В конце 60-х годов по приказу Минздрава СССР началась углубленная проверка леятельности гомеопатической поликлиники одновременно двумя комиссиями: одна состояла из врачей всех специальностей под руководством профессора, и вторая — из сотрудников КРУ (контрольно-ревизионного управления).

Члены врачебной комиссии присутствовали на приемах, изучали истории болезни, беседовали с больными, одним словом, оценивали работу каждого врача всесторонне, а члены КРУ проверяли финансовое состояние дел в поликлинике и даже ездили по домам больных, которым врачи-гомеопаты оказывали помощь на дому. За несколько недель проверки никаких серьезных нарушений в работе поликлиники не было обнаружено. Мне как председателю Научно-консультативного совета поликлиники в то время пришлось больше всех, образно говоря, "отдуваться".

Очередная атака на гомеопатию не получила ожидаемых результатов. Однако Министерство здравоохранения СССР через некоторое время применило более тонкую тактику ущемления гомеопатии. Время от времени приказами Минздрава СССР из аптек изымались некоторые лекарства. Это было обычной практикой, тем более не касалось гомеопатических лекарственных средств. Однако приказом № 240 от 08.04.69 г. был прекращен отпуск 26 лекарств, в том числе и основных гомеопатических, а приказом № 625 — еще 8 наименований. Под угрозу ставилось само существование гомеопатического метода лечения. Наши протесты и обращения в Минздрав СССР ни к чему не приводили.

Надо сказать, что многие ведущие гомеопаты нередко лечили высокопоставленных руководителей и членов их семей. Недостаток лекарств, естественно, коснулся и этих больных. Одним словом, кто-то об этом лично доложил Л. И. Брежневу, который, образно говоря, стукнул кулаком по столу, и вмиг в Министерстве здравоохранения СССР образовали комиссию по вопросам гомеопатии. На заседание этой комиссии были приглашены заместитель главврача доктор Липницкий Д. Т., доктор Корсакова Л. С., доктор Гинзбург Э. М. и я как председатель Научно-консультативного совета. Главного врача, которая поехала с нами, не допустили, пояснив, что им нужны ведущие специалисты, а не администраторы.

Прежде чем ехать на это заседание, мы, естественно, собрались, поговорили между собой и как бы распределили роли. Липницкий Д. Т. должен был рассказать в общем о работе поликлиники. Корсакова Л. С. и Гинзбург Э. М. — выступить по ходу дела, я — в заключение, после прений.

Итак, мы приехали в министерство, как нам было указано, к 11 часам. В секретариате министра нам сказали, что мы опоздали, заседание началось в 10 часов, так решили вчера на первом заседании комиссии. Молча переглянувшись, мы поняли, что вчера и сегодня обсуждали нас без нас, и, видимо, была проведена своего рода репетиция. Войдя в кабинет, увидели человек тридцать профессоров и академиков. Нам было оставлено несколько кресел недалеко от министра. Открывая заседание, он сказал, что министерство пригласило нас, не ставя своей целью запретить гомеопатию, а лишь желая ознакомиться с работой гомеопатов. Липницкий Д. Т. рассказал о работе поликлиники: количестве и квалификации врачей, количестве приемов и больных и о лекарственном снабжении. В то время каждый врач поликлиники четыре дня в неделю вел прием и два дня выполнял вызовы на дом. Прием проводился в три смены: с 8 до 12, с 12.30 до 16.30 и с 17 до 21 ч.

После этого члены комиссии стали задавать вопросы о том, как действуют наши лекарства. К сожалению, ответы наших врачей тут же прерывались повторными вопросами, опровержениями. Начались выступления с критикой гомеопатического метода лечения с разных позиций. Наконец, выступил академик Тареев Е. М., сказав примерно следующее: "Мне давно хотелось встретиться с ведущими гомеопатами. Конечно, действия лекарств в таких дозах нет, но я всегда преклонялся перед их умением психотерапии".

Последним выступал я, и начал очень резко. Я сказал, что не понимаю противопоставления аллопатии и гомеопатии, что гомеопатия — это не другая медицина, а только своеобразный метод лечения. Нам задали множество вопросов о механизме действия гомеопатических средств, но поликлиника — лечебное учреждение, а не научно-исследовательский институт. И если присутствующих интересует, есть ли эффективность в гомеопатическом лечении, то об этом надо спросить у больных, которые, как правило, до обращения в поликлинику длительно и малоуспешно лечились. Я говорил, видимо, настолько резко, что министр заметил: "Анатолий Григорьевич, вас тут ни разу никто не обозвал гомеопатом, вы такие же врачи, как все другие". — "Уважаемый Евгений Михайлович, — продолжал я, — я принимаю больных в белом халате, вы тоже в белом халате. У меня очередь у кабинета, у вас тоже. Почему у меня психотерапия лучше? Мы лечим детей, какая может быть психотерапия при лечении грудного ребенка? Кстати, за рубежом есть ветеринарные гомеопатические лечебницы. У меня дома есть очень солидная книга по ветеринарной гомеопатии".

