ПРЕДИСЛОВИЕ

Как животное человек был создан беспомощней всех других животных. У него нет такого врожденного оружия для обороны, какое есть у быка; он не может убежать от своих врагов так быстро, как олень; у него нет ни крыльев, ни перепонок на ногах, ни плавников; нет непроницаемой брони для защиты от насилия, как у черепахи; природа не предоставила ему безопасного убежища, которое есть у тысяч насекомых и червей; у него нет никаких физических возможностей удержать противника на расстоянии, как это делают еж и электрический скат; у него нет жала, как у овода, и нет ядовитых зубов, как у гадюки, — при всех нападениях враждебных животных человек остается беззащитным. Кроме того, он не может противостоять стихии и метеорам. Человек не защищен от действия воды ни блестящей шерстью тюленя, ни плотным масляным пухом уток, ни гладким панцирем водяного жука; его тело лишь в незначительной степени легче воды, и в этой среде он плавает беспомощней любого четвероногого, при этом рискуя жизнью. Человек не защищен как полярный медведь или утка гага непроницаемым для Борея покровом. Новорожденный ягненок знает, как найти вымя матери, но беспомощный младенец погибнет, если рядом не окажется материнской груди. Природа не поставляет готовую пищу к месту его рождения, как она броненосцам дает муравьев, наездникам — гусениц, а пчелам — открытые лепестки цветов. Человек подвергается гораздо большему числу болезней, чем животные, которые рождаются с тайным знанием лекарственных средств от невидимых врагов жизни — людям не хватает такого врожденного инстинкта. Только человек мучительно вырывается из чрева своей матери мягкий, нежный, голый, беззащитный, беспомощный и лишенный всего, что может сделать его существование приемлемым; лишенный того, чем природа щедро наделяет для радостной жизни даже земляного червя.

Где же благосклонность Творца, который лишил человека наследства и только его одного среди всех животных оставил без самого необходимого для жизни?

Но посмотрите: из всего животного мира Вечный родник всеобщей любви только обездоленного человека наделил гораздо более ценным — искрой божественности, наделил духом, который позволяет человеку добиваться самостоятельно в полной мере всего, что ему требуется, всех мыслимых выгод, и развить в самом себе бесчисленные преимущества, которые возвеличивают сына Земли над всеми другими живыми существами; духом, который сам по себе нерушим, он способен создать для своей обители, своей хрупкой животной природы более мощные средства для пропитания, защиты, обороны и благосостояния, чем те, которыми может похвастаться любое из самых предпочитаемых существ, получивших все непосредственно от природы.

Отец человечества рассчитывал главным образом на способность человеческого разума к открытию лекарственных средств для защиты от болезней и несчастных случаев, к которым так расположен хрупкий организм человека.

Помощь, которую тело может оказать себе самому для устранения болезней, мала и очень ограничена, поэтому человеческий ум, имея дело с болезнями тела, тем более вынужден использовать лекарственную силу, что эффективней той, которую Создатель посчитал нужным внедрить в отдельные органические ткани.

Мы не должны ограничиваться теми необработанными веществами, которые природа преподносит нам; нет, для наших потребностей наш ум должен быть в состоянии расширить ее ресурсы в неограниченной степени.

Так, Творец предоставляет нам выросшие на земле хлебные колосья не для того чтобы мы сырыми и вредными разжевывали их и проглатывали, но для того чтобы мы превратили их в полезную пищу, освободив от шелухи, измельчив и лишив их всей вредной и лечебной природы с помощью брожения и нагревания в печи, и лишь затем мы наслаждаемся приготовленным хлебом, безвредным и питательным продуктом, облагороженным мощью нашего ума. С момента создания мира вспышки молнии уничтожали животных и человека, но Создатель хотел, чтобы разум человека изобрел нечто, и это на самом деле произошло в наше время, недавно, в результате чего огонь, спускаясь с небес, не будет касаться жилища человека; последний может смело смотреть вверх, когда огонь, коснувшись металлических прутьев, уходит безвредным в землю. Волны сердитого океана, поднимающиеся до высоты гор, угрожают крушением хрупкому кораблю, но человек успокаивает их, поливая нефтью.

Таким образом, Творец позволяет другим силам природы действовать беспрепятственно, ставя нас в невыгодное положение, пока мы не сможем придумать что-то, что может спасти нас от их разрушительной мощи и безопасно предотвратить их влияние.

