В следующем году исполняется 80 лет со дня опубликования проф. Августом Карлом Густавом Биром в "Мюнхенском медицинском еженедельнике" своей знаменитой статьи "Как мы должны относиться к гомеопатии?"¹, с большим воодушевлением воспринятой всеми гомеопатами и их сторонниками. В этой связи мне хотелось бы напомнить как некоторые факты из биографии известного немецкого хирурга, так и содержание его статьи, ставшей предметом ожесточенных дискуссий².

Август Бир родился 24 ноября 1861 года в небольшом гессенском городке Гельзене в семье лесоустроителя. От отца Август унаследовал любовь к лесам и при выборе профессии долго колебался между медициной и лесоведением. Он все же выбрал медицину, и этот выбор в итоге принес ему мировую известность. Бир учился в Берлине, Лейпциге и Киле. После государственного экзамена и получения диплома врача в Киле в 1886 г., молодой доктор там же начал свою работу ассистентом у известного хирурга Фридриха фон Эсмарха (1823—1908). У Эсмарха Бир работал до 1899 г. В 1888 году он защитил диссертацию и получил степень доктора медицины. С 1899 по 1904 год Бир заведовал кафедрой хирургии в Грейфсвальде, с 1904 по 1907 год — в Бонне. С 1907 года и до самого выхода на пенсию в 1932 году проф. Бир возглавлял хирургическую клинику Берлинского университета на Цигельштрассе, завоевав у берлинских хирургов почетный титул "последний великий с Цигельштрасе" (der letzte Große aus der Ziegelstraße). Отойдя от медицинской практики, Бир окончательно вернулся к любви своей молодости — лесам. Еще в 1912 году в местечке Зауен неподалеку от Берлина Бир приобрел лесной участок, дабы приступить, по собственным словам, к "большому эксперименту моей жизни — созданию идеального смешанного леса (Mischwald) по общим философским и биологическим законам, продиктованным медициной". Бир решил устроить свой собственный здоровый лес, применяя к нему принцип, которым он руководствовался в медицинской практике: "Здоровье есть правильное смешение противоположностей, из которых состоит организм, а болезнь — их извращенное смешение..." Этот эксперимент со свойственной ему тщательностью и добросовестностью Бир начал сразу же после покупки участка, но полностью ему он посвятил себя после выхода на пенсию. Перенеся принципы рациональной медицины на устройство биосистем и применяя их на практике, разумно "смешивая противоположности", Бир, фактически, был первым в мире экологом. Ныне существует Европейский фонд экологических и медицинских исследований им. проф. Августа Бира. Свои размышления о гармоничном устройстве мира Бир суммировал в философском трактате "Душа" ("Die Seele"), опубликованном в 1939 году и поныне имеющимся в продаже в книжных магазинах. Ученый отказался поддержать нацистов, и интерес к его личности в Германии тех дней был немедленно утрачен. В 1945 году среди беженцев его и его жену Анну случайно обнаружила советский военврач Валентина Гориневская (1882—1953), сама учившаяся у Бира в 1920-х годах. Она помогла им вернуться в Зауен, который каким-то чудом обошла война, и добилась для них питания из военной полевой кухни. В Зауене супружеская пара провела свои последние годы. Август Бир скончался 12 марта 1949 года и был похоронен рядом с могилой своей жены на одной из полян "идеального смешанного леса". Когда советский хирург генерал А. А. Вишневский (1906—1975), имя чьего отца носит известный институт хирургии в Москве, в 1972 году захотел положить цветы на могилу проф. Бира, ее в тот момент просто не удалось найти — все заросло травой. Позднее группа немецких врачей-энтузиастов привела могилы в порядок, а сегодня имя Бира носит одна из площадей Берлина. К концу жизни Бир был почетным членом пятнадцати научных обществ и почетным доктором пяти университетов.

