Оригинал здесь

6. ЖИЗНЕННАЯ СИЛА

В здоровом состоянии человека духоподобная жизненная сила [динамис], оживляющая материальный человеческий организм, управляет им с неограниченной властью. Она поддерживает ощущения и деятельность всех частей живого организма в удивительной гармонии… Без этой жизненной силы материальный организм не способен чувствовать, действовать или поддерживать себя… Без этой жизненной силы организм умирает, и затем, предоставленный исключительно силам открытого материального мира, он разлагается и распадается на свои химические составляющие [Hahnemann, Organon, 1810, pp. 9–10].

Жизненная сила — это концепция, которую Ганеман использует для описания природной целительной силы организма. Он также рассматривает ее как невидимую причину здоровья и гармоничного функционирования разных частей тела. Он сравнивает ее с душой или духом. Она идентична vis medicatrix naturae (целительная сила природы) европейских травников и древних греков. Витулкас [1980, рр. 23–57] говорит о жизненной силе как о защитном механизме.

Параллельные концепции, вероятно, можно найти во все времена и во всех культурах, от Китая (ци), Индии (прана), Египта и арабов, до Америки, Африки, аборигенов Австралии и монгольской Азии. По-видимому, это общепризнанная концепция биологической энергии [Vithoulkas, 1985b, p. 12; см. также Cooter, 1988, pp. 36, 66–7, 72, 88, 162, а также Cassam, 1999, p. 80 и Ryan-Thorup, 1996, p. 59].

Ганеман использует этот термин особым образом, так как он представляет его как "сущность", на которую действуют или которую стимулируют потенцированные лекарства. Наблюдая за болезнями и действием потенцированных лекарств, он пришел к выводу, что миазмы болезни подавляют жизненную силу и препятствуют ее действию, в то время как потенцированные лекарства стимулируют и повышают ее активность. Такие лекарства "вычищают" миазмы и позволяют жизненной силе восстановить полный контроль над организмом.

Жизненная сила является врожденным интеллектом организма, который постоянно стремится к поддержанию внутреннего гомеостаза в условиях непрерывного изменения окружающей среды [Morrell, 1984, p. 99].

Цель нашей медицинской системы — взрастить и укрепить эту жизненную силу и удалить все агенты, которые препятствуют ее действию в организме [там же, р. 99].

Аналогично утверждается, что акупунктурные иглы непосредственно стимулируют приток жизненной силы через меридианы тонкого тела [Vithoulkas, 1985b]. Таким образом, жизненная сила является объединяющей концепцией, которая позволяет Ганеману объяснить многие особенности болезни и действие лекарств на здоровье человека.

Жизненная сила… лежит за рамками области точных наук… гомеопат… подчеркивает жизненную силу как источник всей жизни, плохого здоровья и цель его лечения [Ledermann, 1968, р. 154].

Итак, жизненная сила превратилась в такое же важное и центральное понятие в гомеопатической философии как закон подобия и закон минимальной дозы. Существенная особенность гомеопатии заключается в том, что концепция жизненной силы, по-видимому, является необходимой для объяснения феноменов гомеопатического назначения. Для многих гомеопатов концепция жизненной силы практически стала синонимом духа и разума.

Разум является реальностью, так как он действует, чтобы думать, или создает мысли и вещи. Разум, таким образом, обладает интеллектом… жизнь и разум — это одно идентичное… разум является основной причиной движения. Жизнь есть энергия, а вся энергия — это жизненная энергия [Close, 1924, p. 26].

…Ганеман отказался рассуждать о сущности вещей. Для него дух и материя, сила и движение, разум и тело, здоровье и болезнь, во всех их мутациях и модификациях, сосуществуют как наблюдаемые факты… Он не был материалистом, который отрицает… существование духовных субстанций или средств, и утверждал, что духовные или психические явления являются результатом какой-то особенной организации материи [Close, 1924, p. 27].

Гомеопатическая медицинская наука изучает факты… с виталистической… точки зрения… которая рассматривает все вещи и силы, в том числе жизнь и разум, как реальные сущности, имеющие реальное, объективное существование [Close, 1924, p. 88].

Некоторые свидетельства фотографий Кирлиана и полиграфа позволяют предположить, что растения и живые организмы генерируют биоэлектрическое поле или обладают им. Совпадает ли это с жизненной силой гомеопатии, до сих пор неизвестно. Однако выполнены некоторые экспериментальные и теоретические работы, основанные на концепции формирующих сил в растениях и кристаллах [см. работы Adams, Kolisko и Fyfe]. Формирующую силу в этом смысле можно понимать как то, что отвечает за биологические процессы, такие как рост, форма, особенности и структура. Бóльшая часть этой важной и новаторской работы, к сожалению, заклеймена как еретическая наука, и до сих пор ее порочат, подавляют и игнорируют даже внутри самой гомеопатии.

Оригинал здесь

7. ЗАКОН ИЗЛЕЧЕНИЯ ГЕРИНГА

…Излечение должно продвигаться от центра к периферии… сверху вниз, изнутри наружу, от более важных органов к менее важным, от головы к рукам и ногам… симптомы, которые исчезают в порядке, обратном к их появлению, удаляются навсегда [Kent, 1900, р. 29].

Многие из ранних гомеопатов лечили хронические болезни. В ходе этого процесса они наблюдали действие своих лекарств на глубокие продолжительные болезни. На основе своего опыта они начали формулировать законы и принципы, из него вытекающие. Один из самых знаменитых законов гомеопатии называется законом излечения Геринга в честь американского гомеопата д-ра Константина Геринга (1800—1880) [см. Winston, 1999, pp. 30–34, 60–72].

Этот закон гласит, что излечение — далеко не случайный процесс, оно основано на постоянных и предсказуемых принципах. Оно идет сверху вниз, изнутри наружу, от настоящего к прошлому и от наиболее жизненно важных областей к менее важным.

…Лекарство действует вначале на внутренние части человеческого организма, и симптомы со стороны внутренних или жизненно более важных органов исчезают, перемещаясь от внутренних к более внешним частям тела; вначале уходят симптомы со стороны головы, затем со стороны тела, и, наконец, конечностей [Weiner & Goss, 1980, pp. 61–2].

Гомеопаты утверждают, что наблюдают при лечении хронической болезни улучшение во внутренних, верхних и жизненно важных областях, и место болезни перемещается к периферийным и менее важным областям (например, коже). Они также утверждают, что наблюдают, как спящие старые болезни мимолетно возвращаются, а затем исчезают.

Источник силы обитает в центре, и оттуда она перетекает… излечение болезни, или восстановление здоровья, также начинается в центре и распространяется наружу, симптомы исчезают изнутри наружу, сверху вниз и в порядке, обратном порядку их появления [Close, 1924, pp. 61–2].

Важно понимать при чтении этого утверждения, что некоторые гомеопаты рассматривают тело как иерархию жизненно необходимых и менее важных областей и органов (см., например, Vithoulkas, 1980, pp. 45–55; эхом вторит этому Бенуа Мюре в Dudgeon, 1853, pp. 439–41, и то же повторяется у Weiner & Goss, p. 62 и p. 118). Мозг, сердце, органы дыхания, кровообращение и эндокринная система рассматриваются как наиболее внутренние и жизненно важные центры, так как их повреждение вызывает быструю смерть, тяжелые или необратимые нарушения функций. Далее идут печень, почки, мочевой пузырь, пищеварительная и костная системы, и наконец мышцы и кожа, которые рассматриваются как жизненно наименее важные и представляют самый верхний слой.

Выше всех иерархий тела находится иерархия психики (т. е. сознание, воля, осмысление, интеллект, дух и эмоции).

Я был свидетелем появления выделений из мочеиспускательного канала через пятнадцать лет после того, как первоначальные гонорейные выделения исчезли под влиянием инъекций вяжущего средства. С началом выделений ревматические симптомы пациента начали быстро улучшаться, и наступило идеальное излечение [Close, 1924, p. 121].

