XXXIV. ВАКЦИНЫ И ПРИНЦИП НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ

С переходом от испытаний гомеопатии к генам, отвечающим за реакцию на вакцины, и к испытаниям вакцин, одни и те же законы выворачиваются наизнанку¹. Поскольку наука всегда основывалась на доказуемых результатах, испытания вакцин и лекарств должны избавиться от принципа неопределенности. Ученые хотят получать воспроизводимые результаты. Понятно, что для этого "все должно быть одинаковым".

Если вы зайдете на сайт www.clinicaltrials.gov, то увидите, что с целью избавиться от переменных величин при испытании вакцин, ученые пытаются отобрать 50 (или сколько бы там ни было) человек, которые максимально идентичны во всех отношениях и лишены дефектов, способных испортить результаты.

С этой целью они исключают любого, кто болен, ослаблен или чья семейная история могла бы увести испытания в направлениях, о воспроизводимости в которых они не могли бы говорить с уверенностью. Или, если сказать это по-простому, которые могли бы выставить прививки в весьма неприглядном свете. Короче, испытания вакцин до такой степени далеки от реальностей работы человеческого организма, что превращаются в сюрреализм.

Исключая людей с определенными заболеваниями, вы выбраковываете людей именно с теми генами или такими эпигенетическими влияниями в своей жизни, которые привели бы к тяжелой реакции на прививку.

Отбирая искусственно зауженную группу людей, не представляющих все общество, исследователи вакцин или лекарств изучают воздействие вещества в искусственных условиях, "одинаковых" настолько, насколько им удается сделать их такими.

Если лекарство или вакцина определяются как безопасные, то проводится следующее испытание, теперь уже на группе, скажем, в 200 человек. НО по-прежнему отбирается узкопредставительный сектор общества, поскольку испытания должны быть "воспроизводимыми". Затем проводят испытания еще крупнее, скажем, на 2000 отобранных индивидах, которые также не имеют проблем со здоровьем, и тогда лекарство или вакцина признаются безопасными.

Внезапно этот "безопасный" продукт объявляется безопасным для всех в этом огромном, широком, разнообразном мире, состоящем из людей различных рас и генетических профилей, каждый из которых обладает своим уникальным ДНК и уникальным набором окружающих условий жизни.

Любой, кто читает это, может тут же набросать список лекарств, доказавших несостоятельность современных методов тестирования.

Много ли ученых открыто признаёт, что результаты испытаний лекарств или вакцин, исключающих принцип неопределенности, становятся полностью бессмысленными для широких слоев населения?

Испытания на базе 2000 специально отобранных испытуемых, чей генетический и эпигенетический профиль не вызывает реакцию на данное лекарство, могут никогда не обнаружить то, что впоследствии повлияет на сотни тысяч среди 600 миллионов пользователей лекарства.

Если лекарство по каким-то собственным идиосинкразическим причинам крайне губительно для одного из 3000 с заболеванием или геном Х. или может не сработать у одного из 400 с дисгаммаглобулинемией, например, то этот факт может никогда не всплыть, поскольку реакция растворится в том, что называется "обычным повседневным недомоганием", которое могло бы возникнуть и само по себе. Реакция становится "совпадением" или "синдромом здорового привитого"².

В реальности вакцины никогда бы не смогли научно получить приписываемый им статус безопасных на стадиях испытаний, поскольку неверно исходное предположение, на котором строятся испытания, и сами испытания проводятся в условиях, не существующих в реальности.

Всемирные специалисты по вакцинам ссылаются на свои фиктивные испытания и говорят: "Это доказывает, что вакцины безопасны". В действительности же ответственность за побочные эффекты перекладывается на человека, на "ген", на случайное совпадение или на другую "инфекцию", с которой нет никакой связи… или на аутоиммунную реакцию. И пока не появится неопровержимое доказательство, указывающее на вакцину, для отвода глаз предлагается любое оправдание. Поэтому вакцина от желтой лихорадки имела статус безопасной с 1937 по 2000 годы.

Нам как родителям это важно, поскольку мы видим множество заболеваний, которых никогда не было раньше. Если вы спросите, почему так возросла заболеваемость красной волчанкой, вам могут ответить, что, возможно, так было всегда, но наука была тогда отсталой, и люди просто не знали, что искать. Есть ли какие-либо основания полагать, что заболеваемость красной волчанкой всегда была высокой? Будут ли сегодняшнюю науку в будущем считать не такой отсталой?

Сорок лет назад, при том что всегда были индивиды, которых можно было бы определить как редких особенных мыслителей или людей, имеющих свои странности, не было такого количества нарушений аутического спектра, случаев синдрома дефицита внимания или синдрома дефицита внимания с гиперактивностью и проблем поведения, с которыми учителям сегодня приходится иметь дело.

