От автора сайта. Кризис, начавшийся в европейской гомеопатии в конце 1870–х гг., в начале XX-го века перекинулся и в США. Если в 1900 г. там было 22 гомеопатических колледжа, то уже в 1923 году их осталось всего 2. Упадок мировой гомеопатии в 1920–х годах стал очевидным. Давно забыты были гордые вызовы, которые гомеопатия бросала аллопатии в середине XIX в., массовые переходы врачей в гомеопатию, десятки гомеопатических журналов, миногочисленные гомеопатические общества, свои собственные больницы... Началась изнурительная борьба за выживание, которая продолжалась полвека и в которой подспорьем было любое публично высказанное мнение знаменитости в пользу гомеопатии, любая публикация в защиту ее… Опубликованная в "Мюнхенском медицинском еженедельнике" в 1925 году объемная статья профессора Берлинского университета, главного хирурга госпиталя "Шарите" Августа Карла Густава Бира (1861—1949), одного из крупнейших хирургов первой половины прошлого века, разработавшего немало оригинальных методик, пионера использования спинномозговой анестезии (и при этом одним из первых испытуемых был он сам!), была одной из таких соломинок, за которые хватались приверженцы учения Ганемана. Не теряя интереса к гомеопатии и в дальнейшем, Бир все же не стал профессиональным гомеопатом. Однако он сделал самое важное — не уподобляясь своим коллегам, надменно критикующим гомеопатию на основании чисто умозрительных рассуждений, он, как и положено настоящему ученому, испытал ее — и убедился, что она превосходно работает! Бир занимался естественными науками (в Германии существует фонд экологических исследований его имени), философией, был известен как замечательный педагог и лектор, афоризмы которого быстро приобретали широкую популярность, его имя сегодня носит одна из площадей Берлина. На русский язык предлагаемая ниже его статья о гомеопатии была переведена д-ром В. А. Нейбергергом; брошюра, напечатанная в эмигрантском издательстве в Берлине небольшим тиражом, была раскуплена в СССР за несколько дней и стала библиографической редкостью.

Благодарю д-ра Анатолия Шипова (Ярославль), любезно подготовившего статью к размещению на сайте.

Биологические исследования, начатые мною еще на заре своей врачебной деятельности и продолжаемые до настоящего момента, по существу неразрывно связаны между собой и во многих отношениях приблизили меня к гомеопатии. Правда, эти исследования были предначертаны в своих основах и отчасти уже начаты в то время, когда я еще вовсе не занимался гомеопатией и разделял мнение "школьной медицины", что гомеопатия является ненаучным сумбуром, которым не подобает заниматься порядочному врачу. В начале настоящего столетия я имел возможность ближе познакомиться с фармакологом Hugo Sсhulz'ом, которого широкие круги гомеопатических врачей не без основания считают научной опорой учения Hahnemann'а. Этот своеобразный человек, о котором я прежде ничего не слышал, тотчас произвел на меня глубокое впечатление как мыслитель и ученый, равно и как человек и личность. У него я научился относиться с уважением к некоторым гомеопатическим воззрениям и с сознанием их обоснованности, а главное — оценивать высокое значение закона Аrndt-Schulz'а, который с тех пор неоднократно оказывал мне важные и надежные услуги в моих работах. Однако истинное представление о гомеопатии я получил лишь с момента ознакомления с источниками этого учения и подробного изучения оригинальных произведений, к которому я приступил в 1920-ом году. При этом я старался отделить, так сказать, зерно от плевел и должен был убедиться, что урожай зерна все же был достаточно хорошим и вознаграждающим за эту нелегкую работу. Я должен был сознаться, что я избежал бы немало ошибок и заблуждений, если бы я начал это изучение тремя десятилетиями раньше!

Краеугольным камнем гомеопатии является закон подобия или сходства (similia similibus curantur)¹. Hahnemann распространял этот закон не только на лекарственные средства, но считал также и оспопрививание, лечение свежих обморожений холодом и свежих ожогов жаром гомеопатическими средствами. До моих работ лечение воспаления состояло в борьбе с гиперемией, жаром и припухлостью, т. е. следовало учению Галена: contraria contrariis. Я, напротив, усиливал воспалительный процесс путем применения физических средств, так как я видел в воспалении средство самозащиты организма: similia similibus.

Особенно резко Hahnemann нападал на лечение воспаления путем применения отвлекающих и рассасывающих средств, считая их, согласно господствовавшему тогда мнению, противовоспалительными, т. е. аллопатическими. Если бы он тогда уже был знаком с моим взглядом на эти мероприятия, как способствующие усилению воспалительного процесса, он несомненно признал бы в нем ценное подтверждение закона подобия.

Наконец, я уже тогда (в 1900 г.) следовал этому закону — также еще бессознательно, — когда я предложил совершенно парадоксальное объяснение смысла трансфузии крови животных, исходя из того соображения, что существенно при этом не введение крови и кровяных элементов, а разложение (распад белков), которое возбуждает защитную деятельность организма, проявляющуюся в том, что мы называем воспалением и лихорадкой. Дальнейшие наблюдения показали, что аналогичную реакцию можно вызвать с помощью самых разнообразных ирритативных тел белкового и небелкового характера (например, иатрен, сера).

Именно на этих ирритативных телах я и намерен остановиться прежде всего, с целью показать, что даже вне области применения закона подобия действие и способ применения их вполне напоминают или соответствуют представлениям гомеопатов.

Hahnemann выбирал свои средства лечения не столько применительно к определенным формам заболевания, сколько на основании сходства господствующих в каждом отдельном случае симптомов, и лечил, следовательно, соответствующий симптомокомплекс. То же самое делаем мы в терапии, применяя лечение ирритативными телами. Последнее мы применяем при всяком хроническом воспалении, будь то травматического, ревматического, подагрического, гонорейного, туберкулезного или иного характера. Всюду симптомы воспаления в основе своей идентичны и отличаются лишь по степени, а не по существу; лечение их состоит в применении аналогичных или сходных средств. Гомеопатии мы следуем также и в том, что приписываем ирритативным телам наиболее интенсивное и полезное действие при хронических заболеваниях и назначаем при острых заболеваниях², при которых они также применяются, более крупные дозы.

