Общественная самодеятельность и народная медицина

То же самое можно сказать и относительно общественной самодеятельности в болезнях.

Безуспешность борьбы с болезнями усилиями одного медицинского персонала, слишком будто бы недостаточного среди населения, заставляет земских врачей взывать к содействию самого общества и хлопотать об организации общественной самодеятельности и самопомощи в болезнях. Врачи по этому случаю требуют "настойчивого и энергичного просвещения" народа "естествознанием и медициной", читают по школам медицинские лекции с волшебными фонарями, издают брошюрки и т. д. Но насколько от всего этого можно ожидать успеха? Очень мало. Думать, что здесь достаточно обычных поучений публики по "медицине и естествознанию" о том, например, что хлебом питаться полезнее, чем мякиной, что ключевая вода здоровее болотной, что дифтеритный микроб — палочка, а холерный — запятая, и т. п., это более чем просто наивность. Здесь, очевидно, нужно кое-что посущественнее, чем одни слова, рацеи и теневые картинки волшебных фонарей: врачам необходимо еще научить приглашаемое к "санитарной" самодеятельности в болезнях общество, как и чем можно лучше, вернее и скорее встречать первые случаи и первые часы заболевания, когда "медицина" за тридевять земель, когда до врача далеко, а привезенная или присланная им помощь прибудет нескоро, а то и совсем не прибудет, как это сплошь и рядом часто бывает. Необходимо, следовательно, кроме теоретических и отвлеченных поучений вообще, указать еще для домашней медицины лечебные средства — действительные и безопасные в руках немедицинской публики — на случай первой помощи. Но что же для такой первой помощи могут дать на руки обществу врачи-аллопаты, когда все лечебные их средства таковы, что даже нарочно обучаемые делу подачи первой и не первой лечебной помощи фельдшера превращаются, по словам врачей, лишь в опасных и зловредных санитарных деятелей? Насколько же опасными и зловредными могут быть различные "школьные", "домашние", "народные" и т. п. аптечки из аллопатических средств в руках простых смертных — учителей, священников и другой интеллигенции, которая приглашается врачами к самодеятельности и самопомощи? Очевидно, таким образом, что и вопрос о самопомощи и общественном содействии врачам в болезнях удовлетворительно решить нельзя, не имея лечебных средств, помогающих и не вредящих. Только имея в своем распоряжении такие средства, врачи с успехом для дела могут воспользоваться услугами добровольцев из общества, содействие которых они находят и желательным, и необходимым. А такие средства, опять-таки, имеет только гомеопатическая медицина, и без нее вопрос об общественной самопомощи или, по отношению к земству, о настоящей народной медицине вообще, будет вопросом открытым и не пойдет дальше одних благих намерений, сколько бы земства ни тратили по этому поводу народных миллионов, сколько бы земские врачи ни выдумывали бытовых проектов и государственных реформ.

Неизбежный вывод

Всем вышеизложенным нами представлено достаточно доказательств как значения гомеопатической медицины вообще, так и того, в частности, что она могла дать в XIX столетии для ученой медицины, для народного блага и для улучшения санитарного состояния целого государства, если бы врачи не были воспитаны в предвзятости и нетерпимости к этому лечению. Врачи, как известно, отвергают его безусловно и упорно, и притом отвергают всегда именем науки. Но кто же из всех этих настойчивых отрицателей гомеопатии, именующих себя обязательно научными врачами, пришел к такому отрицанию путем, признанным этой "наукой" — путем добросовестного знакомства и изучения вопроса и непредвзятого отношения к нему, т. е. sine ira et studio, как велит наука? Никто. Гомеопатия есть способ лечения, она дает известного рода лечебные средства. Чтобы решить определенно, полезны или неполезны эти средства, помогают или не помогают они, наука знает только один способ, один путь: путь опыта и проверки рекомендуемых новых средств на деле, при лечении болезней. Но кто из самых яростных противников гомеопатического лечения опроверг его таким путем? Никто. Его отвергают предвзято и без испытания, его критикуют с научной точки зрения вполне легкомысленно, недобросовестно, невежественно. Едва ли нужно еще доказывать, что такое положение, крайне печальное и невыгодное, как это было показано выше, для всех и вся — для науки, для врачей, для народа, для государства — настоятельно требует изменения, которое тем легче и возможнее, что оно не нуждается ни в какой сокрушительной, революционной ломке существующего порядка вещей. Оно сводится только к одному: к учреждению при медицинских факультетах добавочной специальной кафедры гомеопатической медицины. Эта кафедра устранит ту существующую односторонность и однобокость в образовании медиков, в которой вся причина причин зла: запутанного и неудовлетворительного состояния лечебной медицины, отрицания ее врачами, их самоослепленного и вредного для дела убеждения в своей непогрешимости и мнимой научности, внесения ими, наконец, в свое медицинское дело тенденций, чуждых истинной науке вообще и совсем вредных для нашей русской медицинской науки в частности — тенденций политиканствующего шарлатанства¹.

