Гомеопатия приобрела могущественного союзника в бактериологических исследованиях последних двух десятилетий. Но мы не сумели окончательно привлечь этого союзника в наш лагерь и предоставили ему бороться одному и занять самые лучшие позиции. Теперь же, когда один из самых выдающихся борцов в лагере нашего союзника стал под наше знамя, а именно Behring, называющий изопатию единственно рациональной причинной терапией, мы обязаны снова овладеть той областью, в которой гомеопаты так плодотворно работали в тридцатые годы, во всеоружии всех тех средств, которые дает нам современная наука.

Какие средства, какой план, какого рода культура требуется лучше всего, будет видно из истории изопатии со времени Hering’a, давшего первый толчок (в 1828 году), до наших дней. Mossa в 1890 году дал краткий обзор изопатии в Allgemeine homoeopathische Zeitung, но, по моему мнению, он слишком придерживался Kleinert’а и недостаточно изучил источники. Но и мое изложение не претендует на точность и совершенство.

Научным основателем изопатии является Constantin Hering. Первое упоминание о ней находится в Archiv’е von Stapf’a, том 10, тетрадь II, стр. 24.

Дополнительные сведения о яде змей, сообщение д-ра Соnstantin Hering из Парамарибо д-ру Stapf’у

Яд змей есть слюна, которая, попадая в кровь или только соприкасаясь с сосудами, производит неизбежное и ужасное действие на жизнь, как и яд собачьего бешенства, только еще быстрее этого последнего... Не следует ли заключить, что и слюна бешеной собаки, действующая подобно яду змей, в первом случае, будучи надлежащим образом растертой и приготовленной, произведет и замечательное терапевтическое действие. Нельзя считать достаточным возражением то обстоятельство, что яд змей здоровое, нормальное явление, а яд бешеной собаки болезненное проявление, так как то, что является нормальным у одного, есть проявление болезни у другого, и все-таки оба явления могут иметь одинаковое действие. Было бы желательно, чтобы врач для подтверждения этого положения или для его опровержения взял бы несколько капель слюны у бешеной собаки, растер бы ее, как это делается с ядом змей, и приготовил бы для опытов, вначале над собаками, конечно. Между прочим, я предлагаю себя для опытов, как только мне доставят несколько гран различной крепости.

Опыт доказывает, что жизнь не может противостоять слюне змей или бешеной собаки, привитой укусом, также как и миазмам; она обыкновенно побеждается ими, но при проникновении яда через рот жизнь сильно реагирует. По Ганеману: лекарственные болезни — вызванные дозированными ядами — сильнее теллурических и миазматических...

Но если жизнь возбуждена к сопротивлению силой, подобной миазмам, то она побеждает эти последние и болезнь прекращается. Почему же нельзя предположить, что жизнь, возбужденная благодаря потенцированному яду собачьего бешенства, не вооружится и против последствия привитого яда.

Но это еще не все. Я имею в виду еще более важное предложение, которое может повести к еще бóльшим открытиям.

Уже при стараниях добыть яд змей и делать над ним опыты, явилась мысль сделать из него предохраняющее средство от собачьего бешенства хотя бы для собак, но раньше всего найти предохраняющее средство от оспы.

Я знаю, какое расстояние отделяет яд змей от оспы, хотя между ними и есть некоторое сходство, но я во всяком случай говорю о растирании, потенцировании и испытании оспенного яда. Я полагаю, что если потенцированный змеиный яд действует, принятый внутрь, то оспенный яд может оказать также свое действие на болезнь...

Если потенцированный оспенный яд имеет некоторое действие, то я иду дальше, и считаю возможным, что действие его так относится к действию привитого яда, как действие потенцированного змеиного яда относится к привитому. Эти действия, вероятно, сходны, но представляют следующую характерную разницу: потенцированному яду жизнь оказывает непосредственное сопротивление, привитому же оно не оказывает сопротивления. Если это так, то найдено предохранительное или даже целебное средство от оспы, которое может и не предохранять на всю жизнь, но имеет во всяком случае свою ценность. Если подтвердится французское предположение, что коровья оспа — та же человеческая оспа, только видоизмененная, вследствие перенесения ее на животное, то оно сделает еще более вероятным, благодаря потенцированию, превращение одинакового в подобное.

Лучшим доказательством этого положения мог бы послужить опыт с ядом коровьей оспы.

Следует взять каплю зрелой лимфы от коровы или совершенно здорового ребенка, ослабить ее, исследовать действие первых ослаблений, дать ее детям, еще не имеющим прививки, а затем делать им прививки в разные сроки. То же самое следует проделать раньше всего с настоящей человеческой оспой.