Когда люди начинают сравнивать с тем, что они видели в прошлом, им говорят, что в их рассуждениях ошибка, поскольку "сегодня врачи имеют возможность диагностировать эти нарушения". Современные эксперты предполагают, что Дженет Фрейм, "вероятно", была аутистом, не имея каких-либо оснований для такого утверждения. Врачи, которые знали ее, отрицают это, но невзирая ни на что, "эксперты" настаивают, что она, вероятнее всего, была аутистом, поскольку она демонстрировала аутичные черты, говорят они. Страсть Джейн Гудолл к шимпанзе также является, судя по всему, ключевым сигналом аутизма. Мы слышим, что многие другие знаменитые люди, такие как Эйнштейн, "вероятно" были аутистами. Эти люди обладали одержимостью и целеустремленностью и достигали того, чего другие не могли, они взаимодействовали с обществом иначе, чем "толпа", и, значит, должны были быть "аутистами"? Люди, которые постукивают ручкой, трясут коленкой и поглаживают бороду, сегодня демонстрируют поведение "стереотипии"³ аутического спектра. Но ведь это чуть ли не большинство из нас, не так ли? Разве вы не дергаете ногой от нетерпения или когда вам надоело?!

Для чего потребовалась эта "переоценка" прошлого — обманка, чтобы замутить воду, когда речь заходит о настоящем?

Разве мы видим сегодня по аутисту на каждые 155 взрослых в возрасте 45 лет и старше?

"Ах, — говорят нам, — в прежние времена их запирали в сумасшедший дом, и вы не могли их видеть". Ну, на это потребовалось бы гораздо больше психиатрических заведений, чем когда-либо существовало в нашей стране. "Возможно, они были преступниками, так что тюрьмы тоже должны были быть переполнены ими". Неужели? Только не говорите это тюремным надзирателям, которые знают, на что были способны уличные преступники-одиночки, составлявшие большинство заключенных.

Мы слышим море оправданий, и мне надоели оправдания.

Я не сваливаю все только на прививки. Забота о детях, питание и нагрузки — все эти факторы вносят свою лепту.

Но есть одна вещь, которую я не могу игнорировать, и она заключается в том, что у большинства родителей, решивших не прививать, дети здоровее, чем большинство привитых. Кто-то решил не прививать в результате воздействия прививки на первого ребенка, или еще и второго. Возможно, они поняли, что в их генах есть что-то, что не "подходит" прививкам.

Ученые придумывают всевозможные объяснения этому. Вот пример. "Здоровые дети — это результат искусственного отбора, родители кормят их лучше; поскольку эти родители — параноики в отношении болезней (большинство не такие, но так звучит этот аргумент…), они следят, чтобы их дети действительно знали правила гигиены. Эти родители проводят массу времени со своими детьми и следят, чтобы они ложились спать вовремя. Они не позволяют своим детям просиживать у телевизора или становиться компьютерными зомби. И если бы мы только могли заставить всех родителей делать то, что делают антипрививочники, и заставить антипрививочников прививаться, то все были бы очень здоровыми".

Снова подразумевается, что вакцины всегда безвредны, и что главная разница — в образе жизни. Новые оправдания. Но в логике этих буйно разрастающихся оправданий есть огромный изъян, которому есть одно простое объяснение.

Любой, кто выращивает животных, может вам это сказать.

Стоит сделать что-нибудь такое, что повредит иммунную систему животного в неонатальном периоде, и постоянный каскадный эффект будет продолжаться всю его оставшуюся жизнь. Все, кто работают с молодняком животных, могут это подтвердить. То же распространяется и на людей. Врачи отрицают, что прививки влияют на развивающуюся детскую иммунную систему, и говорят, что ребенку можно ввести одновременно 10 000 вакцин, а иммунная система и глазом не моргнет.

Я решительно возражаю. Я видела это столько раз, и хотя мое мнение всего лишь частность, это еще не значит, что оно не отражает имеющихся в обществе свидетельств, достаточно лишь поискать их. Я уверена, что прививки могут оказывать эпигенетическое влияние на гены и воздействовать на развитие неонатальной иммунной системы.

Что значит "свидетельства"? Когда я иду к врачу, он выслушивает мои словесные "свидетельства", и это помогает ему выставить диагноз… но когда мать приводит ребенка к врачу с крапивницей после прививки, ей говорят, что крапивницу вызывал лейкопластырь! Где здесь логика? Мне верят, а мать называют лгуньей?