Так, он позволяет бесчисленному множеству болезней нападать и завладевать хрупкими материальными созданиями, угрожая им смертью и разрушением, хорошо зная, что животная часть нашего организма не в состоянии в большинстве случаев победоносно разгромить врага, не понеся сама больших потерь или даже уступив в борьбе, — целительные ресурсы организма, оставленного наедине с собой, ограничены и недостаточны для избавления от болезни — для того чтобы наш ум мог использовать свои благородные способности и в этом случае, когда вопрос касается самого бесценного на земле, здоровья и жизни.

Великий Учитель человечества не предполагал, что мы должны действовать тем же способом, что и природа: мы должны сделать больше, чем органическая природа, но не таким же образом и не теми же средствами, что и она. Он не позволяет нам создать лошадь, но нам позволено сконструировать машины, каждая из которых обладает большей силой, чем сотня лошадей, но гораздо покорней нашей воле. Он позволил нам строить корабли, на которых, не боясь монстров морей и яростных ураганов, со всеми удобствами, имеющимися на суше, мы можем обогнуть мир, что не удастся сделать ни одной рыбе, поэтому он отказал нашему телу в рыбьих плавниках, жабрах и плавательном пузыре, которых было бы недостаточно для выполнения этого подвига. Он отказал нашему телу в шелестящих крыльях могучего кондора, но, с другой стороны, он позволяет нам изобретать устройства, заполненные легким газом, которые бесшумно поднимают нас в более высокие области атмосферы, чем те, которые доступны пернатым обитателям небес.

Так же он позволяет нам не ждать, пока разовьется гангрена, как сделал бы это человеческий организм, пытаясь удалить части разрушенной конечности, но поместил в наши руки острый быстро режущий нож, увлажненный маслом, зажав который в руке человек способен выполнять операции с небольшой болью, меньшей лихорадкой и гораздо меньшим риском для жизни. Он не позволяет использовать так называемый кризис, как в природе, для лечения многих лихорадок, и мы не должны подражать их критическому поту, их критическому диурезу, их критической диарее, их критическому абсцессу околоушных и паховых желез, их критическому кровотечению из носа, но он позволяет исследователю обнаружить лекарства, которыми тот может вылечить лихорадку быстрее, чем телесный организм способен произвести кризис, и лечение это более определенно, проще и приносит меньше страданий, меньше опасностей для жизни и меньше последствий, по сравнению с тем, что может сделать природа посредством кризиса.

Поэтому я удивлен, что искусство медицины редко поднимается над рабским подражанием грубым природным явлениям, и что почти во все времена считалось, что вряд ли можно предпринять что-то лучшее для излечения от болезней, чем подражать этим кризисам и вызывать эвакуацию в форме потения, поноса, рвоты, мочи, кровопусканий, нарывных средств или искусственных язв (это было и остается излюбленным методом лечения с древнейших времен до настоящего времени, и к нему всегда возвращались вновь, когда исчезала надежда на другие методы лечения, основанные на гениальных предположениях). Как будто бы эти несовершенные и вынужденные подражания совпадали с природным воздействием на скрытые тайники жизненной силы, посредством ее собственных спонтанных усилий, в виде кризисов! Или как будто бы такие кризисы были самым лучшим способом преодоления болезни и не было, напротив, свидетельств несовершенства (намеренного) и терапевтического бессилия природы самой по себе! Никогда, никогда не было возможным добиться добровольных усилий организма искусственным путем, и даже наоборот — никогда не было воли Творца на то, чтобы мы это сделали. Его воля в том, что мы должны довести до неограниченного совершенства все наше существо, включая и наше материальное тело, и избавиться надолго от болезней.

Этот замысел до сих пор частично выполнялся только чистой хирургией. Вместо того, чтобы действовать как беспомощная природа, которая часто может отторгнуть осколок кости в ноге только вызывая смертельную лихорадку и нагноение, разрушающее почти всю конечность, хирург способен за несколько минут разумно рассечь раздраженные кожные покровы и с помощью пальцев извлечь осколок, не причиняя большого страдания, без каких-либо тяжелых последствий и почти без истощения сил. Изнурительная медленная лихорадка, сопровождающаяся мучительной болью и страданиями, доводящими до смерти, — почти единственное средство, которое организм может противопоставить большому камню в мочевом пузыре, тогда как разрез, сделанный опытной рукой, часто за четверть часа освобождает страдальца от этого камня, избавляет от многих лет мучений и спасает от жалкой смерти. Должны ли мы пытаться создать жар и нагноение, которые являются единственными средствами, кроме смерти, которыми природа обладает при этом? Было бы достаточно для помощи в сохранении жизни, если бы мы не знали никакого другого способа остановки кровотечения из раны в большой артерии, вызывать получасовый обморок, как делает это природа? Можно ли отказаться от артериального жгута, бандажа и компресса?