Малейший результат на этом поприще дал бы нам повод к самым смелым ожиданиям, ибо удача в одном случае обусловливает и удачу во всех остальных случаях, так что каждая оспа, каждая заразная болезнь несла бы в себе самой предохраняющее средство; едва народившуюся эпидемию можно было бы прекратить, и первый больной излечил бы всех остальных. Чума и сибирская язва потеряли бы свой страшный вид, и всякое чудовище, пришедшее с Востока, несло бы в себе самом свое лекарство.

Затем Hering обещает опыты над псорином и продолжает:

Если я вышесказанным слишком удалился в область мечтаний, как это многим покажется, то я, во всяком случае, в ней не останусь. Это было нечто вроде прогулки на воздушном шаре для обозрения горной местности, в которую затем следует отправиться пешком. Такое путешествие могло бы принести некоторую пользу; повредить она, во всяком случае, не может. После такой поездки я опять вернулся на твердую землю и извиняюсь, если я в самом деле видел только облака, а голубой дым принял за голубые горы.

Беспристрастный читатель должен, во всяком случае, согласиться с моим заключением, что если гомеопат и приводит гипотезы, то он ищет им подтверждения в опыте, и как бы странны ни были его опыты, они, во всяком случае, не рискованны, и т. д.

В своих письмах к Stapf’у (Archiv 14. II) Hering обращает внимание на употребление коффеа круда и табакум 30 при расстройствах от чрезмерного употребления кофе и курения; затем он приводит свои наблюдения над псорином и прибавляет, что

во-первых, все твердые и жидкие составные части человеческого тела, которые до сих пор подвергались потенцированию, оказывают удивительное действие; это действие только в незначительной степени объясняется химическим составом их; кроме того, их действие главным образом проявляется на тех органах, из которых они взяты (опотерапия);

во-вторых, что болезненные продукты всякого рода производят сильное действие на болезни, при которых они образуются… Бели и триппер также излечиваются;

автор предлагает другим врачам испытать фтизит при язвенной легочной чахотке и аскаридин при глистах у детей, для того чтобы сравнить результаты, так как эти средства оказали в его руках прекрасное действие;

следует остерегаться давать эти средства в слишком сильных дозах, или делать разведения больше чем с одной каплей или давать их в низких разведениях. Ухудшения в этих случаях всегда возможны;

все эти ослабленные продукты организма не должны считаться исключительными специфическими средствами, как бы они ни были необходимы во многих случаях; их следует давать хронически между другими лекарствами. Обыкновенно последующие средства будут вызывать более продолжительную реакцию, а предыдущие начнут действовать только после этих промежуточных лекарств. Псорин при лишаях, а вариолин при оспе не могут заменить окончательно серу и не исключают ее употребления.

Вскоре после этого появилась Изопатия заразных болезней д-ра Lux’а, ветеринарного врача в Лейпциге (1833), под следующим титулом:

Г-н Valentin Zsibrik из Szarvaskend, помещик из Raaber Komitat (Венгрия), письменно потребовал от меня 11 декабря 1831 года гомеопатических лекарств против чумы рогатого скота и сибирской язвы. В своем ответе от 23 того же месяца я заметил ему, что хотя в гомеопатии нет еще средств против этих болезней, я ему открою секрет природы (высший принцип лечебной науки) для излечения этих болезней, чтобы оправдать его доверие ко мне; этот секрет состоит в следующем: "Все заразные болезни носят в своем заражающем веществе средство к их исцелению".

Затем я дал ему указания (так как он обладал гомеопатическими познаниями) как приготовить 30 разведение, и употреблять для разведений одну каплю крови животного, пораженного сибирской язвой, или при сапе каплю носовой слизи от самого животного.

Далее он советует потенцировать коровью оспу, чесотку, носовую слизь и гной сапных лошадей, сибирскую язву, сифилитический шанкр, контагий водобоязни, лимфу чумного бубона, контагий холеры; одним словом, потенцировать каждый контагий и употреблять его как гомеопатическое лекарство, "тогда мы сумеем подчинить се6е все заразные болезни".

На 13–й странице он передает случай излечения сапа маллеином 30 и предостерегает от слишком низких разведений изопатических средств. На странице 15-й он указывает на излечение лекарственных болезней высокоразведенными дозами того же лекарства, что упоминалось уже у Hering’a.

Вокруг этой маленькой работы и ее автора образовалась целая легенда: Lux всюду считается основателем изопатии, но это неверно. Чем чаще читаешь эту работу, тем больше соглашаешься со строгой критикой Hering’а (Das Schlangengift als Heimittel. Archiv f. Hom. Heilkunst 15. I):

Так как вообще не существует полного тождества, то само название изопатии ничего не обозначает и все предприятие лишнее, особенно если данные так бессвязно изложены, как в вышеназванной работе. В ней смешаны три разные вещи.

