Я полностью осознаю, что берусь за весьма щекотливую, неблагодарную и  неприятную тему, необходимость поговорить о которой, однако, назрела уже давным-давно. Чем дольше мы (под "нами" я понимаю выходцев из бывшего СССР, чье гомеопатическое образование пришлось на конец 1980-х ― 1990-е годы) будем о ней молчать, тем дольше будем жить в мире иллюзий, не только искажающих правильное восприятие прошлых и нынешних событий, но и мешающих развитию нашего искусства и ремесла. Это тема наших учителей гомеопатии.

К учителям нам, как всем прекрасно известно, дóлжно относиться с почтением, высокая степень которого у врачей даже зафиксирована в клятве Гиппократа: "…Почитать научившего меня врачебному искусству как своих родителей". Мало кто вызывает так же мало симпатий, как человек, предавший своего учителя, оклеветавший его, отказавший ему в праве считаться обучившим профессии. И все же нам надо в конце концов разобраться, кто были наши настоящие учителя гомеопатии, кому и за что именно мы должны быть благодарны…

Начну я, разумеется, с экскурса в историю. Дореволюционная гомеопатия в Российской империи была профессиональной в очень невысокой степени, и здесь я имею в виду не только гомеопатию, которая практиковалась  по домашним лечебникам сначала помещиками, а позднее сельскими священниками и учителями ― с них и спрос невелик, но и врачами. Мне известен только один гомеопат, чье образование можно счесть соответствующим стандартам достойного: д-р Евгений Габрилович (1835―1918), учившийся гомеопатии на единственной существовавшей в то время в Европе кафедре гомеопатии в Будапештском университете у проф. Тивадара Й. Бакоди (1825―1911). У меня нет точных сведений, как долго продолжалось это обучение, начатое в 1883 году, но вернувшись, Евгений Габрилович вступил в Санкт-Петербургское общество врачей-гомеопатов и начал успешную гомеопатическую практику, которую не оставлял до самой смерти.

Как учились остальные? Да как придется. В основном по книгам, иным счастливчикам помогали советами коллеги, но в целом все это было невообразимо далеко от уровня систематизированного обучения, предлагаемого лучшими гомеопатическими колледжами США или хотя бы курсами при гомеопатических больницах или амбулаториях в Западной Европе. Неудивительно поэтому, что уровень гомеопатических знаний у докторов-гомеопатов в Российской империи был, так скажем, весьма различным. Вспоминаю, что когда я просматривал хранящиеся в архиве д-ра Николая Габриловича (1865―1941, сына Е. Габриловича) в ГАРФ протоколы заседаний Санкт-Петербургского общества врачей-гомеопатов, мне попалось обсуждение темы т. н. электрогомеопатии ― не имеющей ни малейшего отношения к реальной гомеопатии шарлатанской выдумки итальянского графа Чезаре Маттеи (1809―1896), ныне почти забытой, а некогда бывшей довольно популярной в российском обществе (так, книга по "электрогомеопатии" С. Смирнова выдержала 10 изданий, последнее в 1908 году, ― абсолютный рекорд российской "гомеопатической" литературы!). Казалось бы, обсуждать вообще нечего: минимальное знакомство что с обычной гомеопатией, что с "электрической", не оставляет места ни для каких сомнений, но… некоторые члены Общества выступили в защиту "электрогомеопатии", вызвав законное негодование их более сведущих коллег. В итоге "электрогомеопатию" врачи-гомеопаты осудили, но, помнится, отнюдь не единогласно… Такой же различной была и практика. Лишь немногие пытались придерживаться правил настоящей гомеопатии. В массе своей российские гомеопаты не имели ни возможности тратить на пациента больше 10–15 минут, ни даже знаний, чтобы понять, какая именно информация им от пациентов нужна. В издававшейся в то время гомеопатической литературе сплошь и рядом можно обнаружить советы давать одновременно по несколько препаратов в низких потенциях, лечить по названиям болезней… Практически весь массив прекрасной американской гомеопатической литературы последней четверти XIX ― начала XX веков остался незамеченным, как и лучшие книги ведущих английских гомеопатов того же периода, Бернетта и Кларка. Издавали и переиздавали полуаллопатические книги немецких, реже французских гомеопатов, чьи имена помнят разве что историки гомеопатии, а свыше 90% выпускаемой литературы по гомеопатии приходилось на разносортные лечебники. Число по-настоящему оригинальных, самостоятельных, интересных книг самих российских гомеопатов не превысит, пожалуй, числа пальцев на одной руке.

