ИНДИВИДУАЛИЗАЦИЯ В ЛЕЧЕНИИ

Показавши в кратких чертах всеобщность гомеопатического закона подобия, т. е. применимость его во всех областях врачевания, обратимся теперь к практической стороне гомеопатического лечения и посмотрим, насколько оно удовлетворяет другим требованиям научной терапии, а именно: чтобы можно было, во-первых, лечить не болезнь, но больного человека, во-вторых же, лечить, помогая, но не вредя.

Врачи постоянно читают в своих медицинских руководствах и постоянно слышат от своих учителей-академиков, что в лечении не должно быть шаблонности, что каждый отдельный, "индивидуальный" случай требует особого же "строго индивидуального", т. е. обособленного, отвечающего всем особенностям случая лечения, и т. п.

Но обратившись к предлагаемому тут же лечению, видим, что все это одни слова, так как слова эти совсем не вяжутся с делом, которое показывает, что рекомендуемая "строгая" индивидуализация в теории выходит на практике или шаблонным однообразием, или произвольным разнообразием. Так, например, сплошь и рядом можно видеть, что при самых различных болезнях с высокой лихорадочной температурой, как тиф, корь, скарлатина, легочное воспалениe, ревматизм, прописаны одни и те же салицилка, хинин, антифебрин, холодная вода; при поносах самого различного вида и характера одинаково назначаются висмут, опий, танин, салол; при самых различных болезнях из отдела микробных или инфекционных даются одни и те же антисептики или микробоубивающие средства. И наоборот: когда одного и того же больного лечат несколько врачей, то ему прописаны различные средства лечения, часто одно другому резко противоречащие...

Каким же образом выходит, что при ясном сознании необходимости и важности особливого, соответствующего, как говорят, каждому случаю болезни лечения, на самом деле всякие личные, индивидуальные особенности протекающей болезни остаются как-то в стороне и обыкновенно не играют никакой роли при назначении врачом своих лекарств?

Проф. Никольский, написавший весьма объемистую книгу "Об индивидуализации в медицине", отвечает на это, что "в настоящее время мы еще не имеем сколько-нибудь твердой и надежной почвы для весьма желательного индивидуализированного лечения", что "при современном состоянии физиолого-патологических знаний индивидуальное лечение еще совершенно невозможно", а станет возможным только после того, как будут постигнуты "сущности индивидуальных особенностей в физиологическом отношении", когда будут дознаны те "физиологические и патологические процессы, которые лежат в основе индивидуальности здорового и заболевшего организма" и которые могут уяснить нам, что такое темперамент, что такое идиосинкразия, что такое предрасположение и т. п. мудреные вещи, определяющие собой индивидуальность организма...¹

Такая постановка вопроса действительно не может предполагать иного ответа, кроме отрицательного. И даже более. Она прямо обрекает врача на такое же нескончаемо безвыходное положение, в каком остался пребывать пресловутый хемницеровский метафизик, который, упавши в яму, считал невозможным вылезать оттуда, пока он не разрешит своих вопросов о "воздушных явлениях" и "центральных влечениях" или "причинах причин" падения его в яму.

Вопрос же здесь гораздо проще. Вопрос в том, может ли наше неведение "сущностей" и "причины причин" всяких наблюдаемых в организме процессов и явлений его жизнедеятельности составлять препятствие для проведения индивидуального лечения? На самом деле нимало. Для целей такого лечения необходимо и вполне достаточно знать лишь то обстоятельство, что индивидуальность организма выражается и определяется совокупностью всех жизненных его проявлений, и что какова бы ни была причина причин или сущность сокровенной еще для науки механики этих проявлений, мы в этих внешних доступных нашему наблюдению проявлениях жизнедеятельности данного организма имеем полную картину как общеродовых, типичных, так и личновидовых, индивидуальных черт его органического существа.

