На улице Mapгариты в Лондоне устроена лечебница для чахоточных и страдающих грудными и горловыми болезнями. Лечебница эта существует уже сорок лет и находится в цветущем состоянии; доход ее от постоянных взносов и пожертвований простирается до 500 фунтов стерлингов (5 000 руб) в год, и она посещается ежегодно от 13 000 до 14 000 больных. Состав врачей довольно значителен, а именно: два совещательных врача, три ординарных врача, принимающих больных в лечебнице, пять врачей, посещающих их на дому, и один хирург. Двое из этих врачей, ординарный врач д-р Ягельский и посещающий врач д-р Марш, через несколько лет по вступлении в должность убедились в превосходстве гомеопатического метода и, натурально, стали пользовать больных на основании своих убеждений. Обстоятельство это сильно огорчило некоторых из врачей лечебницы, и они решились сделать попытку изгнать из своей среды двух коллег-гомеопатов. С этой целью они обратились в ноябре прошлого года к председателю исполнительного комитета со следующим письмом:

Милостивый Государь!

Мы, нижеподписавшиеся члены медицинского штата лечебницы, имеем честь довести до Вашего сведения, что в течение некоторого времени, как мы достоверно узнали, больных в лечебнице лечат гомеопатически. Mы полагаем, что Вам неизвестно об этом нововведении в практике лечебницы, и что оно не встретит одобрения со стороны исполнительного комитета или Правления, и потому считаем желательным, чтобы по этому поводу было наряжено следствие.

Следуют подписи шести врачей

Убедившись, из наведенных справок, что д-ра Ягельский и Марш лечат больных гомеопатическими средствами, исполнительный комитет письмом от 6-го ноября предложил этим двум врачам прекратить гомеопатическое лечение, исключить свои фамилии из гомеопатического адрес-календаря и отказаться от должностей в гомеопатических учреждениях (д-р Марш состоит врачем при гомеопатической больнице) или же оставить должности, занимаемые ими при лечебнице, так как исполнительный комитет не считает гомеопатическую практику содействующей истинным интересам лечебницы, и практика эта идет прямо вразрез с той, которая существовала в ней по настоящее время.

На это деспотическое требование д-р Ягельский ответил следующим письмом от 15-го ноября:

В ответ на письмо от 6-го ноября позволю себе напомнить комитету, что по уставу лечебницы ни медицинский штат, ни исполнительный комитет не уполномочены вмешиваться в практику врачей, занимающих в ней должности. По уставу требуется только, чтобы врачи удовлетворяли известным условиям компетентности, но они не обязаны практиковать какой-либо исключительный метод лечения или отказываться от употребления средств, которые они находят более полезными для больных. Если опыт и изучение убедит их, что в некоторых случаях лекарства, выбранные на основании терапевтического правила гомеопатии, действуют успешнее, и они стали бы отказываться от этих средств, то они не исполнили бы своего долга по отношению к больным.

Опыт с лишком 12 000 дипломированных врачей всех стран показал, что многие болезни излечиваются успешнее гомеопатическими средствами, а д-р Лодер Брёнтон (Lauder Brunton), экзаменатор по фармакологии при Лондонской Королевской коллегии врачей, в своем новом сочинении "Фармакология и терапия", рекомендует массу гомеопатических лекарств, не подвергнувшись за это не только порицанию, но даже возражению со стороны коллегии. Требовать, чтобы врачи, состоявшие при лечебнице, отказывались от употребления средств, которые они признают полезными, есть незаконное вмешательство в их свободу действий. Медицинская практика постоянно изменяется, и было бы невыносимо, если бы исполнительный комитет имеет право запрещать врачам употреблять новые средства и улучшенные способы лечения, вводимые в медицину практикой настоящего дня, во многих отношениях идет вразрез с той, которая существовала несколько лет тому назад, и было бы нелепо обязывать врачей лечебницы придерживаться известной рутины, бывшей прежде в ходу, и отказывать им в праве пользоваться успехами медицинского искусства.