Закон Геринга, по мнению некоторых гомеопатов, действует в соответствии с потоком жизненной энергии в естественной иерархии организма изнутри наружу, сверху вниз и от жизненно важных к менее важным органам.

Подавление или паллиативное лечение болезни устраняет внешние симптомы болезни за счет внешнего, механического, химического или местного лечения, или с помощью мощных препаратов, принятых внутрь в больших дозах… Подавленный случай всегда идет плохо [Сlose, 1924, pp. 74–5].

Этот закон воспринимается как особенно полезный для подтверждения выбора метода лечения или лекарства. Например, если во время лечения кожа улучшилась, но респираторные симптомы становятся все хуже, это рассматривается как плохой знак, так как движение происходит не в соответствии с законом Геринга, т. е. в неправильном направлении: от менее к более важным органам. Но если состояние кожи становится немного хуже, а головная боль или боль в суставах уменьшается, это рассматривается как хороший знак во время лечения, так как это изменение соответствует закону Геринга: оно совпадает с естественным движением. Таким образом, этот закон в основном используется в качестве руководства для интерпретации природных болезненных процессов во время управления гомеопатическим лечением (см., например, Vithoulkas, 1980, p. 240). Сэн [1998] утверждает, что именно Кент и его последователи возвели в статус "закона исцеления" то, что было просто предположением Геринга.

На более глубоком уровне этот закон также рассматривается как подтверждение того, что болезнь первоначально была загнана внутрь из внешней жизненно менее важной области при неправильном лечении человека или его предков. Таким образом, он связан с теорией хронических миазмов, которая будет обсуждаться далее.

"Органон" осуждает принцип устранения внешних проявлений болезни каким бы то ни было внешним средством [Kent, 1900, р. 63].

Более подробные дискуссии по закону Геринга можно найти у Coulter, 1975, vol. 2, pp. 416–420, Vithoulkas, 1980, pp. 231 и 240, Weiner & Goss, pp. 61–2, 68, 118, 208, 219, Saine, 1998 и Herscu, 1990.

Таким образом, гомеопатическое лечение можно рассматривать как терапию "очищения", которая работает с естественным потоком в теле (а не против него) и выталкивает блокировки и подавления в ходе процесса очистки. В связи с этим существует устойчивая параллель с остеопатией, натуропатией, рефлексотерапией и иглоукалыванием, которые также утверждают, что их действие "очистительное". Представители всех четырех терапий утверждают, что поток жизненной энергии и контроль над органами тела прямо улучшаются в результате лечения. Все утверждают, что болезнь развивается параллельно закупоркам в потоке жизненной силы, а излечение идет параллельно удалению таких закупорок.

Оригинал здесь

8. ТЕОРИЯ МИАЗМОВ И ХРОНИЧЕСКИЕ БОЛЕЗНИ

При разработке своей "теории хронических миазмов" Ганеман сделал в патологии то, что он уже сделал в терапии: сократил большую массу несистематизированных данных за счет упорядочивания, осуществив классификацию, основанную на общих принципах [Close, 1924, p. 88].

Как мы уже указывали, Ганеман и многие из ранних гомеопатов лечили острые болезни с большим успехом. Они также обратили внимание на хронические и дегенеративные болезни: бронхит, туберкулез, астму, артрит и ревматические болезни, рак и опухоли, венерические и кожные болезни. Это болезни, которые редко или вообще никогда не проходят спонтанно и обычно остаются с человеком на протяжении многих лет или даже всей его жизни.

Успех раннего гомеопатического лечения в этой области человеческих болезней был несколько неоднородным, но достаточно обнадеживающим, чтобы проводить дальнейшие исследования. В результате Ганеман стал уделять все больше и больше времени проблеме хронических болезней, их происхождению и лечению. Он утверждает:

Я провел двенадцать лет в исследовании источника этих невероятно многочисленных хронических болезней… ["Органон", прим. к § 80],

и в это время он тщательно исследовал многие семейные истории болезней в попытке обнаружить происхождение таких болезней. В результате этой работы в 1816–17 гг. он сформулировал теорию миазмов и рассказал о ней д-рам Гроссу и Штапфу осенью 1826 г. [Dudgeon, 1853] Все это описано в его книге, опубликованной в 1828 году, "Хронические болезни, их своеобразная природа и гомеопатическое лечение" [Hahnemann, S. C. F., 1828].

Сначала он решил, что следует внимательно отметить все хронические болезни и рассматривать каждую как очень малую часть гораздо более широкой болезни всего человечества. Он полагал, что действуя методично в таком направлении и складывая вместе все эти отдельные болезни, можно получить общее представление о полном расстройстве. Этот процесс совершенно аналогичен получению лекарственной картины из симптомов отдельных лиц.

Карьеру Ганемана можно условно разделить на три периода:

1. 1790—1812: первоначальное исследование, открытия и практика; все основные публикации по гомеопатическому методу (связанные главным образом со снижением дозы, прувингами и потенцированием].
2. 1812—1828: исследования, более глубокое понимание и практика лечения хронических болезней.
3. 1828—1843: объединение, обработка и практика в последние годы.

Таким образом, можно предположить, что в период с 1815 по 1827 годы Ганеман в основном занимался работой над "Хроническими болезнями". Он сформулировал грандиозную теорию происхождения всех хронических болезней. Он считал всех их по происхождению либо венерическими, либо возникшими из-за подавления кожных высыпаний (у больных или их предков), особенно зуда или чесотки, чумы или проказы. Ганеман утверждал, что 85% таких хронических болезней приобретено из последней.

Он считал, что его исследования ясно показали, что многие так называемые индивидуальные болезни на самом деле являются проявлениями последствий сифилиса или гонореи. Например, он предположил, что при многих формах слепоты и многих глазных болезнях и дефектах зрения, глухоте, некоторых формах безумия, язвах, алкоголизме, чрезмерном слюноотделении и потоотделении, бессоннице и болезнях костей можно проследить в прошлом случай сифилиса у предка или этого человека в молодости. Аналогично, при бородавках, цистите, астме, катаре и т. д. можно проследить в прошлом случай гонореи.

Его концепция псоры заключалась в действительности в том, что при очень многих расстройствах можно найти в прошлом подавленные кожные болезни у больного или его предков, и что эти кожные болезни могут в свою очередь быть следствием чесотки у предка или у самого этого человека в младенчестве (дальнейшее обсуждение этой темы см., например, у Logan, 1995, Ortega, 1983, Speight, 1948; Twentyman, 1952, Whitney, 1995, Green, 1982 и Harling, 1974).

Оригинал здесь

9. МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ШКОЛА, ИЛИ ШКОЛА НИЗКИХ ПОТЕНЦИЙ

Материалистично мыслящие ограничиваются непереработанной настойкой и растираниями или очень низкими разведениями в диапазоне от 1Х до 6Х [Close, 1924, p. 183].

В ходе возникновения и развития гомеопатии многие врачи увлекались ею не всегда из-за ее терапевтических достоинств, но, возможно, из-за своей собственной неудовлетворенности насилием, варварством и неэффективностью ортодоксальной медицины, и особенно такими ее радикальными мерами как кровопускания.

В основном это были материалистически настроенные врачи, достаточно здраво рассуждающие, чтобы принять закон подобия и прувинги, но потенцирование и минимальные дозы оказались для некоторых за пределами их материалистического ума. Это вряд ли удивительно, учитывая, что на протяжении их жизни очень важные открытия были сделаны в материалистической области химии.

Кроме медицинских и лингвистических знаний, Ганеман обладал также превосходными познаниями в химии [Griggs, 1981, p. 176; Haehl, 1922, vol. 1, pp. 268–9], и возможно, что если бы он не наткнулся на гомеопатию, то, скорее всего, добился бы известности в области химии [Даджен и Юз].

