— 189 —

В том же месте Гуфеланд в одном примечании называет Ганемана "достойным основателем" гомеопатии.

Доктор ф. Ведекинд, бывший прежде профессором медицинской клиники при Майнцском университете, говорит¹:

Ганеман известен мне как опытный ученый и гениальный врач.

Я далек от предположения, что господин Ганеман желает служить целям врагов просвещения, светлая голова, любит свет.

Мой ученый противник.

Так узнайте же, господа сотоварищи, мнение Ганемана, старого, ученого, опытного, разносторонне образованного и знаменитого врача, о нашей науке и о нас самих. Способ изложения своего учения доказывает такое серьезное искреннее убеждение, что вы не решитесь открыто упрекать его в шарлатанстве.

Как могло знаменитому ученому Ганеману прийти в голову построение такого учения.

Он верит в свою теорию.

Где найдем мы средство, чтобы гомеопатически излечить этого достойного ученого.

Выше уже было приведено то место, где Гуфеланд характеризует нашего Ганемана как "отличнейшего, умнейшего и оригинальнейшего из врачей". Далее он говорит:

Неужели нужно еще напоминать о том, что медицина обязана ему открытием винной пробы и растворимой ртути (Меrcurius solubilis) — по моему мнению, все-таки самого действительного меркуриального препарата, как многого другого, и что во многих из его прежних сочинений существует достаточно доказательств его обширного философского проницательного ума и редкого дара исследования.

В "Isis" Окена (1822, стр. 135) Ганемана называют:

Этот серьезно мыслящий человек, один из лучших врачей нашего времени.

Доктор Фр. Гросс, придворный врач великого герцога Баденского²:

Я не могу надивиться глубокомыслию и оригинальности Ганемана.

¹ Prüfung des hom. Systems. Darmstadt. 1825. S. VII. 66. 130, 132, 133.
² Ueber das hom. Heilprincip. Heidelberg. 1835. S. 19.

— 190 —

Науман¹:

Германские врачи с удовольствием воздали почтение Ганеману как испытанному мыслителю².

Он превозносит также,

что заслуги Ганемана в более точном знании многих лекарств никогда не будут забыты (ib. S. 116).

Урбан в 1827 году высказывает следующее суждение в журнале Гуфеланда³:

Его заслуга, заключающаяся в том, что при помощи более точного наблюдения он заставил обратить внимание на чистые целебные силы лекарств и таким образом проложил путь к разумной и опытной разработке фармакологии, остается за ним неоспоримо на все времена.

В "Заметках из области естествознания и медицины" Фрорипа 1829 г.⁴ Ганемана сравнивают с "другими гениальными людьми".

Хотя гомеопатическая система в высшей степени несовершенна, но тем не менее ее создателя следует считать три раза счастливым, так как он нашел точку, с которой мог сильно взволновать умственный мир, вследствие чего потомство будет упоминать о нем с благоговением и удивлением наряду с Галеном, Парацельсом и Броуном.

В 1853 г. Крюгер-Ганзен⁵, которого никто не может обвинить в дружбе с Ганеманом, пишет:

История врачебного искусства навсегда сохранит о нем почетное воспоминание в числе тех врачей, которые ясно сознавали недостатки высокой аллопатии и с твердостью и самоотвержением вырабатывали идеи для нового знания.

Тайный советник доктор Линк называет Ганемана человеком "превосходных познаний и большого остроумия"⁶.

Курт Шпренгель, историк, отзывается следующим образом:

Но я так далек от того, чтобы сердиться на человека, которого никогда не видел, что, напротив, в течение 40 лет ценил в нем ученость и особую способность к своему искусству⁷.

¹ Hufeland's Bibliothek. 1825. Bd. 53, стр. 42.
² Ho которого "он снова лишился через создание гомеопатии".
³ St. 4. S. 80.
⁴ Nr. 7. Kleinert, Repertor. der ges. deutsch. med. chir. Journ. 1830. IV. 119 u. f.
⁵ Die Allopathie und Homoeopathie auf der Wage. S. 11.
⁶ Hufeland's Journ. Bd. 76. St. 6. S. 64.
⁷ Ueber Homoeop. aus dem Lat. übersetzt von Schragge. Magdeburg. 1833. S. 33.

— 191 —

Штиглиц¹:

Ганеман бесспорно обладает выдающимся умом и познаниями.

К. А. Эшенмайер, профессор в Тюбингене²:

Ганеман предпринял свой великий опыт с твердостью и осмотрительностью, которым мы не можем отказать в удивлении.

Но до сих пор сделано уже так много, что мы можем только с удивлением остановиться перед этим исполинским умом, который создал план преобразования врачебной науки и проложил себе путь.

7 апреля 1841 г. саксонский посланник в Париже передал ему свидетельство о принятии его в почетные граждане его родного города Мейсена.

Было бы нетрудно прибавить ко всем этим заявлениям признания заслуг Ганемана негомеопатами еще длинный ряд таковых, если бы, как было уже сказано выше, личность Ганемана нуждалась в подобных подтверждениях.

