Феномен гомеопатии в объяснении Ганемана

Чибени Сильвио Сено — доктор философии (PhD), доцент кафедры философии Университета Кампинас в Сан-Паулу (Бразилия), автор многочисленных научных публикаций по философии науки.

АБСТРАКТ

Открыв феномены гомеопатии и основные феноменологические законы гомеопатии и стремясь затем объяснить эти феномены и законы, Ганеман постулировал каузальные механизмы с привлечением определенных "духовных" элементов. В данной статье предпринята попытка выявить научный и философский аспекты, из которых исходил Ганеман в своей объяснительной теории. Проводится сравнение с другими ставшими ныне модными подходами к проблеме объяснения феноменов гомеопатии.

Ключевые слова: гомеопатия, Ганеман, научное объяснение, философия науки.

ВВЕДЕНИЕ

Обычно научные теории подразделяют на две группы согласно природе их суждений. Когда суждения касаются исключительно объектов и процессов, наблюдаемых непосредственно, теория называется феноменологической (феномен — то, что явно). Цель теорий такого рода состоит в систематическом описании явлений и определении основных законов, устанавливающих взаимосвязи между ними. Подобные феноменологические законы позволяют нам предсказывать явление из наличия других конкретных явлений, но практически не дают проникнуть в суть причин, по которым эти явления взаимосвязаны определенным специфичным образом. Успехи в этом направлении могут быть достигнуты выдвижением гипотез, затрагивающих более глубокие причины явлений и, как правило, содержащих постулаты о процессах и объектах, не поддающихся наблюдению. Если подобные гипотезы достаточно детально проработаны и собраны воедино, они образуют теории другого рода — конструктивные, или объяснительные, теории.

Феноменологические теории вследствие самой природы их законов менее спекулятивны и более пригодны для непосредственной экспериментальной проверки и подтверждения, чем конструктивные теории. В результате они в основном более устойчивы, чем теории второго рода. Однако за это преимущество они платят высокой ценой потери объяснительных возможностей. Конструктивные теории в этом отношении намного лучше, но их подтверждение вызывает сложные эпистемологические проблемы. В другой работе мы приводили доводы, что выстроенная Ганеманом гомеопатия заключает в себе теории обоих типов и что феноменологическая теория удовлетворяет необходимым условиям истинной науки согласно современному подходу в философии науки^1,^2,³. Ныне мы предлагаем предварительный анализ комплементарной темы — объяснение феноменов гомеопатии. Мы попытались установить возможные доводы, которые привели Ганемана к выдвижению подобной теории, и сравнить основные перспективы его теории с альтернативными направлениями, в рамках которых может быть найдено объяснение этих феноменов. Тем не менее детали теории Ганемана здесь мы обсуждать не будем. В следующем разделе для не специализирующегося в вопросе читателя представлены некоторые основные понятия, положения и проблемы научного объяснения.

НАУЧНЫЕ ОБЪЯСНЕНИЯ

Понятие научного объяснения является одной из главных тем философии науки. Согласно влиятельному подходу, известному как дедуктивно-номологическая модель научного объяснения, объяснить явление — значит, вывести утверждение, выразив его из закона, а объяснить закон — значит, вывести его из другого более общего закона или ряда законов^4,⁵. Так, чтобы объяснить, почему при постоянной температуре давление газа определенной массы удваивается, когда объем уменьшается наполовину, мы можем показать, что этот факт дедуктивно следует из закона Бойля-Мариотта. Этот закон в свою очередь является логическим следствием законов механики в совокупности с определенными предположениями относительно молекулярного строения газов.

Эта теория объяснения, хоть и открытая для отдельных возражений, проливает свет на некоторые неверные представления. Во-первых, научные объяснения никогда не окончательны. Любая объяснительная научная дисциплина должна включать в себя необъясненные гипотезы — формирующие ту отправную точку, из которой выводятся и получают объяснение теории, законы и явления. Во-вторых, дедуктивно-номологическая концепция не поддерживает расхожее интуитивное мнение, что объяснения с необходимостью влекут за собой "сведение к привычному". Поиск объяснений мотивирован поиском понимания — это верно, но не следует при этом предполагать, что этот поиск с необходимостью приведет нас вплотную к "простому", "обычному" или "интуитивному". Экскурс в историю науки свидетельствует, что наилучшими объяснительными теориями зачастую становятся те, которые постулируют непривычные и даже не интуитивные объекты и механизмы. Возьмем, например, закон Бойля-Мариотта, который дает первый уровень объяснений для относительно простых явлений, наблюдаемых в газах, однако для объяснения которого требуется ряд высокотеоретических законов и положений статистической механики^6,⁷.