Hahnemann вполне ясно высказал мнение, что больной реагирует уже на значительно меньшие дозы лекарства, нежели здоровый, причем больной орган реагирует гораздо сильнее чем остальной организм, в особенности при хроническом воспалении. А ведь в настоящее время это положение можно считать общепризнанным по отношению к ирритативным телам, после того как я неоднократно указывал на это обстоятельство. Кроме того, мой ассистент A. Zimmer³ показал, что для вызывания болезненных явлений у здорового человека ему необходимо дать в 250 000 раз бóльшую дозу муравьиной кислоты, чем больному, страдающему подагрой. Подобную повышенную раздражимость болезненного очага мы называем очаговой реакцией.

Разве общая и местная реакция не тождественны с первичным действием в смысле Hahnemann'a? А наступающее вслед за этим улучшение страдания разве не аналогично последовательному или вторичному действию в смысле Hahnemann'a?

Наhnеmаnn долгое время придерживался принципа не давать второй дозы лекарства до тех пор, пока не пройдут явления, вызванные действием первой дозы. Аналогично этому, мы требуем при лечении ирритативными телами, чтобы соответствующее средство повторно применялось лишь тогда, когда пройдут явления первой реакции.

Hahnemann является противником назначения больших доз лекарств, так как они легко могут вызвать ухудшение. Дозы должны быть столь маленькими, чтобы первичное действие — или, как мы теперь выражаемся, реакция — было едва или вовсе незаметно. По отношению к ирритативным телам мы сами пришли к сознанию этого факта лишь по прошествии многих лет. Под влиянием слишком больших доз лекарств, назначаемых другими коллегами, мне неоднократно приходилось наблюдать случаи подчас ужасного ухудшения хронического и подострого ревматизма, причем больные, которые до того обладали еще сносной подвижностью, становились в течение кратчайшего времени неисправимыми калеками. Подобные наблюдения заставили меня быть в этом отношении более осторожным. По нашему мнению, мы применяли, правда, очень маленькие дозы; однако, мы все еще придерживались взгляда, который можно считать и в настоящее время почти общепризнанным, что эти средства должны вызывать, по крайней мере, сильные местные (очаговые) или даже общие реакции. На основании многочисленных наблюдений на большом числе больных A. Zimmer пришел к тому выводу, что применявшиеся нами до этого дозы ирритативных средств были слишком крупными, так что он постепенно перешел к такой форме применения последних, которая по меньшей мере сильно приближается к общим правилам Hahnemann'a⁴.

Hahnemann указывал на то обстоятельство, что небольшие дозы не следует давать слишком долго и часто, ибо при этом наступает стоять же вредное действие, как при однократном назначении более крупной дозы. То же самое наблюдали при инъекции ирритативных тел. Они могут вести к очень тяжелому упадку сил, который Schittenhelm называл кахексией от действия протеиновых тел.

Не подлежит никакому сомнению, что лечение ирритативными телами, применяемое в той форме, которую мы считаем наиболее правильной, представляет собой своего рода гомеопатию в первоначальном смысле Hahnemann'a. Достойно упоминания то обстоятельство, что не гомеопатия привела нас к изложенным взглядам на ирритативные тела, а, наоборот, на основании изучения действия ирритативных тел, мы пришли к гомеопатии. Никто не может нас упрекнуть, следовательно, в предвзятости мнения.

Невольно возникает вопрос, представляют ли все эти взгляды Hahnemann'a, которые находят себе столь поразительное подтверждение на практике, простые выдумки и применимы лишь случайно к тем средствам, которые, по очень распространенному мнению, не имеют ничего общего с внутренними лекарствами, на применении коих основана по существу гомеопатия. Или же между описанными явлениями и инъекцией ирритативных тел существует определенная связь, которую Hahnemann должным образом оценил и сознал благодаря своей дальнозоркости и гениальной способности наблюдения природных явлений, в то время как от близоруких современников его подобная зависимость осталась, по-видимому, скрытой? Я полагаю, что путь к пониманию нам показал здесь A. Zimmer. Он нашел⁵, что целый ряд ирритативных тел (вначале он применял иатрен и метиленовую синьку, а впоследствии и ряд других) вызывают при внутреннем назначении точно те же явления (очаговые и общие реакции, колебания числа лейкоцитов и т. д.), как и при парентеральном введении. А ведь гомеопатические лекарства считаются раздражающими средствами, особенно на основании взгляда Hugo Schulz'а. Об этом имел уже Hahnemann⁶ смутное представление, которое гораздо яснее выступает у его современника Hufeland'а, довольно дружелюбно относившегося к гомеопатии. Я привожу здесь слова последнего⁷:

Хотя гомеопатия Hahnemann'a как будто и не придает должного значения целебным силам природы, тем не менее она на самом деле способствовала укреплению принципов физиотерапии. Разве принцип и действие ее не основаны на возбуждении жизненной энергии организма с целью превращения ненормального состояния в нормальное путем применения специфических средств, т. е. таких, которые обладают своеобразным сродством к пораженному органу или к патологическому состоянию последнего? Разве она во многих случаях не является ничем иным, как физиотерапией, действующей во времени и путем строгой диеты? В этом и заключается главная заслуга гомеопатии, что она старается возбудить жизненную энергию и защитную деятельность как раз в пораженном органе, отыскивая и применяя средства, обладающие наибольшим сродством к соответствующему органу и данному болезненному состоянию⁸.

Вполне аналогичные мысли высказал Buchner⁹ спустя 50 лет. Он утверждал, что следует искать средства, которые возбуждают клетки к проявлению повышенной энергии; последние он называл "возбуждающими энергию или динамическими, в противоположность к подавляющим энергию или адинамическим". Однако Buchner'y, по-видимому, вовсе не приходила на ум мысль, что все его доводы и даже способы выражения являются ничем иным, как чистой гомеопатией.