¹ Die Homoeopathie. Hannover. 1835. S. 89
² Die Allopathie und Homoeopathie. Tübingen. 1834 S. 47. u. S. 122

— 192 —

ЧАСТЬ II
БОРЬБА ПРОТИВ РАСПРОСТРАНЕНИЯ ГОМЕОПАТИИ

Как уже неоднократно было упомянуто, Ганеман выступил впервые со своим методом лечения в 1796 г. в журнале Гуфеланда. Появившаяся вскоре после того в "Журнале изобретений и проч."¹ Геккера критика была совершенно противного мнения: а) Утверждение Ганемана, что существует большой запас специфических средств, вполне преувеличено и находится в противоречии с рациональной медициной b) Действия лекарств в теле так различны, что их очень трудно применять с пользой. Тем не менее нельзя отрицать, что испытания над здоровыми могут давать важные указания на применение лекарств с) Действия в больном теле еще менее одинаковы, а потому принцип Ганемана не имеет никакого основания d) Действие отдельных средств согласно similia similibus есть только призрак; в таком случае дым, производящий воспаление легких, должен был бы также исцелять это последнее е) Ганеман обращает слишком большое внимание на симптомы f) Он легкомысленно превозносит в высшей степени ядовитые вещества Arsenicum, Belladonna, Hyoscyamus, Stramonium и проч., и уже по одному этому не может ожидать одобрения от разумных врачей. Итак:

Принцип Ганемана есть принцип без принципа, совершенно непригоден к употреблению, порождает эмпиризм и вредное лечение ядами: существуют лучшие пути, чем этот, построенный на шатких, ложных, противных здравому смыслу утверждениях.

¹ Journal der Erfindungen etc. von Hecker St. 22. S. 71. und f.

— 193 —

Это было первое приветствие Ганеману, который не возражал на него, но позднее, в 1800 г., при случае жаловался, что "с ним круто поступили в этом журнале".

Но не все врачи рассуждали подобно Геккеру. Так, например, один из позднейших рецензентов говорит¹:

Этой статьей Ганеман вполне доказал свою проницательность и распространил много света на учение о силе и применении многих лекарств.

Эта статья наделала много шума, была вскоре подвергнута строгой критике, чем может быть ко вреду науки скоро были заглушены столь же оригинальные, как и плодотворные идеи.

Другой врач, доктор А. Фр. Фишер², пишет об этом первом опыте:

Воодушевленные мыслью, что строгая оценка всех находящихся в употреблении лекарств, особенно наиболее действительных, необходима для усовершенствования медицины, мы также выразили наше одобрение Ганеману, когда он предпринял исследование целебных сил отдельных лекарственных веществ и вступил на новый путь для правильной оценки этих последних, о результатах каковых исследований он сообщает во II и III томах старого журнала Гуфеланда. В то время этот врач еще находил правильным применять лекарства в таких дозах, которые соответствуют животному организму, как мы это усмотрели из изложенных в упомянутом журнале историй излеченных болезней.

Курт Шпренгель³ высказывает о том же труде следующее мнение:

В общей теории фармакологии Самуил Ганеман сделал очень интересную попытку вновь подтвердить посредством верной индукции идеи старых методик о превращении тела, и именно тем, что показал, как большинство сильнодействующих, так называемых специфических лекарств становятся полезными через то, что производят искусственное возбуждение, которое часто вызывает явления, очень сходные с действиями болезни. Действительно, общее наблюдение над искусственным

¹ Bd. 7. St 2. S. 80.
² Pierer's Allgem. medic. Annal. des 19 Jahrh. 1810. November S. 961 und f.
³ Die Homöopathie vor dem Richterstuhle der Vernunft. Dresden. 1829. S.32.

— 194 —

противовозбуждением, уничтожающим болезненное возбуждение, подтверждает вполне теорию Ганемана.

Относительно учения Ганемана в самом журнале Гуфеланда встречается следующее: в 1799 г. член медицинского совета Споницер¹, уважаемый медицинский писатель, назначенный впоследствии (1810) "советником правления в Померании", пишет:

Давать одно или самое большое два средства было бы равносильно упрямству и пренебрежению к больным. Поэтому я не согласен с мнением господина Ганемана; упрощение может быть также преувеличено... Вообще такие отвлеченные, неверно понятые или плохо примененные идеи не имеют никакого значения в практической деятельности.

Эти взгляды автор развивает в статье о трудном прорезывании зубов у детей, в которой он превозносит рвотные, клистиры и сильные слабительные.

Последние следует давать постоянно в течение всей болезни, если есть основание предполагать большое количество тайно скрытого вещества.

Профессору Нольде в Роштоке (1799)² простота приемов лекарств кажется настолько естественной и ясной, что она даже не может возбудить сомнений.