Допустим, например, что перед нами ряд больных, страдающих от одной и той же болезнетворной причины, например, "простуды", но она у каждого из них выразилась разно и протекает при несхожих болезненных явлениях и симптомах. Спрашивается, чем же обусловливается такое разноoбpaзие болезненных картин у разных лиц, несмотря на то, что они находились под воздействием одинаковой болезнетворной причины? Очевидно, тем, что эти лица разно борятся с данной болезнетворной причиной. И хотя "причины причин" этого различия и разнообразия реакций организмов на одну и ту же "простуду" еще темны для нас столько же, сколько темны для нас и обусловливающие эти реакции различия в тончайшем анатомическом строении и физиологических отправлениях у различных организмов, тем не менее для практических целей врачевания соответственно индивидуальности больного врачу все-таки достаточно и того, что имеется налицо: ему достаточно наблюдения одних проявлений и симптомов болезни во всей их совокупности, так как в этой совокупности всех объективных и субъективных, функциональных и патологоанатомических явлений заболевания и выражается вся индивидуальность данного случая болезни.

Если теперь мы желаем, чтобы лечение данного случая было именно ему соответственным и для него индивидуальным, то необходимо лишь взять такое лекарственное средство, которое могло бы содействовать организму на всех пунктах его самоврачевательных усилий, т. е. могло возбуждать в организме те же механизмы и приспособления, которые возбуждены к деятельности в данном случае болезни для самозащиты или для возврата к норме нарушенного равновесия в его процессах. И чем более такое содействующее средство будет способно влиять на организм во всех тех механизмах и приспособлениях, которые организм сам возбуждает к усиленной деятельности в известном случае болезни, т. е. чем более будет это средство действовать на организм больного подобно его болезни (simillimum), тем совершеннее оно будет индивидуальным, т. е. отвечающим условиям данного случая средством лечения... Находить такие содействующие средства лечения учит гомеопатия своим законом подобных, чем и разрешает вполне на практике вопрос об индивидуализации в лечении, давая врачу возможность выбраться из ямы метафизического рационализма уже и теперь, и не дожидаясь того весьма отдаленного будущего, когда кабинетные и лабораторные медицинские метафизики разыщут и дознают все сокровенные "сущности" и "причины причин" жизненной механики, лежащей в основе индивидуальности больного².

Теперь спрашивается: отчего же лечебная индивидуализация оказывается неосуществимой у врачей-аллопатов?

Причина этому в их системе лечения, в стремлении осиливать болезни одним противодействием назначаемых средств. Чтобы такое лечение могло быть индивидуальным или отвечающим всем особенностям случая, необходимо, чтобы назначаемые противоположнодействующие средства способны были осилить и подавить наличность всех симптомов и проявлений болезни. Но таких лекарственных средств, которые могли бы производить в организме полную совокупность симптомов прямо противоположных совокупности симптомов какой-нибудь болезни вообще, например скарлатины, кори, тифа и проч. не имеется, и в науке они еще неизвестны. Все средства имеют лишь односторонние противодействующие свойства, т. е. они могут подавить лишь то или другое проявление болезни в отдельности, но не всю их совокупность разом. Не удается достигнуть этого даже тогда, когда разом намешано много средств в одной микстуре... Вот почему при аллопатическом лечении дело сводится лишь к уничтожению отдельных наиболее выдающихся и наиболее беспокоящих больного проявлений заболевания, например, при тифе или скарлатине — лихорадочного жара, при воспалении легких — болей или кашля, и т. п. Но такое постороннее лечение, как не покрывающее всех симптомов и проявлений данного случая, в такой же мере оказывается не обособленным, не индивидуальным.