Всегда было делом, достойным глубочайшего восхищения, понять, как природа вручную, не прибегая ни к какой хирургической операции, не получая какие-либо лекарства со стороны, часто оставшись наедине с собой, совершает невидимые действия, посредством которых она способна — часто, надо признать, очень утомительным, болезненным, травматическим и смертельно опасным способом — действительно устранять болезни и поражения многих видов. Но она делает это не для того чтобы мы ей подражали! Мы не можем подражать ей, мы не должны подражать ей, поскольку можем оказать помощь гораздо проще, быстрее и безопаснее, ибо в нашем разуме заложена изобретательность, предназначенная содействовать искусству исцеления, наиболее важной и наиболее почетной из всех земных наук.

МЕДИЦИНА

ἀτελὲς ἄλογος πράξις καὶ λόγος ἄπρακτος

(греч. Несовершенная нелогичная практика и праздные речи. — Прим. перев.)

Григорий Богослов

Медицина является опытной наукой, ее цель — искоренение болезней с помощью лекарств.

Знание болезней, знание лекарств и знание того, как эти лекарства применять, — вот то, что составляет медицину.

Поскольку мудрый и благодетельный Творец допускает бесчисленные нездоровые состояния человеческого тела, которые мы называем болезнями, он должен был в то же время показать нам отчетливо способ, посредством которого мы может получить знания о болезнях, достаточные, чтобы позволить нам использовать лекарства, способные подчинить их; в то же время он должен был показать нам так же отчетливо способ, посредством которого мы сможем обнаружить у лекарств те свойства, которые делают их пригодными для лечения болезней, если он не хотел оставить своих детей беспомощными, или потребовать от них то, что было вне их власти.

Это искусство, так необходимое для страждущего человечества, не может поэтому оставаться скрытым в недосягаемых глубинах невразумительного теоретизирования или рассеиваться в безграничной пустоте домыслов, оно должна быть доступным, легко доступным, и находиться в пределах компетенции наших внешних и внутренних воспринимающих способностей.

Две тысячи лет были потрачены врачами впустую для обнаружения невидимых внутренних изменений, происходящих в организме при болезнях, в поиске их непосредственных причин и априорной природы, ибо они думали, что не в состоянии исцелять без этих недостижимых знаний.

Если тщетность столь затянувшихся усилий недостаточно убедительно доказывает невозможность этого предприятия, то опыт множества излечений показывает, что такие знания на практике оказываются необязательными для лечения, а потому невозможны. Великий Дух Вселенной, наиболее последовательный из всех существ, делает возможным только то, что необходимо.

Хотя мы никогда не можем достичь знания о внутренних изменениях организма, лежащих в основе болезни, наблюдения их внешних возбуждающих причин имеет свое применение.

Никакие изменения не происходит без причины. Болезни всегда имеют свои возбуждающие причины, хотя эти причины могут оставаться скрытыми от нас в большинстве случаев.

Мы наблюдали несколько болезней, которые всегда возникают по одной и той же причине, например, миазматической: водобоязнь, сифилис, левантийская чума, эпидемии желтой лихорадки, натуральная оспа, коровья оспа, корь и некоторые другие, которые несут на себе отличительную метку, так как остаются своеобразными болезнями, а поскольку они происходят от одинакового заразительного начала, которое всегда остается неизменным, то всегда сохраняют свой характер и свое развитие, за исключением некоторых непредвиденных неблагоприятных обстоятельств, которые, однако, не изменяют их существенной природы.

Возможно, что некоторые другие болезни, для которых мы не можем указать зависимость от определенного миазма, такие как подагра, болотная лихорадка и некоторые другие, которые встречаются тут и там эндемически, также возникают либо от единственной неизменной причины, либо от слияния нескольких определенных причин, с большой вероятностью связанных с этими болезнями и всегда одинаковых, в противном случае они бы не приводили к таким специфическим и часто встречающимся болезням.

Следовательно, эти несколько заболеваний, во всяком случае те, которые упомянуты выше (миазматические), можно назвать своеобразными и при необходимости дать им отличительные названия.

Если обнаружено лекарство от этой болезни в одном случае, оно всегда будет в состоянии вылечить все случаи этой болезни, потому что такая болезнь всегда остается практически неизменной как в своих проявлениях (представляющих ее внутреннюю сущность), так и по своей причине.

Все остальные бесчисленные болезни проявляют так много различий между собой в своих проявлениях, что можно сказать наверняка, что они возникают из слияния многочисленных разнородных причин (разное количество причин, разный характер и интенсивность).