На этом заседание было закрыто. Наши просьбы обещали рассмотреть.

Мы облегченно вздохнули, решив, как говорят, пронесло, но ошиблись. Через некоторое время появился приказ Минздрава СССР об углубленной проверке эффективности гомеопатического метода лечения в ведущих клиниках Москвы по разным специальностям в условиях стационара. Для этой работы рекомендовали откомандировать врачей-гомеопатов сроком на шесть месяцев.

Естественно, нас вначале такой поворот событий поверг в уныние. Прежде всего, и это понятно, никто не хотел идти работать в клиники. Мне как председателю Научно-консультативного совета пришлось составлять списки, уговаривать и даже заставлять врачей, с помощью главного врача. согласиться выполнить эту работу. Естественно, что я и сам не мог уклониться от этой доли. Кроме меня, в поликлинике дерматологами работали доцент Кроль С. И., доктор Миронова А. Н., доктор Песковский Л. Н. и доктор Хайкин И. Г. Порешили в клинику направить доктора Хайкина И. Г. и меня, поочередно по три месяца каждый. Оказалось, что все хотят быть первыми, так как самое тяжелое и неприятное, ясно, будет к окончанию работы. Мы с Хайкиным И. Г. бросили жребий. Мне выпал второй номер.

Итак, мы отправились в Центральный научно-исследовательский кожно-венерологический институт (на ул. Короленко), захватив с собой приказ Министерства здравоохранения СССР № 462-ДСК от 21.05.74 г. "По проверке организации и качества оказания медицинской помощи больным врачами-гомеопатами" и гомеопатические лекарства, применение которых, по нашему мнению, будет необходимо в первую очередь. Это были апис 3 и 3Х, актеа рацемоза 3Х, арсеникум альбум 6 и 12, аргентум нитрикум 3, арника 3Х, белладонна 3Х, гепар сульфур 6, гидрокотил 3, графит 6, долихос 3 и 6, дулькамара 6, игнация 3, кантарис 3Х, калиум бихромикум 3, калькареа сульфурика 6, клематис 3, манганум ацетикум 6, нукс вомика 3, пульсатилла 3Х, рус З и 3Х, сангвинария 3, силицея 6 и 12, сульфур 3, 6 и 12, цинкум валерианикум 6, кактус-игнация 3, пассифлора θ, валериана 3Х.

Предполагалось, что работа в ЦКВИ продолжится шесть месяцев — с 1 января по 1 июля 1975 г. В эксперименте участвовали: врачи-гомеопаты Хайкин И. Г., с 1 января по 1 апреля, и Трубицын А. Г., с 1 апреля по 1 июля, со стороны ЦКВИ — профессор Смелов М. С., профессор Калмакарян А. А., с. н. с. Трофимова Л. С. (зав. отделением), с. н. с. Хапилова В. И.

Перед началом работы, у заместителя директора ЦКВИ профессора Студницина А. А., вместе с заместителем главного врача гомеопатической поликлиники Липницким Д. Т. и сотрудниками ЦКВИ, участвующими в эксперименте, обсудили порядок работы и выработали своего рода инструкцию. Первые три месяца в клинике работал врач-гомеопат Хайкин И. Г., и, в соответствии с инструкцией, больных на госпитализацию направляли врачи-гомеопаты. Заполнение историй болезни с записью каждого назначения врача-гомеопата, ведение дневников, записи контрольных еженедельных осмотров, эпикризы и т. п. осуществляла доцент Хапилова В. И. Ежедневно все записи скреплялись подписью ее и врача-гомеопата. Еженедельные же записи и эпикризы дополнительно подписывались членами комиссии.

На лечение в соответствии с инструкцией направляли больных с разными формами экземы, нейродермита и псориаза. Первые два месяца работы в стационаре, по сравнению с последующими месяцами, можно было назвать более спокойными. К концу второго месяца данные по эксперименту проверяли представители Минздрава СССР, которые замечаний врачу-гомеопату не сделали, но могли видеть, что результаты лечения у гомеопата ничуть не хуже, чем у контрольных больных. Тем не менее отношение стало более жестким. Вопреки инструкции, больных на стационарное лечение не только своих, но и гомеопатических, стала подбирать клиника.

Через три месяца после начала эксперимента я принял больных от Хайкина И. Г. К этому времени вторично приехали из Минздрава СССР и попросили дать подробное описание применяемых нами гомеопатических средств. При составлении такого списка и описания я постарался, кроме всего прочего, указать наличие этих лекарств в государственной фармакопее, МРТУ и справочниках лекарственных растений и т. п.