Большинство возражений против этой модели объяснения строится вокруг утверждения, что дедуктивная категоризация не является достаточным условием для истинного объяснения^7,⁸. Многие современные философы приводят доводы, что истинные объяснения включают детализацию каузального механизма, посредством которого осуществляются событие или закономерность⁹. С "помощью постулированных ненаблюдаемых объектов" хорошие объяснительные теории "выдают 'правдоподобную историю' видимых явлений" (см. 8, стр. 80), помогая нам понять, почему отдельные факты случаются при определенных обстоятельствах и почему факты проявляют образцы закономерности (т. е. подчиняются определенным феноменологическим законам). Этот подход существенно обогащает понятие объяснительности, хотя он и вызывает некоторые философские трудности, связанные, например, с понятием причины или включением ненаблюдаемого в нашу онтологию.

В любом случае представляется несомненным, что большинство теорий в устоявшихся науках действительно дают каузальные объяснения посредством постулирования объектов и процессов, недоступных прямому наблюдению. Другими словами, они являются конструктивными теориями, стремящимися предоставить нам чувство "понимания" мира. Помимо их большей объяснительной силы, теории этого класса типично демонстрируют бóльшую предсказательную силу, чем феноменологические теории, позволяя предсказывать явления совершенно нового рода. Постулирование ненаблюдаемых объяснительных механизмов повышает также эвристическую силу теоретической структуры, открывая новые перспективы для теоретического и экспериментального прогресса.

Философы, придерживающиеся позиции, именуемой научным реализмом, утверждают, что хотя конструктивные теории заходят за грань того, что может быть непосредственно подтверждено прямым опытом, но этот недостаток может быть восполнен с помощью дополнительных доказательств. Простота, внутреннее единство, последовательность, широта охвата, совместимость со смежными теориями также считаются их положительными свойствами. Но обсуждение этой темы — прерогатива специальной литературы^7,^10,¹¹.

ГАНЕМАН И ОБЪЯСНЕНИЕ ФЕНОМЕНОВ ГОМЕОПАТИИ

Феноменологическая теория гомеопатии, предложенная Ганеманом в "Органоне"¹², состоит из нескольких законов, устанавливающих прямые связи между феноменами гомеопатии. Сжатая формулировка фундаментального принципа этой теории изложена в § 70: "[при гомеопатической терапии] в соответствии со всей совокупностью симптомов естественной болезни назначается в подходящей дозе лекарство, способное вызвать у здорового человека максимально подобные симптомы". Ганеман верно осознавал, что эта феноменологическая теория является с научной точки зрения автономной и гносеологически важнее любой объяснительной надставки. Более того, он настаивал, что она достаточна для гомеопатической практики (см., например, §§ 28, 54, 70, 100 и 144. Дальнейшие детали по этому вопросу есть в ссылке 1).

Однако подобно большинству философов и ученых Ганеман считал, что целью науки является объяснение, а не просто предсказание природных феноменов. По этой причине он двинулся дальше и предложил конструктивную теорию, предназначенную объяснить фундаментальные феноменологические законы гомеопатии. Как мы понимаем из § 28 "Органона" и некоторых других отрывков из его трудов, Ганеман осознавал рискованность этого предприятия. Он знал, что теории, идущие дальше простого систематического описания явлений, всегда являются по существу гипотетическими. Соответственно он рассматривал свою собственную конструктивную теорию как всего лишь "наиболее вероятную" (§§ 28 и 29) в свете существующих фактов.

