особый способ (I. 49–53)
"курить" крепкую водку в печи с постоянным действием, реторты которой не лопались, тогда
как при обыкновенном устройстве, о котором также упоминает и Демаши, обыкновенно 5, 6 и более
реторт приходили в негодное состояние, и производство, сопряженное с большими расходами, должно
было приостанавливаться.
Он предлагает (I. 60) способ для очищения селитры от поваренной соли, перед тем как приступать к
перегонке селитры для получения селитряной кислоты, с целью предохранить загрязнение ее соляной
кислотой.
Затем Ганеман вводит новую реакцию на соляную кислоту. Известный прежде способ с адским камнем
мог указывать также и на присутствие серной кислоты, если таковая имелась налицо в известной
концентрации, причем, следовательно, осаждалось сернокислое серебро. Конечно, этому легко было
помочь посредством разбавления жидкости. Реактивом Ганемана был раствор сернокислого серебра:
осаждалось, следовательно, только хлористое серебро, а сернокислые соединения оставались в растворе
(I. 63). Лежащая в основании идея до сих пор применяется в гипсовой воде при качественном анализе
для того чтобы отличить известь от барита и стронциана. Одновременно с этим Ганеман дает
наставление для количественного определения осадка.
Тою же идеей воспользовался Ганеман для новой реакции на серную кислоту, а именно посредством
раствора хлористого свинца, так как существовавший до тех пор способ ("несколько капель
раствора ртути") указывал и на присутствие соляной кислоты, когда последняя находилась в
большем насыщении. Но к этому способу он присоединяет еще другой, новейший способ определения,
— барит, недавно открытый Шееле (I. 64).
Далее Ганеман обращает внимание на большое количество
— 14 —
магнезии в маточных щелочах на солеварнях и указывает на средство для ее выделения.
Позднее1 Ганеман снова возвращается к этому; из "Анналов Крелля"2
видно, что его мысль возбудила внимание химиков. В то время магнезия была еще мало известна. В
своем сочинении о медицинской химии3 профессор Нейман объявляет в 1756 году открытие
белой магнезии "надувательством", саму же магнезию признает за "истолченную
известь".
Ганеман производил самые тщательные исследования4 о кристализации, о растворимости
солей при различной температуре и о возможности их разъединения посредством кристаллизации; при
этом он дает много полезных указаний для определения загрязнений.
Особенно многочисленны и интересны поправки и замечания5 относительно различных
способов приготовления ртути, над чем он был занят тщательным исследованием.
Как велико было старание Ганемана к достижению точности и достоверности, видно также из его
образцового определения количественного отношения квасцов и поваренной соли для образования
глауберовой соли (II. Предисловие). Соотношение квасцов в поваренной соли профессор Греп определял
как 7:12, профессор Геттлинг как 2:1, а еще один как 1:2; Ганеман же нашел 17:6. Он принужден был
при этом действовать очень хлопотливо. Сначала он приготовил по своему способу соду из поваренной
соли. Этим чистым углекислым натрием он разложил квасцы и свесил полученную посредством
кристаллизации глауберову соль. Для того чтобы узнать, сколько поваренной соли соответствует этой
глауберовой соли, он разложил последнюю посредством хлористого кальция (известкового масла) на гипс
и поваренную соль. Виглеб нашел соотношение 17:6 даже самым неверным. Вычисление же с нашими
настоящими эквивалентными цифрами дает 17:61/4 или, другими словами,
подтверждает верность определения Ганемана.
1 Kennzeichen der Güte, etc. S.
174.
2 1791 II. S. 30 Anmerkung.
3 Züllichau 1756. II. S. 879.
4 II. 13. 31. 37.
5 II. 135, 139–141. 145, 140–150, 158, 161. 165, 166, 1 68, 171.
— 15 —
Он в особенности придает величайшее значение чистоте препаратов, так как известная доля
неуверенности в химии происходила от нечистоты химических приготовлений.
Мы не хотим обойти молчанием многие заблуждения, в которые впадал наш химик, хотя это и само
собой разумеется. Так, например, он, конечно, разделяет заблуждение насчет флогистона и ошибочные
воззрения на происхождение и состав многих тел. Относительно буры он полагает (II. 95), что борная
кислота (борная соль) состоит из плавикового шпата, фосфорной кислоты и кремнезема; он думает (II.
80), что с небольшим количеством борной соли можно сделать винный камень весьма близким к кислой
щавелевой соли. Вследствие указания Грена, что борная соль соединяется только с едкой содой,
Ганеман предполагает (II. 95), что кальцинация будет очень выгодна для очистки буры. Во второй
части настоящего сочинения мы возвратимся к заблуждению Ганемана относительно этого тела.
В "Анналах Крелля" (1785 г. II. 77) была помещена следующая рецензия об этом
переводе:
Если когда-либо сочинение было достойно перевода, то это, конечно, то, о котором идет речь,
причем, по счастью для всех его читателей, оно попало в такие руки, что вследствие этого
достигло еще большего совершенства. Французский подлинник Демаши всегда ценили все читатели,
знакомые с этим языком. Вышедшее вскоре второе издание было дополнено разнообразными разными
примечаниями д-ра Струве. С этого дополненного издания д-р Ганеман делал перевод, и сам еще добавил
много подробностей, послуживших частью для исправлений, частью же для расширения описанных работ...
Можно, следовательно, с полным основанием утверждать, что относительно фабричного химического
производства до сих пор не существовало более совершенного и лучшего сочинения, чем настоящее...
Автор (Ганеман) описал особый прибор для перегонки крепкой водки, заслуживающий полного внимания...
В главе относительно приготовления виносольного спирта примечания занимают больше места, чем сам
текст, и сами по себе важнее последнего.
В рецензии о второй части (там же, II. 277) упоминается
СТР. 1–7 СОДЕРЖАНИЕ СТР. 16–21 
|