— 298 —

сильная жажда (последствия потери крови). Кавур просит пустить ему кровь, что одно может спасти его. Быстро призвали врача, который соглашается с этим (!); посылают за хирургом. Этот последний сделал новую насечку, но кровь уже более не потекла; давлением жилы удалось выпустить 2–3 унции запекшейся крови. Насечки от кровопускания первых дней еще не зажили. Созванные на консультацию врачи предписали раствор сернокислого хинина. Кавур просил дать ему лекарство в пилюлях, так как он знал по опыту, что вкус хинина вызывает у него рвоту. Врачи отказали ему, так как считали, что раствор лучше. Больной с сильным отвращением принял лекарство, после чего немедленно последовала рвота, которая возобновлялась каждый раз, как только он пробовал принимать лекарство, что делал только уступая уговорам окружающих. В следующую ночь сильная лихорадка с бредом. Ледяные компрессы к голове и горчичники к ногам. В последующую ночь снова очень дурно. На следующее утро к затылку были поставлены рожки, а к ногам снова нарывной пластырь. Пластырь не вытянул нарыва, и пациент уже не чувствовал боли от рожков. Виктор-Эммануил, навестивший своего министра перед его смертью, предложил врачам испробовать еще вскрыть жилу на шее. Врачи обещали воспользоваться этим предложением. Но смерть не допустила этого. Кавур умер, сгорая от жажды.

Прежде чем окончить главу о борьбе за грубые взгляды "науки" и за упразднение кровопусканий, необходимо прибавить, что противники, с таким сильным раздражением нападавшие на гомеопатов за их бережливое обращение с кровью, почти все положительно уверяли, что их заставляет браться за перо забота об общественном благе, так как ежегодно целые тысячи делаются жертвами бескровного лечения гомеопатов, их "обмана" и "шарлатанства". Если гомеопаты объявляли, что при своем способе лечения они достигали более успешных результатов, то говорили, что это "ложь" и что "сами гомеопаты этому не верят". Если труднобольные выздоравливали при гомеопатическом лечении, то говорили, что болезнь была "несерьезная" и диагноз был поставлен гомеопатами неправильно,

— 299 —

что было лишь пустое нездоровье, раздутое "обманщиками" в тяжелую болезнь, чтобы пустить людям пыль в глаза. Если же, несмотря на гомеопатическое лечение умирал, положим, больной воспалением легких, то утверждали что "энергичными мерами", кровопусканием и проч., одним словом, "научной" терапией, больной был бы спасен. В гомеопатической литературе хранятся весьма драгоценные доказательства того, каким неслыханным преследованиям подвергались гомеопаты только за то, что отвергли кровопускания, рвотные и проч.

Вот еще пример, как аллопаты и в своей журнальной литературе пользовались каждым случаем, чтобы с таким же раздражением нападать на своих противников за отступление от "научных" приемов.

В уважаемом всеми журнале для хирургии и проч., издаваемом профессорами фон Грефе и фон Вальтером, в 1835 сообщают следующие истории болезней, которым очевидно придана тенденциозная окраска. Мы приводим их в том виде как они переданы в "Ежегодниках Шмидта"¹:

Цветущая, здоровая, полная сил служанка лет 20, заболев простой ревматическо-желчной воспалительной лихорадкой, доверилась хваленому врачу и через несколько недель умерла в ужасных страданиях и умоисступлении. Больной не давали никаких слабительных, не делали кровопусканий, она принимала только несколько лекарств новейшего духа времени, который ей давал сам врач. При вскрытии оказалось, что все внутренности, в особенности желудок, омертвели, брыжейка и кишечный канал сильно воспалены, причем стенки тонких кишок утолщены и переполнены узлами, которые при разрезе содержали в себе множество клочков разъеденной кишечной оболочки, желчные частицы оранжевого цвета и образовавшиеся вследствие этого изъязвления. Толстые кишки были переполнены затверделыми испражнениями. В грудную полость проникло большое количество крови и легкие были сильно воспалены.

Затем передается случай апоплексии, который после гомеопатического лечения перешел в руки аллопатов.

Несмотря

¹ Bd. 6. стр. 146 и стр. 153.

— 300 —

на призванных рациональных врачей и на лучшие из всех самых известных средств, больного было невозможно спасти от мозгового кровавого удара; несмотря на все старания (кровопускание и проч.), он умер в три дня, оставив после себя вдову и много маленьких детей.

Автор был свидетелем подобных случаев во время господства броуновской системы: лихорадящих больных, которым благоразумный врач при поднятии желчи давал бы рвотное и слабительное, ослепленные последователи Броуна из страха астении лечили хиной и камфорой, вследствие чего они погибали в ужасных страданиях от колик, с искаженным лицом, возбужденными чувствами, при явном внутреннем воспалении, проклиная и ругая врача и проч.