Объяснительная теория Ганемана часто отождествляется с витализмом, но это является упрощением. Данный вопрос заслуживает внимания, так как неприятие современными учеными теории Ганемана частично проистекает от ее безоговорочного приравнивания к витализму. Однако, будучи несомненным последователем традиций витализма, Ганеман ввел несколько новых гипотез с учетом тех особых феноменов, которые он исследовал. Так, например, предполагалось, что процесс изготовления гомеопатических лекарств включает в себя производство либо эволюцию некоего "духовного" элемента, родственного виталистической первопричине и способного взаимодействовать с ней определенным специфичным образом. Хотя основная идея витализма очень стара, Ганеман интегрировал ее в логически последовательную усовершенствованную теоретическую структуру, способную смягчить ее неопределенность. Это представляет собой шаг в правильном направлении, так как главным упущением виталистических объяснений философы науки считают попросту недостаток точности⁵. Неприятность заключена в том, что теории с неточно определенными понятиями и законами не поддаются экспериментальной проверке, что выдает их ненаучный характер.

Более того, вопреки расхожему мнению, витализм едва ли был сведен на нет научным прогрессом. Современная биология, без сомнения, невиталистична, однако данный факт не исключает автоматически постулирования виталистических теорий. Несмотря на все выдающиеся достижения биологии, некоторые аспекты феномена жизни все еще ставят ученых в тупик, и для более глубокого понимания живых существ могут потребоваться теории нового типа. Здесь мы вовсе не имеем в виду теории, конкурирующие с биологией на ее же уровне, но теории, дающие дополнительные объяснения по той же тематике, как, например, психология идет дальше нейрофизиологии в объяснении психических явлений. В науке существуют объяснительные "слои", подразумевающие систему теоретических взаимосвязей и взаимопроникающие, или частично взаимопереводимые, онтологии.

Что касается гомеопатии, то ганемановская теория или некий ее вариант, вероятно, смогут, наконец, оказаться полезными, когда потребуются более глубокие, расширенные или дополнительные объяснения для патогенетических или терапевтических феноменов. В частности, мы сможем обратиться к теориям этого рода, когда новые классы феноменов, таких как гомеопатические феномены, будут добавлены к научному explanandum (то, что необходимо объяснить) биологии и медицины. Нельзя также заранее исключить возможность недогматичных построений в ключе теоретических понятий ганемановской теории.

Другое основное возражение против ганемановской теории заключается в том, что она не вписывается в рамки физики и химии. Эти научные дисциплины безоговорочно считаются онтологическим и теоретическим базисом, на котором должны окончательно устроиться все наши представления о мире. Убеждение, что биологические явления должны быть в принципе объяснены при помощи этих фундаментальных дисциплин либо при помощи одной только физики, представляет позицию редукционизма. Нужно четко различать два класса объяснений для гомеопатических феноменов: 1) редукционистские объяснения, стремящиеся продемонстрировать, что феномены и феноменологические законы суть следствие химических, физических или физико-химических процессов, и 2) оригинальные объяснения, постулирующие новые виды объектов и механизмов в качестве каузальных детерминантов феноменов. Рассмотрим причины, которые могли привести Ганемана к выбору последнего класса объяснений.

Когда на заре двадцатого века молекулярная теория вещества обрела количественные очертания и подтверждение, стало ясно, что гомеопатические феномены не могут иметь химического объяснения. Во времена Ганемана данное утверждение не было очевидным, но будучи знатоком химии, он безошибочно это предвидел. Более того, в качестве первоклассного философа-непрофессионала он осознавал гносеологический приоритет феноменов, которые, как он был убежден, он открыл. Таким образом, ему удалось избежать сомнительного вывода, полученного некоторыми его противниками, что феномены сами по себе являются химерическими.

Ганеман, конечно, знал, что при чудовищной сложности биологических явлений реальность гомеопатических феноменов будет признана не сразу. Поэтому львиную долю усилий он направил на экспериментальные исследования. И потом, он намеревался объяснить феномены, но без привлечения химии, а создав совершенно новую самостоятельную теорию.