Впоследствии аналогичные взгляды, согласующиеся с мнением Hufeland'а, были высказаны также гомеопатами. Ясно и недвусмысленно по этому вопросу высказался лишь Hugo Schulz в своих работах, заслуживающих поэтому особого упоминания. Его взгляды согласуются с учением Paracelsus, Нahnemann, Rademacher 'а и представляют дальнейшее развитие последних.

По мнению Schulz'a большинство лекарственных веществ действует не нейтрализующим, растворяющим, дезинфицирующим или иным образом, т. е. не грубо-материально, а путем раздражения определенных органов. Под влиянием лекарств возбуждается деятельность соответствующих органов, способствующая ускорению процесса излечения. Но так как самые ничтожные раздражения нередко оказывают сильное действие, то Schulz объясняет сходством симптомов (закон подобия!) как действие минимальных доз, так и гомеопатическое лечение, ибо клинические симптомы часто являются ничем иным, как выражением стремления организма к самоизлечению. Согласно этому лекарства способствуют лишь успешности процесса естественного излечения. Однако по закону Arndt-Schulz'a лекарства проявляют возбуждающее действие как раз в небольших дозах, тогда как более крупные действуют парализующим образом. Поэтому небольшие дозы одного и того же лекарства нередко возбуждают деятельность органа; при назначении же крупных доз вызванная реакция парализуется.

Если же раздражающие средства имеют целью помочь больному организму в его стремлении побороть болезненный процесс, то они должны обладать определенным сродством к последнему. Лекарства обладают специфическим действием, т. е. они органоспецифичны. Так, например, сера, мышьяк, известь являются кожными средствами, хотя они и могут проявлять и иное действие, кроме как на кожу. Ртуть обладает сродством к слизистой ротовой полости, a tartarus stibiatus — к легким. Другие лекарства действуют на весь организм. Аналогичное действие проявляют также и органоспецифические лекарства при назначении более крупных доз. Известь и фосфор, употребляемые в качестве лекарств, действуют, вопреки общераспространенному мнению, не как пищевые, а как раздражающие средства. То же касается роли железа в качестве кроветворного средства.

Отсюда следует, что лишь немногие заболевания могут быть излечены путем исключительно применения лекарств; последние оказывают больному органу лишь помощь в смысле природного излечения. Так, например, полуторахлористое железо действует кровоостанавливающим образом не потому, что оно вызывает свертывание крови, а в результате сокращения сосудов, обусловленного действием этого средства. Существование внутренних дезинфицирующих средств в настоящее время еще совершенно отрицается. Те средства, которым приписывается бактерицидное действие внутри организма, проявляют свое действие исключительно на описанном биологическом пути. При инфекционных заболеваниях бактерии всегда играют лишь второстепенную роль; здоровый человек не заражается.

Приводимые ниже взгляды Schulz'a вполне согласуются с таковыми Hahnemann'a:

Лекарства проявляют индивидуальное действие. Средство, помогающее одному, может оказаться недействительным у другого. Действие их также различно, в зависимости от возраста больного. Большое значение приписывается конституции, предрасположению и изменению реактивной способности организма; первым постольку, поскольку индивидуальная раздражимость больного зависит исключительно от конституции и предрасположения. Об этом следует помнить при дозировке лекарств. Оба состояния определяются помощью первоначального назначения небольших доз. Из всего вышесказанного следует, что врач должен индивидуализировать в самой широкой мере.

Путем назначения одного средства можно возбудить реактивную способность органа по отношению к другому; например, под влиянием серы организм становится чувствительным к железу. Со своей стороны, я могу прибавить, что это правило подтвердилось также при инъекции ирритативных тел. Кроме того, мы наблюдали, что под влиянием одного средства вновь возбуждалась реактивная способность организма по отношению к другому, если последняя до этого была понижена в результате слишком продолжительного применения второго средства.

Лекарства лучше достигают органа, на который они должны действовать, и оказывают на него иное влияние при применении в мелкораздробленном (по способу Hahnemann'a) и растворенном виде, нежели в грубом.

В коротких словах, смысл учения Schulz'a заключается в следующем: раздражающие лекарства возбуждают деятельность больного органа или всего организма; они исключительно способствуют развитию процесса естественного излечения. Это всюду приводится в связь с законом Arndt-Schulz'a.

Многое, что Schulz высказал в свое время, кажется в настоящее время само собой понятным. Однако необходимо помнить, что все это было высказано в восьмидесятых и девяностых годах прошлого столетия, когда в научной медицине господствовали совершенно иные взгляды. И все же, наибольшая и наилучшая часть этого учения в настоящее время еще не только не признана, но даже не получила известности в той степени, как это бы следовало.

В связи с этим заслуживает упоминания другой великий научный деятель, который также не получил должного и заслуженного признания, — не только в этом отношении — именно гигиенист F. Hüppe. В двух прекрасных работах¹⁰, которые в настоящее время представляют столько же интереса, как и в то время, когда они впервые были выпущены, он уже рано высказывал по отношению к своей специальной дисциплине, бактериологии, взгляды, вполне напоминающие мысли Schulz'a, и объявил себя учеником последнего.

Выше я уже упомянул, что краеугольным камнем гомеопатии является закон подобия. Вторым оплотом ее является испытание действия лекарств на здоровых лицах, по отношению к которому Hahnemаnn высказал мнение, что оно является единственным методом, позволяющим экспериментальной фармакологии достигнуть ценных практических результатов. Сколько бы гомеопаты ни спорили между собой, каким бы изменениям не подвергалось учение их учителя, они сохранили единство мнения по отношению к обеим этим основам, и ни одно из направлений, господствовавших в течение 129-ти лет, протекших со времени первых опубликований Hahnemann'a, не отступало от них ни на йоту. Schulz также безусловно признает это требование, в пользу необходимости которого он высказывался в ряде своих работ, из коих одна посвящена специально этому вопросу¹¹, далее в своем произведении "Studien über die Pharmakodynamik des Schwefels"¹², в своей книге о действии цианистой ртути¹³ и т. д. Одновременно он признает всю важность экспериментального исследования на животных, ценное значение которого он нисколько не отрицает, и сам широко применял его при исследованиях. Впоследствии я еще раз вернусь к этому вопросу.