Количество слов, которые могут быть образованы из алфавита, состоящего из двадцати четырех букв, может быть подсчитано, как бы велико оно ни было, но кто может подсчитать число разнородных болезней, притом что наш организм может подвергнуться влиянию бесчисленных и до сих пор по большей части неизвестных воздействий внешних агентов и почти такому же количеству сил, действующих изнутри?

Все, что способно осуществлять какое-либо воздействие на наш организм (а число таких воздействий неисчислимо¹), может воздействовать и вызывать изменения в нем, так как наш организм тесно связан со всеми частями Вселенной, и конфликт с ними может вызвать эффекты, отличающиеся между собой так же, как различаются сами воздействия.

Насколько отличаются результаты различных воздействий, когда некоторые силы начинают вдруг действовать с разной интенсивностью, одновременно или в разной последовательности, на наши организмы, которые сами по себе разнообразны, по-разному устроены и настолько различаются при различных обстоятельствах своей жизни, что ни один человек не похож на другого ни в каком мыслимом отношении!

Поэтому случается, что за исключением тех немногих своеобразных болезней, которые остаются неизменными, все остальные разнородны², неисчислимы и настолько различны, что каждая из них случается едва ли не один раз на свете, и каждый случай представленной болезни должен рассматриваться (и лечиться) как отдельная болезнь, которая никогда ранее не встречалась в такой манере и при таких обстоятельствах как в данном случае, и никогда вновь не встретится точно в таком же виде!³

Внутренняя сущность любой болезни, каждого отдельного случая болезни, в той степени, в какой нам необходимо ее знать для исцеления, выражает себя симптомами, как они представляются истинному наблюдателю в полном объеме, индивидуальной силе, связи и преемственности

Если врач обнаружил все существующие заметные признаки болезни, он открыл и саму болезнь, он достиг полного представления о ней, необходимого для того чтобы осуществить излечение.

Чтобы иметь возможность осуществить излечение, необходимо иметь истинную картину болезни с ее характером, со всеми ее проявлениями, и там, где это возможно, знание о предрасполагающих и возбуждающих ее причинах⁴, дабы после осуществления излечения с помощью лекарств иметь возможность устранить эти причины с помощью лучшей организации уклада жизни и не допустить рецидивов⁵.

Для создания картины болезни врач должен действовать очень простым способом. Все, что ему нужно, это внимательность при наблюдении и точность в подражании⁶. Он должен полностью отбросить все домыслы, наводящие вопросы и предположения.

Пациент жалуется на ход своих страданий, родственники говорят о его поведении, врач осматривает, выслушивает, ощупывает и проч. чтó в пациенте изменилось или что необычно, и записывает все, чтобы отобразить точную картину этой болезни.

Главными являются самые устойчивые, самые яркие, самые тягостные для пациента симптомы. Врач отмечает их как самые выразительные, основные черты картины. Наиболее странные, наиболее необычные симптомы обеспечивают особенные, отличительные черты картины.

Врач молчаливо позволяет пациенту и его родственникам рассказать все, что они пожелают, не прерывая, и внимательно все записывает, затем переспрашивает, какие симптомы были и остаются до этого времени наиболее стойкими, наиболее сильными и наиболее беспокоящими, расспрашивает пациента вновь о точных ощущениях, точном развитии симптомов, точном местоположении источника его жалоб и предлагает родственникам детальнее, по возможности максимально точно, указать ранее отмеченные изменения у пациента⁷.

Итак, врач слушает во второй раз то, что он уже записал. Если описания соответствует тому, что было сказано ранее, они должны считаться истинными как продиктованные голосом внутренней уверенности; если не соответствуют, то пациенту или его родственникам на несоответствие следует указать, чтобы они могли объяснить, какое из двух утверждений ближе к истине, и, таким образом, то, что требует подтверждения, подтверждается, а то, что требует исправления, исправляется⁸.

Если картина еще не завершена, если остаются части или функции организма, о природе которых ни пациент, ни его родственники ничего не сказали, врач тогда спрашивает, что они могут вспомнить об этих частях или функциях, но он должен формулировать свой вопрос в общих чертах, чтобы отвечающий сообщил о некоторых специфических деталях своими собственными словами⁹.

Если пациент (поскольку, за исключением случаев вымышленных болезней, основной упор должен быть сделан на его ощущениях) самостоятельно или почти самостоятельно завершает картину болезни, это позволяет врачу задать более конкретные вопросы¹⁰.

Ответы на эти последние, которые, однако, содержат некоторое предположение, не должны приниматься врачом при первом ответе как полностью истинные, но, отметив их на полях, он должен задать эти вопросы снова, формулируя их по-разному, в разном порядке¹¹, и он должен призвать пациента и его родственников отвечать точно, ничего не добавлять, просто точно рассказать об обстоятельствах случившегося.