Во всяком случае, это были обдержанные малые, которые с ругательствами и проклятиями покидали сцену земной жизни, и последователи Броуна были, конечно, неправы, подозревая при этом астению. Подобные проявления партизанской ненависти встречали радушный прием в самых серьезных аллопатических журналах (Ф. фон Вальтер, редактор, как известно, был учителем Шенлейна и Иоганна Мюллера) и "Ежегодники Шмидта" находили удобным сообщать их более обширному кругу читателей. Но если аллопаты в своих научных сочинениях выражали таким образом свой гнев, то можно себе представить в какой степени они давали волю своей партизанской ненависти при общении с публикой.

ПОЯВЛЕНИЕ ОБЕР-ГОФРАТА КОППА

(Erfahrungen und Bemerkungen bei einer prüfenden Anwendung der Homöopathie am Krankenbett, von Dr. I. H. Kopp, Oberhofrath, Director der wetteranischen Gesellschaft für die gesammte Naturkunde etc. Frankfurt a. M. 1832). Гуфеланд высказывает следующее суждение¹ о Коппе:

Если такой врач как Копп, которого, без сомнения, весь медицинский мир признаёт за своего самого уважаемого, опытного и мыслящего врача, наблюдающего и мыслящего с чисто практической точки зрения, высказывает свое

¹ S. Journal 1833. St 1. S. 73.

— 301 —

суждение об этом важном новом явлении, то, конечно, это последнее заслуживает нашего полного внимания. Мы уже давно желали, чтобы такой человек взялся за беспристрастное исследование гомеопатии. Но для этого нужно было редкое соединение качеств. Во-первых, высочайшая любовь к истине и беспристрастие, отсутствие всякого предубеждения к делу, а скорее, надежда и желание найти в нем что-нибудь хорошее и полезное для врачебного искусства; ум, способный воспринимать все хорошее и полезное, даже в самом странном виде и представляемое как в гомеопатии в высшей степени неприятном, отвратительном свете; обширные познания и долголетняя опытность в существовавшей до настоящего времени медицине, а также подробное изучение и продолжительное деятельное исследование гомеопатии: наконец, еще то, что действительно освящает все остальное, — спокойный доброжелательный характер, облагороженный истинным общим образованием, и возвышающийся над общим уровнем ум. К счастью, только что появившееся сочинение Коппа совмещает в себе все эти качества.

Затем Гуфеланд приводит некоторые выдержки из Коппа, которые были ему симпатичны, особенно выдвигая вперед его взгляды на кровопускание, но не вдаваясь в критический разбор. Копп придерживался таких же взглядов на гомеопатию, как и Гуфеланд.

Гуфеланд никогда не подвергался сильным нападкам со стороны аллопатов. Он был как бы главой семьи врачей, и аллопаты в такой степени уважали и чтили его, что немецкая история медицины не может указать другого подобного примера. Из иностранцев с ним может сравниться в этом только Бёргав (Boerhaave). Если на Гуфеланда нападали, то он всегда возражал мягко, но твердо и с достоинством, касаясь лишь самого дела. Мы напомним только о примере Рёшлауба, профессора медицины в Ландсгуте, с его теорией возбуждения. Гуфеланд восстал против него, Рёшлауб вышел из пределов благопристойности; Гуфеланд никогда не изменял своему спокойному, но решительному тону. Таким образом борьба между этими двумя лицами продолжалась десять лет до 1806 г. Пять лет позднее Рёшлауб, который, несомненно, обладал энергией

— 302 —

с чувством собственного достоинства, сознался публично в своей вине против Гуфеланда¹ и публично просил у него извинение — конечно, весьма редкое явление, которое, по справедливому замечанию одного писателя, делает честь обоим противникам. Доказательством того, насколько Гуфеланд заслуживал это уважение, служит также его статья во 2-й части 32-го тома его журнала "Отчет публике о моем отношении к броунианзиму" (Rechenschaft an das Publikum über mein Verhältniss zum Brownianismus). Несмотря на все личные нападки на него со стороны последователей Броуна, он никогда не защищал свою личность, хотя это подало повод к невыгодному суждению о нем и породило некоторые недоразумения, доказательства чего можно найти даже у Шпренгеля в его "Истории медицины". Гуфеланд молчал, чтобы бесплодно не обострять спора. "Я ратовал только за истину". О своем влечении к медицине он говорит (стр. 6):

Я воспринял мою науку не только ухом, но и чувством и всем моим существом, она сделалась моей жизнью.