Таким образом, сближаются пути гомеопатического лечения ирритативными телами и действия внутренних средств в смысле Hugo Schulz'а. Лишь в одном месте, по-видимому, остается непроходимая бездна; противоречия, очевидно, вызывает только один вопрос. Hahnemann очень резко подчеркивает значение индивидуальности и необходимость индивидуализации при заболеваниях. Всякий больной страдает "безымянной болезнью, которая никогда более не наблюдается в такой форме, как у данного лица, в данном случае и при данных обстоятельствах, и никогда не может повторяться на свете в точно таком же виде". Поэтому "истинное лечение требует строго индивидуального отношения к каждому отдельному случаю заболевания (индивидуализации)"¹⁴. Столь же индивидуально и различно действие лекарств¹⁵. Тем не менее, организм следует рассматривать как нечто целое; поэтому врач должен бороться также и с местными явлениями путем назначения средств, действующих на весь организм¹⁶. Всюду Hahnemann подчеркивает специфичность лекарственных средств. Для каждого заболевания следует найти специфическое средство; при одновременном развитии нескольких болезней необходимо последовательно применять несколько специфических лекарств¹⁷. С другой стороны, существует столько специфических средств, сколько бывает различных состояний при отдельных формах болезней. Каким образом Hahnemann представлял себе в отдельности эту специфичность, он нигде, насколько мне известно, не объяснил подробнее¹⁸. В то же время из вышеизложенного можно заключить об органоспецифичности в смысле Hugo Schulz'а, не требующей дальнейших пояснений. Дабы избежать недоразумений, могущих возникнуть у современных врачей, необходимо разве только добавить, что органотерапия Schulz'а стоит в резком противоречии с тем, что мы в настоящее время понимаем под органотерапией. Последняя старается устранить явления выпадения или ослабления функции какого либо органа путем введения в организм тех продуктов внутренней секреции, которых ему не хватает. Однако, подобное лечение является исключительно симптоматическим. Оно не уничтожает самого болезненного процесса. Стоит только прекратить искусственный подвоз этого средства, как тотчас наступает прежнее болезненное состояние. Schulz же стремится воистину излечивать болезни, возбуждая повышенную функциональную деятельность пораженного органа в смысле естественного излечения.

В противоположность этому, лечение путем инъекции ирритативных тел получило по терминологии, предложенной R. Schmidt и Weiсhardt'ом, название "неспецифического лечения протеиновыми телами" и до сих пор такового придерживается большинство ученых. Практически последние стоят, следовательно, все еще на той точке зрения, которую я защищал уже в 1900-м году¹⁹, когда я первым стал сознательно применять "лечение протеиновыми телами" — частью в виде внутривенных, частью подкожных инъекций крови животных, причем я исходил из следующих соображений²⁰. Я хотел вызвать в организме процесс разложения, продукты которого должны были возбудить его к проявлению обоих великих защитных средств — лихорадки и воспаления, представляющих наивысшую степень развития жизненной энергии²¹, направленной на борьбу со всяким серьезным вредителем организма. Для достижения успеха я считал поэтому безусловно необходимым развитие очаговой реакции (местное возбуждение) и лихорадки, обнаруживаемой с помощью общеупотребительного метода — измерения температуры (общее возбуждение). И теперь я все еще полагаю, что в определенных случаях это является необходимым — именно в тех, где желательно вызвать революцию в организме, описывавшуюся в старину под прекрасным названием "Umstimmung", т. е. изменения общего реактивного состояния организма. В настоящее время наука возвращается к этому понятию, как и вообще к столь многому, считавшемуся устаревшим и сошедшему со сцены, притом нередко окольным путем и с новыми названиями. В качестве одного из лучших примеров этой реакции я неоднократно уже приводил активную гиперемию²². В ближайшем будущем я сообщу другой, столь же хороший пример. Подобное внезапное изменение состояния организма является, далее, необходимым, если желательно поднять пониженное питание тяжелых туберкулезных больных. В подобном случае мы помощью инъекций крови животных вызываем настоящую революцию в виде сильного нутритивного раздражения²³.

Приведу еще пример. Мне неоднократно приходилось наблюдать, что крайне тяжелые больные, находившиеся в состоянии бреда и даже предсмертной агонии, вновь оживали под влиянием озноба, вызванного внутривенной инъекцией "физиологического" раствора поваренной соли, произведенной по тому или иному поводу, или впрыскиванием неогормоналя. Однако подобные благоприятные результаты наблюдаются лишь крайне редко, притом только во вполне определенных случаях.

Среди моих ассистентов все еще существуют разногласия по вопросу о том, следует ли при лечении хронической язвы желудка по способу Pribram'a употреблять небольшие дозы новопротина, которые едва или вовсе не отражаются на общем состоянии больного, или же хроническая язва нуждается в более сильном раздражителе, вызывающем ясно заметную реакцию.

Однако исследования, произведенные в нашей клинике А. Zimmer'ом, особенно ясно показали, что при большинстве хронических заболеваний, при которых мы по преимуществу применяем лечение ирритативными телами, сильные реакции обычно являются нежелательными. Более того: как я уже упоминал, последствием подобного лечения нередко являются самые ужасные и неисправимые ухудшения. Постепенно мы пришли к тому убеждению, что в преобладающем большинстве случаев лучше совершенно избегать общей реакции, причем местная должна быть едва заметной. И здесь мы следуем до известной степени по стопам Hahnemann'а, который говорит²⁴: небольшие дозы "действуют на наиболее раздраженную аналогичными болезненными симптомами и возбужденную часть организма". При назначении крупных доз мы вызываем нежелательные, нередко даже очень вредные реакции, в которых и без того уже крайне раздраженный организм вовсе не нуждается.

