Оригинал здесь

Гомеопатия — это искусство и наука жизни, потому что она изучает живое.

Законы выводятся из явлений, наблюдаемых у живых людей, не мертвых веществ.

Наблюдения за мертвыми веществами так далеки от живых существ и от жизни как таковой, что их следует рассматривать как совершенно не относящиеся к науке о живых существах.

Они образуют чисто внешнюю науку, абстрактную науку, и их следует рассматривать отдельно от объектов, с которыми работает закон.

В лаборатории не было найдено ни одного лекарства для живых людей, равно как исследования не принесли пользы мертвецам. В лаборатории изучают не жизнь, не болезнь, но результаты болезни.

Верно то утверждение, что причины иногда переходят в следствия, но знание результата причин бессмысленно, если оно не имеет отношения к началам тех причин и курсу их развития. Мы не находим начала искажения жизни ни в лаборатории, ни в патологии, ни даже под микроскопом.

Симптомы болезни есть единственные поддающиеся обнаружению проявления искажений в жизни организма. В симптомах мы ясно видим подобие каждой болезни и подобие целительного препарата для каждой болезни. Симптомы являются единственными проявлениями, с помощью которых болезнь показывает себя разумному врачу.

В том, что человек недостаточно мудр, чтобы понимать эти симптомы, не виноваты ни Бог, ни природа.

Жертвы самообразования считают, что в мертвом веществе можно найти причину, прогресс и целительные агенты болезни.

Этого никогда не случалось; в свое время на такие мысли будут смотреть, как на причуды древности.

Закон лечения, известный как закон подобия, есть закон Божий; таким его всегда считал Ганеман. Этот закон всегда имел дело с проявлениями, не результатами жизненных изменений, мертвыми веществами; и так должно быть всегда. Если человек знает закон и истинное значение явлений, он увидит взаимоотношения образов болезни, больных людей и патогенезов наших лекарств.

Если человек знаком с наукой гомеопатии, он увидит начало болезни в детстве, ее прогресс в течение жизни и ее конечный результат — смерть.

Если рассмотреть совокупность этих факторов, мы увидим, что они составляют единое целое; если рассматривать их отдельно друг от друга, что-то всегда останется вне видимости.

Если известны лишь конечные результаты, это мертвая наука, развитая на мертвецах, бесполезная для живых.

Выдающийся патолог однажды сказал мне:

"Мы узнаем, как лечить пациента, когда узнаем его патологию".

Тогда я спросил его: "А когда мы узнаем патологию?"

Он ответил: "Когда сделаем посмертное заключение".

Исследования мертвых отдельно от относившейся к ним жизни никогда не помогали найти лекарства для болезни. Таким способом были обнаружены лишь опасные паллиативы, которые убивают не реже, чем лечат, и приносят вреда больше, чем пользы. Любые из них, достойные упоминания, малоценны в сравнении с препаратами, которые вызывают действительный целительный эффект, при котором все жизненные проявления приводятся в действие грамотным использованием этих препаратов.

Когда лаборатория сможет сказать нам, чтó человек любит, а чтó он терпеть не может; когда она даст нам полный образ его мышления со всеми его отклонениями от нормы; когда она скажет нам, чувствителен ли человек к холоду, жаре, сухой погоде, грозам и бурям — только тогда мы обратимся к этой мертвой науке за помощью, не относящейся к симптоматологии.

Чем раньше мы научимся видеть истинную классификацию и индивидуализацию через жизненные признаки, которые демонстрирует нам болезнь, тем раньше мы станем удовлетворительно лечить больных без необходимости искать лекарство в результатах болезни.

Посмотрите на миллионы долларов, расточительно вложенные в лабораторные исследования, которые так и не дали нам знаний о причинах возникновения бактерий.

Был ли пролит свет на точный состав наших физиологических жидкостей? Помогло ли это нам понять причины недостаточной сопротивляемости и восприимчивости?

Рассказали ли нам о действительном механизме наследственности; откуда берется то ослабление, которое заканчивается туберкулезом, раком и другой изнурительной болезнью?

Тем не менее состояния, влекущие за собой туберкулез и рак, настолько хорошо известны мудрым последователям Ганемана через их признаки и симптомы, что сегодня любого можно вылечить — да, именно вылечить — от наследственной отягощенности.

Любого можно проверить и вылечить: проверить не в лаборатории, но с помощью наших методов, с которыми знакомы современные последователи бессмертного Ганемана.

Эти состояния следует разбирать, изучая волю, разум, физические признаки и симптомы, именно так как они описаны в прувингах подобных препаратов.

Изучение живущих должно помогать нам лечить слабоумных детей; в лабораториях не могут этого сделать.

Врач — это тот, кто знает, как лечить больных.

Быть патологом, не имея надлежащих знаний о Материи медике и ее использовании, не значит быть врачом. Я знаю нескольких хороших врачей, которые прекрасно лечили больных, и в то же время их знание патологии было ограничено. Полноценный, всесторонний врач — тот, кто к своему знанию искусства выбора препаратов в соответствии с законом подобия добавляет знание диагностики и патологии. Временами от нас требуется дать совет неизлечимым пациентам; такой пациент должен знать патологию и диагноз. Есть виды патологии, чрезвычайно полезные для думающего врача, но это знание бесполезно, если им владеет человек, не знающий искусства назначения препаратов. Патолог рассматривает болезнь, а не пациента; врач рассматривает пациента и воспринимает его через симптомы, которые составляют индивидуальность больного человека.

Болезни и их результаты схожи у всех существ, как у человека, так и у низших животных, и если изучать болезнь или ее патологию, индивидуализация станет невозможной. У всех людей, пораженных одной и той же болезнью, развивается одинаковая патология. Обычные симптомы никогда не приведут врача к особенностям пациента.

 Назначение препарата    Оглавление    Целительный принцип