Вопрос об учреждении при медицинских факультетах специальной кафедры гомеопатической медицины обыкновенно встречается со стороны аллопатов криками негодования и объявляется насилием над "наукой", "совестью" и "убеждениями" врачей. Но это ложное понимание и извращение сущности дела. Кафедра гомеопатии никого из врачей не обяжет думать и лечить так, а не иначе, вообще вопреки его "научным" верованиям и убеждениям. И даже совсем наоборот: кафедра гомеопатии нужна именно для раскрепощения врачей от того безобразного самодурного насильничества над ними медицинских ноздревых и кит китычей, примеры которого выше приводились, и которыми на самом деле не только подавляется и парализуется и совесть, и разум, и воля врачей, но и поддерживается вредная односторонность существующего медицинского образования, делающего врачей слепыми рабами исключительной, но несостоятельной и вредной лечебной системы, которой в жертву понапрасну приносились и наука, и больные, и народное благо, и интересы государства без перерыва в течение целого столетия. Неужели же так должно продолжаться дело еще и в текущем XX веке, а пресловутое "благо народное", "пользы и нужды государства", интересы "свободной, чистой и святой науки" будут по-прежнему лишь пустыми звуками и одним цветистым украшением застольных речей мнимонаучных медицинских ораторов?

Злополучного образования достойные плоды на IX Пироговском съезде

IX Пироговский съезд врачей в январе 1904 года постановил в назидание всей России считать гомеопатию "знахарством" и "злом", а врачам внушает верить, что она "несовместима с основами научной медицины и с врачебной этикой". Доклад с требованием такой резолюции внесен был на посуждение съезда некоторой ничтожной и неизвестной в науке медицинской величиной в лице врача Ценовского, дружно, однако же, поддержанного там всеми, а затем в земской медицине врачом Шингаревым. Одним словом, весь съезд принял указанную резолюцию, решительно не соображая, что вся эта резолюция о гомеопатии есть всего только собственноручная расписка двух тысяч членов съезда в их несомненном ученом невежестве, недобросовестности и легкомыслии по вопросу главнейшему в их специальности и важнейшему для санитарно-экономического благополучия русского народа и русского государства.

Взять сначала самого докладчика Ценовского, который предлагает съезду на утверждение резолюцию о "несовместимости гомеопатии с основами научной медицины". Несколько времени спустя, разговаривая pro domo sua об основах своей "научной" медицины, Ценовский пишет, что

современная медицинская наука стоит в лечебном отношении на каком-то странном перепутье. С одной стороны, лечебный рынок наводняется изо дня в день все новыми и новыми лекарственными средствами, комбинатами и препаратами, которые начинают повторять в конце концов старое, давно известное, много раз испытанное, и положительно голова идет кругом от всех этих пробных флаконов, ампулок, таблеток, образцов, реклам, календарей, а иногда и самого обыкновенного шарлатанства. С другой — идет явное и настойчивое стремление покончить с этим врачебным эмпиризмом, найти для лечебной медицины основы более рациональные, принципы более научные, а где это возможно, то и совсем уйти от этого запаха старой латинской кухни, пропитанной травами, экстрактами и настойками².

