V
Соображения проф. Щербачева [1].

1. "Ганеман пришел к принципу similia similibus на основании того, что после приема хинина он почувствовал лихорадку, но возможно, что у Ганемана была идиосинкразия к хинину, потому что... опыта Ганемана никто подтвердить не мог". На деле "опыт Ганемана" более чем подтверждается данными Bretonneau (см. на стр. 21 нашего труда п. 4).

2. "Если какое-либо средство помогает от какой-либо болезни, то нет никакого доказательства, чтобы оно само могло вызвать ту же болезнь". Наша фармакологическая таблица из 2-й главы дает достаточное доказательство, что по крайней мере в 72 случаях это имеет место.

3. "Все попытки доказать, что лекарства в сильном разведении действуют лучше, не привели к убедительному результату". Это возражение является примером аргументации, которая отнюдь не способствует выяснению истины. В самом деле, поскольку вопрос идет о признании гомеопатического учения, он вовсе не ставится в той плоскости, лучше или хуже действуют сильные разведения, ибо здесь важно решить, действуют ли вообще сильные разведения или нет. А что они действуют, то это по нашему автору, оказывается "общеизвестный факт", но в таком случае это довод не против, а за гомеопатию.

4. "Для объяснения действия малых доз приводят закон Арндт-Шульца, но вещества в разных концентрациях могут обладать различным действием (приводится ряд примеров), почему мы не будем удивляться, что лекарства в малых количествах действуют иначе, чем в больших". – Это возражение может быть в других словах выражено так "сторонники гомеопатии основываются на законе Арндт-Шульца, так что же? он (Щербачев) не возражает против этого закона". Но тогда какой смысл имеет приведенный аргумент?

5. "Но все же этот закон должен быть подвергнут критике, так как опыты Шульца были проверены Иоахимоглу, который нашел не полное подтверждение этого опыта". — Здесь мы должны повторить то же, что будет высказано ниже по поводу опытов Süppfle: закон, имеющий универсальное значение, на каждом шагу обнаруживающий свое проявление, не может быть поколеблен из-за того, что в паре каких-то опытов он не всецело подтверждается. Что же касается опытов Штрауба, в которых яды, вызывающие паралич, в первой стадии своего действия вызывают возбуждение, то противоположение их закону Arndt-Schultz'a имеет — да извинит нас автор — такой же смысл, как противоположение известной малороссийской поговорки: в огороде бузина, а в Киеве дядька.

6. "Принцип similia основан на субъективном наблюдении на здоровом человеке, причем совершенно игнорировались опыты на животных... но в больном организме лекарства распределяются иначе, нежели в здоровом". Оставляя в стороне вопрос, что автор имел в виду под "субъективным наблюдением", мы, значит, должны понимать этот упрек таким образом, что если бы делались испытания на здоровых животных, то аналогия в действии лекарства на последних и на больного человека была бы более правильной, чем если аналогировать от здорового человека к больному. Вряд ли кто может согласиться с такого рода утверждением.

7. "Гомеопаты принимают за доказанное, что больной чувствительнее здорового, но опыт показал, что бывает много случаев, где это не подтверждается". Однако данные Bier'овской школы (Zimmer) установили именно закон этого рода, который, насколько нам известно, никем не был опровергнут, так что можно выразить сожаление, что автор ограничился данным голословным заявлением, не приведя имеющихся у него на этот счет данных.