Но разумный пациент часто хочет избавить врача от необходимости задавать эти конкретные вопросы, и в свое повествование об истории болезни нередко самостоятельно включает эти обстоятельства.

Когда врач заканчивает осмотр пациента, он отмечает себе, чтó молча наблюдал во время визита пациента¹², и исправляет свои записи с помощью рассказа родственников пациента, которые сообщают, насколько пациент изменился во время болезни.

Затем врач спрашивает, какие лекарства, домашние средства или другие способы лечения использовались прежде и какие применялись в течение нескольких последних дней, и особенно состояние симптомов до приема лекарств или после прекращения их приема. Первое состояние он рассматривает как исходное, а второе, фактически, является состоянием искусственной болезни, которое, однако, он должен иногда распознавать и лечить, если состояние является неотложным и не допускает задержек. Но если болезнь имеет хронический характер, врач может оставить пациента на несколько дней без каких-либо лекарств, чтобы пациент вернулся к первоначальному состоянию, и в это время он подробнее изучает болезненные симптомы, чтобы его лечение было прочным и он смог направить его на стойкие и несмешанные симптомы хронической болезни, а не судил по преходящим, ложным, случайным симптомам, вызванным последними использованными лекарствами, которые бывает необходимо применить, если острая болезнь не терпит отлагательства.

Наконец, врач задает общие вопросы относительно первоначальной причины, возбудившей болезнь, которая может быть известна. Из десяти случаев мы не найдем и одного, в котором пациент или его родственники могли бы указать на некоторые из них. Если, однако, обнаружится одна несомненная причина, обычно оказывается, что она уже упомянута пациентом в начале его повествования о болезни. Если необходимо расспросить об этой причине, обычно оказывается, что ничего определенного узнать нельзя¹³.

Я исключаю те причины позорного¹⁴ характера, которые пациент или окружающие его люди не хотят упоминать по крайней мере добровольно, и которые поэтому врач должен отследить с помощью частных вопросов. Кроме этого, вредно или по меньшей мере во всех случаях бессмысленно пытаться выведать возбуждающие причины с помощью предположений, особенно потому что медицинское искусство знает лишь немногие из них (они будут упомянуты в подходящем месте), на которых мы можем основать надежный способ лечения, независимо от особенных признаков болезни, которую они вызывают.

С этим ревностным усердием врач успешно опишет чистый образ болезни, и перед ним предстанет сама болезнь во всех своих признаках, без которых невозможно узнать скрытые свойства всякой вещи и столь же мало можно обнаружить болезнь, поскольку земной человек не знает ничего о ней, кроме полученного посредством своих чувств.

Когда болезнь обнаружена, мы должны найти лекарство.

Всякая болезнь является следствием некоторого беспокоящего неестественного раздражения своеобразного характера, которое расстраивает функции и благополучие наших органов.

Но единство жизни наших органов и их согласие относительно одной общей цели не позволяют двум эффектам, вызываемым ненормальным общим раздражением, сосуществовать рядом друг с другом и одновременно в человеческом организме. Поэтому наш

Первый опытный принцип.

Если два неестественных общих раздражителя действуют на организм одновременно, то если они разнородны, действие одного (более слабого) раздражителя будет подавлено и приостановлено на некоторое время другим (более сильным¹⁵), а с другой стороны, наш

Второй опытный принцип.

Если оба раздражителя имеют большое сходство друг с другом, действие одного (более слабого) раздражителя, вместе с его эффектами, должно быть полностью погашено и разрушено аналогичной силой другого (более сильного).

(Пояснение к первому опытному принципу.) Если человек заражен, например, миазмами кори и натуральной оспы (два неподобных раздражителя), и если корь появилась первой, она немедленно исчезает в день появления высыпаний натуральной оспы, и только после того как оспа полностью исчезнет, корь снова возвращается и завершает свой естественный ход. Появившаяся ранее красная сыпь исчезает, как я часто наблюдал в очаге оспы, и завершает свой курс только тогда, когда оспа засыхает¹⁶. В соответствии с Ларри, левантийская чума сразу же замирает, когда бы ни начинала преобладать оспа, но снова возвращается, когда последняя уходит.

Два упомянутых телесных раздражителя имеют неоднородный и неподобный характер, поэтому один приостанавливает другой, но только на короткое время.