Вот. Разве при таких воззрениях на пресловутую свою "научную медицину" как на шарлатанство и грубый эмпиризм без "рациональных" и достаточных "научных принципиальных основ", поднимать вопрос о презрении и отрицании неведомой совершенно гомеопатии не есть только легкомыслие, невежество и недобросовестность?..

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Последние Пироговские съезды врачей это доказали хорошо. Съездами вполне завладели элементы, ничего общего с наукой не имеющие и пользующиеся ее именем, а также знаменем с именем Пирогова в личных интересах и интересах своих политиканских тенденций. Все, кто предан науке, удаляются и начинают работать вне Пироговских съездов, "красные" дни которых и сочтены, и совершенно уничтожили собой подлинную идею этих Пироговских съездов: упразднивши у себя действительную науку и только злоупотребляя ее именем для прикрывания того, что нимало не относится к ее области, Пироговские съезды упразднили и надлежащий смысл своего существования, и ни для кого не должно быть особенно неожиданным, если эти съезды не сегодня-завтра будут закрыты. Г-да "общественники" и "бытовики" пусть не плачутся тогда на "режим" и "безвременье"... Их слезы будут лживы и неосновательны. Истинные виновники такого возможного "посрамления русской науки" они сами.
Что мы не сгущаем в данном случае краски, приводим здесь для примера суждение о IX съезде такого компетентного органа как "Известия Императорской Военно-медицинской академии":
"11-го января закончился IX Пироговский съезд. Нам пришлось присутствовать на последнем распорядительном собрании, и оно навело нас на размышления довольно грустного характера. Постановления собрания вершались большинством голосов, т. е. представителями самой многочисленной секции — общественной медицины, следовательно, той частью съезда, которая стоит дальше других от чистой медицинской науки. Научные секции, например, анатомия, физиология, общая терапия и т. п., вследствие ограниченного числа представителей, не могут иметь при этом никакого значения. Таким образом, чисто научные цели съезда отходят на задний план или ими мало кто интересуется. Мало того, оказывается, что в секции общественной медицины принимали деятельное участие лица, не имеющие к съезду никакого отношения. Эта толпа, столь многочисленная, что из-за нее не хватало в заседаниях места для членов съезда, состояла в большинстве из представителей чрезвычайно страстной национальности, и своими шумными знаками одобрения или порицания оказывала влияние не только на ораторов, тот или другой характер постановлений, но и на выбор председателя, а следовательно, и на постановку вопросов. Последние решались не голосованием, а возгласами присутствующих. Нет ничего удивительного, что при таком порядке постановления секции выходили из границ компетенции съезда, отличались неуместным политиканством и придавали неподобающее значение интересам еврейского племени в ряду интересов не только других инородцев, но и коренного русского населения. При таких условиях едва ли решения секции могут считаться законными, даже если они прошли через распорядительное собрание, которое не могло разбирать вопросов по существу уже просто по недостатку времени, тем более что и это собрание проходило под постоянной угрозой, что вот-вот ворвется в зал та самая улица, которая участвовала в заседании секции и которую с трудом, и то не всегда успешно, приходилось удерживать от входа в собрание. Шум этой улицы, конечно, доносился и в заседания научных секций, мешая спокойной работе. Научные совещания не могут и не должны происходить при уличных криках, и если Пироговский съезд не может гарантировать надлежащего порядка для своих заседаний, то по крайней мере чисто научные секции принуждены будут выделиться и образовать самостоятельные съезды. Такие съезды уже имеются у хирургов, акушеров, теперь очередь за терапевтами, ларингологами, офтальмологами и т. д."
² Терапевтическое обозрение, 1909 г., № 5, стр. 102.

 Часть XXII    Содержание   Часть XXIV