8. "В основу у гомеопатов берутся субъективные ощущения, а не опыты над животными, субъективные же ощущения ведут к заблуждениям и ошибкам". Это последнее возражение, формулированное, казалось бы, так ясно и выразительно, в свою очередь содержит в себе столько ошибочного и вводящего в заблуждения, что требует весьма большого внимания, чтобы выяснить, в чем заключается его шаткость. В самом деле, здесь противопоставлены результаты опытов над животными, делаемые в нашей школе с теми или иными средствами, критерию субъективных ощущений, которым руководятся гомеопаты в своих испытаниях. Конечно, как нами указывается в следующей главе данного труда, субъективные ощущения могут ввести в заблуждение, но разве опыты не подвержены такой участи? В нашем очерке "О значении экспериментального метода в клинической медицине" [2] приведено немало примеров этого рода и, по-видимому, это не только примеры, а для целых отраслей нашей дисциплины это даже как будто закон, как это вытекает из следующего заключения известного туберкулезоведа Науек'а: "Все бесчисленные опыты на животных в отношении туберкулеза принесли более вреда, чем пользы, ибо течение этой болезни у животных совершенно иное, чем у человека, и неправильные заключения из этих опытов направили науку на ложный путь" [3]. На основании же соображений, приведенных в 1-й главе, есть большое основание думать, что не только в области туберкулезоведения, но и в отношении терапевтики имеет место то же самое. Достаточно вспомнить, сколько людей в свое время погибло от коховского туберкулина, столь безупречно действовавшего в опытах на животных, и равным образом нельзя оставить без внимания, сколько вреда получилось от новейших рекомендуемых той или другой клиникой средств, фармацевтических и других, каждое из которых у животных давало хороший эффект, а между тем эфемерность этих средств — их обычная участь — яснее всего показывает степень их годности.

Если принять это во внимание, то, пожалуй, критерий "субъективных ощущений" окажется более приемлемым, чем опыты на животных. Но приведенное сейчас соображение играет второстепенную роль, главное же значение тут имеют два обстоятельства: во-первых, уже a priori, как указано в первой главе, вряд ли что можно ожидать от опытов на животных, а во-вторых, что презрительное отношение к "субъективным ощущениям" требует своего пересмотра. В самом деле, мы не будем уже говорить о том, что констатирование изменений в субъективных ощущениях есть объективное данное, не будем ссылаться на поразительные данные, опубликованные Ленинским санаторием в Кисловодске, из которых следует, что, например, в оценке результатов лечения у сердечных больных субъективные данные оказываются гораздо более ценными, чем данные объективного исследования сердца, но укажем на современное учение в клинике, придающее максимум значения функциональным изменениям; но в чем функциональные изменения резче всего проявляются, как не в "субъективных ощущениях"?

VI
Тезисы, выставленные в заседании харьковского кружка материалистов 12 декабря 1927 г. [4]

Для экономии места в нашей критике мы приведем эти тезисы полностью (не опустив и изложения прений по ним, так как отчасти коснемся их), причем нумерация наших последующих критических замечаний будет соответствовать нумерации тезисов и, таким образом, каждое из наших замечаний будет иметь в виду содержание соответствующего тезиса (докладчик прив.-доц. А. И. Черкес).

1. "Гомеопатия — одна из важнейших медико-философских систем XVIII в. — имеет свои предпосылки в школе эмпириков и идеологически проникнута современным ей виталистическим мировоззрением на нормальные и патологические процессы.

2. Гомеопатическое учение, основанное на 3-х принципах (similia similibus curentur, испытание лекарственных веществ на здоровых людях, применение лекарственных веществ в малых дозах) в теоретической части не было научно обосновано и носило спекулятивно-виталистический характер. В течение XIX века основы гомеопатического лечения после смерти Ганемана подверглись различным изменениям и толкованиям его учениками (чистая гомеопатия, электрогомеопатия, комплексная гомеопатия, биохимия).

4. Выступление Bier'a в пользу гомеопатии, оживившее ее сторонников и вызвавшее полемику относительно возможной ценности гомеопатического лечения, требует научного пересмотра его принципов.

5. Принцип подобия (similia similibus curentur, т. е. для лечения болезней подбираются такие лекарственные средства в малых дозах, которые в больших дозах у здоровых вызывают подобные явления) при анализе его не носит обобщающего характера и потому не может служить единственным руководящим принципом лечения.

6. Гомеопатическая фармакология, руководящая выбором лекарств по принципу подобия, построена на наблюдениях действия лекарств на здоровом человеке, не имеет никаких научных обоснований.