Гомеопаты материалистического толка предпочитали использовать низкие разведения от 3Х до 6Х, и лишь изредка использовали сотенные разведения, такие как 3С или 6С. Они смотрели на 30С как на безумно высокую потенцию, которая, вероятно, не содержала никакого вещества и потому неизбежно должна была быть неэффективной. Эти гомеопаты не проверяли высокие потенции и не находили их бесполезными, они просто не могли поверить в бесконечно малые дозы и, таким образом, не желали даже испытать высокие потенции. Их подготовка и установки привели к тому, что они были неспособны и не желали принять "метафизические" аспекты гомеопатии, такие как жизненная сила, высокие потенции и теория миазмов.

Некоторые близорукие… индивиды… усвоили выхолощенную гомеопатию… Такие предметы как жизненная сила, одно лекарство, потенцирование, бесконечно малые и минимальные дозы и совокупность симптомов как основа для назначения они считали несущественными до тех пор, пока соблюдался принцип подобия. Они не понимают, что каждая из этих доктрин тесно связана с одной фундаментальной доктриной, которую они притворяются, что приняли и применяют, и логически следует из нее [Close, 1924, p. 3].

Надо отметить, что эти концепции являются частью основного корпуса учения Ганемана. Поэтому те гомеопаты, которые не согласны принять их, не являются чистыми ганемановцами. Они рассматриваются как "полукровки" и инакомыслящие, предавшие оригинальную систему и разбавившие ее своими собственными идеями, или идущие на компромисс с аллопатами. Таким образом, они с удовольствием пользуются материальными дозами, дают более одного лекарства одновременно и даже назначают смеси нескольких лекарств.

В разное время и в разных местах "материалистические" гомеопаты имели некоторое влияние. В настоящее время они являются доминирующей школой на континенте (например, в Германии и Франции), но они никогда не имели большого влияния в США, Великобритании или в Индии. "Органные лекарства" Радемахера (1840-е годы) и "тканевые соли" Шюсслера (1870-е годы) являются разновидностями этого подхода. В Великобритании такой подход доминировал до 1870-х годов, а затем постепенно его вытеснили высокие потенции, которые доминировали в американской гомеопатии.

Наряду с использованием в основном низких потенций (например, 3Х), они предпочитали использовать смеси лекарств, чередовать лекарства, использовать очень частые дозы (3 раза в день в течение 1–2 месяцев было обычным) и, таким образом, отказывались от идеи единственного лекарства (simillimum). Кроме того, они, как правило, следуют аллопатическому диагностическому методу и лечат болезнь, а не человека в целом. Они ближе к травничеству и антропософской медицине, чем к классической гомеопатии Ганемана. Типичным примером является В. Г. Шюсслер (1821—1898), который разработал систему терапии, основанную на двенадцати тканевых солях, используемых в низкой потенции (3Х или 6Х).

Оригинал здесь

10. МЕТАФИЗИЧЕСКАЯ ШКОЛА, ИЛИ ШКОЛА ВЫСОКИХ ПОТЕНЦИЙ

…Существовало небольшое количество чрезмерно фанатичных студентов, желающих превзойти Мастера в потенцировании… они приготовили 60-ю, 90-ю, 200-ю и… наконец, даже 1500-ю потенции. Среди этих энтузиастов главную роль играл д-р Гросс из Ютербога, д-р Шретер из Лемберга и генерал Корсаков из России. Они стали основоположниками теории высоких потенций, главным адептом которых впоследствии стал трудолюбивый и рьяный Штапф [Haehl, 1922, vol. 1, p. 321].

Те врачи, которых к гомеопатической системе терапии привлекло не только и не столько отвращение к "ортодоксальному варварству", сколько гомеопатические принципы и методы, чувствовали, что они были ближе всех к мыслям и духу Самуэля Ганемана.

Время от времени предпринимались попытки вернуться к более строгой интерпретации классической доктрины Ганемана и очистить гомеопатию от того, что виделось как модификация его доктрин или незаконные примеси… [Sharma, 1992, p. 186]

Именно эти гомеопаты, которые, как и Ганеман перед ними, являются самыми суровыми критиками аллопатии и отворачиваются даже от своих братьев, материалистических гомеопатов, изливая на них презрение и сарказм.

Эти гомеопаты характеризуются применением высочайших потенций, преданностью метафизике и особым вниманием к хроническим миазмам при лечении больных. Среди них можно отметить таких поклонников высочайших потенций как Штапф, Йенихен, Корсаков, Беннингхаузен и Шретер, а также многих гомеопатов из американской школы, начиная с д-ра Геринга.

Корсаков был настоящим первооткрывателем высоких потенций, поскольку он первым задумал и осуществил идею разбавления лекарств до такой высокой степени как 1500. Он говорил, что Sulphur действует лучше, если приготовлен в такой высокой потенции [Dudgeon, 1853, р. 351].

В США в последние десятилетия XIX в. стремление ко все более высоким потенциям привело к изобретению потенцирующих машин, способные производить за несколько дней или недель такие высокие потенции как 10М, СМ и DM, которые используются до сих пор. Потребовались бы годы, чтобы приготовить эти потенции вручную [Winston, BHJ, April 1989].

Даджен, должно быть, изрядно забавлялся, подшучивая над этим процессом:

Йенихен… ввел в гомеопатическую практику эти препараты, называемые высокими потенциями, которые несколько лет тому назад нарушили гармонию в счастливой семье гомеопатов [Dudgeon, p. 353].

Йенихен… будучи человеком необычайной мышечной силы, встряхивая со всей своей мощью, как он говорит, заставлял жидкость в бутылочке звенеть "словно серебряная монета", и пророческое эхо от звука его замечательного открытия впоследствии обратилось в его кармане в поток талеров [Dudgeon, р. 354].

Йенихен, ободряемый своим покровителем, продолжал ужасное потенцирование, а Геринг все время кричал ему через Атлантический океан: "Выше, выше! Каждый год выше!", и бедный Йенихен немедленно подчинялся этому призыву… [Dudgeon, p. 355]

Они выделяют все самое тонкое, самое бесконечно малое, самое мистическое и метафизическое в учении Ганемана и Кента как истинную гомеопатию. Как правило, они презирают материалистических гомеопатов, считая, что те мало чем отличаются от аллопатов и извращают истинное учение Ганемана, при этом часто изображая их как "полукровок-приверженцев низких потенций" и "полугомеопатов".

…Еще одна небольшая группа сторонников метафизического подхода использует только очень высокие потенции, с двухсотой до миллионной… [Close, 1924, pp. 183–4]

Эти гомеопаты преимущественно имеют философские, метафизические и религиозные склонности. Их очень привлекает бесконечное малое и духовное. Как Парацельс перед ними, эти врачи мечтали о совершенной и в значительной степени духовной системе медицины, которая может излечить все человеческие болезни. Такие гомеопаты находятся, очевидно, под сильным влиянием алхимии, оккультизма (магии), спиритизма, Сведенборга, эзотерики, различных форм мистики (восточной и западной), психологии Юнга, религиозных культов и сект или по крайней мере идеалистической философии. В Великобритании это относится к Моэну, Да Монте и Твентимену [см. Cooter, 1988, р. 36, 66–7, 70, 72 , 82, 94–5, 107, 112, 162].

Для этих гомеопатов выбор и использование правильного лекарства почти не отличается от поиска алхимиком философского камня.

Истина есть жизнь, разум, дух, она абсолютна, бесконечна и бессмертна. Организмы, в которых истина воплощается, преходящи… но жизнь непрерывна. Истина как легендарный Феникс сжигает себя на алтаре и возрождается из собственного пепла [Close, 1924, p. 6].