Хотя Копп пользовался также глубоким уважением, но он был не Гуфеланд, из аллопатов напали на него Симон и Сакс, после того, как гомеопаты уже давно объявили ему войну. Таким образом, Копп попал под перекрестный огонь и навлек на себя негодование обеих партий. Несмотря на силу нападений, ни один человек не преминул выразить свое глубокое уважение к учености, практическим знаниями и честному усердному стремлению Коппа; но в этом, конечно, составлял исключение Симон, который, когда Сакс назвал Коппа "достойным уважения", прибавил к этому вопросительный знак. Впрочем, для сварливого Симона не было ничего святого, он не пренебрегал никаким оружием, если он мог применить его против гомеопатии и вообще против своих врагов, как, например, против Брюгер-Ганзена.

Если я охотно признаю новые, убедительные для меня наблюдения нового учения, — говорит Копп, — то тем не менее я смеюсь над его системой. На основании того, как дело шло до сих пор, гомеопатия настоящего времени, благодаря самим

¹ Huf. Jornal. 1811. Bd. 32. St. 1. S. 3 u. f.

— 303 —

гомеопатам, через известное число лет должна принять совершенно другой вид (предисловие).

Лечение болезни на основании всеобщего показания, как это называли, принесло вред. Всего счастливее лечит врач, хорошо знакомый со специфическими силами лекарств и умеющий пользоваться и применять таковые к данным болезненным случаям. Стр. 5 и далее.

Несомненно, что пережженная губка действует преимущественно на шею, фосфорная кислота — на половые органы, Sabina и спорынья — на матку, копайский бальзам — на мочеиспускательный канал, морской лук и шпанские мушки — на мочевые пути, трутник — на выделительные сосуды кожи, йод — на железы, серная печень — на дыхательное горло. Не менее верно и то, что каждое средство является специфическим для одного или многих органов, то есть оно производит на один или многие органы более сильное, заметное, особенное, единственное действие. Стр. 6.

Если смотреть на гомеопатию с той точки зрения, что ее основной принцип заключается в исследовании специфических сил лекарств, то она должна привлекать каждого врача. Сущность гомеопатии заключается не в теории, построенной Ганеманом, в так называемой его системе, но в тех наблюдениях (и экспериментальных исследованиях), на которых он основывался. Стр. 8.

Вероятно, ни один врач, даже самого крайнего гомеопатического направления, не придерживается гомеопатии в том виде, как ее проповедовал Ганеман. Стр. 9.

Гомеопатия в своем настоящем виде не может быть признана всеми врачами вообще, в особенности во Франции и в Англии; всего реже занимаются ею более старые врачи, потому что она слишком уклоняется от обыденной медицины, изучение ее требует большого труда и многие из них уже были введены в заблуждение прежними системами.

Но обыкновенно гомеопатию ненавидят те врачи, которые не применяли ее на практике, и ее самыми ожесточенными противниками являются лица, которые не изучили ее как следует.

Тот, кто хочет судить о гомеопатии, должен был бы сначала испытать ее у постели больного...

Система Ганемана

— 304 —

может погибнуть, между тем как его наблюдения, если они при испытании окажутся новыми и истинными, останутся вечными. Стр. 11.

Изучение специфических гомеопатических средств представляет выгоды и для аллопатов: наблюдение над действием лекарств на здоровых; более подробное и более внимательное изучение лекарств, в особенности их специфических сил; избежание странных лекарственных смесей и составов; обращение внимания на лекарственные болезни и предупреждение этих последних; простота лечения, признак каждого хорошего лечения, осторожность в выборе средств и знакомство с образом действия этих последних. Стр. 14.

Блестящей стороной ганемановской медицины является испытание лекарств на здоровых с целью распознавания их специфических сил. Прием определять таким путем силы лекарств имеет большие преимущества, и за Ганеманом навеки останется заслуга его изобретения и развития. Стр. 35.

Нельзя не признать огромный талант Ганемана, если рассмотреть подробнее, с каким усердием он принялся за свои исследования специфических средств и с какими трудностями ему приходилось бороться, прокладывая новый путь. Наблюдения над действиями лекарств на сферу чувства, температуру тела, сон, на отношение к жажде, к периоду дня или ночи, к движению или покою, соприкосновению, времени до и после принятия пищи, пребыванию на воздухе или в комнате, на продолжительность действия средств и т. д., свидетельствуют о плодовитости его гения и о способности находить новую, истинную точку зрения в области природы.

Одного испытания лекарств на здоровых еще недостаточно для определения их круга действия; необходимым фактором при этом является еще наблюдение у постели больного.

Фармакология Ганемана в своем теперешнем первобытном состоянии должна быть очищена от ложных и сомнительных сведений.

Затем Копп распространяется против многих параграфов в "Органоне" Ганемана, которые в то время не признавали только отдельные лица, а теперь уже отвергаются всеми, обвиняет Ганемана в присвоении себе диктатуры в медицине и

 СТР. 291–297    СОДЕРЖАНИЕ   СТР. 305–310