О создании стройной и доступной для желающих обучиться врачей системы гомеопатического образования серьезных разговоров никогда не вели. В просуществовавшей чуть больше двадцати лет (1896―1918) Гомеопатической больнице памяти императора Александра II в Санкт-Петербурге была предпринята попытка устроить нечто вроде школы обучения врачей гомеопатии, но никаких следов программы последней мне обнаружить так и не удалось, а среди ее выпускников могу назвать лишь д-ров Григория Сидоренко (1867―1920) и Зинаиду Головач (1880 ― не ранее 1932), начавших свою гомеопатическую карьеру в больнице. Похоже, что обучение вели методом простого "делай, как я". Да и вообще вопрос о качестве гомеопатического образования никогда, насколько я могу судить, не был в числе приоритетных. Главное, что занимало умы российских гомеопатов, было увеличение собственного количества. Поняв, что притока врачей в гомеопатию ожидать не стоит, они стали обсуждать, как обучить гомеопатии как можно больше земских фельдшеров и сельских священников. Ничего не вышло и из этих планов. Дисциплина, организованность, умение отличать главное от второстепенного ― все это всегда было в дефиците в российской гомеопатии...

Лихолетье 1914―1920 годов обрушило ее. Кроме того, что многие ведущие гомеопаты эмигрировали, умерли или погибли, российскую гомеопатию лишили главных ее сторонников ― представителей духовенства, дворянства, интеллигенции, старших военных чинов. Пришлось все создавать фактически заново, начав с привлечения в гомеопатию врачей. В Ленинграде преподаванием на небольшом курсе для неофитов занимался упомянутый выше Николай Габрилович, в Москве частным образом врачей обучал д-р Дмитрий Соколов (1872―1932). Ни тот, ни другой, насколько известно, не имели какого-либо серьезного гомеопатического образования и не отметились публикацией не то что книг ―  хотя бы серьезных статей по гомеопатии, и если можно предположить, что Н. Габрилович учился у своего отца, то Д. Соколов, скорее всего, познакомился с гомеопатией от своего тестя, московского гомеопата д-ра Ивана Мишина (1853 ― не ранее 1914), о котором мы хотя и знаем мало, но было бы очень большой смелостью предположить, что он изучал гомеопатию в рамках академического учреждения и под руководством опытных наставников, и который также не оставил никакого литературного наследия. О других городах СССР и говорить нечего. Там в лучшем случае полуподпольно практиковали гомеопаты еще со старых времен; о курсах, систематизированном обучении гомеопатии, невозможно было даже подумать. Когда в силу естественных причин прекращалась их практика, исчезала и гомеопатия из их городов. А ученики Габриловича и Соколова, равно как и другие немногие практиковавшие еще до 1917 года гомеопаты, постепенно обзаводились собственными учениками, которые знали гомеопатию еще хуже.