Для этих гомеопатов очень высокая потенция подобнейшего лекарства (simillimum) действует на человека так же, как философский камень, превращающий шлаки "основного металла" болезни в "блестящее золото" сияющего здоровья.

История гомеопатии… слишком сильно напоминает историю религии с ее конфликтами между ортодоксальностью и ересью. Ересь одной эпохи часто превращается в ортодоксальность следующей [Twentyman, 1978, р. 1].

Поляризация гомеопатии на эти противоположные лагеря, казалось бы, отражает двойственность человеческой психики: одна сторона — романтическая, поэтическая, духовная и мистическая, духовно ориентированная, сосредоточенная на самой себе, опирающаяся на правое полушарие, другая — материалистическая, мирская, материалистически ориентированная, экстравертная, скептическая и мирская. Это несомненно является одной из основных тем в истории гомеопатии. Таков по крайней мере юнгианский анализ ситуации.

Метафизическую школу, то есть школу высоких потенций, следует также рассматривать в контексте упадка значения гомеопатии к концу XIX в. Существует тесная аналогия с религией. Утверждается, что этот упадок вызван недостатком приверженности чистым принципам гомеопатии, безверием и предательством ганемановского курса полугомеопатами и "нечистокровными" гомеопатами. За этим последовал ревностный всплеск возвращающегося к основам фундаментализма. Слова "Назад к 'Органону'" могли стать лучшим лозунгом. Тем не менее как мы видели, для этого требования мало оснований, так как сам Ганеман очень редко использовал высокие потенции и довольно едко высказывался в адрес тех, кто их использовал. Также непохоже, чтобы у него было большое пристрастие к квазимистическим теориям в духе Кента и Сведенборга.

Оригинал здесь

11. КРИТИКА АЛЛОПАТИИ

Начиная с Ганемана, гомеопаты всегда последовательно критиковали ортодоксальную медицину. В дни Ганемана они критиковали кровопускание, полипрагмазию, злоупотребление лекарствами, варварское отношение к душевнобольным и отсутствие прогресса в области питания, вентиляции и канализации [см. "Органон", § 56–60].

Это была ясная и в значительной степени оправданная критика героической медицины.

Знаменитый Бувар, врач Людовика XIII, назначил своему королевскому пациенту в течение одного года сорок семь раз кровопускания, двести пятнадцать — рвотные средства или слабительные и триста двенадцать — клистиры!.. В больницах Парижа за год использовалось более шести миллионов пиявок и проливалось более двухсот тысяч фунтов крови. Смертность была ужасающей [Close, 1924, pp. 28–9].

Среди всех методов лечения болезней, которые может представить нам наше воображение, не найдется более аллопатического, иррационального и наименее пригодного, чем метод Бруссе, или истощающее лечение при помощи венесекций и голодной диеты… Ни один разумный человек не увидит ничего медицинского или полезного в этом методе… ["Органон", § 74, прим.]

Гомеопаты отвергают не только методы аллопатии, но и материалистическую парадигму редукционистской науки, которая лежит в их основе. Сделать это непросто, но это делается, поскольку научная парадигма, которая в значительной степени подкрепляет современную научную медицину, не раскрывает истину о жизни и материи, являющейся бесспорной для гомеопатов, и их опорой. Наука относится к их представлениям не как к научной истине, а как к заблуждению. Любая теория или практика, которые разрушительны, вредны или направлены против жизненной силы, духа, потенции, закона природы, выделений, устранения или детоксикации, подвергаются непрерывной критике и дискредитируются гомеопатами, что продолжается и поныне.

Гомеопатия противостоит использованию… лекарств в физиологических дозах… вакцинации и сывороточной терапии… так называемому назначению по патологии и групповому лечению… всем формам внешнего, местного локального или наружного медикаментозного лечения внешних, вторичных симптомов болезни… полипрагмазии… все ее результаты зависят от динамического действия одного чистого потенцированного лекарства, приготовленного посредством специального математико-механического процесса и принятого в минимальной дозе [Close, 1924, pp. 20–21].

Бóльшая часть нападок, несомненно, связана с темпераментом и поведением самого Ганемана:

Нападки Ганемана на древнюю медицину вызвали полное неприятие у его коллег, ему больше не доверяли и навсегда записали в изгои и парии, а потому навсегда прекратили с ним товарищеские отношения [Dudgeon, 1853, р. 181].

Теперь он полностью понимал, что в стремлении к своей великой цели он не должен обращаться за помощью к коллегам-врачам, но не отчаялся; наоборот, сама оппозиция его коллег сделала Ганемана решительней в намерении осуществить свои планы в одиночку или с теми случайными помощниками, которых он мог встретить среди друзей-неврачей [Dudgeon, 1853, р. 181].

Его поведение показало дурной пример для всех последующих гомеопатов, критикующих, высмеивающих и поносящих ортодоксальную систему без всякой сдержанности, милосердия или чувствительности. Это был, конечно, его подход в начале его карьеры:

Не проходило и дня без какой-то жалобы на него. Как врач он был нетерпим в отношении как коллег, так и пациентов. Он безжалостно отказывал в лечении тем, кто не следовал строго его рецептам… он говорил резко и часто несправедливо о других врачах, в нарушение священных традиций врачебного призвания… [Gumpert, р. 29]

Когда он уезжал, то оставлял позади себя вражду. Там, куда он прибывал, его ждал конфликт [Gumpert, р. 31].

…Скандал следовал за Ганеманом как хорошо обученная собака [Gumpert, р. 222].

Даже поздние его работы, хотя и в меньшей степени, все равно содержали презрительную насмешку над аллопатическими методами и идеями. Можно понять чувства Ганемана, но это оказало плохое влияние на последующих гомеопатов и развитие гомеопатии. Из-за такой критики возникла огромная пропасть между гомеопатией и официальной медициной.

Гомеопатия, предложившая безопасное, мягкое, ориентированное на пациента лечение и лечащая людей как людей, а не как носителей болезни, потрясла установленный в медицине порядок до основания, и ей необходимо было сопротивляться любой ценой [Cook, 1981, p. 128].

Проходят годы, и один за другим гомеопаты берутся за дубину, чтобы вдребезги разнести то, что они считают варварством аллопатических методов, и нелепость его так называемой философии. Почему? И каковы последствия этого?

Ослепленная профессиональной гордостью и предубеждением, доминирующая школа как целое яростно противостояла принципу, провозглашенному Ганеманом век назад и постоянно доказывавшемуся им и его преемниками, или игнорировала его… Ни в какой профессии, пожалуй, не было так мало открытости, так мало объективного, так мало истинного научного духа как в медицине [Close, 1924, p. 54].

Одним из неудачных результатов ганемановского отношения было то, что он сам был осмеян, очернен и раскритикован на личном уровне; почти всюду на него смотрели как на глупца, мошенника, шарлатана, заблуждающегося фанатика и т. д.

Ганеман… ожесточился в пропаганде и защите принципов своей новой медицины и оттолкнул многих потенциальных союзников, настаивая на "чистой" гомеопатии [Handley, 1997, p. 7].

Старая поговорка о том, что люди, живущие в стеклянном доме, не должны бросать камни, выглядит здесь особенно уместной:

Если бы гомеопатия была упрощенной терапевтической доктриной, делающей легче ношу врачей, она могла бы стать частью ортодоксальной медицины [Cook, 1981, pp. 128–9].

Помочь уже невозможно, но создается впечатление, что если бы Ганеман вел более деликатную и сдержанную политику и поддерживал более уважительный диалог со своими оппонентами, а не вступал в настоящий бой, то гомеопатия достигла бы большего успеха и, возможно, распространились бы шире, чем это произошло в действительности.

Профессор Пухельт (в 1820-х гг.)… обвинял Ганемана за его полное презрение к остальной медицине и предположил, что гомеопатия могла быть приемлемей, не объяви Ганеман открытую войну всей остальной медицине [Cook, 1981, p. 117].

