"Зачем существуют аптеки? Какой странный вопрос! — скажет читатель. — Роль их вполне определенна, и каждому ясно, для кого и чего существуют аптеки. Приходится людям болеть; для лечения болезней нужны лекарства; для того чтобы готовить лекарства, чтобы они были надлежащего качества и проч., нужны люди с соответственными знаниями, нужна соответственная наука, нужны специальные заведения — аптеки. Роль аптеки в жизни общества весьма почтенна, это очень важное и необходимое учреждение. Все это азбука, понятная всякому".

Вот что если не скажет, то подумает читатель. И все это совершенно верно — в теории. Аптеки — очень важные и необходимые обществу учреждения, несущие очень почетную и ответственную службу. Но... но если бы только они действительно имели своей задачей лишь интересы и потребности общества. В действительности же, на практике, дело обстоит совсем наоборот. Интересы общества в организации аптекарского дела стоят не только не на первом плане, но даже не на третьем, а где-то там еще на дальнейшем, теряясь в тумане мутного горизонта.

Кому несомненно служат аптеки, так это, конечно, прежде всего аптекарям. Не скажу, чтобы им так вольготно и сытно жилось в наше время; многие из них перебиваются, как говорится, с хлеба на квас, но тем не менее аптеки — их наследственное достояние, которым они дорожат и всячески его защищают как свою собственность, нисколько не интересуясь, законно или незаконно они ею владеют. А владение-то это, их аптечную привилегию, теперь никоим образом нельзя считать законной. Во время оно, лет этак 100–150 тому назад и больше, эта привилегия имела смысл. Тогда аптекаря представляли собой ученых по тогдашнему времени людей, совмещавших в себе все необходимые по их специальности знания. Они сами собирали растения и другие необходимые для приготовления лекарств вещества, перерабатывали их в необходимые химические формы, заготовляли запас всего необходимого, и затем по рецептам врачей (да еще сложным рецептам того времени) готовили и отпускали больным то, что требовалось. Тогдашняя аптека была и складом лекарств, и лабораторией их. Если в то давнее время аптекаря и имели привилегию на приготовление и отпуск лекарств, то она имела тогда известный смысл, защищая не только правила аптекарей, но и интересы публики.

Но времена меняются, и в настоящее время аптека не больше как лавочка, и аптекарь не творец лекарств, а в большинстве случаев лишь простой посредник. Лекарства готовятся теперь фабриками, на которых руководят работами ученые-химики, а не знающие химию лишь очень сомнительно аптекари. Склады лекарств находятся в лишенных всяких привилегий больших оптовых специальных магазинах, откуда уже имеющий привилегию аптекарь и черпает необходимый ему запас лекарств, и вся его роль сводится теперь к самым несложным манипуляциям, вроде развешивания, нехитрых смешений, разведений и проч. И однако он продолжает сохранять свою древнюю привилегию. На каком основании? Доброкачественность продукта и лекарства гарантирует ведь теперь фабрикант или склад аптекарских товаров, никаких привилегий не имеющие; пожалуй, даже и имя аптекаря, зарекомендовавшего себя как человека добросовестного, но никак не аптекарская привилегия.

Рядом с аптеками появились теперь во множестве аптекарские магазины, открываемые большей частью лицами с таким же научным фармацевтическим цензом как и аптекари. Свободные от многих аптекарских стеснений, они могут отпускать публике лекарства дешевле аптек, и являются поэтому для последних неприятными конкурентами; почему аптекари, обладая привилегией, и ведут с ними ожесточенную борьбу на будто бы законных основаниях. Благодаря существованию привилегии, публика обязывается приобретать лекарства непременно в аптеках за более дорогую цену и нередко даже худшего качества, нежели она могла бы иметь их из аптекарского магазина. Справедливо ли это и не доказывает ли это яснее ясного, что не аптеки существуют для публики, а публика для аптек?

Итак, на вопрос, зачем существуют аптеки, приходится ответить: во-первых, для аптекарей!

Если аптекари защищают приобретенную их предками привилегию, это еще понятно. Но ведь существуют учреждения как Медицинский департамент, Медицинский совет, состоящие вовсе не из аптекарей, и которые, кажется, должны бы были иметь в виду прежде всего интересы публики, интересы массы, интересы всего населения обширной Российской Империи, а не выгоды небольшой группы лиц. Эти учреждения устроили за аптеками очень сложный контроль, который в действительности является нулю и для общества решительно не приносит никакой пользы, но зато начальствующим лицам дает массу хлопот и как будто бы дела. Для характеристики этого "дела" и того, насколько принимаются при этом во внимание потребности публики, укажу хотя бы на два циркуляра Медицинского совета по поводу нашей многострадальной гомеопатии. Как известно, гомеопатические аптеки существуют в России уже 70 лет, с 1833 г. При учреждении их законоположения об этих аптеках были составлены в виде приложений к ст. 36. Уст. Врачебн. Примечания как примечания, конечно, были крайне недостаточны для ясной регламентации гомеопатического лечения и гомеопатической фармацевтики. К тому же гомеопатия с первых своих шагов в России (да и до наших дней) попала в положение падчерицы, почему имевшие и имущие власть представители медицины нисколько и не заботились о лучшей ее регламентации. Эта недостаточность и неудовлетворительность законоположений о гомеопатии с течением времени сказывалась все более и более, чему способствовало и то, что как гомеопатия, так и гомеопатическая фармация не стояли на месте, а тоже развивались и изменялись; законоположения же все оставались одни и те же.