Если бы исполнительный комитет был в состоянии доказать, что д-р Марш и я лечим больных с меньшим успехом, чем прежде, когда мы не употребляли гомеопатических средств, он имел бы некоторый благовидный предлог возражать на употребление нами этих средств, хотя по уставу он не имеет ни малейшего права обсуждать практику врачей; если же он не может доказать, что мы вредим больным, его требование, чтобы мы отказались от назначения лекарств, которые мы признаем наиболее полезными, становится совершенно ultra vires. Если же употребляемый нами ныне способ лечения сопровождается большим успехом чем тот, которого мы придерживались прежде, в чем мы убеждены, и исполнительный комитет мог бы воспретить его он, он действовал бы наперекор истинным интересам больных, посещающих лече6ницу, т. е. наперекор истинным интересам лечебницы.

Приглашать нас вычеркнуть наши фамилии из гомеопатического адрес-календаря, чтобы не подавать вида, что мы одобряем метод Ганемана и пользуемся им в известных случаях, и отказаться от должностей, занимаемых нами в других учреждениях, с альтернативой оставить наши места в этой лечебнице, исполнительный комитет не имеет ни малейшего нравственного или законного права; такое требование есть попытка к деспотическому вмешательству в свободу действия врачей лечебницы в вопросах, ее не касающихся, и подчиниться ему ни один честный и уважающий себя врач не может.

Врачи, состояние при этой лечебнице, избираются членами Правления на годичном собрании и одни только члены Правления властны удалить врачей, отказавшись вовсе избрать их. До настоящего времени я всегда удостаивался благодарности со стороны членов Правления, а я служу здесь уже четырнадцать лет, состояв первоначально посещающим врачом, и с 1874 года ординарным врачом; с этой целью я сдал экзамен на звание члена Лондонской Королевской коллегии, как необходимое условие для занятия моей настоящей должности; получение же этого диплома, как известно всем, обладающим им, сопряжено с необыкновенными трудностями.

Имею честь быть и проч.
В. Ягельский

Д-р Марш отвечал так:

Ноября 17-го, 1886 г.

Милостивые Государи!

Имею честь заявить, что мой ответ заключается в письме д-ра Ягельского, которое я также подписал. Присовокуплю только, что вы не властны никакими средствами воспрепятствовать нам практиковать гомеопатию. Гомеопатия не есть тайная система медицины. С полным уважением к комитету я, кажется, могу ce6е позволить сказать, что ни один из членов, кроме д-ра Ягельского и меня, не имеет никакого познания о теории и практике, на которых мы основываем наше лечение. Каким же образом может комитет судить о предмете, с которым он вовсе не знаком? Я убежден, что если бы члены комитета изучили эту систему, они были бы нашими друзьями, а не противниками. Таков опыт всех, потрудившихся усвоить гомеопатический метод, или лечение болезней по закону подобия, впервые разработанному знаменитым и ученым Ганеманом.

Ваш покорный Т. С. Марш

Исполнительный комитет отправил 18-го ноября второе письмо, в котором объявил, что считает эти ответы неудовлетворительными и сообщал, что он положил резолюцию просить д-ров Ягельского и Марша подать в отставку.

На это д-р Ягельский отвечал:

Милостивые Государи!

В ответ на ваше письмо, имею честь напомнить вам, что я ни в чем не провинился ни перед вами, ни перед больными этого учреждения. Поэтому я смотрю на ваши действия, направленные против меня вследствие донесения д-ра Чолмели, как на неоправдываемое и нестерпимое гонение и протестую против них самым серьезным образом. Воздерживаюсь пока что от дальнейших замечаний, ввиду предубеждения вашей партии и ненависти, проявляемой ко мне, без малейшего с моей стороны к тому повода, и возлагаю на вас всю ответственность за последствия, к которым должны повести ваши противозаконные притеснения. Я решился не подавать в отставку.

Имею честь быть и проч.
В. Ягельский

Д-р Марш послал следующий ответ:

Ноября 24-го, 1886 г.

Милостивые Государи!