7. Правило Arndt-Schultz'a (малые дозы возбуждают, большие угнетают, еще бóльшие парализуют) – важное обоснование, априорно пристегнутое к гомеопатической терапии при экспериментальном анализе (работы Joachimoglu, Heubner'a, Süppfle/Zeller, Meier и др.), не обнаруживает общности и закономерности и приобретает характер псевдоправила.

8. Биологическая активность малых (гомеопатических) разведений не опровергается современной медициной и биологией (опыты Кравкова, Nägeli, Heubner'a, теория электролитической диссоциации). Но вопрос о фармакологическом и терапевтическом действии минимальных доз при введении его в организм человека представляет проблему для изучения.

9. Гомеопатия как система пережила себя: всякое противопоставление гомеопатии "аллопатии" — анахронизм. Остается только гомеотерапия, обоснованная эмпирически. Но принципы гомеотерапии априористичны, спекулятивно обобщены, содержат больше "аффекта, чем логики" (Heubner) и потому не могут быть пока признаны научной медициной. Наше отношение к гомеотерапии такое же, как при всяком столкновении научного мышления с эмпирическим, т. е. здоровый скепсис и научно-экспериментальный анализ некоторых из ее положений, имеющих, независимо от гомеопатии, общебиологический интерес, с целью возможного использования таковых для рациональной терапии или окончательного (не словесного) опровержения".

Доклад вызвал оживленные прения. Прив.-доц. Д. Е. Альперин отметил, что не может и не должно быть места в практической медицине гомеопатии. Остановившись на основных положениях гомеопатии и на основах ее фармакологии, Д. Альперин отметил, что связь между современными изысканиями в изучении механизма действия малых доз, сенсибилизации патологических органов и т. д. и между гомеопатической фармакологией только внешняя, только словесная, так как механизмом этих явлений гомеопатия и не интересовалась. Попов заметил, что страдая грубым эмпиризмом, гомеопатия априористична и догматична. Отбросив эти основные качества, от гомеопатии ничего не остается. Мельник и Вельвовский остановились на общественной стороне вопроса и на социальном вреде гомеопатии. Лейтес отметил, что гомеопаты в медицине типичная секта. Гомеопатическое учение — это скачок в иррациональное. В основном она не научна. Heubner назвал ее религией. Суть ее — это догма, катехизис и извращение фактов. Ни один из ее принципов не соответствует фактам. Прив.-доц. Бриккер отметил, что аналогию между органотерапией и принципом similia similibus нельзя делать, так как в современной медицине такого принципа не существует".

По поводу этих тезисов имеют быть сделаны следующие замечания.

1. Поскольку гомеопатия "имеет предпосылки в школе эмпириков", постольку это является скорее плюсом для нее, ибо то же имеет место и у нас. В самом деле, разве ртуть при сифилисе, железо при анемии, салициловый натр при суставном ревматизме, мышьяк при хронической малярии, йод при третичном сифилисе и при различных склерозах и т. д. и т. д. мы употребляем на основании каких-либо теоретических соображений [5], а не на основании данных эмпирии? Ведь почти все наши лечебные средства (исключая терапию биологическую и хемотерапию) вошли в медицину эмпирическим путем, и научная сторона нашей деятельности в области терапии заключается пока главным образом в том, чтобы найти теоретическое основание для наших эмпирических приемов [6]. Приходится дивиться тому самообольщению, которое в данном отношении царит во врачебных, кругах, ибо только совершенно закрывая глаза на факты, можно считать, что наша терапия (будем говорить о фармакотерапии, хотя в значительной мере это относится и к другим ее видам) имеет какое-либо другое основание, кроме эмпирии. И если уже упрекать гомеопатию, то не в том, что у нее нет научных предпосылок, — таковых, как сказано и как это вытекает из цитаты, приведенной сейчас внизу, нет и у нас, — но в том, что у нее нет даже идеала иметь тот "определенный физиологический план", о котором говорится в той же цитате. Но еще большой вопрос, правильна ли данная установка клиники Pirquet'a, и что более целесообразно — искать ли физиологический план для назначения лекарств, или искать закон, которому они подчинены? Соображения, приведенные в начале нашей второй главы, говорили бы скорее в пользу второй части этой дилеммы.

