Ни один из этих пациентов, — заявляет тайный советник д-р Ромберг в своем "Руководстве по нервным болезням" (т. I, часть III, стр. 91, 2-е изд.), где речь идет о сухотке спинного мозга, — ни один из этих пациентов не может лелеять ни малейшей надежды на улучшение; все они обречены. Единственное утешение, по крайней мере для тех, кто стремится жить, это долгое течение болезни. Если при какой-то болезни неутомимая жажда деятельности врача и усугубляет страдания пациента, то это именно сухотка спинного мозга. Очень редко мы можем встретить тех из несчастных пациентов, на чьей спине не было бы множества рубцов, кто не имел бы огромного списка назначенных лекарств или не побывал бы на всевозможных водах в тщетных поисках излечения. Поэтому гуманность обязывает нас раз и навсегда заявить, что терапевтическое лечение способно лишь навредить, а не помочь, и что только разумные диета и образ жизни могут предотвратить слишком ранние невыносимые страдания.

Нет нужды в других свидетельствах неизлечимости всех без исключения случаев этой не столь уж редкой болезни, которая при этом безошибочно и точно диагностируется, хотя то же можно сказать почти о каждой болезни новых или старых времен. Поэтому младшая по-настоящему немецкая сестра двухтысячелетней иностранной аллопатии может торжествовать, что именно она в согласии с законом природы, открытым ее основателем (Similia similibus!), нашла лекарство, уже в нескольких случаях самым наглядным образом доказавшее свою эффективность.

Не будем пока говорить о важности этого открытия, но если недоступность для осмотра первого пациента, описанного в данном журнале (том LIV, стр. 99), а также двух других больных, излеченных позже с таким же благоприятным результатом, заставит некоторых скептиков усомниться в диагнозе, я посчитаю себя вправе описать во всех подробностях новый случай этого рода, который я лично имел возможность наблюдать своими собственными глазами и лечил тем же лекарством и с тем же успехом.

Мисс Франциска фон В., принадлежащая к одному из самых уважаемых в Мюнстере семейств, ныне девятнадцати лет от роду, живущая здесь с родными уже десять лет, часто страдала от всевозможных недугов (еще до того как переехала сюда), указывающих на явную хроническую (псорическую) дискразию. В связи с этим там, где она жила раньше, ныне покойный врач-гомеопат назначал ей (помимо обязательного рыбьего жира) Puls., Sulph., Calc. carb., Carbo veg., Silic. и Lycop. с частичным и неубедительным эффектом.

В моем журнале (том LXXI, стр. 89) я нашел первое упоминание о ней от 27 декабря 1848 г.: в течение четырех недель у нее были мокнущие высыпания на голове, особенно за ушами и над ними, которые вызывали боли, сильнее всего вечером и утром. Живот плотный и твердый. Отвращение к мясу. Желание молока, хлеба, масла и всех видов кочанной и листовой капусты. Спит очень долго и встает поздно. Имеется выраженное искривление позвоночника и асимметрия лопаток. Ощущение озноба в пальцах ног (но не рук). Чувствует себя хуже утром и лучше вечером.

Я слишком отклонюсь от своей цели и отвлеку внимание читателей, если примусь подробно описывать прошлое лечение этого несомненно скрофулезного ребенка. Достаточно будет сказать, что недуги были очень упорными и что кожные высыпания поначалу распространялись не только на голову и шею, но и вниз на половые органы, и что только после двухлетнего лечения также появилась тенденция к излечению искривления позвоночника, так что больше никакой патологии не наблюдалось вообще. Однако в последующие годы (то есть в 1851 и 1852 гг.) время от времени давали о себе знать разные болезни. Они не были серьезными и вскоре проходили, но это напоминало о том, что глубоко укоренившееся скрофулезное состояние не было полностью устранено.

Весной 1853 года она перенесла тяжелую желудочную лихорадку, при которой имелось непреодолимое желание молока, но при этом каждый раз при питье его возникала рвота. Тем не менее вскоре наступило выздоровление, и она чувствовала себя нормально до зимы 1853—1854 годов, когда возвратились старые высыпания на стопах, сопровождающиеся ощущением озноба. Эти высыпания полностью прошли в начале марта.

В начале 1855 года возвратились прежние высыпания, но на это раз они прекратились в середине февраля. Менструации тоже вернулись, причем необычно обильные. Летом того же года она перенесла очень тяжелый грипп, который прошел через несколько дней, а вскоре последовал эпизод сильных кишечных спастических колик (быстро излеченных одной дозой Zincum). Затем наступил длительный период относительного здоровья.