А между тем, с другой стороны, мы очевидно зашли бы слишком далеко, если бы по предложению господина Ганемана мы вздумали в болезнях пользоваться всегда одним-единственным средством, да это было бы просто неправильно; например, шпанские мушки часто следует давать с камфарой, опий со слабительными, и т. д.

Эти замечания и взгляды доказывают, что идеи Ганемана не были поняты. Он хотел изучить специфическое отношение отдельных лекарств к определенным видам болезней, к определенным частям тела, к определенным тканям; он хотел вытеснить невежественные взгляды на болезненные вещества и изгнать трубочистные и оглушительные методы. Он обнаруживал правильный физиологический взгляд, хотя и не мог воспользоваться физиологией того времени для подтверждения своих мнений. А тут являются его сотоварищи и толкуют о "тайно

¹ Kritische Uebersicht des Zustandes der Arzneikunde in dem letzten Jahrzehend. Halle. 1801. S. 303.
² Bd. 8. St 2. 8. 68 und f.

— 195 —

скрытых веществах" и о соединении опия со слабительным. Чтобы опий не приводил в бездействие кишку и препятствовал бы ей отлагать болезненные вещества, с точки зрения науки следовало бы давать вместе с ним слабительное.

Относительно рецептов того времени характеристично следующее признание. В 10 томе (St. 3. S. 66) 1800 Вихман, упомянув сначала о Ганемане, рассказывает, что он (Вихман) назначает отдельные средства, к которым он питает особое доверие, без всякой примеси,

вследствие чего аптекари, привыкшие к аршинным рецептам, при виде моих голых рецептов, конечно, иногда покачивали головой или же считали меня за идиота.

Таким образом, тогда просто стыдились прописывать простые средства. Через это становятся понятными вышеприведенные слова Ганемана на стр. 83–95.

О целебном и предохранительном средстве Ганемана белладонне доктор Яни (Jani) в Гера первый сообщает свои наблюдения в октябре 1800 г. в "Мед.-хир. газете" (IV. S. 316), после чего от употребления этого средства в различных случаях наблюдалось благоприятное течение болезни, но не безусловное предохранительное его действие.

Поэтому можно предположить, что заслуженный доктор Ганеман производил свои наблюдения при более благоприятных условиях, чем я, что и привело его к ложному заключению.

Упоминая о малых дозах, Яни замечает, что встретил при этом сопротивление со стороны публики. В следующем 1801 году один рецензент, не производивший практических опытов, пишет в той же газете (1801, IV. 100) о ганемановских дозах следующее:

Этот человек достоин гражданского венца или, еще лучше, он заслуживает большой пенсии, чтобы не продолжал писать такие невероятные вещи.

Гуфеланд был другого мнения¹.

Мне было жаль, что человек, заслуги которого по отношению к нашему искусству достаточно явны, был так сильно оскорбляем по поводу своего предохранительного средства против скарлатины, хотя я не отрицаю, что бесконечно малая величина дозы при употреблении

¹ S. Journal. Bd. 6. St. 2.

— 196 —

белладонны мне самому показалась странной... Во всяком случае, она (упомянутая статья Ганемана. — В. А.) заключает в себе прекрасные намеки на более тонкие действия лекарств и изменения, которым они могут подвергаться вследствие различных состояний организма и вследствие обыкновенно оставляемых без всякого внимания различных способов приготовления лекарств.

Таким образом, здесь высказано признание, что в то время врачи, в противоположность Ганеману, "обыкновенно" не обращали никакого внимания на способы приготовления лекарств.

Конечно, тут встречаются еще тайны, о которых обыкновенный практикующий врач и аптекарь и не подозревают, причем голос человека, более 10 лет с большим успехом занимающегося собственным приготовлением и применением наркотических и других ядовитых средств, заслуживает величайшего внимания. Я по крайней мере сильно убежден, что обыкновенное количественное отношение средств не всегда может служить верным принципом для определения их действий, и что иногда один гран при известных условиях и сочетаниях может оказать более сильное действие, чем в 10 раз большее количество, даже что именно самая малая доза может производить действия, которых мы никогда не наблюдаем при более крупных приемах.

В 1800 году Гуфеланд рассуждает в своей "Системе практической врачебной науки"¹ (он говорит о выборе средств для достижения излечения):

...с. Сходство действий лекарственного средства с болезненными явлениями. Мы замечаем, например, что средство вызывает у здорового помешательство или же вызывает у него общие или особые судороги или параличи. Это может служить нам указанием для применения этого средства при сумасшествии, при таких же самых судорогах и параличах. Белладонна, делающая разумного сумасшедшим, делает сумасшедшего разумным. Потрясающие страсти, производящие перемежающуюся лихорадку, могут и излечивать ее. Этот принцип, установленный Ганеманом, может, конечно, навести на полезные средства, но тем не менее он остается только эмпирическим

¹ System der practischen Неilkunde. Jena und Leipzig 1800. Вd. I. S. 201.

 СТР. 182–188    СОДЕРЖАНИЕ   СТР. 197–203