Доминирующая школа медицины отрицала не только то, что так называемый гомеопатический закон является законом природы, но также отрицала, что есть какой-либо общий закон, который регулирует отношения между лекарствами и болезнью, и прекратила поиск какого-либо закона [Close, 1924, p. 4].

Ганеман утверждал, что не только обнаружил принцип исцеления, но и открыл ЗАКОН, регулирующий отношения между всеми лекарствами и всеми болезнями.

Гомеопаты, начиная с Ганемана, расходовали много энергии на критику аллопатии. Одна из причин этого, возможно, отражает подлинное недоверие к тому, что врачи-аллопаты, претендуя на желание помогать больному человечеству, наотрез отвергают новую систему лечения с хорошими клиническими зарегистрированными результатами. Гомеопатам это, вероятно, кажется нелогичным.

Пока гомеопатия в Британии переживала расцвет (примерно в 1840–1870 гг.), она могла позволить себе беспечно игнорировать своих аллопатических недоброжелателей, но в темные годы ее упадка (особенно в 1880–1970-е гг.) она стала относиться к аллопатической медицине несколько уважительней и не так резко, так как в этот период аллопатическая медицина развивалась очень бурно.

Гомеопаты неоднократно разочаровывались в своих попытках убедить в эффективности гомеопатии упрямое большинство медиков. Одним из основных камней преткновения был не закон подобия, который выражает самую суть гомеопатии, но минимальные дозы. Вот хороший пример этого:

Принцип бесконечно малых доз [это]… оскорбление человеческого разума [Форбс, 1846, "Гомеопатия, аллопатия и новая физика", с. 17; цит. по Nicholls, 1988, p. 121].

Кажущаяся порочность процесса потенцирования неизменно вызывала наибольшую критику и насмешки аллопатов на протяжении последних 200 лет.

…Система обучения в медицинских учебных заведениях [с 1821 г.] была нацелена на строгое соответствие общепринятой практике, и любая система, не включенная в учебные программы, автоматически оказывалась подозрительной без каких-либо оснований, но лишь просто потому что ее не было в программе. Исключение гомеопатии из учебных программ медицинских факультетов даже сегодня является важным фактором, определяющим ее признание в современной медицине. Эта ситуация так же парадоксальна, как в "Уловке-22" [Cook, 1981, p. 127]. (После выхода романа американского писателя Джозефа Хеллера "Уловка-22", его название стало в США нарицательным, и обозначает абсурдную безвыходную ситуацию. — Прим. перев.)

Непохоже, чтобы многое изменилось сегодня. Существуют семантические и философские причины, почему гомеопатии не удалось получить более прочную точку опоры в аллопатическом истеблишменте.

Ортодоксальному врачу, если говорить кратко, настолько внушили идеи ложной логики, фальшивой метафизики и показной науки, что его уму недоступна наша точка зрения. Чтобы понять в том или ином смысле, что собой представляют наши методы, им необходима слишком резкая для простого смертного переориентация [Robertson, 1978, р. 93].

Трудность, из-за которой вначале блокируется понимание гомеопатии, заключается в том, что ее подход совершенно принципиально расходится с преобладающим подходом к науке… Подход гомеопатии, скорее, финалистичный и феноменалистичный, а не каузальный. Гомеопатия не оценивает ситуацию, болезнь, например, с точки зрения "что является причинным агентом", как это стандартно происходит в современной медицине. Она не спрашивает, какая инфекция, какое химическое отклонение, какие изменения в структуре и т. п. лежат в основе болезни и, естественно, поэтому должны быть удалены, но обращается к тому, что мы можем назвать феноменом конституциональной целостности. Она рассматривает целостность этого явления больше в описательных, а не каузальных терминах [Whitmont, 1980, р. 15].

Рационализм и позитивизм XVIII и XIX веков, попутчики меркантилизма и индустриализма, могли думать только в терминах механистической причинности и полезности для выживания. Идея, что форма и модели — игра природы, не имеющая никакой другой цели, кроме своего собственного осуществления, была совершенно чужда и неприемлема для них… эта точка зрения уже не нова сегодня. Она обсуждается среди экологов и тех, кто интересуется гуманистической и трансперсональной психологией, а также восточными религиями [Whitmont, 1980, р. 7].

Сосредоточив свое внимание прежде всего на "болезни" или "инфекционном агенте" как предполагаемой причине проблемы, а не на пациенте во всей его цельности, аллопаты рассматриваются естестволечителями как взявшие ложный след. Аллопаты, похоже, отказались от поисков системы лечения, которая должная соответствовать всему человеку.

Существует первое нарушение в управлении, и оно происходит изнутри наружу, пока в тканях имеются патологические изменения. В современной медицинской практике идея управления не найдена, и учитываются только изменения тканей. Тот, кто считает болезнь результатом, безумен. Это безумие в медицине, безумие, которое выросло из легких форм психических расстройств в науке, сумасшедших причуд [Kent, 1900, р. 22].

Мы можем постигнуть природу болезни и изменения тканей в результате болезни, только возвращаясь к ее началу. Изучение этиологии в старой школе является восхитительным фарсом, потому что она начинает с ничего. Это лишь предположение, что болезнь представляет собой изменение тканей [Kent, 1900, р. 44].

Некоторые из критических замечаний, которые гомеопаты высказали в адрес современной медицины, были сделаны и другими естестволечителями, а также поступили из других областей, прежде всего из социальных наук [см. обсуждения в Illich, 1977; Dubos, 1959; Kennedy, 1981; Thomson & MacEoin, 1987 и McKeown, 1979]. Растущее недоверие к традиционной медицине появляется не только в академических кругах, но и у широкой общественности.

Врачи общей практики также, по мнению некоторых критиков, всего лишь "распространители таблеток", они видят пациента в среднем в течение семи минут (в лучшем случае) и назначают только антибиотики, транквилизаторы, гормоны или обезболивающие. Некоторые чувствуют, что эти лекарства не являются реальным ответом на проблемы со здоровьем, что они подавляют или скрывают симптомы, а не лечат их по-настоящему, и часто вызывают у пациентов неприятные, а иногда и опасные побочные эффекты. Уход от транквилизаторов, например, особенно трудная проблема, с которой сталкиваются многие пациенты.

Некоторые влиятельные естестволечители [например, Vithoulkas, 1985] считают, что несмотря на самые щедрые и дорогие медицинские учреждения на планете, в развитых странах происходит реальное ухудшение здоровья человека. Для естестволечителей это доказывает реальное снижение силы человеческого защитного механизма, что воспринимается некоторыми как результат влияния аллопатической медицины, который широко предсказывался в рамках движения за естественное здоровье в течение по крайней мере десятилетия [см. Vithoulkas, 1985]. Тем не менее это беспокойство трудно перевести количественно в надежные и достоверные данные. На данном этапе это, скорее, предчувствие.

Широкое использование антибиотиков и массовые прививки также часто называют в числе главных причин хронического и почти повсеместно распространенного вырождения человеческого защитного механизма (=жизненной силы, vis medicatrix naturae, целительной силы природы и т. д.), и полагают, что это основные причины роста многих современных болезней [Vithoulkas, 1985].

Аллопатию также критикуют на философском уровне, поскольку люди все чаще считают, например, что антибиотики не лечат подлежающую причину инфекции и что пересадка сердца является худшим вариантом по сравнению с изменением образа жизни, который может болезни сердца предотвратить. Таким образом, в современном мире переход к природному здоровью часто связан как с недовольством самой аллопатией, так и с ростом интереса к более старой и безопасной природной терапии.