Я позволил себя этот экскурс в историю, чтобы подвести читателя к пониманию важного для нашего обсуждения факта: за почти столетнюю историю гомеопатии в Российской империи в последней не только не была создана хотя бы одна-единственная школа, где врачи могли изучать гомеопатию, но и фактически не было людей, получивших такое систематизированное добротное гомеопатическое образование, которое хотя бы теоретически позволило им самим стать грамотными преподавателями метода. И это в то время, когда любой российский врач мог совершенно спокойно отправиться за границу, чтобы изучить гомеопатию у ее мастеров в США, Великобритании, Германии или Франции. Со второй половины 1920-х годов выезд советским гражданам за границу запретили, и даже такая почти никогда не воплощавшаяся на практике возможность исчезла. Невозможными стали и визиты зарубежных гомеопатов в СССР. Издание  гомеопатических книг и журналов прекратилось, и получить их из-за границы тоже было нереально из-за отказа советских властей выдавать необходимую для этого валюту, о чем мы знаем из материалов упомянутого выше фонда Н. Габриловича… Эта изоляция гомеопатии в СССР все более усиливала ее отрыв от настоящей гомеопатии, представленной в трудах Ганемана и его лучших последователей, и все более превращала первую в унылую гомеопатизированную аллопатию с ее типичной полипрагмазией и  назначением лекарств по ярлыкам болезней. До меня долгое время доходили рецепты "лучших представителей советской гомеопатии", от которых волосы вставали дыбом, настолько все это было поверхностно, примитивно, аллопатично. Заменить в рецепте гомеопатические препараты на аллопатические, а привычный гомеопатический Nominativus Singularis на "правильный" аллопатический Genetivus Singularis, и мы получим типичный рецепт малограмотного аллопата. Наверное, читатели вспомнят сериал "Следствие ведут знатоки", где героиня одной из серий принимала гомеопатические лекарства по часам, или "Похороните меня за плинтусом" П. Санаева, где истерзанный бабкой-мучительницей мальчик принимал гомеопатию шесть раз в день…

Примечательно, насколько убогим было в то время понимание гомеопатии в целом. Если в гомеопатии досоветского периода обсуждение вопросов ее теории в гомеопатической периодике и на заседаниях обществ было довольно редким гостем ― работу с "Органоном" российские гомеопаты не шибко жаловали, а "Хронические болезни" практически не упоминали (отчасти, возможно, и по той причине, что переводов на русский этой книги не было ― первые появились только в 1990-х годах), ― то в единичных дозволенных публикациях советского периода и в обсуждениях на собственных мероприятиях гомеопатическая теория, как она представлена в трудах Ганемана и его истинных учеников, исчезает напрочь. Советские гомеопаты старались приспособить теорию того, что они сами считали гомеопатией, к кибернетике, к аллопатическим достижениям, развитию медицинской мысли в целом, но ничего путного из этого не получали, да и получить не могли. Невежественные в методе из-за не полученного гомеопатического образования с одной стороны, и запуганные обвинениями в "лженаучности", "реакционности", "витализме" и прочих страшных в советское время грехах с другой, они не были в состоянии сформулировать и представить оппонентам аргументы, отражавшие настоящий дух гомеопатии.

В гомеопатии, конечно, есть вещи, до которых, набивая шишки себе и главным образом пациентам, дойти через много лет худо-бедно можно, и это относится к клиническим наблюдениям и выводам на их основании. А есть те, до которых дойти собственным умом практически невозможно, и это относится в первую очередь к гомеопатической философии. Ее-то гомеопаты советского периода не знали абсолютно, и впервые знакомство с ней гомеопатов бывшего СССР состоялось также только в 1990-х годах. Интересно здесь будет вспомнить об известном киевском гомеопате Демьяне Попове (1899―1991), основателе гомеопатической династии Поповых и "киевской школы классической гомеопатии". К сожалению, мне не привелось познакомиться с этим выдающимся врачом, оказавшим большое влияние на развитие гомеопатии в Украине. Если московские и ленинградские гомеопаты "чему-нибудь и как-нибудь" учились у своих так же скверно обученных учителей, то он самостоятельно изучал гомеопатию в 1930-х годах по книгам. Нет причин считать, что он не был прекрасным наблюдательным доктором и, вероятно, неплохим практическим гомеопатом, но возводить его в ранг основоположника какой-то особой школы, по моему мнению, просто нелепо. Я начинал свой путь в гомеопатию в 1988‒89 годах на курсах киевлян, лучших представителей "киевской школы", в Москве. К счастью, некоторые записи с того курса у меня хранились еще долгое время. Я не мог пересматривать их без улыбки. Мои уважаемые учителя не знали, увы, ни гомеопатической философии, ни основ гомеопатической позологии. Вообще все, что относилось к тому, как часто давать лекарства и когда следует остановиться, когда их менять, когда приходит время для миазматических препаратов ― короче, все, что принадлежит самым сложным разделам гомеопатии, было для них по большей части неведомым. Неудивительно, что кроме меня, похоже, никто из моих многочисленных сокурсников в гомеопатии не задержался… А в то время учились у киевлян, ленинградцев, москвичей многие. Но многие ли хоть чему-нибудь выучились?