Верно ли утверждение, что гомеопатия проникнута виталистическим мировоззрением? Как раз в следующем (2-м) тезисе докладчик перечисляет основные принципы гомеопатии, и при чем здесь "виталистическое мировоззрение", остается совершенно непонятным! [7]

2. "Гомеопатическое учение в теоретической части не было научно обосновано". Разберем, какое конкретное содержание представляет собой такого рода мнение. Так как данное учение сводится к сейчас перечисленным принципам (см. тезисы), а принципы и составляют теорию метода, то, значит прибавка "в теоретической части" является плеоназмом и потому мы ее опустим, остановившись на том, что эти принципы не были "научно обоснованы". Но вот вопрос, что разумеют те, кто так часто повторяет это слово, под данным понятием. Несколько ниже мы перечисляем, целый ряд "научных обоснований" для действия нашей терапии, сменявшихся чуть ли не через каждое десятилетие: для кого научным обоснованием была физиологическая регуляция, для кого влияние на эндокринную систему, для кого на ваготонию, – но все эти "научные обоснования" ныне разлетелись как дым. Выходит, значит, что данный упрек имеет относительное значение, так как сам упрекающий не в состоянии противопоставить своему противнику что-либо реальное (если же кто под научным обоснованием разумеет опыты на животных, то анализ значения последних см. в критике возражений проф. Щербачева).

4. Смысл этого пункта, по-видимому, нужно изъяснить так: "А что Bier выступил в защиту гомеопатии, то это ровно ничего не значит". Этот аргумент не будет нами оспариваться, так как для нас, как мы уже высказывались выше по поводу Кравкова, важно не мнение того или иного лица, как бы авторитетно оно ни было, а его аргументация. А так как аргументация Bier'a составляет лишь ничтожную часть нашей, то если ее и не принимать во внимание, большого ущерба от этого не будет.

5. Из этого пункта, говорящего о том, что принцип подобия не может служить единственным руководящим принципом лечения, вытекает, что, значит, вообще он может служить принципом. Это, конечно, не вяжется с общей идеей данных тезисов и, вероятно, представляет lapsus со стороны докладчика, очень, однако, знаменательный (а что значит "принцип подобия... не носит обобщающего характера" — это для нас вообще невразумительно).

6. Смысл этого пункта совершенно неясен; если критикуется наблюдение (у гомеопатов) действия лекарств на здоровом человеке, то, значит, это противопоставляется приему нашей школы наблюдать действие лекарств на здоровых животных и оценивается как минус по сравнению с последним. Ясно, что и с этим тезисом какое-то недоразумение.

Наш анализ возражений, выставляемых против Arndt-Schultz'eвского "правила" (см. 1 прил.), показывает всю их шаткость, и потому еще рано говорить о нем как о "псевдоправиле". И не будет ли далее словесным злоупотреблением говорить, что это правило "пристегнуто" к гомеопатии, когда последняя — этого ведь нельзя отрицать — получает в нем такую прочную опору.

8-е возражение требует того, чтобы на нем остановиться с чисто логической стороны. Вопрос идет о том, действуют ли терапевтически малые дозы или нет? На этот вопрос докладчик отвечает: "Это есть проблема для изучения". Это все равно, как если бы мы рассматривали, например, вопрос о том, есть ли суставной ревматизм заболевание инфекционное или аутотоксическое, и в числе доводов против того или иного толкования сказали бы: это есть проблема для изучения. Раз это проблема, то не может выдвигаться как аргумент в ту или другую сторону.

9. Сначала несколько слов об "анахронизме" противопоставления гомеопатии аллопатии, в силу какового первое обозначение должно быть заменено названием "гомеотерапия". Хотя тут дело только в вопросах терминологии, но все же и термины в научных вопросах имеют свое значение, так как они представляют, так сказать, наружную оболочку для понятий, ими представляемых, и подобно тому, как в искусстве "форма нераздельна от содержания" или "форма должна соответствовать содержанию", подобно этому, принимая во внимание, что часто термин в значительной мере уясняет содержание, мы не можем пренебрегать и вопросами терминологии. И на данном вопросе мы тем охотнее остановимся, что это даст нам повод углубиться в некоторые вопросы, способствующие уяснению предмета, нами трактуемого, и этим поможет нам точнее уяснить разницу (а может быть, даже и подметить сходство) между тем, что именуют — или до сих пор именовали — гомеопатией, и аллопатией.