В качестве иллюстрации отношения к нам приведу только два примера.

Сотрудники ЦКВИ попросили меня прочитать им лекцию по косметике (они знали, что в прошлом я был заместителем директора Института косметики, читал лекции и проводил практику с врачами по линии Центрального института усовершенствования врачей). Но накануне назначенного дня объявление о лекции исчезло, а доктор Хапилова В. И. объяснила, что директор института категорически запретил предоставлять трибуну гомеопату.

В институт ежедневно привозили больных на консультации, на которых присутствовали все сотрудники. И во всех сложных случаях профессор стал обращаться ко мне первому с просьбой высказать свое мнение, видимо, желая выяснить либо мою профессиональную грамотность, либо, может быть, даже смутить меня. Я не стеснялся высказывать свою точку зрения. Однажды на консультацию привезли больную из института Гельмгольца с холодными отеками на верхних веках обоих глаз, и, чтобы смотреть, она была вынуждена поднимать веки руками. Я внимательно осмотрел больную и сказал: "Такого заболевания в доступной мне литературе я не встречал, но полагаю, что это заболевание типа Мишера". Кроме меня, никто своего мнения не высказал, а профессор заявил, что доктор Трубицын — великолепный диагност (больше меня не испытывали). Со своей стороны хочу отметить, что все сотрудники ЦКВИ, работавшие по эксперименту, профессора Смелов М. С. и Калмакарян А. А., доценты Трофимова Л. С. и Хапилова В. И., на мой взгляд, были очень высококвалифицированными специалистами, вполне соответствующими уровню Центрального института.

По проводимой работе у нас были собраны четыре папки документов.

В первой папке содержались следующие документы:

1. Проект инструкции по эксперименту (от ЦКВИ)
2. Инструкция по эксперименту (согласованная)
3. Примерный список лекарств для возможного применения в первую очередь
4. Список лекарств с их описанием (послано в Минздрав СССР)
5. Проект отчета ЦКВИ по эксперименту
6. Согласованный отчет по эксперименту (послано в Минздрав СССР)

Во второй папке находился журнал учета движения больных экспериментальной и контрольной групп (иначе уследить за больными нельзя); в третьей — эпикризы больных, получающих гомеотерапию; в четвертой — эпикризы контрольных больных.

Примерно за месяц до окончания эксперимента Министерство здравоохранения СССР срочно потребовало отчет о работе и список применяемых гомеопатических лекарств. Отчет был подготовлен и послан, список тоже.

В отчете было зафиксировано буквально следующее. К 26 мая 1975 г. в отделе дерматологии Центрального научно-исследовательского кожно-венерологического института находилось на стационарном лечении гомеопатическими средствами 20 больных, 8 женщин и 12 мужчин. Распределение по диагнозам: с диффузным нейродермитом — 8 человек, с распространенным псориазом — 7 человек, с экземой — 5 (из них распространенной — 3 человека). Возраст больных — от 18 до 55 лет. Длительность заболевания — от 6 месяцев до 33 лет: до 1 года — двое; от 2 до 5 лет — 5 человек, от б до 10 лет — четверо, от 11 до 15 лет — трое, от 16 до 20 лет — трое, свыше 20 лет — трое. Из них шестеро ранее лечились в стационарах. Лечение 15 больных (8 — с нейродермитом, 4 — с экземой, 3 — с псориазом) было успешным: 3-х пациентов выписаны из клиники в состоянии клинического выздоровления, 6 — со значительным улучшением, 3 — с улучшением. Один больной с диффузным нейродермитом после 42 дней лечения с эксперимента был снят как не получивший эффекта (по инструкции длительность лечения была ограничена 40 днями). Он в течение 5 лет ежегодно лечился в стационаре кортикостероидами, и по снятии с эксперимента, ему были назначены таблетки дескаметазона и меркаптопурина. Продолжительность лечения составила 11-42 дня. Побочных действий при применении гомеопатических средств не наблюдалось.

Лечение еще б человек, которые поступили в клинику в конце апреля и в начале мая, было продолжено.

Контрольная группа состояла из 16 больных — 6 женщин и 10 мужчин. Распределение больных по диагнозу: с диффузным нейродермитом — 5 человек, с распространенным псориазом — 6, с экземой — 5 (из них распространенной — 3 человека). Возраст больных — от 16 до 60 лет. Длительность заболевания составляла от 3 месяцев до 30 лет. 7 больных ранее лечились в стационарах. 11 больных (3 — с псориазом, 4 — с нейродермитом, 4 — с экземой) лечение закончили и были выписаны из стационара со следующим результатом: 6 больных — с клиническим выздоровлением, 4 — со значительным улучшением, 1 — с улучшением. Лечение продолжалось от 17 до 40 дней. После отчета о работе, подписанного всеми участниками эксперимента и направленного в Минздрав СССР, дополнительно до 2 июля было выписано из стационара еще б больных, получавших гомеопатическое лечение. Результаты эксперимента по проверке эффективности гомеопатического метода лечения в ЦКВИ можно представить более наглядно в виде таблицы.