Повышенная экологическая осведомленность в наши дни также дает дополнительное оружие для критики современной медицины как загрязнителя окружающей среды и человеческого организма химическими препаратами, которыми часто злоупотребляют. Многие крупные лекарственные компании также производят пестициды, бич экологии. Последнее свидетельство этого — феминизация самцов рыб во многих ручьях и реках по течению ниже очистных сооружений. Причина прослеживается в попадающих в воду из мочи женщин гормонах противозачаточных таблеток и продуктах распада пестицидов, имеющих структуру, сходную с химической структурой гормонов самок рыб [см. G. Vines, 1988, p. 1876].

Тестирование лекарств на животных также все чаще рассматривается как бесчеловечное или варварское. Природная терапия выглядит "зеленее" и безобиднее. Известны также хорошо документированные истории о пестицидах, транквилизаторах, гормонах и остатках антибиотиков в нашей пище (особенно мясе), с до сих пор не определенными последствиями для здоровья, которые периодически дают основания для серьезного беспокойства.

В то время как аллопатия выглядит основанной на жесткой аналитической редукционистской парадигме науки, природная терапия основана на более "мягком", аналогичном, "органическом" и архетипическом мышлении. Это, скорее, синтез, а не анализ [см. Rankin, pp. 36, 66–7, 72, 162].

Оригинал здесь

МЕЛАНИ ГАНЕМАН (1800—1878)

Так как Мелани действительно практиковала гомеопатию вместе со своим мужем в Париже, ее общепризнанно относят к первым гомеопатам-неврачам. Ганеман и Мелани переехали в Париж в 1835 году, а к собственной гомеопатической практике Мелани приступила в начале 1836 года. Она продолжала практиковать в Париже и после смерти мужа в июле 1843 года.

Вероятно, были ранние непрофессиональные гомеопаты, которые научились основам гомеопатии от студентов Ганемана. Возможно, они появились уже примерно в 1800 г. в Германии, но до сих пор об этом ничего неизвестно. Большинство начало изучать и практиковать новый метод лечения примерно с 1812 года после публикации "Чистой Материи медики", которая снабдила потенциальных гомеопатов основными "инструментами ремесла".

Мелани д'Эрвильи Гойе была художником и приемной дочерью французского министра юстиции, причем "обладала независимым состоянием" [Bradford, 1895, р. 333]. Ее родной отец был художником из Савойи, "слепым и обездоленным" [Bradford, 1895, p. 337 & p. 513], а ее мать "очень страдала от подагры" [там же, р. 337].

Она прибыла в Кётен в октябре 1834 года [Bradford, 1895 и Haehl, 1922] якобы для того чтобы договориться с Ганеманом о лечении своей матери. Они вскоре полюбили друг друга и поженились 28 января 1835 года в Кетене [Bradford, 1895, p. 334].

Когда был заключен этот странный брак, все принялись его обсуждать, и на них обрушился ливень клеветы и поношений… [Gumpert, р. 219].

Мелани была… для своих врагов амбициозной и корыстной интеллектуалкой… для человека, который любил ее — нежным очаровательным существом с широко раскрытыми глазами [Gumpert, р. 222].

Вскоре после этого пара простилась с Германией и переехала в Париж, куда прибыла 7 июня одетыми как отец и сын [Bradford, 1895, p. 351; cм. и Handley, 1991, а также Winston, 1999, р. 14–15].

Мелани, вероятно, не очень нравилось в Кётене, и она хотела переехать в Париж. Переписав завещание Ганемана, они оставили Кётен (и Германию) 7 июня 1835 года, и навсегда распростились с его любимой Саксонией.

Несмотря на преклонный возраст Ганемана, жизнь в Париже оказалась очень приятной для него; он так же свободно говорил на французском, как и на итальянском, английском и испанском языках. Парижане чествовали его как большую знаменитость в своем самом модном тогда европейском городе. Тем не менее он вел обширную практику и едва ли имел время на что-то, кроме еды, сна и приема пациентов [см. Handley, 1997].

В письме немецким друзьям в январе 1836 года он так описывал свой дом:

…Удаленные от шумных улиц, наши большие окна выходят на прекрасный сад… задняя дверь открывается в Люксембургский парк… большой сад с деревьями, который можно обойти за час (см. Haehl, 1922, vol. 2, p. 347 & vol. 1 pp. 221–237).

Во время пребывания в Париже Ганеман опубликовал второе издание "Хронических болезней", где детализировал использование жидких лекарственных доз, и написал 6-е издание "Органона", содержащее подробности о потенциях LM (см. Schmidt, 1994). Ганеман умер в Париже в 5 часов утра 2 июля 1843 года, и Мелани сохраняла его тело там до похорон 11 июля. Он был похоронен на кладбище Монмартр к северу от Парижа, в районе, который сейчас называют в народе Кварталом художников. Он был похоронен в семейном склепе Мелани, и в 1878 году она была похоронена рядом с ним. Позднее они были перезахоронены на более престижном кладбище Пер-Лашез.

Оригинал здесь

СУД НАД МЕЛАНИ

Вскоре после смерти Ганемана в 1843 году, Мелани была вызвана на суд в Париже. Судебный процесс было возбужден в 1847 году д-ром Жозефом Орфила (1787—1853) [см. Porter, 1998, p. 333], деканом медицинского факультета в Париже, за "медицинскую практику без диплома" [Bradford, 1895, pp. 476–81]. Друг и союзник Мелани д-р Крозерио помог ей собрать документы для суда [там же]. Ее защита была недостаточно основательной, так как держалась в основном на дипломе американского колледжа, который Ганеману обещали дать его жене, но который никогда так и не был получен на самом деле [см. Handley, 1991]. В любом случае, в Париже было известно, что она практикует медицину. Власти закрывали глаза на это, пока Ганеман был жив, так как было очень трудно доказать, что он или какой-либо другой доктор не присутствовали в тот момент, когда Мелани делала назначение.

Ее дело было рассмотрено должным образом, и она была признана виновной. Штраф был выплачен, и эта тема больше не возникала. Предполагается, что она продолжала практиковать, но при этом всегда присутствовал врач.

Оригинал здесь

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ИДЕЙ ГАНЕМАНА

Что касается происхождения идей Ганемана, есть две темы, которые мы кратко рассмотрим. Одна из них связана с влиянием на его труды Канта, да и других немецких идеалистов XVIII века. Вторая — необычная философская среда Германии в 1780-е и 1790-е годы, которую лучше всего можно охарактеризовать как неопределенную.

Такой она была из-за сильных антирационалистических элементов, возникших к тому времени в немецкой культуре, и общего отрицательного отношения, во-первых, к рвению, с которым многие приняли "новые убеждения" эпохи Просвещения, и, во-вторых, к французскому интеллектуальному господству, которое повлекло за собой Просвещение.

["Органон"] ясно выражает оригинальность Ганемана, но также является продуктом ума, погруженного в идеи Просвещения, существовавшие в XVIII веке, на которые влиял либеральный гуманизм Жан-Жака Руссо… [Handley, 1990, p. 3]

Относительно первой из наших двух тем можно сказать, что, вероятно, ни одно другое событие в истории философии, а также в истории немецкой философии, не было так важно, как публикация в 1781 году "Критики чистого разума" Канта, которая "подняла его на высочайшую позицию среди живых философов" [Rogers, p. 376]. Она поставила его на пьедестал немецких идеалистов на все времена. В то время Ганеман лишь начал погружаться в свое "систематическое разочарование" аллопатией и интересовался, несомненно, могут ли когда-либо быть найдены ясные "руководящие принципы" медицинской практики.

Я предполагаю, что именно работа Канта вдохновила Ганемана на написание "Органона". Он не мог не увидеть ее и, вероятно, прочитал эту книгу.

…Для Канта истины интеллекта подчинены истинам практической воли… научный разум [имеет] право создать веру [Rogers, p. 398].

Это были идеи, которые наверняка нашли благодатную почву в мышлении Самуэля Ганемана в 1780-е и 1790-е годы. Действительно, мы читаем у Hobhouse [pp. 104–5], что Ганеману нравились работы Канта, о чем он писал в письме к фон Виллерсу.