Вышеизложенное становится еще более понятным в свете моих воззрений на процесс воспаления²⁵.

1. С помощью простого физического средства — например, в результате наложения бинта с целью вызвать застой, — я повышал гиперемию, не предъявляя при этом никаких требований к природным силам организма.

2. Путем инъекции чужеродных средств, например крови животных, мне удавалось вызвать и усилить лихорадку и воспаление. Конечно, подобное впрыскивание представляет насильственное вмешательство, резко действующее на весь организм, и значительный вред, оказывающий сильное влияние на здорового и больного человека, на последнего, однако в более сильной степени, как я уже не раз подчеркивал.

3. Среднее положение между обеими первыми формами занимает возбуждение и усиление гиперемии путем применения жара, особенно в виде сухого воздуха, который я ввел для этой цели в практическую медицину. Подобная гиперемия также представляет реакцию на вредное воздействие извне; под влиянием подобного лечения соответствующая часть тела подверглась бы ожогу, если бы она не располагала двумя средствами борьбы: возбуждением потоотделения, и в особенности чрезвычайным усилением кровообращения, действующего на подобие охлаждающего тока²⁶. Однако вредное воздействие ничтожно и расчитано на реактивную способность организма, так как последний ведь должен постоянно приспособляться к колебаниям температуры окружающей атмосферы. Я уже неоднократно разъяснял, что средства второго и третьего рода применимы в общем только при хронических заболеваниях, ибо при остром процессе организм уже без того проявляет наивысшую реакцию, к которой он способен, — иными словами, реакция не может быть усилена под влиянием инъекции ирритативных тел. Однако ясно, что второй метод, инъекция чужеродных тел, сам по себе является крайне вредным инсультом, при котором польза, оказываемая всему организму или болезненному очагу, представляет до известной степени нечто второстепенное. Будет ли при этом преобладать причиненный вновь вред или польза от обострившегося воспаления и лихорадки, является делом случая. Поэтому столь же понятно, отчего все протеиновые и прочие ирритативные тела, назначаемые обычно в высоких дозах, обладают столь одинаковым и на первый взгляд неспецифическим действием. Ведь на всякий грубый инсульт организм реагирует лихорадкой и воспалением.

Напротив, в небольших дозах эти средства обладают совершенно иным действием. Вредное влияние на организм крайне ничтожно, а польза для болезненного очага более значительна. Последний обладает бесконечно большей раздражимостью, чем остальное тело; как правило, он реагирует уже на более слабые дозы, так что мы постепенно приблизились к гомеопатическим, при назначении которых мы получали гораздо лучшие результаты и причиняли, прежде всего, меньше вреда.

Для практики я считаю поэтому опасным учение Weichard'а об "омницеллюлярном" действии ирритативных тел. Правда, я вполне допускаю, что с помощью минимальных доз также можно оказать влияние на весь организм, однако последнее будет ничтожным и безвредным. Напротив, во главу всего учения о лечении ирритативными телами должно быть поставлено положение: больной организм и в особенности болезненный очаг крайне сильно раздражимы. Для его возбуждения поэтому уже достаточно применить минимальные дозы ирритативного средства, тогда как более крупные количества могут, напротив, принести сильный вред. Наблюдаемые при этом исключения, вроде приведенных, требуют крайне осторожной оценки. Если дойти до столь небольших доз ирритативных тел, то последние теряют свое вредное общее действие на организм и становятся вместе с тем специфичными. Они становятся специфичными, по крайней мере, по отношению к хронически воспаленной ткани, которую они возбуждают, тогда как остальной организм не принимает видимого участия в соответствующей реакции. Еще более мелкие дозы проявляют уже специфическое сродство к тому или иному органу или по отношению к определенному заболеванию. К подобным выводам как будто приходит также и A. Z i m m e r на основании своих наблюдений, сделанных в нашей клинике и нуждающихся в дальнейшей разработке. Аналогичными свойствами обладают так называемые органоспецифические средства. При назначении больших доз на передний план выступает общее действие на организм, тогда как действие на органы, к которым данное средство обладает сродством, отступает на задний план.

И здесь связь с гомеопатией Hahnemann'а настолько ясна, что я считаю дальнейшие рассуждения на эту тему излишними.

На основании вышеизложенных доводов я считаю себя вправе утверждать, что ничто не способствует в такой степени обнаружению того зерна истины, которое кроется в гомеопатии, как именно лечение ирритативными телами. Соответственно этому, я написал первоначально работу, которую я хотел опубликовать. Она была несомненно лучше и богаче мыслями и по содержанию, чем данная. Тем не менее, я совершенно переработал ее и создал из нее настоящее сообщение, так как главная моя задача состояла в том, чтобы показать на примерах, которые каждый может легко испытать, что гомеопатия не бессмыслица, каковой. она обычно считается, и что мы можем у нее многому поучиться. При этом я вполне ясно сознавал, что мне придется вести борьбу с непроницаемой стеной предрассудков и сомнений, и что эта борьба будет бесполезной, если ее вести исключительно с помощью научных средств, т. е. пользуясь научными методами.

Поэтому я выбрал несколько практических примеров из фармакологии, гомеопатический характер которых никто не может отрицать. Однако мои рассуждения остались бы непонятными для современного врача, если бы я не предпослал им некоторые объяснения, ибо в нынешнее время заурядный представитель медицины почти не имеет никакого представления о гомеопатии, или истолковывает вдобавок то немногое, что он, по его мнению, знает, в большинстве случаев неправильно.