1. Когда лекарства, яды или иные враждебные силы вызывают искусственную болезнь, следует употреблять то самое средство, которое вызвало их. Что значить излечить? Если это сделать так, чтобы больной выздоровел? Но это может сделать только сама жизнь. Мы же как врачи можем только действовать так, чтобы жизнь сама себе помогла. Абсолютно одинаковое не может сначала сделать больным, а затем вылечить, сначала победить жизнь, а затем повысить ее силу и дать ей победить болезнь. Но истинной правды этот изопат не знает. Жизнь сопротивляется всему враждебному, но побеждает его только тогда, когда сильнее его, в противном случае она сама бывает побеждена...

2. Продукты заразных болезней в потенцированном виде излечивают те самые болезни, которые они вызвали. Это положение не только слегка упоминалось, но ясно было высказано годами раньше. После того как стало известно, что предпринятые опыты доказывают эти положения, только тогда появилась вышеупомянутая работа в 2 листа. Извращения, намеренное умалчивание и запутывание только для того, чтобы украсить себя чужими перьями (см. Organon, новейшее издание, стр. 70) уже оценены по достоинству порядочными людьми. Нового в этой работе только дерзостное желание сделать из своего положения универсальный закон. Я ссылался на опыты, но у этого изопата все было решено уже заранее. Но где тут тождество, если разведенные продукты действуют на основное вещество болезни? Вещество, которое контагий получил от соприкосновения и передает другим через соприкосновение сходным и чувствительным организмам, есть только средство для заражения. После заражения появляется та же естественная болезнь, которая имеет свое специальное течение и образует то же вещество. Организму дано было отвлекающее направление, и он побежден и подчинился законам своей болезни. Это же вещество в потенцированном виде может хотя искусственно изменить направление, но не может вызвать заражения, то есть одинаковой естественной болезни. Но морбиллином 30 вызывается правильно протекающая корь, заразительная для других.

3. Те продукты болезней, которые не заражают, т. е. совершенно не принадлежат к контагиям, излечивают болезни, которые их порождают. По целебности незаразительных продуктов было легко заключить и о целебности заразительных, что и было сделано вскоре после открытия целебности первых. Но все это совершается не по изопатическим законам, так как тут однородность совершенно другая...

Хотя мы и отрицаем творческую деятельность Lux’а, но его смело брошенная работа дала толчок тому направлению, которое сильно занимало гомеопатов в сороковые годы. Работа же Hering’а, кромe W. Gross’а, не нашла достаточного отклика.

Сам Gross возвестил о работа Lux’а следующими словами (Allg. hom. Zeit. т. 2, стр. 70):

Эта работа способна дать новое направление изысканиям гомеопатов. Заслуженный автор устанавливает следующий основной принцип лечения: "Aequalia aequalibus curantur".

Принцип aequalia aequalibus curantur, составляющей главное содержание этой работы, может некоторым показаться парадоксальным, а высказывание его рискованным, но раз он уже вызван к жизни, я должен признать, что и я считаю его единственно правильным, а в similia similibus вижу только средство, к которому нам приходится прибегать за неимением лучшего. Там, где нам idem не помогает, мы должны придерживаться simillimum. Обыкновенное simile недостаточно, вот почему средства, кажущиеся нам подходящими, часто не действительны. Как и автор, я излечивал болезни, вызванные хинином и хамомиллой, этими же лекарствами в 30 делении; старые язвы крайней плоти, упорно появлявшаяся после аллопатического излечения первичного склероза, я легко излечивал сифилином 30; кроме этого, я собрал еще много других наблюдений, самым очевидным образом подтверждающих наше основное положение. Привести все эти наблюдения тут не место. Я предполагал все мои наблюдения привести в систему, пробелы дополнить новыми изысканиями, и только тогда во всей полноте опубликовать их. Я хочу пока только предупредить своих коллег, чтобы они не спешили повторять дозы, так как обыкновенно вторая доза уничтожает действие первой. Только при очень острых заболеваниях можно вторую дозу дать сейчас после первой, так как в этих случаях быстрое течениe патологического процесса уничтожает силу даже долго действующих лекарств.

Д-р Baetgendorf (Allg. hom. Zeit. т. II, стр. 149) публикует первые свои наблюдения над потенцированной коровьей оспой и приглашает коллег последовать этому примеру. На стр. 181 он сообщает свои наблюдения над морбиллином при кори под названием "К вопросу об изопатии".