Я должен сослаться на мое предыдущее письмо, и прибавлю только, что не признаю за комитетом права отказывать мне в занимаемой мной должности. Вместе с тем привожу для вашего сведения выписку из "Медицинского акта Виктории", гл. ХС, XXIII:

"В случае, если Общему cовету покажется, что какая-нибудь экзаменационная комиссия предварительно допущения кандидата к экзамену или выдачи ему свидетельства пытается связать его обязательством принять какую-либо практику или особенную теорию медицины или хирургии, и отказаться от какой-либо практики или теории, сказанный Совет доносит о том Тайному cовету Ее Величества, который может приказать комиссии прекратить такое требование, и если она не исполнит этого, лишить ее права выдавать свидетельства".

Этот параграф внесен в акт с той целью, чтобы воспрепятствовать экзаменационным комиссиям отвергать кандидатов, приверженных к гомеопатии, так как в то время, как и теперь, профессия употребляет все усилия, чтобы не допускать к экзаменам тех, которые верят в эту медицинскую теорию.

Ваш покорный Т. С. Марш

Следующим шагом исполнительного комитета было созвать специальное общее собрание членов Правления, "чтобы узнать их взгляды на вопрос". Между тем д-ра Ягельский и Марш разослали всем членам Правления циркуляр, с приложением их переписки с комитетом; в этом циркуляре называли поступок их коллег "заговором и гонением со стороны некоторых членов исполнительного комитета".

Первое специальное заседание было назначено на 20-е декабря, а затем другое — на 19-е января, но и то, и другое оказалось необходимым распустить без производства дел ввиду несоблюдения некоторых формальностей, требуемых уставом. Эти неудачи не могли не огорчить противников, но, вероятно, они взялись достигнуть цели на годичном общем собрании, которое бывает всегда в четвертую среду в январе. В ожидании же этого годичного собрания они разослали членам Правления следующий циркуляр:

Милорды, Милостивые Государыни и Милостивые Государи,

Медицинский штат этого благотворительного учреждения находит вынужденным очень неохотно обеспокоить членов Правления кратким изложением фактов ввиду предупреждения ошибочного мнения о некоторых заявлениях, сделанных двумя из их членов.

В исходе прошлого года штат удостоверился, что двое из его членов пользуют больных в лечебнице по способу, который профессией не признаётся основанным на научном исследовании и широких истинах, так что если бы эти два врача до поступления в лечебницу заявили о своем намерении практиковать этот метод, они были бы неизбежно отвергнуты. Между тем выбор их последовал, как и их предшественников, в том предположении, что они принадлежат к числу квалифицированных врачей, практикующих медицинское искусство и медицинскую науку согласно общепринятым взглядам.

Так как предположение это не оправдалось, то медицинский штат счел долгом обратить на это обстоятельство внимание исполнительного комитета и принять другие справедливые меры, чтобы исправить такое небывалое положение вещей, могущее, по их мнению, пагубно отозваться на этом учреждении. Вместе с тем штат решительно отвергает возведенное на него неосновательное и нелепое обвинение в заговоре и гонении.

Подписи семи врачей

На годичном общем собрании 26-го января явилось необыкновенно много членов Правления. Председателем был избран лорд Гримторп (Grimthorpe). Но и на этот раз не удалось приступить к занятиям ввиду того, что отчеты оказались неревизованными, так что председатель должен был объявить заседание отмененным.

Д-р Дёджон (Dudgeon) просил позволения до распущения собрания обратить внимание на неправильность действий некоторых членов медицинского штата, разославших циркуляр от имени штата (см. выше). Хотя эти семь врачей действителено находятся в штате лечебницы, во они отнюдь не составляют штата, так как их семеро, а в штате числится десять человек. Зaтем, по закону LXI, постановлены точные указания для собрания штата, а между тем для составления сказанного циркуляра никакого собрания не созывалось. Поэтому он предложил, чтобы собрание объявило эти действия неправильными.

Д-р Ягельский поддержал это предложение.

Председатель, рассмотрев циркуляр, сказал, что, без сомнения, несправедливо, что семеро врачей назвали себя медицинским штатом, и, конечно, они не не составляют штата, а только семь членов его.

Один из семерых заметил, что они составляли большинство штата, и потому могли считать себя вправе говорить от имени всего штата.