Еще до сих пор всякий, желающий насмешничать над гомеопатией, ставит ей в упрек назначение небольших лекарственных доз, которые якобы меньше, чем ничто, хотя эти дозы сами по себе и не имеют ничего общего с гомеопатией и законом подобия. В своем знаменитом первом сообщении о гомеопатии Hahnemann²⁷ ни словом не упоминает о назначении небольших доз. Лишь. постепенно он перешел к применению все более и более маленьких доз, которые в конце концов были настолько ничтожны, что возбудили насмешки и иронию современников и вынудили многих из наиболее верных приверженцев изменить его учению. Наконец, Hahnemann дошел до того, что давал больным только нюхать свои высокие потенции; однако впоследствии он сам отказался от этого.

Он уверял, что в сыром виде целебное действие лекарств удается все более и более усилить путем взбалтывания и растирания в смеси с нелекарственными веществами, причем первые переходят в конце концов в состояние, которое он называл "лекарственным духом"²⁸. Эти мероприятия вызывают "очень большое, до этого никогда не подозревавшееся изменение в смысле освобождения и развития динамических сил лекарственных веществ, подвергнувшихся такой обработке, и возбуждают крайнее изумление"²⁹.

Золото, серебро, уголь, сами по себе нерастворимые³⁰, а потому и нелекарственные вещества, равно и поваренная соль, не обладающая в обычном растворе целебным действием, становятся сильнодействующими лекарствами в результате растирания и взбалтывания. Усиление целебной силы лекарств под влиянием растирания и взбалтывания Hahnemann называет потенцированием. Сам он пользовался центезимальными потенциями. Простоты ради я в дальнейшем изложении буду иметь ввиду только растирания. При растирании одной весовой части твердого вещества с 99-ю частями молочного сахара, получается первая центезимальная потенция (С1). Одна весовая доля последней вновь растирается с 99-ю частями молочного сахара, причем получается вторая центезимальная потенция (С2) и т. д. Тридцатую центезимальную потенцию Hahnemann считал в общем наиболее действительной. Нетрудно вычислить, сколь минимальные количества вещества при этом получаются (третья центезимальная потенция содержит уже одну миллионную часть весовой единицы лекарственного вещества, а тридцатая потенция — лишь одну дециллионную долю). Несмотря на временные небольшие уступки, Hahnemann в общем грубо отклонял всякое аллопатическое лечение.

Это резко отрицательное отношение к аллопатии и в особенности инфинитезимальные, т. е. бесконечно малые потенции заставили многих из учеников Hahnemann'a. изменить ему еще при жизни. Среди гомеопатов уже тогда произошел раскол, в результате которого образовалось два лагеря: "чистых" и "свободных" гомеопатов. С последними Hahnemann вел непримиримую борьбу³¹ как с врагами и ложными толкователями его учения. Для большинства гомеопатических врачей и до настоящего времени руководящее значение имеют тезисы Wolf 'a, которые в числе 18-ти были выставлены в 1836-м году на собрании Центрального союза гомеопатических врачей в Магдебурге³². Эти тезисы направлены против "чистых сторонников учения Hahnemann'a", требуют от гомеопатических врачей знания анатомии, физиологии и патологии, отрицают значение сильных разведений, которые Hahnemann рекомендовал в глубокой старости (высокие потенции) и объявляют, что последние не имеют ничего общего с сущностью гомеопатии.

В настоящее время спор, разыгравшийся впоследствии между приверженцами обоих этих направлений (сторонников применения высоких и низких потенций), почти совершенно улажен и утратил свою остроту; вопрос о применении той или иной потенции уже не играет теперь столь большой роли, как прежде. Большинство современных гомеопатов употребляют более низкие потенции. По примеру Bakody, многие из них употребляют дозу D6, избегая более сильных разведений. Другие полагают, что при определенных заболеваниях всякое средство имеет свой оптимум, определяемый на основании опыта. В общем, все согласны с мнением Hahnemann'a, что при острых заболеваниях показано назначение частых доз более низких потенций, а при хронических — наоборот.

Потому центезимальная потенция Hahnemann'a не пользуется уже более столь широким распространением. Вместо нее применяется децимальная потенция, т. е. 1 грамм лекарственного вещества растирается с девятью граммами молочного сахара³³, в результате чего получается первая децимальная потенция (D1). Аналогичным образом приготовляются и более высокие потенции. Для определения процентуального содержания количества лекарственного вещества в растертой смеси достаточно к единице приписать столько нулей, сколь единиц в числе, обозначающем степень потенции. При дозе D3 1 грамм смеси содержит следовательно 1/1000, а при дозе D6 — 1/1000000 (одну тысячную или одну миллионную долю) грамма. Отсюда следует, что и сторонники применения низких потенций среди гомеопатов употребляют гораздо меньшие в смысле массы дозы лекарств, нежели аллопаты.

Хотя вопрос о дозировке лекарств и не составляет, как я уже упоминал, сущности гомеопатии, однако он все же имеет очень большое значение, особенно в связи с учением Hugo S c h u l z'а. Ведь и по закону A r n d t-S c h u l z'а, действие лекарственных веществ зависит в первую очередь от их дозировки. Всякому, кто знаком с гомеопатией даже лишь очень поверхностно и кто внимательно следит за новейшими методами лекарственного лечения в "школьной" медицине, известно, что последняя часто и совершенно незаметным образом склоняется в пользу применения гомеопатических доз и пользуется даже нередко, — правда, бессознательно — гомеопатией H a h n e m a n n'а (этого рода гомеопатии гомеопаты придали название homöopathia involuntaria). Поэтому я начну с описания практического примера, показывающего действие небольших доз лекарств в случаях, где более крупные дозы оказались недействительными, и вообще являющегося крайне поучительным во всех отношениях. На подробностях этого вопроса я остановлюсь впоследствии. Этим примером пусть служит сера. Прежде когда-то она широко применялась в качестве лекарства, но постепенно утратила свое значение в аллопатии и употребляется в настоящее время лишь крайне редко. Напротив, в гомеопатии она играет еще большую роль. Здесь она относится к тем средствам, которые действуют на самые разнообразные органы и при различных заболеваниях, и которые гомеопатический врач применяет поэтому столь часто³⁴.

