 |
Если природа, которой самоизвольные исцеления старая врачебная школа почитала образцом всех методов лечения, если эта природа, говорю, есть глас беcконечной премудрости Верховного Существа, управляющего Вселенной, то надлежало бы или следовать сему непреложному гласу, или лучше — оставить действовать природу одну в болезнях человеческих, ибо я совсем не знаю, зачем бы в таком случае нам, врачам, вмешиваться и возмущать своим искусcтвом действия Силы верховно-разумной. Но не то видим мы из опыта. Эта врачующая природа, коей целительное свойство было прославляемо школой как превосходный и достойный подражания врачебный способ, есть только неделимая природа человеческого организма; она есть, говорю я, жизненная способность, одаренная не разумением и размышлением, но только инстинктом, и находится в связи с органическими законами нашего тела. Эта дивная сила назначена содержать в совершенной гармонии все отправления и все ощущения организма, пока оный находится в состоянии правильного здоровья, но не восстанавливать наилучшим образом здоровье расстроенное. Когда жизненная способность изменена вредными влияниями, проистекающими от внешнего мира, она усиливается по свойству своего инстинкта и своего автоматического стремления освободиться от болезни возмутительными переворотами. Но ее усилия суть новое зло, замещающее первое, ибо, сообразуясь с основными законами организма, она производит другую болезнь для прогнания первоначального страдания или болями, или переносами, или, наконец, что всего обыкновеннее, испражнениями и разрушением многих частей, твердых и жидких. Следствия сих действий всегда почти бывают тягостны, часто сомнительны, а иногда гибельны!
Если бы люди всех веков не чувствовали, как несовершенны усилия сего единого инстинкта силы неразумной, стремящейся помочь самой себе, они, верно, не прилагали бы столько трудов для подания помощи страждущей жизненной способности, для сокращения хода болезней и для восстановления здоровья способом вернейшим, и, одним словом, они не силились бы изобрести врачебное искусство!
Со всем тем, как врачевание доселе ограничивалось подражанием произвольным усилиям жизненной способности, не согласятся со мною, что Врачебное искусство, совершенное и верное, не было еще найдено. Начала и выводы гомеопатического способа доказывают, что он один может вознести врачебное искусство на ту степень совершенства и верности, которой столь долго тщетно искали!
Кётен, 1 января 1829. Самуил Ганеман
