МЕМОРИАЛЬНАЯ ЛЕКЦИЯ, ПРОЧИТАННАЯ 29 МАЯ 1992 ГОДА В БАД-КРОНЦИНГЕНЕ
НА КОНФЕРЕНЦИИ НЕМЕЦКОГО ЦЕНТРАЛЬНОГО ОБЩЕСТВА ВРАЧЕЙ-ГОМЕОПАТОВ

Доктор Йост Кюнцли фон Фиммельсберг умер в воскресенье 5 апреля 1992 года. Для меня большая честь говорить о человеке, которого я очень любил. Около 14 лет назад я познакомился с д-ром Кюнцли на лекции в Цюрихе, и эта встреча навсегда осталась в моей жизни. В то время я работал в педиатрическом отделении одного из госпиталей Цюриха и попросил старшего врача, чтобы он предоставил мне возможность гомеопатически лечить детей, чьи болезни не поддаются традиционным лекарствам. Он согласился из любопытства. Замечу, что у меня в то время были лишь скромные познания в гомеопатии. Но был д-р Кюнцли, который доброжелательно и терпеливо выслушивал анамнезы и затем давал соответствующие советы в отношении выбора средств. Результат: госпиталь не потерял ни одного из безнадежных пациентов. Естественно, к большому удивлению работавшего там профессора, который ничего не знал о гомеопатическом лечении. Среди них были случаи синдрома Стивенса-Джонсона и идиопатической геморрагической пурпуры (в то время по Швейцарии проводилось исследование детей с идиопатической пурпурой, их лечили иммуноглобулинами и кортизоном, и удивительным образом среди них по всей стране были те, кого излечили гомеопатически). Было поразительно, что на основе моей скудной информации д-р Кюнцли рекомендовал такие средства, которые с почти математической точностью приводили к успеху.

Но окончательный переход к гомеопатии произошел, когда 12 лет назад у моей жены после кесарева сечения развился сепсис с температурой 42° С. В местном госпитале предложили лечение кортизоном и комбинацией трех антибиотиков. В отчаянии я позвонил д-ру Кюнцли и попросил совета. Он коротко ответил: "Забирайте жену домой, отмените все лекарства и ждите симптомов. Затем сообщите мне". Я стоял перед консилиумом врачей и профессора, все смотрели на меня как на убийцу и осуждали. Требовалось заполнить обычный формуляр, чтобы в случае, если с женой что-то случится, вся ответственность легла на меня, и для них было ясно, что произойдет худшее. Тогда мне смогли бы запретить врачебную деятельность. Но мое доверие к д-ру Кюнцли к тому временем уже очень выросло, так что я без колебания подписал необходимое и с помощью соседа перевез страдающую жену с высокой температурой, сильным ознобом и всеми присоединенными к ней трубками и флаконами с лекарствами домой. Новорожденного ребенка нужно было кормить грудью, согласно совету д-ра Кюнцли, несмотря ни на что. И что теперь?! Я должен был ждать симптомы. Но какие?! Мне повезло: я обратил внимание, что жена начинала кашлять всякий раз, когда я входил в комнату. Я немедленно позвонил д-ру Кюнцли, который посоветовал дать ей фосфор З0С (лишь позже я обнаружил в репертории рубрику "кашляет каждый раз, когда кто-то входит в комнату", в которой был один лишь фосфор). На следующий день у жены уже не было температуры, на второй день я удалил дренажные трубки из раны, а на третий день снял со шва скобки. Когда в тот же день жена сама позвонила в госпиталь и спросила, когда ей можно прийти, чтобы вернуть флаконы, то удивление там было велико. Другая женщина, которая была в госпитале с моей супругой и у которой также был сепсис после кесарева сечения, позвонила нам спустя четыре недели в слезах и отчаянии, так как ее состояние, несмотря на кортизон и антибиотики, оставалось тяжелым.

Тогда из наполовину Савла я стал целым Павлом. Восхищение этим человеком, который доказал фактами, а не словами, действие гомеопатии, было безгранично. И при этом он был так скромен, так незаметен, так немногословен... Впервые посетив его лекцию, позднее я серьезно раздумывал, стоит ли приходить на следующую, ведь он так мало сказал. Но затем, слава Богу, у меня было достаточно лет совместной работы с ним, чтобы узнать, что есть люди, которые немногими словами могут сказать все. Вот качества, благодаря которым были созданы труды д-ра Кюнцли и которые я всегда у него встречал:

1. Скромность. У него была врожденная антипатия к саморекламе и раздуванию собственной значимости.