По заявлению председателя, это не давало им решительно никакого права называться медицинским штатом. Он спросил д-ра Чолмели, созывалось ли собрание для составления циркуляра.

Д-р Чолмели отвечал, что собрания не было.

На это председатель заметил, что, на его взгляд, д-р Дёджон совершенно прав, называя этот поступок неправильным. Впрочем, он попросил собрание решить этот вопрос.

Предложение д-ра Дёджеона было пущено на голоса, и, так как значительное большинство присутствующих подняли руки, то председатель объявил предложение принятым.

Д-р Чолмели заметил, что он и его товарищи считали долгом прекратить нововведения в практике, внесенные двумя членами штата, как противные доселе существовавшей практике.

Председатель сказал, что такое возражение относилось бы одинаково к введению всякого нового средства и улучшения, и спросил, на каком основании д-р Чолмели и его друзья считают правильным препятствовать употреблению новых средств или новых способов лечения членами штата.

Д-р Чолмели отвечал, что этот метод не признаётся общей профессией.

Председатель сказал, что он не может считать это законной причиной, так как возражение это применимо ко всякому новому средству, и если допустить в принципе, что некоторые члены штата могут вмешиваться в практику других членов, потому что эта практика нова и не признана еще всей профессией и не вполне согласуется с их собственной, и будут хлопотать об отставке тех, которые впервые приняли эту новую практику, то это повело бы к бесконечным прениям и раздорам. Хотя он сам не медик, но ему достаточно известно, что в медицине средства и способы лечения постоянно меняются, и то, что считалось несколько лет тому назад хорошей практикой, теперь отвергается всеми как дурная практика. Ему известно также, что по Медицинскому акту 1859 г. положительно воспрещается экзаменационным комиссиям вмешиваться в мнения кандидатов и, следовательно, этот акт санкционирует всевозможные воззрения и теории медицины. Поэтому ему непонятно, на каком основании известное число членов медицинского штата могут присваивать себе власть над мнениями других членов, когда в такой власти отказано даже коллегиям при выдаче дипломов кандидатам.

Услышав эти здравые слова своего председателя, д-р Чолмели и его партия сильно приуныли и не решились сказать ни одного слова в свое оправдание.

Д-р Ягельский обратил внимание на одно заявление, сделанное в циркуляре, подписанном семью членами медицинского штата. Говоря о нем и о д-р Марше, хотя без упоминании их фамилий, в циркуляре сказано: "Выбор их последовал, как и их предшественников, в том предположении, что они квалифицированные врачи, практикующие медицинское искусство и медицинскую науку согласно общепринятым взглядам" и далее: "Это предположение не оправдалось". Это заявление выражено так, что дает понять, будто два врача, о которых идет речь, неквалифицированные медики, поступившие в лечебницу под ложными предлогами; оба заявления совершенно несправедливы, так как он и д-р Марш обладают всеми квалификациями, требуемыми уставом лечебницы, и при назначении их они о гомеопатии ничего не знали и ее не практиковали, а изучили ее лишь через несколько лет спустя после избрания их.

Он спросил, не составляет ли такое заявление пасквиль? Председатель отвечал, что не его дело истолковывать закон о пасквиле, но не подлежит сомнению, что заявление это выражено так, что дает неверное понятие постороннему человеку.

Затем д-р Дёджон обратил внимание на поступок исполнительного комитета, пославшего письмо двум врачам, с требованием прекратить лечение больных по способу, который эти врачи признавали наиболее успешным, отказаться от должностей, занимаемых ими вне лечебницы, или же подать в отставку. Он утверждал, что в уставе лечебницы не было ни одного слова, которое давало бы исполнительному комитету власть вмешиваться в практику медицинского штата. Было бы невыносимо, если бы неврачи, ничего не понимающие в медицине, имели право предписывать врачам, как им следует лечить. Он уверен, что простое заявление о том, что исполнительный комитет отважился указывать врачам, какие средства они должны употреблять и каких они должны избегать, покажет всякому присутствующему члену Правления все неприличие и нелепость поступка комитета. Затем, устав не предоставляет ни малейшего права комитету требовать, чтобы кто-либо из членов медицинского штата подал в отставку и, по его мнению, такая попытка со стороны комитета присвоить себе деспотическую власть должна быть немедленно остановлена вотировкой членов Правления.