Тем временем она перебралась в образовательное учреждение в 20 милях отсюда, где в середине сентября 1857 г. вновь заболела. У нее впервые возникли сильные головные боли с носовыми кровотечениями и обильные преждевременные менструации. Эти симптомы ухудшались вечером от движения, а также от любого физического или умственного напряжения. Bellad., Bryonia и Phosphor., каждый в высокой потенции и единственной дозе, излечили это состояние, за исключением нескольких симптомов, появляющихся вечером в теплом помещении, но и они прошли от такой же дозы Pulsatilla.

В середине января 1958 г. возникла новая жалоба, о которой учительница из того учреждения дала очень скудное и невнятное письменное сообщение. Согласно ему, у пациентки отмечались сильные боли в спине, ухудшающиеся от любого движения, исчезающие ночью, которые однажды сопровождались настоящими тоническими судорогами. Более в этом сообщении не удалось найти ничего важного. Nux vom. 200 в водном растворе три раза в день в течение трех дней вызвал "значительное и до сих пор продолжающееся улучшение", но теперь пациентка стала жаловаться на "боли в затылке и невозможность глотать", других подробностей не приводилось. Я назначил продолжать раствор Nux vom. шесть дней два раза в день утром и вечером по одной ложке.

Вторая доза Nux vom. не только не вызвала никакого эффекта, но (вроде бы) привела к возвращению боли в спине, и также было сообщено о новом симптоме, а именно "афонии", наиболее выраженной утром и вечером, что привело к неспособности "громко произнести хоть слово". Тогда же мне впервые и сообщили, что даже при приеме предыдущего лекарства речь днем уже была более затрудненной и напряженной как "от паралича языка", так что пациентка была вынуждена "ловить дыхание при каждом слове, и что она испытывала выраженное утомление даже от короткого разговора".

Caust. не произвел действия на эти нарушения, однако Sepia, назначенная спустя неделю, вызвала возвращение голоса на многие часы (как мне было сообщено), но все равно речь оставалась затрудненной и ослабленной. Другие симптомы остались практически такими же, по словам самой пациентки, ей "стало лишь чуть-чуть получше".

Одна доза Sulphur 200, посланная 3 февраля, вызвала появление головных болей (без описания) после полуночи с носовыми кровотечениями, уменьшающимися только если сесть в постели. Все остальные симптомы описывались стереотипной фразой "стало чуть-чуть получше", что косвенно говорило о том, что они остаются. Но не добавлялось ни единого слова, способного помочь выбрать точное лекарство.

В такой близкой к отчаянию ситуации я отправил 17 февраля одну дозу Belladonna 200, которую надлежало принять так же, как предыдущее лекарство, однако позднее я решил, что пациентку надо доставить сюда, чтобы я смог ее осмотреть. Это можно было сделать без проблем, учитывая небольшое расстояние, нас отделяющее, а также несомненно хроническую природу заболевания. Стоит отметить, что особенно среди пациентов высших классов и особенно при многосторонних сложных заболеваниях стереотипным эвфемизмом всегда бывает "чуть-чуть получше", при том что не наблюдается существенного развития улучшения, а напротив, все время появляются новые симптомы. Это весьма усложняет нашу задачу, поскольку не наводит на новые лекарства.

Мое настойчивое требование было удовлетворено, и пациентка была привезена сюда, а вечером 24 февраля я посетил ее. Велико же было мое удивление, когда я сразу же заметил отчетливые признаки истинной сухотки спинного мозга, на что до этого ничего не указывало. Основным симптомом всегда указывалась афония, которая очень редко наблюдается при этом заболевании, и поэтому не навела на размышления об истинном положении вещей, тогда как об уже далеко зашедшем параличе нижних конечностей вообще не было упомянуто ни в одном из писем. Когда я увидел пациентку, афония и вправду была очень выраженной, а речь настолько нечеткой, что приходилось наклоняться ухом ближе ко рту пациентки, чтобы разобрать шепот. Однако все другие симптомы настолько определенно говорили сами за себя, что ошибиться было невозможно, а последний симптом лишь подтверждал предположение, что заболевание спинного мозга зашло слишком далеко.

Вот на что я сразу обратил внимание и выделил для себя наиболее подробно.