Многие исследователи, признающие реальность феноменов гомеопатии, склонны тем не менее отвергать оригинальную конструктивную теорию Ганемана, надеясь отыскать объяснение в физике. Допустимая в принципе — так как не имеется явных аргументов, исключающих физическое объяснение этих феноменов, — эта позиция часто приводит к непродуманным построениям и опрометчивым предложениям. Любой плодотворный анализ этой возможности предполагает исчерпывающее знакомство со сложными и насыщенными математикой физическими теориями. Фактически, немногие из тех, кто отважится погрузиться в эту область, удовлетворяют этому условию. Большинство публикаций, претендующих связать гомеопатию с современной физикой, не вносят никакого вклада, но только дополнительно дискредитируют гомеопатию в официальных научных кругах.

Краткое упоминание о точке зрения Ганемана на взаимоотношения гомеопатии и физики могут пролить свет на отдельные аспекты проблемы. Во времена Ганемана безоговорочно верили, что механика Ньютона представляет собой фундамент, на котором в конечном итоге будет построена вся наука. Несмотря на беспрецедентный успех, эта теория имела сбивающее с толку концептуальное противоречие — гравитационную силу, центральное понятие теории, нельзя было объяснить в строгом смысле объяснения, привлекая только взаимодействующие силы и то, что философы семнадцатого столетия называли первичными свойствами.

Две типичных реакции на проблему гравитации: 1) надеяться, подобно самому Ньютону, что рано или поздно будет найдено механистическое объяснение, и 2) признать, что сила гравитации имеет неприводимо немеханистическую природу, образуя новую онтологическую категорию. Ганеман придерживался последней позиции, что недвусмысленно вытекает из его комментария в примечании к § 11 "Органона". В этой интересной сноске он распространил свою позицию на магнитные силы, по поводу которых велась аналогичная полемика. Таким образом, Ганеман рассматривал гравитационные и магнитные силы как немеханистические (заметим, что эта точка зрения была подтверждена физикой). Считая "механическое" и "материальное", как было принято в то время, практически синонимами, он сделал вывод о нематериальности подобных сил. С высоты сегодняшнего дня этот вопрос можно рассматривать в значительной мере как терминологический, но он проясняет, почему Ганеман считал виталистическую силу нематериальной. В упоминавшейся сноске Ганеман провел явную аналогию между виталистической силой и гравитационными и магнитными силами (см. также § 269). Аналогия основывалась, в частности, на фактах, что все эти силы невидимы и действуют на расстоянии без какого-либо контакта между телами. Магнитные силы подталкивали к дальнейшим аналогиям, являясь передающимися (намагничивание кусочков железа магнитом, перенос целебной гомеопатической силы из веществ) и избирательными (магнит действует только на железо и некоторые другие металлы, динамизированные лекарства действуют только на жизненную силу).

Необходимо, однако, отметить, что Ганеман, развивая центральную концепцию своей конструктивной теории, хоть и обращался за аналогией к понятиям из физики, но никогда не пытался свести концепцию к этим понятиям. Другими словами, он не пытался объяснить феномены гомеопатии посредством обращения к физике.

То, из чего состоит Вселенная, традиционно подразделяется на две взаимоисключающие и исчерпывающие онтологические категории: материю (протяженную телесную субстанцию) и дух (мыслящую, чувствующую и обладающую волей субстанцию). Виталистический принцип (то, что дает существам жизнь, anima античной философии) часто кладется в материальную онтологическую корзину. Ганеману, вероятно, было трудно сделать выбор, возможно, в силу вышеприведенных аналогий. С другой стороны, он считал, что виталистический принцип не может быть ошибочен в случае духа (как мы видим, например, в § 9 "Органона" и некоторых других местах, где он говорит о духовной составляющей человека). Он прибегнул тогда к промежуточному и новаторскому выбору, определив жизненную силу (виталистический принцип) как "духовную" (geistartige; "Органон", в разных местах).

Позиция Ганемана не только методологически правильна, но в ее пользу говорит также тщательный сравнительный анализ классической физики и гомеопатии. Можно показать, что так же, как гомеопатические феноменологические законы не объясняются при помощи молекулярной химии, они не могут быть объяснены и при помощи Ньютоновой механики или другой классической теории. В частности, современные попытки объяснить действие гомеопатических лекарств в терминах "энергии", "поля", "волн", "вибраций" и т. д., по-видимому, не способны к строгим выводам, служа больше как метафоры, которые с осторожностью можно использовать в определенном контексте.