Действие серы на кожу является неоспоримым. Испытание серы на здоровом человеке и наблюдения, сделанные при хроническом отравлении серой, показали, что назначенные внутрь высокие дозы этого средства вызывают развитие кожных язв, высыпей и фурункулеза. Лечение фурункулеза, этого столь часто встречающегося и упорного страдания, путем назначения небольших доз серы, как это издавна рекомендуется гомеопатией, вполне согласуется, следовательно, с законом подобия в гомеопатическом смысле. Гомеопатический врач Dr. A. S t i e g e l e в Штутгарте посоветовал мне назначать по одной таблетке sulf. jodat. (D3) три раза в день; Hugo Schulz рекомендует tinctura sulfuris два раза в день по 20 капель. Эти дозы очень ничтожны по сравнению с аллопатическими, но все же еще довольно крупны для гомеопатии, ибо одна таблетка S t i e g e l е, весом в 0,1 гр., содержит одну десятую долю миллиграмма. йодистой серы, а 1 см³ серной тинктуры — три с половиной децимиллиграмма чистой серы. Я наперед замечу, что эта дозировка практически очень хорошо применима; моя задача состояла в том, чтобы показать на примере, который всякий может легко проверить, что излечение достигается также путем назначения "истинно гомеопатических доз". Поэтому я воспользовался растиранием серы D6 в форме таблеток. Больные фурункулезом получали три раза в день по одной таблетке sulf. jodat. D6 за полчаса до еды, т. е. ежедневно одну тринадцатитысячную долю миллиграмма йодистой серы. Лечение фурункулеза требует в общем самое большее 100 таблеток. Излечение достигается, следовательно, даже в наиболее упорных случаях под влиянием одной сотой доли миллиграмма или даже меньшей дозы. Это несомненно "гомеопатическая" доза (лекарственные препараты я выписывал у фирмы Швабе в Лейпциге. Для наших целей оказались наиболее подходящими таблетки в 0,1 гр. В единичных случаях мы назначали также растертую смесь D6 в виде порошка, три раза в день на кончике ножа).

В общем описанному лечению было подвергнуто 34 случая фурункулеза, причем во всех наступило полное излечение. Среди них было несколько случаев, в которых после лечения светом кварцевой лампы, дрожжами, мышьяком, ирритативными телами, инъекциями собственной крови и т. д. беспрестанно наступали рецидивы через промежутки до трех лет. Напротив, после лечения серой быстро наступило излечение, и рецидивы прекратились.

В трех случаях, излеченных йод влиянием серы (доза D6), наступили рецидивы; в результате повторного назначения нескольких доз серы D3 наступило быстрое и полное излечение.

С таким же успехом удалось излечить и тяжелые случаи асnе vulgaris, не исключая и наиболее упорной формы последней — асnе indurata и даже асnе rosaсеа. В некоторых случаях не удалось достигнуть успеха. Сера оказывает здесь, следовательно, не столь надежное действие, как при фурункулезе, но все же дает поразительные результаты в большинстве случаев, в которых все другие средства оказываются безуспешными.

Столь же хорошие результаты были достигнуты при sycosis nonparasitaria, при пиодермии после чесотки и при impetigo simplex, т. е. при всех стафиломикозах кожи.