Пациентка давно отмечает нарастающую слабость в нижних конечностях, которую она всегда связывала с болями в спине.

Характер болей в спине был скорее жгущим, как будто горячим утюгом проводят от поясницы вверх по позвоночнику. В начале болезни это были всего лишь неприятные мурашки, распространяющиеся наверх.

В то же время подошвы казались ей мягкими, словно закутанными в ткань. Было ощущение, что стопы лежат на мягком шерстяном ковре или подушке.

Постепенно чувствительность в подошвах угасла настолько, что она больше не ощущала почву под ногами, не понимала, что ноги касаются земли, и убеждалась в этом, только посмотрев вниз. Пока она еще могла ходить (последние несколько недель больше не может), она способна была идти лишь при дневном свете с открытыми глазами. С закрытыми глазами или в темноте ее настолько сильно шатало, что надо было опереться на что-нибудь во избежание падения. Сейчас она не может стоять в темноте и вынуждена опираться на что-нибудь даже при ярком дневном свете.

Когда она лежала в кровати, она не понимала, где находятся ступни и вообще ноги, которые часто без ее контроля занимали самые разнообразные положения.

Когда заболевание начиналось, она, пытаясь сделать несколько шагов в темноте даже в знакомой комнате, бессознательно и неконтролируемо сворачивала влево и теряла свою цель.

Очень часто у нее появлялось ощущение сжатия в животе, словно тот стянут лентой. Это ощущение, как и боли в спине, усиливалось в начале движения после долгого покоя.

Вышеупомянутая афония нарастает, она безболезненная и сопровождается необычным и очень выраженным изнеможением от любого разговора, поэтому пациентка часто вынуждена отдыхать.

Что касается остального, я нашел, что пациентка упитанная, со свежим цветом лица, почти не жалуется и не угнетена своим нынешним состоянием; я даже не раз слышал от нее, что она не считает свое заболевание опасным или серьезным. Аппетит и пищеварение отличные. Стул несколько твердый, работа кишечника ослаблена. Месячные приходят в срок, но весьма обильные. Вечером состояние хуже, чем утром.

Эти симптомы я сразу же записал во всех подробностях, поскольку они имели для меня особо важное значение. Я очень тщательно изучал препарат Aluminium, а здесь я получил возможность рассмотреть его применительно к этому заболеванию, когда не было ни малейшего сомнения в том, что это типичный случай сухотки спинного мозга. Основываясь на своем предшествующем опыте, я без колебаний тотчас же дал пациентке одну дозу Aluminium met. 200 от аптекаря Лермана из Шенингена. Лекарство надо было растворить в шести столовых ложках воды и принимать два дня по столовой ложке три раза в день.

26 февраля, когда я вновь посетил свою пациентку, улучшение было настолько выраженным и явным, что я не стал пока вмешиваться в действие лекарства.

1 марта была назначена вторая доза Alum. met. 200 по той же схеме, и улучшение продолжалось, а поскольку месячные пришли без каких-либо сопутствующих расстройств, третью дозу я дал уже 5 марта. Согласно моему журналу, улучшение было постоянным и стабильным. Пациентка уже может проводить бóльшую часть дня на ногах и передвигается по дому при дневном свете. Она даже в состоянии без труда подниматься и спускаться по ступенькам. Однако она все еще не может идти с закрытыми глазами, постоянно отклоняется влево, как я обнаружил при осмотре. Она также не может идти в темноте без опоры.

10 марта снова Alum. met. 200 по той же схеме. Со стороны ног идет значительное улучшение, однако голос все еще пропадает по вечерам, а речь затруднена и утомительна. Поэтому я решил, что частое повторение этого лекарства без промежуточных средств не ускорит излечения. Так нередко бывает при хронических болезнях, когда симптомы лишь смягчаются, а кардинальных изменений не происходит.

15 марта я дал Natrum mur. 200, принимать по той же схеме. Результат был хороший, но не столь благоприятный, как при прошлом лекарстве. Вероятно, сходство между действием Natrum mur. и Alum. met. слишком велико, что можно наблюдать, если назначить один за другим два близких препарата через короткое время (например, сравните Ign., Nux vom. и Puls.). Тем не менее улучшение развивалось настолько быстро, что пациентка смогла без всяких усилий сама прийти ко мне на прием 21 марта. Теперь она получила Alumina 3000 (Йенихена), и вновь с выраженным улучшением. Только боли в спине и пояснице опять усилились. Таким образом, здесь действие не было столь специфическим, как у Alum. met.