(Пояснение ко второму опытному принципу.) Если два неестественных телесных раздражителя подобны, то более слабый полностью устраняется более сильным, так что только один (более сильный) завершает свое действие, в то время как более слабый полностью разрушается и уничтожается. Таким образом натуральная оспа искореняет коровью оспу; последняя немедленно прерывается, когда вспыхивает миазм натуральной оспы, который прежде был латентным в организме, и после того как натуральная оспа завершила свой курс, коровья оспа больше не появляется.

Миазм коровьей оспы, который, кроме своего известного свойства вызывать коровьи оспинки в течение двух недель своего развития, имеет также свойство порождать вторичные высыпания в виде мелких красных узелков с красными краями, особенно на лице и на бедрах (и при определенных пока неизвестных обстоятельствах она производит этот эффект обычно вскоре после подсыхания оспин), излечивает другие кожные высыпания без возврата, даже если инокулированный человек страдал от них прежде, задолго до этого, если это кожное заболевание даже всего лишь в незначительной степени подобно экзантеме коровьей оспы¹⁷.

Эти два неестественных раздражения не могут существовать одновременно в одном и том же организме, и, таким образом, болезнетворный раздражитель, который появляется последним, удаляет тот, что существовал ранее, не просто на короткое время, а навсегда, вследствие того, что тот аналогичен последнему; он гасит, разрушает и излечивает его полностью.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Некоторые из них: бесчисленные виды запахов, которые являются более или менее вредными испарениями от неживых и органических веществ; различные газы, которые обладают разными раздражающими свойствами и, накапливаясь в атмосфере наших мастерских и в наших жилищах, или поднимаясь от воды, земли, животных или растений, действуют на наши нервы; недостаток чистого свежего воздуха, необходимого для нашей жизненной силы; избыток или недостаток солнечного света, избыток или недостаток обоих видов электричества; различия в давлении атмосферы, ее влажности или сухости; неизвестные до сих пор особенности высокогорных районов по сравнению с особенностями низменностей и глубоких долин; климатические или другие особенности больших равнин и пустынь, лишенных растительности и воды, по сравнению с морем, с болотистыми районами, холмистыми, лесистыми; различные ветры, влияние очень изменчивой или слишком однообразной погоды, влияние штормов и других метеорологических явлений; слишком теплый или холодный воздух, нагота или слишком большой избыток тепла от одежды или воздуха наших комнат, угнетение отдельных частей тела тесной одеждой; степень холода и тепла, характерные для наших пищи и питья; голод и жажда, чрезмерное количество пищи или напитков, их вредный или лекарственный характер и их сила вызывать изменения в организме (вино, спиртные напитки, пиво с добавками более или менее вредных растений; напитки, содержащие чужеродные вещества: питьевая вода, кофе, чай; экзотические и местные специи и травы, очень пикантные яства, соусы, ликеры, шоколад и пирожные, неизвестные, вредные или разрушающие здоровье свойства некоторых употребляемых в пищу растений и животных), отчасти из-за небрежного приготовления, при разложении, порче или фальсификации (например, недобродивший и непропеченный хлеб, недоваренное мясо и растительные яства или другие продукты, испорченные различными способами, разлагающиеся, заплесневелые или фальсифицированные ради выгоды; жидкая или твердая пища, приготовленная в металлической посуде, или консервированные пищевые продукты и напитки; искусственные, отравленные вина; уксус с добавками едких веществ; мясо больных животных; мука с примесью гипса или песка; зерно, смешанное с вредными семенами; овощи с подмешанными вследствие злобы, невежества или нищеты опасными растениями); недостаточно чистые тело, одежда и жилье; вредные вещества, которые попадают в пищу во время ее приготовления и хранения вследствие нечистоплотности или небрежности; разнообразная пыль из частиц веществ, используемых в мастерских и на фабриках; пренебрежение различными видами уборки для обеспечения общего благосостояния; чрезмерное напряжение нашей телесной силы, слишком поспешные активные или пассивные движения, чрезмерные выделения из различных частей тела; неестественные усилия некоторых органов чувств; различные неестественные позы и неудобные положения при различных видах работ; пренебрежение упражнением различных частей нашего тела или общее бездействие организма; нерегулирируемые отдых, питание и работа, избыточный или недостаточный сон; перенапряжение от умственной деятельности в целом или особенное возбуждение и усталость отдельных душевных сил, или подавление вследствие обессиливающей или расслабляющей страсти к некоторым видам чтения и образования; вредные привычки и занятия; злоупотребление половым влечением, упреки совести; плохое положение семьи, раздражающие семейные отношения, страх, испуг, скандалы и проч.