Этим, однако, далеко еще не исчерпывается действие серы на кожу; для целей проверки действия серы я советую однако ограничиться применением последней при стафиломикозах, так как здесь достигается особенно резкий успех³⁵. Далее, лечение серой³⁶ было применено также у 28-ми больных с единичными острыми фурункулами. Следуя предписанию гомеопатии и основываясь на нашем опыте с лечением ирритативными телами, мы назначали здесь более высокие дозы и применяли sulf. jodat. D3, три раза в день по одной таблетке, т. е. ежедневно три децимиллиграмма йодистой серы в день. Достигнутые при этом успехи были, конечно, не столь доказательными, как при старых упорных фурункулезах, ибо продолжительность процесса естественного излечения при острых фурункулах, т. е. в нелеченых случаях, никогда не может быть определена наперед. При этом под влиянием лечения серой нередко можно было наблюдать очаговые реакции; фурункул становился на некоторое время болезненным, потом утрачивал чувствительность и быстро засыхал. Все же успехи, достигнутые под влиянием лечения серой при острых фурункулах (sulf. jodat. D3), были, по крайней мере, столь же хороши, как и при других методах лечения, в особенности по сравнению с инъекцией собственной крови вокруг очага. Поэтому я и здесь советую проверить мои наблюдения.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Я не намерен вдаваться здесь в распри по вопросу о том, правильнее ли выражение curantur или curentur, ибо этот спор имеет больше интереса для филологов.
² Из моих прежних работ видно, что я уже более 20-ти лет тому назад высказал мнение, что единственным острым заболеванием, на которое инъекции ирритативных тел, вне всякого сомнения, оказывают благоприятное действие, являются гонорройные поражения. По-моему, это в общем можно утверждать и в настоящее время.
³ См. Bier Der Reizverzug, M. m. W. 1921, Nr. 31.
⁴ В ближайшем будущем А. Zimmer опубликует сообщение по вопросу о более точной дозировке.
⁵ a) Zimmer — Schwellenreiztherapie. — М. m, W. 1921, Nr. 18. б) Prinz. — Orale Reiztherapie. — M. m. W. 1921, Nr. 38.
⁶ Яснее всего это видно из введения ко второму тому "чистой фармакологии" (дух гомеопатического лечения). Там Hahnemann высказывает мнение, что органическая природа реагирует совершенно иначе, чем неорганическая. Последняя относится к воздействиям окружающего мира совершенно пассивно; человеческое тело, напротив, стремится "противодействовать этому воздействию". В этом уже кроется понятие о раздражении и реакции. Тело находится в состоянии деятельности: "наш живой организм оказывает противодействие помощью жизненного антиорганизма".
⁷ Hufeland Die Physiatrik. — Journal der praktischen Heilkunde, Bd. 76, 1. Stück, S. 24.
⁸ Hufeland и Hahnemann как истинные представители своего века являются виталистами.
⁹ Buchner Die aethiologische Therapie und Prophylaxis der Lungentuberkulöse. — München und Leipzig 1883, S. 26.
¹⁰ a) Über Erforschung der Krankheitsursachen und sich daraus ergebende Gesichtspunkte für Behandlung und Heilung von Infektionskrankheiten. — B. kl. W. 1891, Nr. 11, 12, 13. b) Naturwissenschaftliche Einführung in die Bakteriologie. — Wiesbaden bei Kreidel, 1896.
¹¹ Die Behandlung der Diphterie mit Zyanquecksilber. — Berlin bei Springer, 1914.
¹² Die Arzneiprüfung am gesunden Menschen. D. m. W. 1906, Nr. 31.
¹³ Greifswald bei Abel, 1896.
¹⁴ Organon, § 87 и § 88. Всюду, где в настоящей работе будет речь об Organon, я имею ввиду третье издание 1824-гo года, которое я подробно изучил. Позже я прочитал также 6-е издание, выпущенное Hahl'ем в 1921-м году (Leipzig bei W. Schwabe).
¹⁵ Organon, § 135.
¹⁶ Organon, § 198 и след.
¹⁷ Organon § 180.
¹⁸ Понятие специфичности вообще объясняется крайне различно. Укажу в связи с этим на работу Вирхова "Spezifiker und Spezifisches", Virchow-Archiv, Bd. 6, Af. l.
¹⁹ Bier Die Transfusion von Blut, insbesondere von fremdartigem Blut, und ihre Verwendbarkeit zu Heilzwecken von neuen Gesichtspunkten betrachtet. M. m. W. 1901, Nr. 15.
²⁰ Ср. также Bier a) Heilentzundung und Heilfieber mit besonderer Berücksichtigung der parenteralen Proteinkorpertherapie. — M. m. W. 1921, Nr. 6; b) Reiz und Reizbarkeit. — M. m. W. 1921, Nr. 46 u. 47.
²¹ Cм. Bier Höchstleistungen durch seelische Einflüsse und durch Daseinsnotwendigkeiten. — M. m. W. 1924, Nr. 36, 37 u. 38.
²² См. Bier Heilentzundung und Heilfieber usw. — M. m. W. 1921, Nr. 6.
²³ См. a) Bier Über einige wenig oder garnicht beachtete Grundfragen der Ernährung. M. m. W. 1923, Nr. 4 u. Nr. 7. b) Kisch. Über die Hebung der Ernährung heruntergekommener Tuberkulöser durch intranvenöse Tierbluteinspritzungen; ebenda Nr. 7 с) Zimmer und Schulz Beeinflüssung des Ernährungszustandes chronischer Gelenk- und Muskelkranker durch Reizbehandlung. — Ebenda Nr. 7.
²⁴ Organon § 162.
²⁵ Свои взгляды на воспаление я намерен подробно изложить в работе, которая вскоре будет опубликована в данном журнале (т. е. в M. med. Wochenschr.).
²⁶ См. Bier Hyperaemie als Heilmittel, — Leipzig bei Vogel, 5. u. 6. Auflage 1907 S. 25 ff.
²⁷ Versuche über ein neues Prinzip zur Auffindung der Heilkräfte der Arzneisubstanzen nebst einigen Blicken auf die bisherigen. Hufelands Journal Bd. 2, Stück 3. u. 4, 1796.
²⁸ Во избежание недоразумений считаю долгом заметить, что в гомеопатии под "высокими дозами" разумеются высокие потенции, следовательно очень небольшие лекарственные дозы; под "низкими" дозами разумеются, напротив, более низкие потенции, т. е. более крупные лекарственные дозы. Аллопатия пользуется как раз противоположной терминологией.
²⁹ Reine Arzneilehre, Bd. 6, Kapitel: Wie können kleine Gaben so sehr verdünnter Arzneien usw. noch grosse Kraft entwickeln?
³⁰ Corpora non agunt nisi diluta.
³¹ См. Haehl Samuel Hahnemann, sein Leben und Schaffen. Leipzig bei W. Schwabe, 1922, Bd. l, S. 203-221 und Bd. 2, S, 273-280 u. S. 431
³² Achtzehn Thesen für Freunde und Feinde der Homöopatie, von Dr. Paul Wolff (nebst einem Vorwort von Dr. Rummel). Arch. f. homöopath. Heilkunst Bd. 16, Af. l; Sonderdruck bei C. W. Reclam, 1836. Выдержки из 18-ти тезисов можно найти у Haehl, Bd. 2, 306.
³³ Простоты ради я ограничиваюсь здесь опять-таки растиранием. Наилучшие указания по вопросу о технике приготовления гомеопатических лекарств я нашел у W. Schwabe, Homöopatisches Arzneibuch, 2-е издание, Leipzig 1924.
³⁴ Гомеопат Hughes (A manual of pharmacodynamics, London 1899, bei Leath and Ross, S. 837) называет серу "a medicine which, if not the most important, is perhaps the most frequently used of all we have". Гомеопатия, кроме того, приписывает сере способность изменять общее реактивное состояние и конституцию организма, особенно при хронических заболеваниях (по мнению Hahnemann'а, она является "антипсорическим средством"). С целью активирования других лекарств при хронических заболеваниях применению их рекомендуется предпосылать лечение серой. Сделанные мною наблюдения как будто подтверждают это мнение.
³⁵ Dr. Richter подробно опубликует результаты лечения серой в нашей клинике.
³⁶ Хотя во всех до сих пор описанных случаях лечение состояло не в применении чистой серы, а йодистой серы, я всюду упоминаю попросту только серу, ибо, как я уже упоминал, чистая сера, которую мы применяли с целью сравнительной оценки, оказывала столь же прекрасное действие, а йод, как будет указано ниже в этой работе, будучи применен сам по себе, не помогал при фурункулезе, Я этим вовсе не хочу сказать, что и соединение йода и серы является не вполне удачным.

Часть II