28 марта она получила Caust. 200, который привел к исчезновению всех этих болей. При этом ее голос и речь также улучшились. С другой стороны, ощущение слабости в подошвах и ногах возросло, лишний раз доказывая, что это средство не полностью соответствует сущности сухотки спинного мозга.

11 апреля я снова вернулся к Alum. met. 200. Последние хоть сколько-нибудь заметные остатки болезни почти что исчезли, даже речь стала столь же звучной и четкой как у здоровой. Лишь в связи с редкими эпизодами онемения, появляющимися в основном вечером с преходящей потерей чувствительности в подошвах, 20 апреля я дал еще одну дозу Alum. met. 200, а 28 апреля одну дозу Pulsatilla 200, и, наконец, 7 мая одну дозу Sulphur 200. Все три лекарства были приняты по той же схеме, что и предыдущие. Последние признаки болезни полностью исчезли и больше ничего подобного у пациентки не возникало.

Я разобрал течение болезни у этой пациентки очень подробно, поскольку здесь проявляются особенности воздействия Alum. met. при истинной сухотке спинного мозга, так что я не вижу ощутимых противопоказаний для этого средства.

Поскольку прекрасно известно, что я привык использовать только высокие разведения и мельчайшие дозы, я не в состоянии как подтвердить, так и опровергнуть мнение о том, могут ли более низкие потенции этого лекарства, которое, как и многие другие, старая школа отвергает как инертное и неэффективное, иметь столь же великолепное и мощное воздействие. Ничего не докажет и тот факт, что я достигаю более полных и быстрых излечений даже в острейших ситуациях с помощью высоких потенций (с 1843 года), чем тогда, когда я пользовался низкими разведениями, поскольку длительная практика и лучшее знание Материи медики позволяют мне теперь в большинстве случаев находить самое подходящее лекарство. Но я по крайней мере неизменно уверен в том, что даже в самых трудных случаях можно достичь исцеления с помощью высоких потенций, и эти исцеления, особенно при хронических заболеваниях, будут надежнее и длительнее, чем при лечении низкими потенциями. Однако для того чтобы приобрести в этом больший опыт, я надеюсь, что некоторые из моих уважаемых коллег, предпочитающих низкие потенции, испытают Alum. met. при таком неизлечимом для аллопатии и точно диагностируемом заболевании как сухотка спинного мозга и сообщат о результатах. Только при независимых заболеваниях, имеющих специфические препараты для лечения, мы можем с уверенностью выявить преимущество высоких потенций над низкими. Как известно, это сделал Ганеман для Mercurius и Thuja, и лишь при таких обстоятельствах мы не можем выдвигать дальнейших возражений, когда опыт решает так или иначе.

И наконец, стоит упомянуть, что в последние годы особенно во Франции, под предводительством одного ученого гения развивается школа, которая хоть и считает себя гомеопатической, отвергает значимость использования симптомов, наблюдаемых у здоровых людей, и таким образом отрицает, что similia similibus является законом природы. Тем не менее открытие лекарства для сухотки спинного мозга происходит только и единственно из изучения Alumina (в "Хронических болезнях" Ганемана), поскольку только этот препарат среди всех прочих, которые до сих пор испытывались, представляет самые основные и типичные симптомы изучаемого заболевания. На самом деле мы вынуждены признать, что прувинги Alumina не относятся к лучшим из тех, что мы имеем, что многое здесь недоделано, а также немало (возвратных?) и вторичных симптомов перечислено среди основных. Многое в этих прувингах только начинает приобретать свою истинную ценность и точное подтверждение и дополнение через внимательную практику. Но именно через узнавание и установление этих бесполезных и зачастую отвлекающих симптомов, лишь мешающих изучению лекарства, врачи смогут убрать все ложное и бессмысленное из нашей Материи медики и расчистить кустарники, заслоняющие большие деревья, чтобы нам не заблудиться. И это на самом деле должно стать основной целью наших врачей.

У меня есть основания считать, что таким же способом мне удалось открыть основное средство от сахарного диабета, но я отложу сообщение на эту тему до тех пор, пока неоднократные опыты и эксперименты не рассеют последних сомнений.

 ALUMINIUM METALLICUM    ОГЛАВЛЕНИЕ   РАСТИТЕЛЬНЫЕ АЛКАЛОИДЫ