Ганеман несомненно намеревался совершенствовать "Органон", чтобы его принципы можно было усиливать, уточнять и обновлять, и в конечном итоге, вероятно, повысить до статуса естественных законов. То, что он подготовил в течение жизни шесть изданий этой работы, вполне можно рассматривать как достоверное свидетельство этой склонности к пересмотру и усовершенствованию. Верно также и то, что такая тенденция к формулировке естественных законов в то время была очень распространена не только, например, в оптике и химии, но и в естествознании в целом. И Ганеман был хорошо осведомлен обо всех событиях, происходящих в науке, особенно в его любимой химии. Вслед за эпохой Просвещения настало время обширной систематизации знания во всех областях и построения первых великих систем.

Таким образом, "Органон" имеет две отправные точки. Во-первых, это личная идея Ганемана сформулировать свои идеи и систему медицины в виде серии афоризмов. Создать систему медицины, основанную на ясных принципах, каковой, по его мнению, аллопатия безусловно не была. Это произошло в значительной степени из-за его догматического, привередливого, высокопринципиального и педантичного характера. Во-вторых, во всем мире в то время другие ученые прикладывали подобные усилия в различных других областях деятельности. Это, например, Майкл Фарадей (1791—1867), Джозеф Пристли (1733—1804), Джон Дальтон (1766—1844), Дмитрий Менделеев (1834—1907), Антуан Лавуазье (1743—1794) и Карл Шееле (1742—1786) в химии. Ганеман, как сообщается, встречался в 1786 году в Дрездене с Лавуазье, а также переписывался с ним [Hobhouse, 1933, р. 59]. В ботанике это был Карл Линней (1707—1778), в зоологии — Жорж Кювье (1769—1832) и Жан-Батист Ламарк (1744—1829), в геологии — сэр Чарльз Лайель (1797—1875). Таким образом, развитие его идей в великую систему было не только его собственным замыслом, но и частью "духа времени", "Zeitgeist". Эксперименты привели к созданию принципов и законов, и так в 1700—1900 годах была сформирована научная теория (эти проблемы обсуждаются в Russell, 1943; Rogers, 1935 и Tarnas, 1996).

В связи с нашей второй темой, следующая цитата из И. Берлина подтверждает точку зрения, что Ганеман жил не только в период медицинской неопределенности, но также и в период "интеллектуальных блужданий", которые охватывали сердце и душу Германии в то время.

Эта вера в силы разума и науку отнюдь не была общепризнанной даже в середине XVIII века в Западной Европе… первое грозное нападение на нее, бескомпромиссное, жестокое и чреватое долгосрочными последствиями, произошло в Германии… протест против французского культурного доминирования в западном мире… растущее осознание своей собственной провинциальности… чувство неполноценности… пиетисты, глубоко аполитичные по своей природе, высокомерно относящиеся к миру и его разнообразным проявлениям… неверие к иерархии, ритуалам, обучению и рациональному объяснению… многие из этих настроений служили, вероятно, источником отвращения к материализму, утилитаризму, этическому натурализму и атеизму французских просветителей, которое можно найти у таких мыслителей как Гаман, Лафатер, Гердер и, собственно, у самого Канта. Они и их ученики Якоби, Фихте, Шеллинг, Баадер в действительности составляли философское крыло… предромантизма и в сущности сам романтизм [Berlin, 1997, Against the Current, pp. 164–5].

Это было время появления большого водораздела между Просвещением и философами-романтиками [Tarnas, pp. 367–75], и кажется вероятным, что по своему происхождению и ее общему вкусу гомеопатия наполнена сильными элементами обоих движений, не принадлежа полностью ни к одному из них. В этом отношении, а именно в том смысле, в каком пишет Берлин в приведенной цитате, система Ганемана очень точно отражает историю его времени, лежащие в ее основе амбивалентность и неопределенность, а также "культурную шизофрению" его земляков во второй половине XVIII в.

С одной стороны, гомеопатия возникла как мощная рациональная критика и научный пересмотр "старой" медицины, но с другой она счастливо сохраняет такую туманную ересь, как "одухотворенное вещество", "потенциальная энергия", встряхивания, "совокупность случая" и "жизненные силы" — идеи, полностью чуждые рациональной науке. В одном смысле она сильно ориентирована на Просвещение и разум, а в другом представляет размытый мистицизм и мечтательный пасторализм романтиков. И даже сегодня она сохраняет эту странную двойственность, привлекая почти в равной степени как рационалистов, так и романтиков. Таким образом, не следует удивляться расколу в движении, когда рациональные ученые оказываются на одном полюсе, а различные мечтатели Новой эры и друиды — на другом. Похоже, гомеопатия, как и в самом своем начале, по-прежнему идеологически разделена как движение. Такая комбинация по-прежнему делает ее очень привлекательной и очень интересной как идеологию.

Оригинал здесь

РЕЗЮМЕ

Подводя итог, можно констатировать несколько важных характеристик Ганемана и особенностей создания гомеопатии. Во-первых, он несомненно обладал огромным интеллектом, блестящим лингвистическим навыками и был поглощен наукой даже в современном ее понимании. Он был ученым в том смысле, что отвергал догмы прошлого о природе истины и мира и выступал за экспериментальное подтверждение идей путем наблюдений за миром вокруг. В этом смысле он был глубоким и, вероятно, бóльшим ученым, чем врачи-его современники. В этом смысле он был также типичен для эпохи Просвещения.

У него была склонность к созданию различных систем, но это также было характерно для его современников. Он, вероятно, наслаждался эстетикой очерчивания великих принципов и создания на их основе башни идей. Его "Органон" — лучшее свидетельство такого порыва. Однако нужно заметить, что у него, в отличие от многих его современников, этот порыв возник не как самоцель, и он стремился создать медицинскую систему не на догадках и рассуждениях, чего он терпеть не мог, а на практических идеях.

Другая важная тема, которая вытекает из жизни Ганемана и его практики, это общая проблема медицинских отклонений, или, скорее, отклонения определенных лиц от принятых норм узаконенной "профессии". Ганеман был одним из первых и одним из самых лучших примеров этого явления. Все более тяжелые сражения, в которые он вступал, борясь с официальной медициной, и социальные аспекты борьбы за то, чтобы гомеопатия была признана законной медицинской системой, имеющей собственные права, — все это отражает фундаментальное отклонение медицинской секты, протестующей против укоренившейся власти традиции. Это также подчеркивает глубокую вечную проблему, связанную с тем, что любая устоявшаяся и инерционно развивающаяся система начинает задумываться об изменениях и претерпевать их, столкнувшись с мощной критикой, возникшей из-за отклонения и сектантства некоторых индивидов внутри ее самой.

Мы также не должны забывать, что практически то же, что пережил сам Ганеман, но в миниатюре, переживает с тех пор каждый врач, который решил использовать эту систему медицины: подобный шквал оскорблений и социального и профессионального остракизма, оказывающийся, надо заметить, очень сильным сдерживающим фактором, мешающим следованию чьим-либо принципам и выбору такого тяжелого для карьеры пути. Каждый должен был бороться, чтобы достойно существовать на медицинском рынке.

Профессор анатомии в Глазго в 1873 году умолял самого перспективного ученика не губить свою жизнь, поскольку это было правдой, как д-р Бернетт позже сам говорил с горечью, что "общественная ниша [хирургии] — баронетство. Общественная ценность [гомеопатических лекарств] — клевета и презрение". Когда Бернетта призывали не отказываться от ортодоксальной медицины, он заявил, что "не может купить мирских почестей за счет своей совести", но можно легко обнаружить за его отказом по моральным соображениям столь же острое недовольство принятыми авторитетами. Возможно, из-за пересенных им ранее невзгод ему был присущ некий социальный остракизм [Clarke, 1902].