² Множество болезней из-за недостатка точности в сравнении всех их симптомов, могут рассматриваться как совпадающие с какой-либо известной болезнью просто вследствие одного поразительного сходства, например, с водянкой, золотухой, истощением, ипохондрией, ревматизмом, судорогами и так далее. То обстоятельство, что один способ лечения в одном случае был успешным, но оказался бесполезным в десяти других случаях, должен показать, что различия в наблюдениях не были полностью учтены. Можно, правда, сказать, что между этими специфическими и разнородными болезнями есть разрозненные болезни смешанного типа, например, столбняк, лицевые боли, задержка мочи, болезнь Брюса, туберкулез, рак и проч. Несмотря на большое число случаев, когда каждая из этих болезней имела разнородный характер и, следовательно, требовала другого лечения, все же некоторые случаи настолько похожи друг на друга по своим симптомам и способу лечения, что их следует рассматривать как одну и ту же болезнь. Однако это различие немного дает для практики, то есть приносит мало реальной пользы, поскольку следует внимательно наблюдать и точно изучать каждый случай в отдельности, чтобы увидеть, какие средства подходят. Если поступать таким образом, то уже на самом деле не имеет значения, знаю ли я, что эта болезнь со всеми ее симптомами и лечебными показаниями уже встречалась мне раньше несколько раз, так как это знание не может привести меня к какому-то другому или лучшему способу исцеления (а исцеление и является целью любого рода знаний о болезни), чем этот эффективный и точно соответствующий.
³ Как можно было разбить такое неоднородное множество на классы, отряды, семейства, роды, виды и подвиды, подобно разбиениям органических существ, и дать названия крайне сложным состояниям психотелесного микрокосма, которые отличаются бесконечными модификациями и нюансами различий и подчиняются бесчисленным вариациям возбуждающих воздействий! Миллионы болезней, которые происходят в мире, возможно, лишь однажды, требуют не названий, а лишь помощи. По едва заметному внешнему сходству или по сходству причин, или по тому или иному симптому мы пытаемся установить связь между болезнями, чтобы без особых усилий лечить их тем же лекарством.
⁴ Подобным образом учитель требует, главным образом, наблюдать за высказываниями и поведением нового недисциплинированного ученика, с тем, чтобы привести его на путь добродетели путем наиболее подходящего обучения. Для осуществления этого преобразования не требуется знать ни всю непостижимую всегда скрытую внутреннюю организацию организма ученика, ни столь же неконтролируемые внутренние воззрения. Кроме того, необходимо знать (если это можно установить) причину его безнравственности, но только для того, чтобы отдалить его от этой причины, чтобы предотвратить рецидив.
⁵ Если нет четко воспринимаемых предрасполагающих и возбуждающих причин, будущее устранение которых находится в пределах власти человека, то все наши цели достигаются путем восстановления с помощью лекарственных средств. Врач не должен изобретать или вытягивать из пациентов какую-либо возбуждающую причину.
⁶ Можно за час набросать на листе бумаги или холсте десятки лиц, в которых не видно сходства, но один поразительно точный эскиз портрета требует по меньшей мере столько же времени и гораздо большей наблюдательности и верности в изображении.
⁷ Врач никогда не должен задавать наводящих вопросов. Он не должен подсказывать ни пациенту, ни его родственникам признаки, которые, возможно, присутствуют у пациента, или вкладывать в их уста свои слова, с помощью которых они станут отвечать: их вынужденные ответы могут ввести в заблуждение, они могут сказать что-то неверное, или верное наполовину, или отличающееся на самом деле от того, что заметно в случае, чтобы угодить врачу, ибо в противном случае может сложиться ложная картина болезни, ведущая к неподходящему методу лечения. Самое надежное — записать точные, хотя иногда и грубоватые, выражения пациента и его родственников относительно состояния его болезни.
⁸ Не следует думать, что пациент или его родственники обладают особенно цепкой памятью, благодаря которой они после некоторого промежутка времени повторят в точности в той же форме и манере выражения, которые в первый раз были неточными или поспешно высказанными. Безусловно, будет сказано по-другому, и можно указать на это, чтобы они выбрали более определенные или подходящие выражения при описании своих ощущений и убеждений.
⁹ Например: как насчет стула? Как дела с мочеиспусканием? Что насчет дневного и ночного сна? Как настроение? Есть ли жажда? Какой вкус во рту? От какой еды и от каких напитков ему лучше, что он лучше переносит? Имеют ли они натуральный вкус? Что он может припомнить о голове, конечностях, животе? И проч.