Медицинское наследие проф. Бира огромно. Бир принадлежал к ныне почти исчезнувшему поколению врачей-энциклопедистов, отнюдь не замыкавших в рамках своей узкой специализации, так что его интерес к гомеопатии не был данью сиюминутному увлечению или конъюнктуре. Помимо медицины и лесоведения, он увлекался еще теологией и древнегреческой философией. По его руководствам по хирургии учились несколько поколений врачей. Его именем названы несколько оригинальных методик оперативного и консервативного лечения (искусственная гиперемия, костнопластические ампутации с созданием опорной культи, лечение ранений сосудов и др.) и пункционная игла. Бир был автором до сих пор не утративших своей ценности научных трудов по теории и практике хирургии, по костному туберкулезу и регенерации тканей. Бир считается фактическим основателем спортивной медицины (с 1920 по 1932 год он возглавлял Высшую спортивную школу при медицинском факультете Берлинского университета — первую такого рода в мире). Однако главной заслугой проф. Бира перед медициной, обессмертившей его имя, было введение в практику спинномозговой анестезии. Справедливости ради надо упомянуть, что предшественником Бира был американский невролог д-р Джеймс Л. Корнинг (1855—1923), который в 1885 году описал наблюдавшуюся анестезию при введении кокаина в спинномозговой канал. Однако Корнинг использовал этот метод для лечения болей в нижних конечностях, не предлагая использовать его как метод анестезии при хирургических операциях. В течение 13 лет наблюдения Корнинга не вызывали никакого интереса, пока за дело не взялся Август Бир. Он разработал метод введения анестетика в субарахноидальное пространство, и стал регулярно применять его в своей клинике. Интересно, что прежде чем этот метод анестезии был поставлен им "на поток", Бир испытал его на себе самом 24 августа 1898 года. Анестезия прошла успешно, хотя впоследствии у Бира развилась сильная головная боль, как и у 4 из 6 пациентов, которых он ранее прооперировал с использованием нового способа обезболивания. Убедившись на своем примере, что осложнения были вполне реальны, хотя и преходящи, Бир дал зеленый свет новому методу лишь тогда, когда подобрал оптимальную концентрацию и количество анестетика, позволившие уменьшить число неблагоприятных реакций. А в 1907 году Бир предложил уже внутривенный наркоз. Мне нет нужды напоминать читателям, чтó означают эти методы для современной медицинской практики. Небезынтересно будет здесь добавить, что проф. Бир был блестящим педагогом, а его афоризмы немедленно становились крылатыми. Вот лишь некоторые из них: "Не будь такого количества профессоров, медицинская практика стала бы намного проще", "Хорошая мать часто ставит диагноз точнее, чем плохой врач", "Медицинские теории обычно еще более странны, чем факты, на которых они основаны", "Ни одну операцию я не могу назвать полностью безопасной", "Ученые-медики — чудесные люди, только не позволяйте им лечить вас".

Чтобы понять, какое значение для судеб гомеопатии имела статья Бира, надо вспомнить положение мировой гомеопатии в 1920-х годах. А было оно очень трудным, если не сказать выглядевшим совершенно безнадежным. Кризис, начавшийся в европейской гомеопатии в конце 1870-х годов, все более углублялся, особенно на фоне прогресса аллопатии, за которым стояли успехи бактериологии. Количество врачей-гомеопатов в Англии, Франции и Германии составляло десятые доли процента от числа всех практиковавших в этих странах докторов. Российская гомеопатия, потерявшая абсолютно все в годы Первой мировой и гражданской войн, только начинала приходить в себя. Однако самым прискорбным на фоне всей этой и без того не внушавшей оптимизма картины был внезапный и быстрый крах оплота мировой гомеопатии — гомеопатии американской. Даже в самые тяжелые годы европейской гомеопатии приверженцы учения Ганемана в Старом свете с надеждой устремляли свои взоры за океан, где тысячи гомеопатов располагали десятками колледжей, больниц, собственных печатных изданий, профессиональных и непрофессиональных обществ. Всего за первые двадцать лет прошлого века американская гомеопатия полностью утратила все свое былое величие, с таким трудом достигнутое в XIX в., и превратилась в безнадежного аутсайдера и парию медицинской практики. К началу 1920-х годов стало уже ясно, что ликвидация двух уцелевших гомеопатических колледжей и нескольких больниц — всего лишь вопрос времени.