2. Критичность. Он ничего не принимал на веру и не передавал дальше, пока многократно не перепроверял сам.

3. Осторожность. Первая заповедь — не навредить пациенту.

4. Терпение. Никогда за много лет, несмотря на множество моих вопросов и просьб о помощи, я не замечал у него нетерпения, терпеливыми был и его план лечения — без перенапряжения сил пациента, без быстрой смены лекарств, спокойное выжидание и наблюдение.

5. Реализм. Д-р Кюнцли был реалистом, ориентированным на практику, тогда как многие курсы сегодня предлагают "захватывающие" теории, малые препараты и проч. Все это я пережил в традиционной медицине: чем реже встречалось заболевание, которое знал студент-выпускник, тем больше баллов на экзамене он получал. У д-ра Кюнцли это было наоборот: он хотел обучить практиков, и поэтому концентрировался в своем преподавании на частом и обыкновенном, чтобы после двухлетнего курса можно было начать практиковать.

6. Бескорыстие. Его курсы и лекции были самыми дешевыми в мире.

7. Большая доброта была почвой для вышеупомянутых качеств.

Его дело нужно продолжть сейчас. Оно лежит перед нами как поле злаков в августе, полное золотых колосьев готового урожая. Тщательно собрать зерна и переработать их для хорошего хлеба — вот что от нас требуется сейчас. Ведь д-р Кюнцли огромным напряжением сил привел классическую гомеопатию к небывалому уровню.

Он взял Ганемана как исходный пункт своей работы. И "Органон врачебного искусства" был всю его жизнь основой для него. День за днем он критически проверял его в своей практике. В 1990 году он так высказался перед собранием Швейцарского общества врачей-гомеопатов:

Теория гомеопатии — это "Органон", не так ли? Он стал первой теорией гомеопатии приблизительно 200 лет назад. "Органон" выдержал шесть изданий, последнее после смерти автора. Ганеман его завершил, но оно не было напечатано при его жизни. Оно стало итогом жизни Ганемана. Поэтому сегодня нельзя исходить из 4-го издания и говорить: "Ах, здесь Ганеман применил снижающуюся фармакополлаксию", — сперва высокие потенции, затем низкие и еще ниже, — это нельзя больше делать. Ганеман делал это в течение некоторого времени, но он это оставил. Этот метод он шлифовал всю жизнь, после 6-го издания нет больше ничего. Поэтому на него мы и опираемся в Цюрихе!

Можно сказать, что он начал ренессанс Ганемана, как сам однажды это определил. Он также осознал границы "Органона" (ясно ведь, что даже такой необыкновенный человек как Ганеман не мог все открыть за одну жизнь). Однажды он нам сказал: "Не следует считать старых авторов пророками: гомеопатия — это нечто живое, которое должно развиваться дальше". Он дал и плавный переход к Кенту. Благодаря своему учителю Пьеру Шмидту он пришел к знанию великих трудов Кента — философии гомеопатии и реперторизации. Он подверг критической проверке труд трех этих мастеров (Ганемана, Кента и Шмидта) и продолжил его. Следует еще раз упомянуть, что у д-ра Кюнцли слово "критически" означало применить прочитанное на практике. То, что много раз оказывалось пригодным, подтверждал, а что не подтверждалось, то откладывал в сторону. Д-р Кюнцли говорил:

...Но я основываюсь в точности на структуре "Органона" и, несомненно, также на книге Кента, так как Кент строил свои "Лекции по гомеопатической философии" по "Органону". Он раскрывал "Органон", читал в нем параграфы, потом давал толкование этим параграфам. Так что его работа совершенно определенно зиждется на "Органоне". Поэтому можно многое, что содержит философия Кента, применять еще и сегодня. У него есть главы, которые... навсегда сохранят свою мощь. Даже если вы прочтете их через тысячу лет, это будет так же действенно, как действенно и сегодня. И эти главы мы сохранили в Цюрихе...

Так в течение четырех десятилетий возникал дистиллят из большого объема проверенной на практике гомеопатической литературы. Вследствие этого Цюрих при Кюнцли стал маяком европейской и мировой гомеопатии.