¹⁰ Например: как часто бывает у него стул, каков его характер, сопровождается ли он болью или нет? Сон глубокий или чуткий? Затем он расспрашивает еще подробней, например, являются ли жалобы на страдания постоянными или пароксизмальными? Как часто? Только в комнате? Только на открытом воздухе? Только в покое или только в движении, в какое время суток или при каких обстоятельствах? С чего начинается? Чем сопровождается? Что за этим следует? И, наконец, он обращается с частными вопросами. Вздрагивает во сне? Стонет и говорит ли во сне? Что он говорит? Была ли при дефекации или в кале яркая белая слизь? И проч.
¹¹ Например: что его беспокоило, что он делал во сне? Каков стул? Происходит ли ухудшение только утром? Только во время покоя, только в положении лежа, только во время сидения? Только когда он поднимается в постели? И проч.
¹² Например, не метался ли пациент беспокойно, и как он себя вел, был ли он капризным и вздорным, поспешным или тревожным, без чувств, в полусонном состоянии; говорил ли он очень тихо, или совершенно бессвязно, или как-либо иначе; каков цвет лица, как выглядят глаза, есть ли живость в лице и глазах, как выглядит язык, как дышит, есть ли запах изо рта, что со слухом, насколько расширены зрачки, как быстро и в какой степени они меняются в темноте и на свету; состояние пульса, живота, влажность и температура кожи в целом или на отдельных участках. Лежит ли он с запрокинутой головой, оголенный или плотно укутанный; лежит ли он на спине, с открытым ртом, держится ли руками за голову или принимает какое-то другое особое положение, с каким усилием он приподнимается, и все остальное, что может обратить на себя внимание врача или быть им отмечено во время наблюдения.
¹³ Такой вопрос никогда не имеет определенного характера. Но даже если он сформулирован в общих чертах (например, откуда пришла болезнь, что этому способствовало?), такой вопрос обычно подстрекает пациента и его родственников к воображению или изобретению вероятной причины, которая может показаться вероятной врачу, не способному проникнуть в человеческую природу, и этот врач будет обманут.
¹⁴ Например, отравление, мысли о самоубийстве, онанизм, излишества в употреблении вина, крепких напитков или еды; неестественная похоть, излишества в чтении распутной литературы, венерические болезни, уязвленная гордость, стремление отомстить; детский, суеверный страх; нечистая совесть, безответная любовь, ревность, семейные раздоры и горе из-за семейных тайн, из-за долгов и т. д.; нищета, голод, нездоровая пища и проч.
¹⁵ Этот опытный принцип должен быть освещен более подробно, а именно: "Если (как в паллиативном случае) общее (лекарственное) раздражение уже присутствует в организме (болезнетворный раздражитель), дополнительный стимул (лекарственный) должен быть в точности противоположен, чтобы имеющееся раздражение могло быть подавлено с поразительной быстротой, но если общее (лекарственное) раздражение применяется несходно и неоднородно к тому, что уже присутствует в организме (болезненное раздражение), во всех других случаях (как в случае революционных методов лечения с помощью раздражающих лекарств, так и с помощью так называемых общих лекарств), болезнетворное раздражение будет подавлено и приостановлено только при условии, что новое раздражение гораздо сильнее, чем уже присутствующее в организме, и это произойдет быстро только тогда, когда новое раздражение является чрезвычайно сильным".
Если противоположные, гетерогенные, разнородные болезнетворные раздражители имеют равную силу, что, впрочем, редко случается, и при этом не могут приостановить друг друга или подавить в течение долгого времени, то они (если не вылечены) сливаются в единую болезнь, которая может быть вылечена как единая, однородная болезнь, несмотря на то, что называется сложной болезнью.
¹⁶ Я видел, как эпидемический лихорадочный отек околоушной железы (свинка) проходит сразу же, как только начинает действовать защитная инокуляция от натуральной оспы, и только по истечении четырнадцати дней, когда ареолярное покраснение оспин проходит, паротит появляется снова, и завершает свой курс за семь дней.
¹⁷ То, что именно эта вторичная сыпь (папулы), или даже просто тенденция вакцины вызывать такую вторичную сыпь, но не сама коровья оспа, излечивает это гнойничковое высыпание, видно из того, что указанная сыпь остается практически неизмененной, пока коровья оспа развивается по своему курсу, и исчезает только тогда, когда болезнь доходит до периода, соответствующего возникновению вторичных вакцинных высыпаний, то есть после заживления коровьей оспы. Но вакцинная болезнь имеет тенденцию вызвать не только это вторичное высыпание в виде отдельных возвышающихся над поверхностью папул, но также дополнительное высыпание в виде сливающихся милиарных (и также эрозийных) папул (однако, похоже, не на лице, предплечьях и голенях), и оно также способно вылечить похожие кожные недуги.

ЧАСТЬ II