Таким же неиндивидуальным оказывается аллопатическое лечение и в тех случаях, когда предполагают устранять болезнь уничтожением в больном организме вызвавшей болезнь причины. Как сказано выше, индивидуальность каждого организма в том и сказывается при заболевании, что одна и та же причина может возбуждать довольно разнообразные картины болезни, т. е. возбуждать различную реакцию или различные защитные приемы в целях успешной борьбы с болезнетворной причиной. Каким же образом может удовлетворять всему этому многообразию индивидуальных жизненных условий различных организмов одно какое-нибудь лечебное средство, которое по тем или иным теоретическим соображениям врача может уничтожить данную болезнетворную причину? Если оно, предположим, и окажется средством, удовлетворяющим индивидуальным проявлениям болезни одного случая, то во всех других случаях, где проявления болезни иные, чем в первом, средство это индивидуально-лечебным для этих случаев быть не может и не будет. И на самом деле, противопричинное аллопатическое лечение оказывается обыкновенно лечением общешаблонным, лечением, так сказать, типа болезни (т. е. оно бывает противотифозным вообще, жаропонижающим вообще, кашлевым вообще и т. д.), но никак не видовым, обособленным, т. е. лечением болезни тифа, скарлатины, лихорадки, кашля в данной ее разновидности у данного больного.

Трудность проведения индивидуализации при причинном лечении по аллопатическому способу внешнего противодействия обыкновенно усугубляется тем обстоятельством, что причина болезни, как это оказывается в громадном числе случае, бывает совсем неизвестна, и врач о ней лишь догадывается, и определяет ее более или менее предположительно на основании тех или иных теоретических учений и воззрений патологии... Разумеется, применение противодействующего лечения в таких случаях, когда врач даже не знает наверное, против чего он направляет свое противодействующее средство, может рассчитывать лишь на такие же неизвестные и лишь случайно удачные результаты. И на самом деле, аллопатическое лечение в таких случаях отличается совершенной хаотичностью и произвольностью, оказывается просто эмпирическим пробованием лекарств на больном в расчете на случайную удачу. Причина такой хаотичности и произвольности опять ясна: один и тот же случай какой-нибудь болезни разными врачами может толковаться в отношении происхождения ее различно: один врач может рассматривать случай как воспаление, другой как невроз, третий как инфекционную болезнь, а потому так же различно будет и лечение; например, первый будет лечить случай противовоспалительными средствами, второй — противонервными, третий — противомикробными. Очевидно, об индивидуализации лечения здесь уже не может быть речи. Здесь, если и оказывается какая-нибудь индивидуализация, то оказывается перевернутой совершенно наизнанку, т. е. индивидуализация эта будет не по отношению к данному больному или данному случаю болезни, но по отношению к данному лечащему больного врачу. Таким лечением совершенно извращается даже цель и задача всей медицины: здесь не врачи являются слугами больного, но сам больной, оказывается, служит врачам "объектом" или "материалом" для различных терапевтических экспериментов, разных лечебных проб сообразно воззрениям того или иного врача... И практика аллопатической школы с избытком представляет как раз это извращенное положение, на нелепость и нецелесообразность которого жалуются сами аллопаты в лице выдающихся своих представителей.

Итак, неудача разрешения вопроса об индивидуальном лечении при аллопатической системе зависит всецело от ошибочного исходного положения, лежащего в основании аллопатической терапии, а именно от метафизической идеи изгонять болезнь противодействием ей извне организма (сontraria contrariis). Наоборот, это разрешение, как достаточно показано выше, оказывается только и вполне возможным, когда врач держится противоположного, гомеопатического пути (similia similibus), содействуя внутренним противодействующим силам организма.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Д-р Bл. Никольский. "Об индивидуальности и проч." Варшава, 1893 г., стр. 33–6–7.
² В этом, между прочим, и объяснение того удивляющего и возмущающего аллопатов обстоятельства, что гомеопатическими средствами лечат даже неврачи. "Как они могут это делать, не зная причины болезни, и т. д.?" А выходит просто: они, не мудрствуя лукаво о неизвестном, действуют на основании известного, т. е. внешних явлений болезни, и подбирают к ним лекарства, руководствуясь сходством картины болезни и картины действия лекарства. И пока ученый врач-аллопат ломает голову о причине причин данной болезни и ничем от болезни не лечит или лечит наугад, чем попало, любой "неученый" гомеопат дает по своему закону подобия без осечки верное и вылечивает больного.

 ЧАСТЬ VIII    СОДЕРЖАНИЕ   ЧАСТЬ X