Д-р Йост Кюнцли фон Фиммельсберг (1915—1992)

Не забыть сцену на конгрессе Лиги в Афинах (1988), когда старый мастер Ортега, желая подтвердить цитату из "Органона", подошел к д-ру Кюнцли за поддержкой, и как велико было его облегчение, когда тот согласился с южноамериканским ветераном. Последний долго не раздумывал, к кому идти: было ясно, что д-р Кюнцли — высший авторитет... Или как тяжелобольной гомеопат из Индии пригласил д-ра Кюнцли (среди 400 присутствующих врачей), чтобы он оказал ему помощь... Или огромную корреспонденцию с коллегами по всему миру по вопросам медицинского, фармакологического или личного характера. Его рецензии были в важных трудах. Автору сомнительной публикации он отвечал лично, разъясняя и указывая.

Чистота учения стала для него жизненной задачей. Особенно в наше время, когда много молодых врачей-гомеопатов ошибались в поиске "красной нити", он стал гарантом, хранителем и учителем чистого гомеопатического искусства врачевания.

Отчего мы были готовы жертвовать многими часами поездок на поездах и автомобилях, чтобы приехать на его лекцию и, позже, на консультации? Так как чувствовали, что там светилось самое сильное пламя знания. Длительное изучение и исследование Кюнцли подтвердило 6-е издание "Органона" в его полном объеме, а также следующие главы из "Гомеопатической философии" Кента:

1. Шкала высоких потенций.

2. Техника опроса, на которую при работе с пациентом д-р Кюнцли делал особый упор. По этому поводу он говорил следующее:

...При приеме больного существуют очень важные правила, на которые следует обращать внимание. При опросе пациента следует избегать пяти разновидностей вопросов: прямые; содержащие в себе подсказку; содержащие варианты ответов; на которые можно ответить "да" или "нет"; которые пациент совершенно не понимает, особенно с какой-либо специальной технической терминологией... На это следует обращать большое внимание, в этом нужно упражняться. Стоит лишь послушать эти семинары, где задают прямые вопросы, — это отвратительно. Итак, вы можете все выспросить у пациента и ему внушить. Это нужно делать очень осторожно, очень осторожно извлекать сведения из пациента. Прием больного — исключительно важное дело.

3. Значение симптомов.

4. Гомеопатическое ухудшение.

5. Прогноз по реакции на первую дозу. По этому поводу д-р Кюнцли писал:

...Это великолепная глава, возможно, лучшая во всей "Философии" Кента. Представлены 12 реакций, которые можно наблюдать. Сегодня к ним можно добавить кое-какие мелочи, но они остаются основанием, не оставляющим места ни для какой халтуры...

6. Второе назначение. Кюнцли пишет:

Второе назначение отражено в "Философии" Кента не так хорошо. Кент, по-моему, сам где-то это признал. Поэтому для Цюриха я немного отредактировал материал.

Эти главы составили ядро его лекций в Цюрихе. Однако он был не во всем согласен с Кентом: первые главы "Философии", где речь шла о более философских аспектах, он не упоминал в своих лекциях никогда, так как в первую очередь хотел обсуждать практические вопросы правильного лечения. Д-р Кюнцли был очень рассудителен. Он относился к "ученым" гомеопатам — тем, кто держатся Ганемана и борются в духе его идей, основываясь исключительно на наблюдениях и фактах, дабы гомеопатию приняли в круг "серьезных наук". Это может произойти, если заниматься одной лишь терапией, свободной от любых суеверий и умозрительных рассуждений.

Он также не был согласен с преувеличенным значением, которое приписывали эмоциональным и психическим симптомам в философии гомеопатии. Он создал, опираясь на § 153, последние статьи Кента в "Малых трудах" и на свой продолжительный опыт, новую иерархическую схему, где на первом месте были:

— бросающиеся в глаза особые симптомы, следующие от
— хорошо различимых эмоциональных и психических симптомов, и
— общие симптомы.

— Когда имеются ясная этиология, местные жалобы и нечто, связанное с ними и привлекающее к себе внимание, их также относят к первой категории.