Вскоре после появления этой работы разгорелся спор о simile и aequale. Так J. Bamberger (Allg. hom. Zeit. т. II, стр. 156) пишет в статье Homopathie oder Homoeopathie?

Я не могу согласиться с недавно установленным принципом aequalia aequalibus и полагаю, что он совершенно несогласен с основами здравой философии, что легко объяснимо. Чрезвычайно важные наблюдения, особенно над псорином, видимо подтверждающие этот принцип, нисколько не колеблют, по моему мнению, ганемановского основного положения: similia similibus. Разве мыслимо излечить оспенного больного его собственным оспенным ядом? Едва ли. Если же его можно излечить оспенным ядом от другого организма, то разве это можно назвать aequale? Разве тут не вернее simile?

Hk. на стр. 24 Allg. hom. Zeit. т. 3 говорит следующее:

Своеобразное приготовление лекарственных веществ по законам гомеопатии, так называемое потенцирование, до того видоизменяет их, что эти потенцированные вещества относятся к своим прежде абсолютно тождественным как оба электричества, противопоставленные друг другу на своих полюсах. По происхождению они хотя тождественны, но благодаря потенцированию они стали только относительно тождественными.

Из этого наблюдения следует, как вредно отражается чисто эмпирическое употребление животных ядов и заразных веществ, действие которых не было проверено на здоровом, живом организме; изопатическое же употребление контагиев легко ведет к такому эмпирическому применению их; вследствие этого было бы желательно тщательное наследование таких продуктов. Затем было бы полезно и необходимо испытать действие и непотенцированных средств на здоровый организм. Но как одноименные полюсы и одноименные электричества не соединяются, так и тождественные продукты непотенцированные не могут нейтрализовать ими же вызванной болезни, т. е. излечить ее (как и доказали нам опыты над шанкерным и трипперным ядом).

Так что нельзя установить как основной принцип aequaliа aequalibus curantur, потому что он не может быть обоснован общими законами природы, ибо излечения потенцированными продуктами основаны не на этом принципе, а на принципе similia similibus, и потенцированное относится к непотенцированному как абсолютное к относительному.

Из вышесказанного следует, что нельзя основывать изопатии как системы, даже нет изопатии контагиев, но все-таки сделано следующее важное открытие: заразные болезни излечиваются быстрые всего потенцированными тождественными продуктами; это только усовершенствование гомеопатии, этим положением опровергаются также доказательства ветеринара Lux'а в пользу изопатии. Если бы положение aequalia aequalibus было обосновано, как бы могли появляться лекарственные болезни? Затем он порицает Lux’a, что тот ни одним словом не упомянул интересной работы Неring’а, что во всяком случае странно.

Kretschmar (Allg. hom. Zeit. т. III, стр. 27) верно критикует изопатию и доказывает, что изопатические излечения были в сущности гомеопатические:

Если даже потенцированное заразное вещество излечивает свою собственную болезнь, то оно делает это как simile, а не как aequale. Если бы потенцированное заразное вещество осталось aequale, оно должно было бы заражать, чего оно не в состоянии делать, или по крайней мере неизмененное заразное вещество, в большом количестве проглатываемое во время болезни, как при сапе у лошадей и быков, должно было бы излечить эту болезнь, но оно этого также не может сделать.

Потенцированные продукты болезней уже не похожи на продукты, выработанные природой; они изменены потенцированием и там, где они побеждают болезнь, они это делают не как aequale — так как в этом случаев они не требовали бы искусственного изменения, обладая громадной силой, делающей их способными передаваться другим, — а как simile (или simillimum, что, впрочем, безразлично для теории). Впрочем, потенцированные заразные продукты болезней, принятые внутрь, прекрасно действующие средства и их изучение было бы крайне желательно.

Очень определенно высказывается Jahr (Allg. hom. Zeit. т. III, стр. 130):

Даже допуская, что все излечения, приведенные изопатами, гомеопатические, т. е. получились благодаря действию тождественных (одинаковых) веществ, они тем не менее остаются гомеопатическими, как два равных треугольника постоянно будут подобными. Но не все гомеопатические излечения будут гомеопатическими, как и два подобных треугольника не всегда равны. Понятие о гомеопатии как высшее, широкое, заключает в себе и понятие о изопатии как низшее, более узкое, и все что относится к этому последнему, относится также к первому, а не наоборот, по обычным правилам логики... Отношение найденного принципа aequalia aequalibus к основному принципу гомеопатии можно сформулировать следующим образом: миазматические болезненные продукты, как и все болезнетворные вещества в достаточном разведении, применяемые по основному принципу similia similibus, дают целебные средства, превосходящие своей силой все средства, известные до сих пор; эти средства нередко также полезны в болезнях, вызванных ими же, но и в этих случаях они должны применяться только при определенном и точном сходстве симптомов.