Далее он утверждал, что исполнительный комитет поступил совершенно неосновательно и несправедливо, требуя, чтобы эти два врача отказались от должностей, занимаемых ими в других учреждениях. Действия комитета ограничиваются четырьмя стенами лечебницы, и он решительно превысил свою власть, заявляя требование, которому не может подчиниться ни один врач, сколько-нибудь себя уважающий. Поэтому он просил собрание объявить поступок исполнительного комитета, пославшего такое письмо к двум членам медицинского штата, неправильным.

Д-р Ягельский поддерживал это предложение. Председатель спросил пастора Мауля (Mowll), председателя исполнительного комитета, может ли он указать на закон, который оправдывал бы действия комитета, на которые жаловался д-р Дёджон.

Г. Мауль отвечал, что такого закона не существует, потому что то, что произошло, не было предвидено, когда был составлен устав лечебницы. Исполнительный комитет считал своей обязанностью поступить так, вследствие представления большинства медицинского штата.

Председатель сказал, что допуская несуществование закона, комитет тем самым признаётся в незаконности своего действия, а утверждать, что его подстрекали к тому некоторые члены медицинского штата, не может служить оправданием, так как исполнительный комитет на то и существует, чтобы наблюдать за точным исполнением устава лечебницы. Было бы нестерпимо, если бы исполнительный комитет брался критиковать практику врачей. Это значило бы предполагать, что он обладает лучшими медицинскими познаниями, чем образованные врачи. Если допустить такое предположение, то члены комитета могли бы считать себя вправе указывать врачу, что он дает слишком большую или слишком малую дозу касторового масла, и требовать, чтобы он давал такой прием, какой они считают правильным, а в противном случае сложил бы занимаемую им должность. При такого рода вмешательстве исполнительного комитета не могло бы существовать ни одно медицинское учреждение. По его мнению, предложение д-ра Дёджона вполне справедливо и действия комитета, отправившего такое письмо к двум врачам, совершенно неправильно. Тем не менее он пустит предложение это на голоса.

Пастор Коксхэд (Coxhaed), один из членов исполнительного комитета, сказал, что он не видит надобности пускать вопрос на голоса, так как председатель решил, что комитет поступил неправильно.

Председатель отвечал, что это совсем неверно. Он только выразил свое мнение, что комитет поступил неправильно; решение вопроса подлежит собранию.

Несколько членов комитета, несмотря на мнение председателя, продолжали утверждать, что их действия не были неправильными, так как они считали себя обязанными исполнить просьбу большинства медицинского штата.

Затем предложение д-ра Дёджона было пущено на голоса и было принято 19 голосами против 15.

Отсроченное заседание происходило 2-го февраля. Некоторые из противников надеялись, что им удастся избавиться от двух гомеопатов, соображая, что по уставу врачи избираются вновь на годичном собрании (что, по-видимому, полагал и д-р Ягельский, cyдя по его письму), и что им удастся y6едить членов Правления не избирать вновь этих двух врачей.

Между тем по тщательному рассмотрению устава оказалось, что врачи не подлежат избранию вновь; таким образом, и этот план провалился. Затем собрание занялось избранием новых членов исполнительного комитета на место выбывающим по уставу, причем за пастора Мауля было подано двенадцать голосов, а против него одиннадцать.

Перед закрытием заседания председатель заявил, что до него дошли слухи о намерении созвать чрезвычайное общее собрание для рассмотрения вопроса о различиях в медицинской практике лечебницы. Он советовал не делать этого, так как это поведет к раздорам, которые отзовутся очень вредно на интересах лечебницы.

Д-р Дёджон заметил, что "Ланцет" никогда не успокоится, пока не побудит сторонников нетерпимости сделать еще попытку подавить свободу мнения по медицинским вопросах, которую решились сохранить в их учреждении члены Правления.