Признать свое поражение, "бросив полотенце на ринг", и вернуться к аллопатическому способу практики многим время от времени хотелось очень сильно. Так что история имеет свойство повторяться на протяжении всего развития этого медицинского направления.

Наконец, мы не можем не восхищаться удивительной решимостью Ганемана выполнить работу, за которую он взялся, и его непоколебимостью перед лицом любой силы, пытавшейся противостоять ему. Его воля и энергия должны были быть исключительными, и многие люди дрогнули бы под таким давлением, с которым он столкнулся, или просто занялись чем-то другим, менее трудным. Он твердо верил, что создавал для человечества революционную систему медицины. К разочарованию своих последователей, он пристрастился к экспериментам и улучшениям и не прекращал вносить изменения в свои идеи и методы вплоть до конца жизни.

Оригинал здесь

ГЛОССАРИЙ ГОМЕОПАТИЧЕСКИХ ТЕРМИНОВ

АЛЛОПАТИЯ — лечение с помощью закона противоположности, "contraria contrariis", использующее антибиотики, антигистаминные препараты, антидепрессанты и т. д. Кличка, данная Ганеманом официальной медицинской практике. Он считал этот способ лечения принципиально не исцеляющим, а лишь подавляющим болезнь, в отличие от метода "similia similibus".

БИОХИМИЧЕСКАЯ ТЕРАПИЯ — система медицины, разработанная Шюсслером в 1880 году, основанная на 12 солях, которые, как он полагал, присутствуют во всех живых клетках, например, Silica, Natrum phos. и т. д.

БОЛЕЗНЬ — состояние нездоровья или отсутствие хорошего самочувствия.

ВЕНЕСЕКЦИЯ — открытие вены для выпускания крови из пациента; кровопускание. Одна из основных практик так называемой героической медицины периода 1700—1900 гг. Особенно хороший рассказ о кровопусканиях см. у Ruthven Mitchell, 1975, pp. 15–17.

ВСТРЯХИВАНИЯ — сильные сотрясения или удары флаконом с жидким лекарством для увеличения его терапевтической силы, используется только в гомеопатической фармации, и техника эта разработана исключительно Ганеманом.

ВЫСОКАЯ ПОТЕНЦИЯ — гомеопатическое лекарство, разведенное сверх 30C; обычно также используется для потенций выше 200C [см. также Winston, 1999, рр. 87–102].

ГИДРОПАТИЯ (водолечение) — различные способы использования воды для лучшения здоровья.

ДЕСЯТИЧНАЯ ШКАЛА — приготовление гомеопатических разведений, основанное на добавлении одного грана лекарства к 9 гранам лактозы или смеси этанола с водой.

ЖИДКИЕ ДОЗЫ — большинство гомеопатических лекарств назначаются в сухом виде с лактозой как порошки, крупинки или таблетки. К концу жизни Ганеман разработал сложную систему жидких доз в воде или спиртовой смеси, которые могут быть потенцированы пациентом каждый день посредством сильного встряхивания бутылочки и приема лекарственного раствора с помощью ложки. Эта техника была описана в 6-м издании "Органона" (особое внимание обратите на Handley, 1997). Некоторые современные гомеопаты недавно стали использовать эту технику, например, Дэвид Литтл и Мария-Тереза Боэле в США.

ЖИЗНЕННАЯ СИЛА — врожденная сила исцеления организма, динамис, или vis medicatrix naturae (лат. природная сила исцеления. — Прим. перев.): то, что стимулируется и активизируется гомеопатическим лекарством.

ЗАКОН ГЕРИНГА — принцип подавления болезни, которого придерживаются многие гомеопаты: от внешних или менее важных областей внутрь к более важным. Назван законом Геринга Кентом в честь американского врача-гомеопата д-ра Константина Геринга (1800—1880) (см. также Saine, 1990).

КЛАССИЧЕСКАЯ — имеется в виду гомеопатическая техника, которая следует таким классикам как Ганеман; трудно определить и, вероятно, нет смысла этого делать.

СОТЕННЫЕ — масштаб потенции, при котором одну часть вещества разводят в ста частях разбавленного спирта.

МЕТАСТАЗЫ — перемещение места болезни, как правило, внутрь (см. также "ПОДАВЛЕНИЕ").

МИАЗМ — теория болезни, основанная на невидимых загрязнениях, оставшихся в организме от определенных семейных болезней, которые передаются по генетической линии и от которых должно очистить глубокое конституциональное гомеопатическое лечение.

НОЗОД — лекарство, приготовленное из продуктов болезни, например, Carcinosinum.

НИЗКИЕ ПОТЕНЦИИ — гомеопатическое лекарство ниже 12С, а по мнению некоторых, ниже 6С; часто означает 12Х, 6Х или 3Х; различные интерпретации; низкие разведения лекарств.

ОРГАННОЕ ЛЕКАРСТВО — лекарство, которое в основном воздействует на один орган или систему, например, Berberis и Chelidonium, которые в основном влияют на печень, и Digitalis, который в основном влияет на сердце.

ПОДАВЛЕНИЕ — использование лекарственных веществ, которые не лечат, но лишь устраняют симптомы; симптомы загоняются внутрь или перемещаются к жизненно более важным областям, вызывая там болезнь; см. Метастазы.

ПОЛИХРЕСТ — гомеопатическое лекарство, которое имеет очень широкую сферу действия и охватывает многие болезненные состояния; популярное и часто используемое средство; примеры включают Nux vomica, Sulphur, Pulsatilla.

ПОТЕНЦИРОВАНИЕ — процесс, используемый в гомеопатической фармации для изготовления потенций из натуральных веществ.

ПОТЕНЦИЯ — растворение вещества, начиная с сырой материальной дозы, в соответствии с инструкциями Ганемана (см. также Встряхивание, Растирание, Сотенные, Десятичная шкала, Шкала LM).

ПРУВИНГ — назначение какого-либо лекарственного вещества в эксперименте здоровым людям для обнаружения того, какие симптомы расстройства здоровья оно может вызвать.

РАСТИРАНИЯ/ТРИТУРАЦИЯ — измельчение и раздавливание нерастворимого лекарства в ступке с помощью пестика; метод, используемый при приготовлении многих гомеопатических лекарств, особенно всех тех, которые готовятся из нерастворимых веществ, например, Silica и Carbo veg.

РЕПЕРТОРИЙ — указатель симптомов, которые вызывают лекарства. Каждая статья содержит все лекарства, о которых известно, что они вызывают этот симптом.

САРКОД — лекарство, приготовленное из живых тканей.

СИМИЛЛИМУМ — лекарство, которое ближе всего соответствует симптомам пациента.

ТКАНЕВЫЕ СОЛИ — см. "БИОХИМИЧЕСКАЯ ТЕРАПИЯ".

ФРЕНОЛОГИЯ — интерпретация формы головы и бугорков на ней для установления болезни или анализа характера, популярная причуда 1850-х годов.

ШКАЛА LM — поздняя шкала потенций, использованная Ганеманом и разработанная им в его последние годы жизни в Париже. Другие названия — Q-потенции, или пятидесятитысячные потенции. Разведения готовят, смешивая 1 каплю с 50 000 капель разбавленного спирта, и каждому разведению дается обозначение 0/1, 0/2 и т. д., то есть 1-е, 2-е разведение, или LM1, LM2 и т. д. Считается, что эта система уменьшает обострения, по сравнению с сотенными потенциями, которые иногда вызывали обострения симптомов у пациентов. Потенции LM внезапно стали очень популярными в последние десять лет [см. Winston, 1999, р. 95].

 ПРУВИНГИ. ПОТЕНЦИРОВАНИЕ. ЗАКОН ПОДОБИЯ    ОГЛАВЛЕНИЕ   РАННЯЯ БРИТАНСКАЯ ГОМЕОПАТИЯ