Д-р Rummel вполне присоединяется к мнению д-ра Jahr’а: Similia similibus — высший основной принцип преобразованной лечебной науки, он включает и понятие об aequale, а также все specifica старой школы, имеющие отдаленное сходство с болезнью.

Сам Ганеман высказался относительно изопатии в Органоне (5–е изд.):

Некоторые желают создать четвертый род употребления лекарств во время болезни, так называемую изопатию, миазмами вызванную болезнь лечить теми же миазмами. Допустим даже, что это возможно, то излечение все же получилось бы от simile, так как лекарство обыкновенно дается больному в потенцированном виде.

Сам Ганеман делал изопатические опыты и получал хорошие результаты.

Gross, затронутый Ганеманом в Органоне, исправил и точно определил свое отношение к изопатии (Allg. hom. Zeit.):

Если я выразился несоответственным образом о гомеопатии, то во всяком случае я не покушался на основной принцип гомеопатии, и я заявляю самым определенным образом, что слова similia similibus, simillima simillimis, aequalia aequalibus, гомеопатия и изопатия в моих глазах только различные определения одного и того же высшего лечебного принципа, и последние определения не только не собираются опровергнуть или ограничить ганемановскую теорию, но скорее способны оказать ей поддержку, Изопатия есть только дальнейшее расширение и усовершенствование гомеопатии, но без этой последней мы никогда не дошли бы до первой.

Stapf (Archiv т. XIV, стр. 114) считает открытие изопатии важным приобретением для гомеопатического лечения, усилением simile в simillimum. Но по отношению к тому расширению, которое Lux хотел дать ей введением в терапии всяких отбросов, он рекомендует осторожность и предлагает давать больному в потенцированном виде его собственные отбросы (аутоизопатия).

Rummel (Rüсkblick auf die Geschichte der Homoeopathie im letzten Jahrzehnt, Archiv 18) дает краткое беcпристрастное изложение хода развития изопатии и рекомендует не выбрасывать полезных сведений изопатии вместе с ее недостатками. Thorer и М. Müller также высказываются за то, что изопатические излечения совершались по закону similia similibus.

Arnold (Нуgea т. I, стр. 222) называет изопатии дочерью гомеопатии, но осуждает ее разращения и называет их новой Paulinische Dreckapotheke. Griesselich и Schrön, его партизаны, которые вначале одобрили изопатию (Griesselich сам часто употреблял псорин), затем осудили изопатию в своем "открытом признании" (Hygea т. III, стр. 327):

...Так называемая изопатия, которая в последнее время хотела выдвинуться, есть ничто иное, как смесь путаницы и безвкусной аналогии, содержащая немного истины, и то плохо понятой.

В одном из выводов говорится:

Особенно об этом распространяться мы считаем излишним; такая несвоевременная вещь, которая выдвинулась только благодаря своей бойкости, едва достойна освещения, она в этом нуждается менее сама по себе, чем для предупреждения коллег от смелой глупости и страшного бессилия. Действительные факты, которые лежат в основе выдуманной изопатии, очень немногочисленны и подходят под принцип гомеопатии.

Этот отзыв окончательно решил судьбу изопатии. Griesselich и Schrön были на вершине своего могущества.

Особенно первого боялись как искусного сатирика и памфлетиста, и на что он нападал, к этому никто не имел мужества открыто присоединиться, и когда защитники той теории снова осмелились поднять голову и напасть на Griesselich’a, как-то: Gross, Rummel, Müller, Muhlebein, Attomir, Noack, Wolf, Weber и другие, перемирие было установлено благодаря стараниям Rau и Wolf, а изопатия была похоронена по молчаливому согласию. Псорин и антрацин, которые дали xopoшиe результаты на животных и людях, удержались на своем месте благодаря опытам Weber’а. Псорин и гидрофобин были точно испытаны на людях (Hering и Gross). Д-р Weber первый опубликовал свои опыты над антрацином в 1835 в Allg. hom. Zeit. Еще более полная работа появилась у Reclam в 1836 году под названием "Сибирская язва, верный способ лечения ее". Эта самая ценная монография по изопатическим средствам. О том же писал Dufresne в Bibliothéque homoéopathique de Genève в 1837 г. Сам Lux крайне неловко защищал свою систему. Его издание Zooiasis, основанное с целью защиты изопатии, закрылось после третьего выпуска.