Таким образом, количество больных, получивших гомеопатическое лечение, составило 21. Эффективность отмечена у 20: клиническое выздоровление — 7; состояние, близкое к клиническому выздоровлению — 1; значительное улучшение — 9; улучшение — 3, без эффекта — 1.

При сравнительной оценке результатов эффективности лечения и длительности пребывания больных в стационаре видно, что существенной разницы между гомеопатической и контрольной группой нет. Еще раз надо подчеркнуть, что побочных действий от гомеопатических средств не наблюдалось.

Более подробно мне хотелось бы остановиться на двух больных, участвовавших в экспериментальной группе.

ТOЛСТУХИН БОРИС БОРИСОВИЧ — 23 года, москвич, диагноз — диффузный нейродермит, болен 5 лет, ежегодно лечился в стационаре. При лечении гомеопатическими средствами процесс длительно оставался активным, и на 42-й день нахождения в больнице он быт переведен на обычное лечение. Это тот единственных больной, который был снят с гомеопатического лечения без улучшения. Ему были назначены десказон (дескаметазон) — препарат в 7 раз активнее преднизолона и в 35 раз активнее кортизона, т. е., по эффективности 0,5 мг десказона соответствуют 15 мг гидрокортизона, 17,5 мг кортизона, 3,5 мг преднизолона, и меркапурин (меркаптопурин) — препарат, применяемый при острых лейкозах (нарушает синтез нуклеиновых кислот), в данном случае был назначен как иммуннодепрессивный. Эти назначения, конечно, дали .эффект, но относительный, так как к моменту выписки у больного появилось сразу две группы высыпаний пузырькового лишая на левом нижнем веке и на коже правой подмышечной области. Клиника расценила это как сопутствующее заболевание, но мы знаем, что одно из возможных осложнений от кортикостероидов — вирусные высыпания. Крупнейший наш дерматолог профессор Машкиллейсон Л. Н. писал: "Мы видим в общей терапии кортикостероидами не средства выбора, а средство 'скорой помощи'. К сожалению, нередко после прекращения приема кортикостероидов даже при снижении приема уже наступает ухудшение кожного процесса" (Машкиллейсон Л. Н. "Частная дерматология", 1965, с. 21).

ЖАРКОВ СЕРГЕЙ АНАТОЛЬЕВИЧ — 18 лет, из Одессы. Диагноз — диффузный нейродермит. Болен с раннего детского возраста, лечился много и старательно. От гормональных мазей до гипноза и иглоукалывания, без успеха.

Больному было назначено гомеопатическое лечение, а местно крем унна и нафтолановая 5% мазь. Постепенно наступило улучшение, и при очередном осмотре комиссии выяснилось, что больной мази не употребляет. Профессор Смелов М. С. в резкой форме заявил больному, что если тот не будет употреблять мази, его немедленно выпишут. На 28-й день лечения больной был вьписан со значительным улучшением и рекомендацией продолжить гомеотерапию. А через несколько месяцев в гомеопатическую поликлинику ко мне на прием пришла его мать и сказала, что сын чувствует себя хорошо, здоров, что она, не зная, что я больше не работаю в клинике, поехала туда меня благодарить и оставила там благодарственное письмо.

Я рассказал только об эксперименте в ЦКВИ, но и другие врачи-гомеопаты работали в разных клиниках. Так, например, хирург Вавилова Н. П. работала в институте А. А. Вишневского, куда я дважды приезжал по ее просьбе помочь в назначении гомеотерапии некоторым больным. Результаты их работ в клиниках, конечно, были разными, но провального поражения не было ни одного. Вообще противопоставления аллопатии и гомеопатии недопустимо. Есть аллопаты, которые считают, что гомеопатия — ерунда, есть гомеопаты, которые считают, что аллопатия — ерунда. И то и другое — неправильно. Грамотные гомеопаты в необходимых случаях пользуются всеми методами лечения, как и многие аллопаты в нужных, по их мнению, случаях используют гомеопатические средства.

В дальнейшем мне захотелось проверить лечение некоторых кожных заболеваний, при которых не применялись бы наружные средства. Это были работы по лечению очаговой склеродермии и хронической крапивницы. Результаты лечения этих заболеваний гомеопатическим методом получились весьма хорошие, гораздо лучше, чем другими методами лечения. Первая работа была напечатана в сборнике докладов первой Научно-практической конференции по проблемам гомеопатии, проходившей в 1991 г. в Ростове-на-Дону. Называлась она "Лечение склеродермии гомеопатическим методом".