Специальное общее собрание происходило 16-го февраля под председательством лорда Гримторпа.

Пастор Mayль внес предложение:

Так как доказано, что д-ра Ягельский и Марш лечили больных в лечебнице гомепатически; что фамилия д-ра Ягельского внесена в гомеопатический адрес-календарь, а д-р Марш занимает должность в лондонской гомеопатической больнице, то просить этих господ сложить с себя должности при лечебнице.

Д-р Дёджон предложил поправку, что

всякая попытка ограничить свободу мнения и практики врачей не санкционируется уставом лечебницы, вредна для интересов лечебницы и больных и противна духу Медицинского акта 1859 года.

После долгих прений поправка д-ра Дёджона была пущена на голоса и принята 20 голосами против 17.

Таким образом, как на годичном, так и на специальном общих собраниях поборники свободы мнения в медицинской практике одержали решительную победу над махинациями большинства врачей лечебницы. Этим борьба за правду, конечно, не окончится, и медицинские журналы не перестанут наускивать сторонников обскурантизма и нетерпимости к принятию всяких средств для изгнания гомеопатов из лечебницы, которая всегда считалась твердыней аллопатии.

Одно из самых отрадных явлений этой борьбы представляет поведение старшего врача лечебницы д-ра Купера Торри, который стоял горой за право врачей лечить по их убеждению. Д-р Торри не имеет практического знакомства с гомеопатией, но он принадлежит к числу тех либеральных людей, увы! столь редких в среде господствующей школы, которые отличаются полной терпимостью к различию во мнениях и ратуют за совершенную свободу в научных вопросах. Личность д-ра Торри выдается ярким примером того, кем должен бы быть каждый научный член профессии.

К СТАТЬЕ "БОРЬБА ЗА СВОБОДУ МНЕНИЯ"
("Гомеопатический вестник", 1888, № 8, стр. 613–616)

Кризис окончился. Противники свободы мнения, желая выказать свое пуристическое правоверие, подали в отставку и замещены людьми, стоящими отнюдь не ниже их в профессиональном отношении и далеко выше их в умственном просвещении. Отныне штат врачей в лечебнице улицы Маргариты будет состоять из аллопатов и гомеопатов, а в скором времени, будем надеяться, из одних представителей новой научной медицины.

Печать не оставила вопроса без внимания. Старые медицинские журналы, довлея в предрассудках, хранят красноречивое молчание, младшие же показывают, что царство изуверства в медицине проходит.

Приводим несколько цитат.

Медицина и публика (из Oxford University Herald от 26 марта). Ровно год тому назад мы позволили cебе сделать несколько замечаний по поводу излишне враждебных, как нам кажется, отношений практиков старой традиционной системы медицины к новейшим приверженцам гомеопатической системы. Едва ли можно было ожидать, что последние будут приняты их старшими братьями с открытыми объятиями, тем не менее вражду не следовало бы выказывать по многим причинам. Во-первых, все профессора и студенты медицины одинаково еще люди учащиеся. За последние полстолетия произошли важные перемены в принятых способах лечения болезней, большинство этих перемен профессия вынуждена была ввести под давлением Ганемана и его учеников. Мы имеем в виду, разумеется, пиявки, нарывные пластыри и т. п. меры, почти повсеместно изгнанные. Но и в настоящее время медицина еще в высшей степени неудовлетворительна, и есть много беспристрастных лиц, полагающих, что значительный вред наносится неблагоразумным употреблением сильных средств при лечении какой-нибудь специфической болезни. Зло это, быть может, сначала остается незамеченным, ввиду того что лекарства нейтрализуются другими, даваемыми в смеси с ним. Тем не менее яд остается в организме больного и требуется немало времени на выздоровление не от болезни, а от средств, употребленных врачом. Всем известно, в каком ходу еще недавно находился каломель, или меркурий, считавшийся главным специфическим средством в обычной медицинской практике.