Короче, начало 1920-х ознаменовало начало нового этапа в истории мировой гомеопатии, который можно условно назвать периодом борьбы за выживание. Длился он до самого конца 1970-х. Любое одобрительное слово или упоминание о гомеопатии из уст известного ученого или врача с радостью подхватывалось и тиражировалось сторонниками гомеопатии. Любая поблажка со стороны властей становилась поводом для праздника. Каждая новая вышедшая книга была событием, о котором говорили. Публикация статьи одного из крупнейших хирургов тех дней, ученого с мировым именем, была неожиданным счастливым подарком гомеопатам. Однако это была не просто нейтральная или даже дружественная по отношению к гомеопатии статья, какие время от времени появлялись в аллопатической периодике, чьи авторы, небрежно похлопав по плечу своих менее удачливых собратьев и признав, что в гомеопатии что-то имеется, тут же выставляли список неприемлемых для ортодоксальной медицины положений, от которых гомеопаты были обязаны отречься, дабы быть допущенными в священный храм медицинской науки и практики. Бир не просто заявил, что гомеопатия должна иметь свое законное место в медицине, но и фактически подтвердил все ее положения на основе самых последних достижений науки! Неудивительно, что статья была немедленно выпущена в Германии отдельной брошюрой, а также переведена на английский и в том же 1925 году вышла брошюрой в самом крупном американском гомеопатическом издательстве "Берике энд Таффел", а в следующем году была опубликована в "Британском гомеопатическом журнале". В русском переводе (д-ра В. А. Нейбергера) статья под названием "Каковым должно быть наше отношение к гомеопатии?" увидела свет в виде отдельной брошюры, выпущенной берлинским издательством "Врач". Из сохранившихся в архиве д-ра Николая Габриловича (1865—1941; архив хранится в ГАРФ в Москве) сведений мне стало известно, что о брошюре знали и ее ждали. Не исключено, что и перевод был заказан советскими гомеопатами. Очередь в книжном магазине занимали с вечера, и на следующий день весь прибывший тираж был уже распродан, так что всего за один день работа проф. Бира на русском стала библиографической редкостью. Так чем же был вызван этот мировой ажиотаж?

Статью Бира условно можно разделить на три части, первая и третья из которых теоретические, а вторая — практическая. Не томя читателей, Бир с ходу, уже в самом начале статьи заявил свое кредо: отметив, что интерес к гомеопатии у него проснулся еще в 1900 году вместе со знакомством с видным фармакологом Гуго Шульцем (1853—1932), окончательно разобраться в предмете он смог лишь после того, как начал изучать первоисточники в 1920 году.

При этом я старался отделить, так сказать, зерно от плевел, и должен был убедиться, что урожай зерна все же был достаточно хорошим и вознаграждающим за эту нелегкую работу. Я должен был сознаться, что я избежал бы немало ошибок и заблуждений, если бы я начал это изучение тремя десятилетиями раньше!³