В этой связи он часто жаловался, что сегодня общей тенденцией стало теряться в психологических дебрях и упускать при этом в болезни главное. В связи с этим он заявил следующее:

...Относительно ценности эмоциональных и психических симптомов распространено ошибочное мнение. Многие считают психические симптомы самыми важными, тогда как Ганеман называл самыми важными особенно бросающиеся в глаза симптомы. Психические и эмоциональные симптомы ни в коем случае не являются важнейшими, а иногда весят не больше перышка на весах. Послушаем Ганемана. В "Органоне" он сначала говорит о психических и эмоциональных заболеваниях, а затем в § 211 заявляет: "Это справедливо до такой степени, что психическое состояние больного часто имеет решающее значение для гомеопатического выбора лечебного средства, являясь несомненно характерным симптомом, который может менее всех других остаться скрытым от по-настоящему внимательно наблюдающего врача". Часто имеет решающее значение! У вас неотложный случай, вы в сомнениях, и думаете, например, что это может быть или сульфур, или нукс вомика. Но эмоциональное и психическое состояния у обоих средств очень различны; значит, решающее значение будет иметь психическое состояние. Это будет последний удар! Как вы оцениваете душевное состояние пациента? Он меланхолик, флегматик и т. д. На основании этого вы выберете, вероятно, какое-то средство, и оставите в стороне те, которые не соответствует этому психическому состоянию. Cостояние психики абсолютно не должно занимать высшего места. Вы должны это себе непременно отметить! Если вы сочтете состояние психики самым важным, есть опасность, что вы обманете себя зауряднейшими психическими и эмоциональными симптомами и будете их реперторизовать. Эту ошибку совершают часто: многие психические симптомы просто составляют на компьютере или вручную, а затем по этим симптомам определяют средство, не обращая внимания на другие симптомы. Так вы не найдете подобнейшее лекарство. Это не годится. Психические и эмоциональные симптомы безусловно занимают лишь второе место...

Долгие годы он трудился над ясностью теории и практики гомеопатии на многолетних курсах в Санкт-Галлене, затем во Франкфурте, потом на о. Шпикерог, а кроме того, во многих местах, которые мы вообще не знаем. Некоторые случайные примеры: курс в Бад-Брюкенау; доклад в 1982 году в больнице природолечения Мюнхен-Харлахинг; разбор пациентов примерно в 1980 году в Вайденкаме; его последний курс состоялся в апреле 1991 году в Австрии. Публикации в "Альгемайне хомёопатише цайтунг" с 1954 года, в "Классише хомёопати" с 1958 года и в "Дойчен журнал" с 1982 года. В 1985 году на своем 70-летии он определил, что означает гомеопатическая школа:

Когда есть определенное число учеников, которые делают в точности одно и то же и соответственно стараются приблизиться к идеалу мастера, которые должны быть в контакте со своим учителем и которые помогают друг другу.

С 1986 года он дважды в неделю приезжал читать лекции и проводить коллоквиум в Цюрих, и это продолжалось до 1991 года. В рамках этого коллоквиума коллеги из Швейцарии, Германии и Австрии докладывали трудных пациентов, лечение для которых затем находили с помощью д-ра Кюнцли. Этот коллоквиум и теперь продолжает выполнять его завещание. Благодаря лекциям и прежде всего благодаря коллоквиуму мы смогли глубже познакомиться с его принципом работы. При этом со стороны этого великого мастера мы видели глубочайшие знания, смелые мысли и проникновение в человеческое сердце. В рамках этого коллоквиума было достигнуто высочайшее понимание классической гомеопатии. Но, к сожалению, нам не хватает д-ра Кюнцли, мы остановились на полпути, ибо он мог передать нам еще многое.

Реперторий был для него важным инструментом, и он распространял реперторизацию в Европе посредством бесчисленных курсов. Благодаря повторявшимся практическим наблюдениям он узнал, что симптомы испытаний лекарственных средств Ганемана все еще имеют огромное значение для клинической практики. Для того чтобы предоставить их в распоряжение гомеопатов, он в течение почти 40 лет работы вносил симптом за симптомом из этих прувингов в реперторий Кента, который до сегодняшнего дня содержит только клинически проверенные симптомы. Из собственной практики могу подтвердить, что именно дополнения этих симптомов Ганемана крайне ценны, и мною они уже практически испытаны.