Теперь я подхожу к главному. То, что гомеопатия советского периода была очень слабой, непрофессиональной, в целом малограмотной и успешной главным образом при лечении острых состояний с их сравнительно простыми симптомами и сравнительно небольшим арсеналом лекарств, кажется мне абсолютно неоспоримым. Однако то тут, то там периодически возникают разговоры о "московской", "ленинградской" и "киевской" школах, а недавно я даже столкнулся с упоминанием о "русской" школе гомеопатии. Согласно толковым словарям, школа ― это направление в науке, искусстве, литературе, общественно-политической мысли. Но что было особенного, примечательного, новаторского в гомеопатии советского периода? Выписывание "простыней" лекарств, которые нужно принимать по часам или в лучшем случае дням недели, по отдельным симптомам и аллопатическим названиям болезней? Но это никакие не школы, а обычное гомеопатическое невежество. Применение исключительно высоких или исключительно низких потенций? Маловато, для школы-то… Допускаю, что я могу не знать деталей практики гомеопатов советского периода. Но где же книги вышеупомянутых  школ, где труды их лучших представителей? Да, тем не давали публиковаться в свое время, это бесспорно. Значит, они могли писать "в стол", готовить какие-то материалы, ожидая, когда придет их час. И вот пришла перестройка, когда дозволили печатать книги по меньшей мере за свой счет (многие "классики" советских "гомеопатических школ" были тогда еще живы); потом распался СССР, появились независимые государства… и? Все, что до нас дошло, это слабенькие компилятивные заметки по Материи медике, опоздавшие лет этак на сто, или в лучшем случае примеры того, как даже абсолютно безграмотно применяемая гомеопатия все-таки достаточно милостива, чтобы обеспечивать вполне приличные в сравнении с аллопатией результаты, что мы видим, например, из книг В. Глаза "Лечение бронхолегочных заболеваний неспецифической этиологии у детей гомеопатическими средствами" (Москва, 1989) и "Гомеопатический рецептурник графа Вронского. Рецептурник по фитотерапии" (Рига, 1998). Настоящая гомеопатия начала открываться жадным до гомеопатических знаний докторам из бывшего СССР только в конце прошлого века, когда стало возможно учиться за границей (обычно "путевку в жизнь" давала Академия классической гомеопатии Дж. Витулкаса, куда ездили большими группами с переводчиком) или принимать у себя иностранных гомеопатов (можно вспомнить, например, группу бельгийских гомеопатов, читавших лекции в Москве во второй половине 1990-х). Позднее в постсоветских странах появились и индийские гомеопаты…

Я не хочу быть чрезмерно строгим к своим учителям. Они не могли научить тому, чего в силу совершенно объективных причин не знали сами. Но их любовь к гомеопатии и искренняя преданность ей, их энтузиазм зарядили меня тем же на всю жизнь, и это был максимум, который они могли для меня сделать. За это я всегда буду благодарен им. А настоящую гомеопатию я изучил намного позже, в других странах и у других докторов. Пусть упоминания о "гомеопатических школах" советского периода мирно канут в Лету ― таких школ никогда не было, и здесь надо поставить точку. Просто сохраним благодарную память о людях, которые пронесли через годы преследований и беззакония даже такую гомеопатию, какой она дошла до нас, и этого будет достаточно.