Далее в первой части своей статьи Бир показал, что все, что составляет краеугольные камни гомеопатии — принцип подобия, принцип малых (минимальных) доз, принцип одного одновременно назначаемого лекарства — полностью согласно с активно разрабатывавшейся в то время, особенно в его клинике, терапии т. н. ирритативными телами, а именно препаратами белкового и небелкового характера, призванными вызывать воспаление и лихорадку. Здесь необходимо упомянуть о том, что проф. Бир был автором оригинальной методики лечения посредством создания очага искусственной гиперемии. Сначала он достигал этого введением небольшого количества крови животных, но потом перешел к химическим препаратам (сере и иатрену), способным вызывать аналогичную реакцию без сенсибилизации к чужеродному белку. Внимательно изучая первичную и вторичную реакции, оценивая характер воспаления в зависимости от введенных доз и пр., Август Бир нашел, что его практика подтверждает все установленные Ганеманом основные принципы. Чувствуя, что, вероятно, теоретические рассуждения могут оказаться недостаточно убедительными, во второй части статьи Бир привел практические примеры того, как он применял в своей клинике гомеопатическое лечение. Единственный пункт, по которому Бир не нашел полного согласия с Ганеманом, было выдвинутое последним требование обязательной индивидуализации, поскольку та является отражением высокой специфичности действия лекарств. Бир ограничился замечанием, что относительно того, что собой представляет специфичность, существуют разные мнения. В определенной степени позицию Бира понять можно. Будучи практикующим хирургом, в клинике Бир видел главным образом достаточно однотипные острые состояния, характеризующиеся сравнительно низкой степенью индивидуальной выраженности. Соответственно, его подход был по-хирургически простым и утилитарным. Он решил провести эксперимент с простым лекарственным веществом для лечения сравнительно простой хирургической болезни и взял серу для лечения фурункулеза.

Действие серы на кожу является неоспоримым. Испытание серы на здоровом человеке и наблюдения, сделанные при хроническом отравлении серой, показали, что назначенные внутрь высокие дозы этого средства вызывают развитие кожных язв, высыпей и фурункулеза. Лечение фурункулеза — этого столь часто встречающегося и упорного страдания — путем назначения небольших доз серы, как это издавна рекомендуется гомеопатией, вполне согласуется, следовательно, с законом подобия в гомеопатическом смысле. Гомеопатический врач Dr. A. Stiegele в Штутгарте посоветовал мне назначать по одной таблетке sulf. jodat. (D3) три раза в день; Hugo Schulz рекомендует tinctura sulfuris два раза в день по 20 капель. Эти дозы очень ничтожны по сравнению с аллопатическими, но все же еще довольно крупны для гомеопатии, ибо одна таблетка Stiegele весом в 0,1 гр. содержит одну десятую долю миллиграмма йодистой серы, а 1 см³ серной тинктуры — три с половиной децимиллиграмма чистой серы. Я наперед замечу, что эта дозировка практически очень хорошо применима; моя задача состояла в том, чтобы показать на примере, который всякий может легко проверить, что излечение достигается также путем назначения "истинно гомеопатических доз". Поэтому я воспользовался растиранием серы D6 в форме таблеток. Больные фурункулезом получали три раза в день по одной таблетке sulf. jodat. D6 за полчаса до еды, т. е. ежедневно одну тринадцатитысячную долю миллиграмма йодистой серы⁴.

Результат оказался впечатляющим:

В общем, описанному лечению было подвергнуто 34 случая фурункулеза, причем во всех наступило полное излечение. Среди них было несколько случаев, в которых после лечения светом кварцевой лампы, дрожжами, мышьяком, ирритативными телами, инъекциями собственной крови и т. д. беспрестанно наступали рецидивы через промежутки до трех лет. Напротив, после лечения серой быстро наступило излечение, и рецидивы прекратились. В трех случаях, излеченных под влиянием серы (доза D6), наступили рецидивы; в результате повторного назначения нескольких доз серы D3 наступило быстрое и полное излечение⁵.

Хотя все это выглядит очень простым и даже совершенно очевидным, следует вспомнить о том, что этим примером Август Бир откровенно унизил многих противников гомеопатии, среди которых, вне всяких сомнений, были его добрые знакомые и даже друзья. Ведь критикуя гомеопатию и объявляя ее абсурдом, никто из них и не помыслил проверить ее даже таким самым простым способом, как это сделал их прославленный коллега! Но мало того. Как и в случае со спинномозговой анестезией, Бир, экспериментатор до мозга костей, решил испытать действие лекарства, изобретенного им согласно принципу подобия, на себе самом:

В течение нескольких десятилетий я несколько раз в год заболевал сильными простудами. Обычно они начинались с насморка; однако вскоре процесс распространялся также на глотку и бронхи, сопровождался вначале лихорадкой, а нередко и расстройством общего состояния и нарушением работоспособности на 2–4 недели. Простуживался я в результате того, что после многочасовой работы в операционной, где температура воздуха была значительно выше, нежели в соседних помещениях, я выходил нередко непосредственно на открытый воздух. В течение семестра я не имел времени применять наиболее надежно действующее средство — суховоздушные ванны, а другие оказывались безуспешными. Тогда я стал применять с 1919 г. гомеопатическое лекарство, которое я себе выбрал без всякой предвзятой мысли, исходя из следующих соображений, основанных на законе подобия: более крупные дозы йода вызывают насморк и раздражают слизистые оболочки; поэтому я решил применять небольшие дозы йода для лечения тех же страданий. Вначале я прибавлял одну каплю йодной настойки к стакану воды, сильно размешивал и принимал один глоток полученного раствора. Это средство помогало только если я его принимал при первом чихании или при легком познабливании и ничтожных болях при глотании. В 1920 г. Finck, исходя совершенно бессознательно из гомеопатических представлений, предложил йод для лечения насморка и ангины. С профилактической целью он дает 8 капель; для лечения он назначает ежедневно несколько бóльшие дозы раствора йода в йодистом кали (jodi puri 0,3; kal. jodat. 3,0; Aq. destill. 30,0) и чрезвычайно хвалит достигнутые им успехи. Я испытал на себе этот рецепт и мог убедиться, что этот раствор действует так же хорошо, а может быть и лучше, нежели простая йодная настойка, но лишь тогда, если я принимал одну каплю раствора в воде. С тех пор я поступаю следующим образом: как только наступают вышеописанные первые признаки простуды, я принимаю одну каплю раствора — jodi puri 0,1, Aquae destill. 10,0, Kal. jod. q. s. ad solutionem. В большинстве случаев мне достаточно принять одну-единственную каплю этого раствора для предотвращения развития болезни. Реже, особенно если я принимал лекарство недостаточно своевременно, мне приходилось бороться с угрожающим заболеванием в течение нескольких дней до недели и принимать в течение этого времени ежедневно по одной капле. Однако мне всегда удавалось предупредить развитие прежних припадков болезни, а в течение последних шести лет я совершенно свободен от этого упорного страдания. Правда, йод не был в состоянии предотвратить заболевания гриппом, которым я заболел во время свирепствовавшей гриппозной эпидемии, однако этот припадок принял очень легкое и быстрое течение под влиянием ежедневных приемов капли раствора. С таким же успехом я применял это средство и у других членов моего семейства⁶.

В третьей части своей статьи Бир вновь вернулся к теории. Он заявил, что в гомеопатических принципах кроется громадный потенциал. Фармакология, которая, с его слов, занимает совершенно неподобающее положение и находится из-за неэффективности предлагаемых ею средств в опале у практических врачей, должна вернуть себе утраченные позиции. И сделать это призвано использование гомеопатических законов. Простые вещества, подбираемые согласно гомео- и изопатическим правилам, могут оказать неоценимую услугу фармакологии:

Если же инъекции эфира почти с полной надежностью, как я уверял, способствуют излечению послеоперационного бронхита в кратчайшее время и предотвращают развитие из последнего губительной пневмонии, то отсюда следует, что и простое средство способно вызвать истинное излечение⁷.

Бир призвал к сближению аллопатии и гомеопатии; и similia similibus curantur, и contraria contraribus curantur должны иметь равные права в медицине. Однако для того чтобы сблизиться с гомеопатами, Бир предложил самый неприятный и постоянно отвергаемый аллопатами рецепт: сначала разобраться в деле, а потом уже делать выводы:

Но прежде всего, по-моему, важно, чтобы никто не судил о гомеопатии, не испытав действия гомеопатических средств и не ознакомившись с ее сущностью на основании изучения соответствующей литературы⁸.