Различие между "аллопатией" и гомеопатией

Прежде всего, обратим внимание на то, что так как причинное лечение, как это указано в 1-й главе, сравнительно редко имеет место, то оказывается, что по существу мы одинаково с гомеопатами практикуем в общем "симптоматическое лечение". В чем же тогда разница между обеими школами (вопрос о дозировке на время устраним)?

По существу разница, пожалуй, для очень многих случаев и отсутствует (по крайней мере для тех 72 случаев нашей таблицы, которые действуют по закону подобия), но так как это "существо" пока никем не признано, то мы, игнорируя его, будем говорить о наших обычных представлениях о способе действия лекарств. И вот в разнице этих представлений и представлений гомеопатов о способе действия лекарств и лежит крупнейшая разница; разница, выражающаяся в двух моментах, которые, кстати сказать, на первый взгляд говорят даже как будто не в пользу гомеопатии. Наши обычные представления сводятся к тому, что лекарственные средства действуют, скажем, по принципу физиологической или физико-химической регуляции, или вследствие влияния на эндокринные органы, или "противовоспалительно" и т. д., т. е. наши представления имеют известное "рациональное" основание (правильно ли оно или нет, это, понятно, другой вопрос). Гомеопаты же рационального основания для своей терапии не имеют [8], а имеют "закон".

Само собой разумеется, что лучше иметь закон, чем неправильное "рациональное" объяснение, но сейчас не в этом дело — мы хотим только четко выяснить моменты, отличающие обе школы, и сейчас выясненное отличие составит первый момент. Второй момент, непосредственно отсюда вытекающий, заключается в противопоставлении того принципа, который является в нашей терапии преобладающим, именно принципа физиологической регуляции принципу подобия: нельзя же не усмотреть громадной разницы в представлении, что мы даем, скажем, при гиперсекреции N. bicarb, для того чтобы нейтрализовать кислоту [9], а гомеопаты такое и такое-то средство, которое обладает способностью усилить выделение кислоты (подчеркиваем еще раз, что они не заботятся о том, как это выходит так, что средства, усиливающие этот симптом, приводят к его ослаблению).

К этим двум моментам, порождающим разницу между гомеопатией и аллопатией в то время, когда они, как сказано, в общем одинаково преследуют то, что мы называем симптоматическим лечением, присоединяется еще один, вытекающий из того, что мы часто не различаем клинических понятий возбуждения и угнетения от физиологического действия применяемых для этой цели средств. Например, мы даем камфору, кофеин, эфир для возбуждения упавшей сердечной деятельности, и то же самое, как это вытекает из п.п. 7, 8 и 9 нашей таблицы (2-я глава), имеют основание делать и гомеопаты. Но в толковании интимных процессов, имеющих здесь место, у нас с ними будет уже огромная разница. По нашим представлениям (правильны ли они или неправильны — это сейчас к делу не относится), клиническому возбуждению сердечной деятельности адекватен физиологический процесс с характером непосредственного возбуждения данными средствами волокон сердечной мышцы, тех или иных нервных ганглий и центров и т. д.; гомеопатия же не заглядывает в интимные процессы, имеющие здесь место, и говорит: данное средство должно подействовать по клиническому закону подобия, а почему такой закон существует, это нас не интересует, или мы его просто не знаем [10]. Или возьмем еще следующий пример: висмут хорошо действует при поносе, но почему он так действует здесь? В нашем представлении потому что он, скажем, вяжет воспаленную слизистую кишек, или потому что задерживает перистальтику; гомеопаты же опять-таки говорят: это происходит потому что висмут здесь действует по закону подобия (и основания у них к тому есть, как это вытекает из п. 26 нашей таблицы).