Что касается современной физики, то ее теории (в особенности квантовая механика), по-видимому, больше не проявляют некоторых концептуальных и теоретических черт классической физики, препятствовавших физическому объяснению гомеопатических законов. Несмотря на свой поразительный предсказательный успех, квантовая механика, в отличие от классических теорий, не дает интуитивно ясной картины, поэтому онтологическое сопоставление с конструктивными гомеопатическими теориями будет намного более сложным. Тем не менее некоторые оригинальные теоретические положения квантовой механики, такие как неопределенные и несепарабельные амплитуды, наводят на мысль, что эта теория не является несовместимой с гомеопатическими эффектами. Но между этими предварительными замечаниями и заключением, что теория, безусловно, объясняет либо будет способна объяснить данные необычные эффекты, пролегает широкая пропасть. Несомненно, что здесь пока еще не установлены конкретные неметафорические и профессионально озвученные связи.

Физические теории были разработаны для специфичных (и, предположительно, более простых) классов явлений, и наивно надеяться, что посредством случайных или неквалифицированных действий их можно приспособить для объяснения гомеопатических феноменов. К тому же физики не будут заниматься подобным исследованием, пока доказательства реальности феноменов гомеопатии не станут неоспоримыми. Консолидация экспериментальных исследований в гомеопатии, таким образом, необходима не только для усиления терапевтической действенности метода, но и чтобы дать толчок фундаментальным исследованиям, возможно (но не необходимо), с привлечением физиков.

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

На сегодняшний день старая теория Ганемана достойна того, чтобы на нее снова обратили внимание, поскольку она представляет не только первую логически последовательную попытку объяснения феноменов гомеопатии, но также, возможно, и ценную отправную точку для дальнейших исследований. Основатель гомеопатии имел полное право предложить новый подход, вводя новые виды объектов и механизмов, поскольку он всегда придерживался эмпирической адекватности, логичности, последовательности, а также обобщающей и объяснительной силы как наивысших критериев, по которым надлежит оценивать его теорию. Также нужно иметь в виду, что расширение онтологии, произведенное ради определенной цели, является частью развития в любой области науки. Поскольку сегодня мы не ставим знак равенства между "материальным" и "механистическим", то нам нет нужды как Ганеману считать витальную силу нематериальной. Но, с другой стороны, это не означает, что она сводится к онтологиям, постулированным теориями современной физики. Более того, подобное сведение, хотя и возможное в принципе, не требуется для научного признания конструктивной теории Ганемана. Наверное, главный урок современной философии науки заключается в том, что человеческому воображению и изобретательности дана полная свобода в развитии науки, если только вышеупомянутые критерии и другие, меньшей значимости, никогда не упускаются из виду.

ЛИТЕРАТУРА

¹ Chibeni, S. S. "On the Scientific Status of Homeopathy" Brit Hom J 2001; 90:92-98.
² Chalmers, A. F. What is This Thing called Science? 2nd ed. Buckingham: Open University Press 1982.
³ Lakatos, L. "Falsification And The Methodology Of Scientific Research Programmes". In: Lakatos, L. and Musgrave, A. (eds.) "Criticism and the Growth of Knowledge". Cambridge: Cambridge University Press 1970. pp 91-195.
⁴ Hempel, C. G. Aspects of Scientific Explanation New York: The Free Press 1965.
⁵ Hempel, C. G. The Philosophy of Natural Science. Englewood Cliffs: Prentice-Hall 1966.
⁶ Smart, J. J. C. Between Science and Philosophy. New York: Random House 1968.
⁷ Nagel, E. The Structure of Science. Indianapolis: Hackett Publishing Company 1979.
⁸ Dray, V. V. Laws and Explanation in History. Oxford: Clarendon Press 1957.
⁹ Salmon, W. S. Scientific Explanation and the Causal Structure of the World. Princeton: Princeton University Press 1984.
¹⁰ Leplin, J. A. Novel Defense of Scientific Realism. Oxford: Oxford University Press 1997.
¹¹ Van Fraassen, B. C. The Scientific Image. Oxford: Clarendon Press 1980.
¹² Hahnemann S. Organon of Medicine. Transl. A. Künzli, A. Naudé and P. Pendelton. London: Victor Gollancz Ltd 1986.