Статья проф. Августа Бира имела громадный резонанс. Не только слова одобрения в отношении гомеопатии, но и прямой призыв следовать ее принципам в повседневной практике, вызвали огромный интерес со стороны тех врачей, которые ничего о гомеопатии не знали, а свои суждения о ней основывали на мнении учителей. Ряд немецких докторов, впоследствии ставших известными гомеопатами, начали свой путь к учению Ганемана именно с этой статьи Бира. Гомеопатия получила легитимацию; долго еще в своих обращениях к коллегам и власть предержащим гомеопаты ссылались на статью Бира. Не стала исключением и Россия. Нарком просвещения Анатолий Луначарский (1875—1933), в 1918 году сам отобравший у российских гомеопатов госпиталь и передавший его рентгенологам, после публикации статьи Бира писал:

В последнее время теория Ганемана (основателя гомеопатии) приобретает все больший и больший вес. Недавно одна часть ученого мира была шокирована, а другая обрадована, и весь мир был взволнован, когда один из крупнейших хирургов нашего времени, Бир, заявил, что приходится пересмотреть весь спор о гомеопатии и признать, что в основном в своей философии болезни она права. Знаменитое ганемановское положение "Симилия симилибус курантур", т. е. "нужно выбрать для лечения то же средство, которое причинило зло", сводится к тому, что организм имеет в себе гигантское количество наследственных, выработанных за многие тысячи лет самолечащих приспособлений... Что это значит для нас, негомеопатов? Вовсе не будучи новообращенным гомеопатом, я считаю, что во всем этом есть глубокий биологический смысл, с которым нельзя не считаться⁹.

Само собой, советские гомеопаты по достоинству оценили вклад проф. Бира:

Выступление в защиту гомеопатии проф. Бира в 1925 году в статье "Как мы должны относиться к гомеопатии?" всколыхнуло умы. Громадная заслуга Бира заключается в том, что он сделал возможным обсуждение вопроса о гомеопатии в научных кругах. Не говоря уже о признании им действия малых доз, что, кстати, в его известной брошюре больше всего занимает его внимание, он вполне сочувственно относится к принципу подобия¹⁰.

Бир не стал профессиональным гомеопатом, да он к этому и не стремился. Выйдя на пенсию, он увлекся идеей доказать эффект гомеопатического лечения на животных, для чего в 1936 году создал специальное общество (Studiengemeinschaft für tierärztliche Homöopathie). С началом Второй мировой войны оно прекратило свое существование и более не было воссоздано¹¹.

Вспоминая события 80-летней давности, отдадим дань уважения не просто великому хирургу и экспериментатору, но честному и беспристрастному ученому, чье выступление в защиту гомеопатии сыграло столь важную роль в ее выживании во время тяжелейшего периода ее двухсотлетней истории!

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Bier A. Wie sollen wir uns zur Homöopathie stellen? Münchener Medizinische Wochenschrift Bd. 72, 1925, S. 713–717, 773–776.
² Подробнее о об этих дискуссиях см. Doms M. S. August Biers Aufsatz "Wie sollen wir uns zu der Homöopathie stellen?" und die nachfolgende Diskussion um die Homöopathie in der deutschen Ärzteschaft MedGG 2005; (23): 241–282 (Прим. авт. 2016 г.).
³ Prof. Dr. August Bier. Каково должно быть наше отношение к гомеопатии? Берлин, "Врач", 192–?, с. 4.
⁴ Там же, с. 26–27.
⁵ Там же, с. 27–28.
⁶ Там же, с. 36–37.
⁷ Там же, с. 46.
⁸ Там же, с. 55.
⁹ Луначарский А. В. Избранные статьи по эстетике. М., 1975, с. 185.
¹⁰ Липницкий Т. М. Основные проблемы гомеопатии. М., 1935, с. 23.
¹¹ Подробнее см. Giese C., Gellert M. … that subsequently homeopathy will become nowhere common as in veterinary medicine — the history of veterinary homeopathy in Germany Berl Munch Tierärztl Wochenschrift 1995 Aug; 108(8): 305–12.