Если в данных примерах с сердечными средствами и висмутом обе школы, независимо от разницы толкования, могли сойтись на том, что эти средства показаны, ибо они действуют так или иначе на сущность болезненного явления, то значительная преграда разделяет эти школы в отношении к т. н. паллиативам, и это будет 4-й момент из нами сейчас рассматриваемых. Нельзя сказать, чтобы понятие о паллиативах было совершенно ясно, так как нередко то, что считается паллиативом, действует и целебно; по существу говоря, не средства бывают паллиативными (так как каждое из них в соответственных случаях может принести существенную пользу), а паллиативными бывают назначения врача. Условимся называть паллиативным такое назначение, когда желают успокоить тот или иной симптом, не заботясь о том, как это повлияет на данное заболевание или на весь "органон" больного вообще. Примеры общеизвестные — опий при поносе, слабительные при запоре, снотворные при бессоннице, морфий при болях, жаропонижающие при повышенной t° и т. д. Для гомеопатов паллиативное лечение — а оно более, чем какое бы то ни было, производится по принципу contraria contrariis — есть ересь, наша же школа, раньше сильно злоупотреблявшая этим лечением, ныне хотя и значительно умерила его, но все же сохраняет его [11], и этим, особенно при слишком щедром применении паллиативного лечения, создается новая пропасть между двумя школами.

Из сказанного вытекает, что даже независимо от дозировки, коей мы совершенно не касались, есть немало пунктов, отличающих одну школу от другой, причем первый пункт, имеющий в виду принципы физиологической регуляции, и особенно последний пункт о паллиативах, где принцип contraria contrariis резко выступает (а по-гречески "contrarius" можно перевести "allos"), дают и достаточное основание для именования нашей школы — в противоположность Ганемановой — аллопатической. Но дело не в этом, не будем настаивать на сохранении данных наименований, согласимся на термин "гомеотерапия", тем более что он характеризует самую существенную часть гомеопатического учения [12], и вернемся к 9-му пункту тезисов докладчика, от которого мы так далеко отошли.

9. б) Так вот, в этом пункте принципы "гомеотерапии" определяются как априористичные. Не будем говорить о том, что во 2–4 главах мы показали, что на деле ее принципы могут быть выведены именно индуктивным путем, но вот вопрос: разве принципы нашей терапии (физиологическая и физико-химическая регуляция, эндокринные влияния, влияние на ваго-симпатикотонию и т. д.) не априористичны, в несравненно большей при том мере?

После данного разбора тезисов докладчика, приходится, конечно, усомниться, насколько "здоров" скепсис, в них заключающийся, и не является ли он, наоборот, продуктом той догмы, которая, по превосходному выражению Behring'a, "делает тех, кто остается в ее плену, слепыми для всего, что лежит вне ее". На утверждениях же, что в гомеопатии больше аффекта, чем логики, что она априористична и догматична, что это догма, катехизис и извращение фактов, что она секта и т.п. "ругательных" определениях (под этим тривиальным словом мы разумеем дискредитирование без приведения аргументации), щедро раздававшихся во время прений, мы, понятно, останавливаться не будем и лишь выразим свое любопытство знать, в чем заключается "социальный вред гомеопатии".

Если в том, что гомеопатия, сравнительно игнорирует профилактику и социальную гигиену, то это упрек вполне заслуженный, но относится к гомеопатической школе, но не к принципу, не к гомеотерапии, и тем более это нужно оказать, по отношению к тому мыслимому возражению, что в случае признания гомеопатии за этот способ лечения может взяться любой профан или знахарь. Подобного рода соображения вряд ли могут иметь место, ибо нельзя же из-за возможности злоупотребления принципом отвергать самый принцип.

Заканчивая разбор того, что было напечатано в отчете о данном заседании харьковского кружка материалистов, мы должны признать, что едва ли не единственное правильное замечание, которое мы в нем нашли, это указание, что "аналогии между органотерапией и принципом similia similibus нельзя делать", сделав, однако, сюда следующее добавление: не потому этого нельзя делать, что "в современной медицине такого принципа не существует" (признание его, мы уверены, дело недалекого будущего), а по той простой причине, что органотерапия действует по совершенно иному принципу, именно по принципу заместительной терапии, не имеющему ничего общего с similia similibus.