Лет 6 или 7 назад была образована комиссия для пересмотра врачебного и аптекарского устава. Комиссия эта, имея, очевидно, в виду упорядочение законоположений и о гомеопатическом лечении, пригласила по этому поводу д-ра А. Ф. Флеминга и провизора Е. Э. Фохта, которые представили соответственную докладную записку о желательных изменениях и дополнениях. Труды этой комиссии давно закончены и переданы куда следует, и мы, гомеопаты, вот уже несколько лет тщетно ждем упорядочения своего положения. Но пока дождались лишь вот чего.

Года три назад вышел циркуляр с разъяснением Медицинского совета, что употребление государственного герба на вывесках гомеопатических аптек последним не присвоено. Семьдесят лет были с гербами, прошла всякая давность, и вдруг — не полагается. На чем основывался Медицинский совет, давая такое разъяснение, неизвестно. Мы только знаем, что на основании этого циркуляра государственные гербы на вывесках большинства провинциальных гомеопатических аптек сняты, тогда как в Петербурге они красуются на всех гомеопатических аптеках, наглядно заявляя авторам "разъяснения" несогласие с их толкованием законов.

10 июня с. г. тот же Медицинский совет, рассматривая дело "по вопросу о допущении некоторых средств в ручную продажу из гомеопатических аптек", по обсуждении существующих законоположений о гомеопатии пришел к заключению, что "ручная продажа из гомеопатических аптек законом не разрешена и должна считаться недозволенной". Хотя в законе вовсе нет воспрещения гомеопатическим аптекам ручной продажи, а что не запрещено, то дозволено, но, не вдаваясь в рассмотрение правильности толкования Медицинским советом существующих законоположений о гомеопатии, мы рассмотрим этот вопрос лишь в следующем отношении: имелись ли в виду при решении его интересы публики, граждан, или при этом играли роль лишь чисто личные интересы г.г. членов Медицинского совета, которые, будучи врачами-аллопатами, воспользовались случаем свести свои счеты с ненавистной им гомеопатией и доехать ее, как говорится, если не мытьем, то хоть катаньем? Отвечаю: нет, интересы публики, граждан при постановке этого решения совершенно и безусловно игнорировались. В самом деле, как бы ни смотрели на гомеопатию г.г. члены Медицинского совета, в России существуют в настоящее время сотни тысяч граждан, лечащихся гомеопатией и нуждающихся в гомеопатических средствах. Кроме того, большинство из них лечатся сами, по лечебникам и проч., и, следовательно, приобретают необходимые им средства в ручную продажу. Я не ошибусь, если скажу, что по крайней мере ³/₄ всех отпускаемых гомеопатическими аптеками лекарств отпускаются ими вручную.

Далее, тот же Медицинский совет, рассматривая существующие законоположения о гомеопатии, нашел, что гомеопатические аптеки не вправе отпускать лекарства ниже 1-го сотенного деления (в дозах более ¹/₁₀₀ грана или капли на прием), а также мази, декокты, оподельдоки, эмульсии и пр. даже по рецептам врачей. Спрашивается, если бы все эти желания Медицинского совета осуществились, то кому бы это принесло пользу? Конечно, это было бы приятно прежде всего самим членам этого совета, дальше врачам-аллопатам, аптекарям-аллопатам и др. конкурентам и ненавистникам гомеопатии. Даже врачам-гомеопатам это было бы выгодно, так как к ним чаще обращались бы за пропиской рецептов. Но какая была бы от этого польза обществу, публике, больным? Об этом Медицинский совет совсем не думал. Ведь если гомеопатические аптеки отпускают лекарства ниже 1-го сотенного деления, а также мази, оподельдоки и проч., то они вынуждены это делать, хотя закон 1833 г. этого права им не предоставил. Это не нарушение закона, а необходимость, вызванная жизнью. В тридцатые годы было время увлечения в гомеопатии высокими делениями и лечения исключительно внутренними лекарствами. Теперь же в гомеопатии употребляется немало средств в самых низких делениях, и даже тинктурах, а также наружных лекарств. Где же Медицинский совет прикажет брать эти средства нуждающимся в них? Не в аллопатических ли аптеках, не имеющих представления о гомеопатии, не имеющих этих средств, относящихся враждебно и зачастую недобросовестно к гомеопатии как конкуренту? Основная разница между аллопатической и гомеопатической фармациями заключается, как известно, в том, что первая пользуется почти исключительно продуктами из сухих лекарств, а вторая по преимуществу готовит свои эссенции из свежих растений. Как же аптекарь-аллопат, даже при добросовестном отношении к делу, приготовит эти мази и оподельдоки, когда у него нет необходимых эссенций? А ведь лекарство, приготовленное из свежего или сухого растения, вовсе не одно и то же. Да наконец, много даже наиболее ходких гомеопатических лекарств вовсе не включено в Российскую (аллопатическую) фармакопею и потому их не имеется в аллопатических аптеках ни в каком виде. Все это и послужило причиной, почему гомеопатические аптеки принуждены были чуть ли не с самого начала своего существования завести и отпускать лекарства не ниже 1-го сотенного деления, а также сами готовить для своих клиентов и мази, и оподельдоки, и свечи, и прочие наружные средства, которые нельзя было достать в аллопатических аптеках.

Из всего выше приведенного ясно как день Божий, что все эти "разъяснения" и мероприятия Медицинского совета нисколько не имели в виду интересов общества, граждан, а могли быть продиктованы лишь узколичными целями членов его.

На вопрос, зачем существуют у нас в России аптеки, можно привести много ответов, но мы затрудняемся указать какой бы то ни было довод в пользу того, что они существуют у нас для потребностей публики, и чтобы кто-либо заботился сделать их соответствующими именно этой последней цели.