Не успел пройти год с появления Общего репертория (Repertorium Generale), а планах уже было новое: интеграция репертория Беннингхаузена-Богера в реперторий Кента. Непростая работа, если подумать, как различно построены две эти книги. Но все-таки в репертории Беннингхаузена скрыто много сокровищ, которые непременно нужно было сделать доступными. Д-р Кюнцли так выразился в 1990 году по поводу этого намерения:

...Сейчас мы говорим о том, чтобы внедрить реперторий Беннингхаузена-Богера в Кента. Реперторий Беннингхаузена-Богера содержит много средств, особенно во второй и третьей степени, которых нет у Кента, и я заметил, что Беннингхаузен-Богер подходит именно для наших европейских условий, так как здесь есть прекрасные симптомы, которых нет еще у Кента, прекрасные препараты, и в рабочей группе из 40 человек мы осваиваемcя теперь с этой работой. У каждого одна-две главы, он знакомится с ними, затем распечатывает их и исправляет — о, это должен быть сверхреперторий! Но это потребует многих лет! И после этого, если все будет готово, мы намереваемся ввести "исправления и добавления" Богера, а также "исправления и добавления" Зива Рама, Берике, Фатака, но могу раскрыть их секрет: я видел, что все они уже "побывали" у Беннингхаузена-Богера! Все у Берике, все у Фатака взято у Беннингхаузена-Богера! Потребуется много работы. Отличная идея начать с самого трудного была найдена. Но пройдет еще много лет. Возможно, вы думаете: подожду-ка я с покупкой репертория, пока не появится что-то получше. Это продлится еще много, много лет, до тех пор, пока работа не завершится...

Сорок коллег из Германии, Австрии и Швейцарии прибыли в 1991 году в Санкт-Галлен и под руководством д-ра Кюнцли обсуждали главу за главой, чтобы определить, какие рубрики из Богера чему именно у Кента соответствуют. Лишь человек с опытом Кюнцли мог довести такое сложное предприятие до успешного завершения. Временами он работал с нами по 10 часов. Эта работа продолжается и сейчас. Ведь его целью было создать сверхреперторий в смысле синтеза всех глав. Надеемся, что его желание с годами осуществится.

Реализацию своего сокровенного желания, создания гомеопатических поликлиники и клиники, д-р Кюнцли не увидел.

В последние годы его болезни я был к нему особенно близок и имел возможность беседовать с ним о развитии гомеопатии в Европе... Несмотря на болезнь, он трудился практически до конца, около двух часов ежедневно, в библиотеке Пьера Шмидта, которая в соответствии с его желанием была перевезена в Санкт-Галлен. Он заказал бóльшую часть имеющихся в картотеке книг, и до конца своей жизни работал с ними.

Подводя итог, я хотел бы прочесть письмо, ответ немецкому коллеге, который приглашал его представить труд, которому посвящена вся его жизнь:

...Вы пишете, что я принес в немецкоязычный мир реперторизацию. Этого не знал никто. Реперторизация потянула за собой и другие вещи: лучшую технику сбора анамнеза, ценность симптомов, более точные, лучшие назначения дозировок, анамнестический вопросник Кента, который до того также не был известен. Затем появились другие со своими личными вопросниками. Этим стали злоупотреблять, техника анкетирования никогда не должна быть схематичной, чему учат уже на первом курсе по теории гомеопатии. Прежние крусы состояли почти исключительно из Материи медики и описания случаев; как одно, так и другое было философским докладом или попыткой вписать гомеопатию в царившее тогда модное течение. Я считаю, что я привел к Ренессансу Ганемана. Пренебрежительные заявления типа "Ганеман этого еще не знал", "Здесь он ошибался" или "У него не было точных данных для этого" и т. п., слышны сегодня реже, а когда я был молод, такие заявления слышались повсеместно. Сегодня снова серьезно воспринимают наблюдения и результаты исследований Ганемана, и с полным на то основанием. Все это и поныне является главной областью моей деятельности...

К этому можно добавить: вместе со своим учителем Пьером Шмидтом Кюнцли принес знания Кента в Европу и распространил их на континенте. Я думаю, можно по праву сказать: благодаря деятельности этих двух врачей гомеопатия полностью изменилась в Европе. Благодаря Кюнцли с точностью выполнены 4 больших перевода: теория Кента была совместно с Пьером Шмидтом переведена на французский, и затем на немецкий; 6-е издание "Органона", снова вместе с Пьером Шмидтом, было переведено на французский, а через 10 лет на английский вместе со своим другом Аланом Науде. Д-р Кюнцли беспокоился о том, чтобы оба основополагающих теоретических труда гомеопатии имелись в распоряжении гомеопатов на трех языках (английском, французском и немецком) как точное руководство к действию в гомеопатической практике.