Сверх отдельных замечаний, здесь разобранных, каждый из наших авторов [13] считал своим долгом указать на ненаучный характер гомеопатии. И так как этот вопрос имеет сам по себе кардинальное значение в нашем отношении к гомеопатии, то мы его выделим в отдельную главу, где и будут сгруппированы замечания упомянутых авторов, относящиеся к этому вопросу.

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] О гомеопатии. "Вестн. фармации", 1928, март. Все его критические замечания мы заключим для большей наглядности в кавычки; хотя это не будет буквальной передачей, но смысл и аргументация будут полностью сохранены.
[2] "Клин. мед." 1927, июль.
[3] Die Probleme von Tuberculose.
[4] По отчету во "Врач. д." 1928, № 25.
[5] Таковые были представлены лишь впоследствии — уже после того, как эти средства прочно вошли в употребление (да к тому же, как указано в 1-ой главе, вряд ли они в достаточной мере обоснованы).
[6] Недавно при венской клинике Pirquet'a устроено отделение для клинической фармакологии с целью "при терапии не зависеть от впечатлений практического опыта, но, пользуясь найденными функциональными законами, проводить лечение по возможности под критикой и руководством определенного физиологического плана". Очевидно, что если ставится такой скромный идеал, то он возник именно из-за отсутствия "научных предпосылок".
[7] По-видимому, данный тезис докладчика является последствием смешения понятий "гомеопатическая школа" и "гомеопатическое лечение", о чем мы в следующей главе скажем более подробно. Так, очень возможно, что некоторые или многие гомеопаты придерживаются виталистических воззрений, но к принципам гомеопатического учения это никакого отношения не имеет. Как демонстративную и вместе с тем крайне курьезную иллюстрацию к этому, я приведу ту беседу, которую мне пришлось как-то вести с одним врачом, официально аллопатом, но втайне придерживающимся гомеопатического учения. А именно, он высказал мысль, что гомеопатические лекарства действуют, может быть, не на физическое тело, а на признаваемые теософией другие оболочки нашего тела — ментальное, астральное тело и т. д. (sic!). В сравнении с такими взглядами виталистическое мировоззрение является верхом научности, но неужели из-за тех или иных нелепых взглядов носителей принципа мы будем отвергать самый принцип, если для него есть достаточные основания? Известный Cornelius, столь прославившийся массажем своих "точек", объяснял успех своих приемов тем, что благодаря им какой-то дух пронизает все существо его пациентов, но это нисколько не помешало тому, чтобы его способ заслужил всеобщее признание.
[8] Ибо то объяснение, которое Ганеман давал закону подобия, как это выяснено нами ниже, не выдерживает критики, и едва ли о нашей стороны будет неправильным утверждать, что только мы (см. 1-е наше приложение) дали представление о тех интимных процессах, которые могут здесь совершаться с точки зрения принципа similia similibus, то есть дали объяснение этому закону.
[9] Нужды нет, что на деле N. bicarb. (см. выноску на стр. 18) вызывает сам по себе отделение соляной кислоты в желудке.
[10] Подчеркиваем еще раз, что с нашей стороны это была (т. е. будет — во 2-м прил.) чисто индивидуальная попытка проникнуть в существо данных интимных процессов.
[11] И нельзя этого не признать с известным основанием, причем мы должны сделать ту существенную оговорку, что основание это бывает в крайне ограниченном числе случаев, а именно при чрезмерном развитии того или иного симптома — например, при гиперпиретизме, при очень мучительной боли и т. д.
[12] Уже и потому мы не будем настаивать на том или другом названии для данных школ, что есть основание рассчитывать на слияние их в ближайшем будущем.
[13] Относится к первым четырем.

 Главы V–VI (начало)    Оглавление   Глава VII. Заключительная глава. Приложение I