Справедливая оценка этих несомненных фактов должна заставить врачей старой школы призадуматься, прежде чем осуждать какие-либо предложения, хотя бы и самые радикальные, делаемые с целью улучшить их практику. Если они бросят взгляд по ту сторону Атлантического океана, их недоверие к себе должно еще более усиливаться, так как там гомеопатия везде одерживает верх. В Соединенных Штатах, где существует менее предрассудков, насчитывают до 12 000 дипломированных врачей-гомеопатов и множество колледжей и больниц. Практик старой школы должен сделаться еще уступчивее, когда он узнает, как мы показали в предыдущей статье, что в последнем издании Британской фармакопеи внесено до двадцати средств, заимствованных из гомеопатических сочинений.

К счастью, мы имеем теперь возможность сослаться на случай, где предрассудки были в значительной мере преодолены. На улице Маргариты в Лондоне процветает лечебница, пользующая ежегодно от 13 000 до 14 000 чахоточных и страдающих грудными и горловыми болезнями; при ней состоит десять врачей. В прошлом ноябре-месяце семеро из них были приведены в сильное возбуждение, узнав, что двое открыто практикуют гомеопатию и что фамилии их значатся в гомеопатическом адрес-календаре. Старший врач лечебницы стоял за свободу, семеро же других врачей обратились к исполнительному комитету с просьбой изгнать двух гомеопатов. Уступая их просьбе, комитет предложил этим двум врачам подать в отставку. Но тут оказалось, что он превысил свою власть и что назначение врачей зависит от Правления. Члены Правления отказались исполнить желание комитета, и д-ра Ягельский и Марш удержали свои должности.

Нам кажется, что такому решению порадуется каждый, кому дороги медицинская наука и благо ближнего. Всякий должен желать полной справедливости и беспристрастия по отношению к обеим соперничающим школам. Недуги и страдания, без сомнения, всегда будут нашим уделом в этом мире, но все мы должны по возможности споспешествовать облегчению этих страданий, а ввиду таких важных интересов для нас совершенно безразлично, которая из двух школ действует успешнее.

Догма и свобода (Из Philanthropist за апрель 1887 г.) Мы заинтересованы вопросом главным образом ввиду пользы, приносимой этим благотворительным учреждением. Однако же с логической точки зрения неясно, на каком основании была сделана попытка вытеснить двух врачей. Поводом не мог служить тот факт, что они употребляли гомеопатические средства, так как "Ланцет" еще недавно объявил, что врачи пользуются свободой назначать лекарства по собственному усмотрению. Тот же авторитет утверждает, что вина гомеопатов заключается в том, что они присваивают себе особенное наименование, но в данном случае этого проступка не было совершено, а оба врача практиковали свое учение в лечебнице, нисколько ceбя не выставляя. Поэтому odium medicorum возникло в этом случае не вследствие практики этих врачей или присвоения ими особенного наименования, а единственно ввиду убеждений, которых они держатся. Обвинять людей за образ мыслей неблаговидно. Светила и вожди медицины едва ли были верны ceбе в этом споре. Первоначально было проступком давать гомеопатические лекарства; когда же сами вожди медицины стали употреблять эта средства, сделалось грехом называть себя гомеопатом, а теперь врач предается анафеме даже за гомеопатические убеждения. Таким образом, врач вправе практиковать гомеопатию, но не должен в нее верить. Без сомнения, все это справедливо в глазах людей, получивших медицинское образование, но для неврачей это нелогично.

Победоносные гомеопат (Из Hospital Gazette and Student's Journal, 26 марта). Ясно, что приглашать неврачей для решения вопроса чисто профессионального, а именно способа лечения, значит устанавливать прецедент, за который, пожалуй, придется поплатиться недешево. Если неврачей будут просить осуждать гомеопатию, они когда-нибудь вздумают сами от себя принять какую-нибудь другую "патию", и очевидно, что такой порядок вещей не может быть допущен. Личная свобода в деле лечения слишком драгоценна, чтобы ею можно было жертвовать для осуждения того или другого врача, и здесь как и везде принцип важнее всего. Всякий вправе порвать связи c профессиональными братьями, но поводом для этого не должны служить различия в практике или мнениях. Прежде чем кричать "Долой гомеопатов!", наш клик должен быть "Vive la liberté!"