Едва ли еще какой-либо врач в истории гомеопатии обращал, наряду с субъективными симптомами пациента, такое пристальное внимание на объективные признаки, как это делал Кюнцли. Гомеопат должен быть таким же тщательным наблюдателем своего пациента, каким должен быть ветеринар-гомеопат для животных, — он всегда это подчеркивал. Он нашел много важных новых симптомов, впервые распознал и описал их значение, и установил, какие средства клинически оправданы к соответствующим симптомам. Благодаря тщательным наблюдениям единичных случаев он смог поднять значительное количество этих объективных симптомов пациентов в ранг поразительных, особенных, своеобразных, согласно § 153 "Органона".

Например: arcus senilis — старческая дуга у молодых людей, "географический" язык, мигрирующая локализация бородавок, конституциональные признаки цвета волос и глаз. Это лишь несколько известных из длинного–предлинного списка распознанных им объективных показаний для выбора лекарства.

Он начал возрождение теории хронических болезней Ганемана. Так, он изобразил картину сикоза и представил современную исключительно точно ориентированную на Ганемана интерпретацию теории псоры. Снова и снова он указывал на то, что термин "миазм" С. Ганемана не значит ничего другого, кроме "заражения возбудителем инфекции" — совершенно в традиционном медицинском смысле. Для Кюнцли псора с большой вероятностью — хроническая инфекция вследствие повсеместного распространения вируса из семейства ретровирусов, герпетического или похожих вирусов. Он обнаружил, что Ганеман рассматривал как первичное поражение псорой не только известную чесотку, а также сегодня широко распространенный молочный струп. Как доказательство он обычно цитировал первый том "Хронических болезней", стр. 42: "...Псора, от которой происходят чесоточная сыпь и ее другие формы, струп, молочный струп и лишай, и т. п., — лишь предвестники ужасного внутреннего заболевания всего организма, только такие же замещающие успокаивающие наружные местные симптомы..."

К расширению им понятия сикоза Кюнцли пояснял:

Я основывался прежде всего на трудах Кента и Аллена. Джон Генри Аллен был профессором-дерматологом в колледже в Чикаго вместе с Дж. Т. Кентом. Аллен описал в толстом труде "псору, псевдопсору и сикоз"; здесь он привел чудесные примеры, полностью развившие всю теорию сикоза. У Ганемана мы многого не находим, он также хотел ее развивать, но умер. В одном из писем он писал: "Я хотел бы выделить в сикозе такую же точную симптоматологию, какая выделена для псоры!" Но тогда этого не случилось.

При переводе 6-ro издания "Органона" в 1947—48 годах он, как выразился сам, открыл Q-потенции. До сегодняшнего дня Кюнцли остается одним из немногих учителей гомеопатии во всем мире, кто обучал приготовлению и применению Q-потенций по 6-му изданию "Органона", что он сам описал в статье "Пятидесятитысячные потенции" в журнале "Цайтшрифт фюр классише хомёопати" в 1960 году.

Специализацией Кюнцли и его огромным достижением в гомеопатии были тысячи комментариев, которые он в течение многих лет писал к отдельным рубрикам репертория Кента, вне зависимости от степени пригодности последних в качестве опоры для выбора лекарственных средств и их полноты. Он чрезвычайно улучшил технику реперторизации и поднял ее на исключительно высокую ступень. Благодаря этому ему одновременно удалось классифицировать многочисленные признаки и симптомы: выдающиеся, особенные, своеобразные (в смысле § 153 "Органона"); эта классификация актуальна и сегодня, не утратив своего значения для большинства болезней.

Многими своими указаниями по технике приема больных и реперторизации д-р Кюнцли способствовал возвышению точности выбора лекарственных средств до практически идеальной, чтобы чаще на практике добиваться гомеопатического излечения хронических болезней не посредством сменяющих друг друга "зигзагом" подобных лекарств, а целительным подобнейшим лекарством, даваемым на протяжении длительного периода.

Урожай чрезвычайно обилен. Сумеем ли мы собрать? Д-р Кюнцли сейчас смотрит на нас из духовного мира с улыбкой радости и благодарности за каждое зерно, которое мы с любовью соберем.

От ред. По просьбе д-ра Д. Спинеди мы исключили его анализ наиболее рекламируемой в последние десятилетия европейской академии гомеопатии, деятельность которой ведет к утрате идей истинной гомеопатии, и отзыв д-ра Й. Кюнцли о ней.