Когда дело касается реакции на прививку, я это проходила лично и знаю ощущение, когда тебе говорят, что ты помешанный, если ты только подумал, что реакция вызвана прививкой.

Я повидала достаточно, чтобы верить, что прививки могут едва различимо так подпортить работу детского организма, что последствия будут волной отражаться в каждом последующем возрастном периоде. Это подобно эффекту домино, когда незаметное при рождении изменение впоследствии приводит к тому, что организм оказывается не в состоянии потом справляться с едой и воздействием окружающей среды. У малыша может развиться астма, тяжелая анафилактическая реакция или же возникнуть нарушения поведения. Возможно, даже нарушения аутического спектра.

Ни одна из этих проблем не рассматривается в краткосрочных испытаниях безопасности вакцин на маленькой группе очень здоровых людей. Нам говорят, что нет "доказательств" того, что это могло бы случиться.

В испытаниях вакцин никогда не используются правильные с точки зрения науки полностью непривитые контрольные группы, исследования длятся недостаточно долго или оценивают показатели здоровья после прививки по достаточно широким критериям. Проводить исследования по-другому было бы слишком дорого, заняло бы слишком много времени. И, что еще хуже, это могло бы означать, что придется считаться с законами неопределенности. Наука же не любит неопределенности. Больше всего вакцинологи боятся, что откроются новые правила, поскольку это не только разрушит правила, которые они высекли в камне, но и докажет, что вся их предыдущая работа была бессмысленной.

Вакцинные испытания не исследуют вакцины в реальном мире многообразия людей с различной генетической организацией, которые в сочетании с факторами питания, нагрузками и токсинами могут усугублять хрупкость их здоровья. Эти люди были целенаправленно исключены из испытаний. Реакции на вакцины у слабых детей из разряда тех, кого сознательно исключили из испытаний вакцин, "теряются" в "белом шуме"⁴ медицинских оправданий. Эти реакции относят на счет любых непроверенных, недоказанных утверждений, построенных в воздухе, которые затем принимаются... как безоговорочный факт, поскольку это сообщается экспертами.

Результаты испытаний вакцин совершенно теряют смысл и предлагают ложные выводы, о чем многие врачи понятия не имеют. Все испытания вакцин могут честно сказать только то, что для небольшой группы избранных индивидов вакцина безопасна. Вакцинные испытания не могут говорить, что вакцина безопасна для всех.

Такие как я, кто отстаивает существование "без" прививок, это анафема для самих основ и целей врачебной профессии. Мне говорят, что я отвергаю факты, которые "очевидны слепому". Я отвечаю, что их факты — это дымовая завеса, имеющая отдаленное отношение ко многим из нас, живущих в мире сегодня.

Когда наш здоровый семнадцатилетний сын, никогда до тех пор не употреблявший лекарства, попал в больницу с внутренним кровотечением, кое-кто из персонала отнесся ко мне с едва скрываемым презрением. Мне задавали вопросы вроде таких: "Почему вы не знаете, есть ли у него аллергия на парацетамол? — Потому что… он ни разу в жизни не употреблял парацетамол. И антибиотики. Вообще ничего". Они решили, что он никогда не болел, и поэтому не употреблял никогда лекарства. Возможно, они подумали: "Значит, его защищал коллективный иммунитет!" Когда они увидели, что он болел большинством наиболее распространенных заболеваний, которые дрожащим, перепуганным матерям преподносятся сегодня как "вакциноконтролируемые" опасные для жизни эпидемии, у них возникло еще больше вопросов, почему я не использовала антибиотики и лекарства для борьбы с ними. Когда я сказала, что в этом не было необходимости, на их лицах читалось недоверие. "Нормально" — это когда врач тянется за пачкой рецептурных бланков при любом недомогании, что есть на белом свете. Куда делся здравый смысл и проверенные домашние методы лечения?

Я знала, что при кори требуется витамин А; я давала витамин С при любой инфекции; мы готовили домашний бульон, и у нас в запасе было много других хитростей, чтобы справиться с болезнью. Мы даже могли воспользоваться гомеопатией! "Вы же понимаете, что гомеопатия — это шарлатанство, поскольку мы проверили ее, и там ничего нет".

Если гомеопатия — это самое лучшее и безопасное плацебо из существующих, то она выигрывает перед самым безвредным лекарством, которое может предложить врач.

Есть хорошее определение "предвзятости" как научной ошибки, закравшейся потому, что ученый думает, что знает, каким будет результат. Еще до начала эксперимента ученый предсказывает, что результат, который он ожидает получить, будет основан на предпосылке, что кроме того, что он знает, там больше ничего нет, и на основании этого возможен только один логичный результат. Как Ян Фрейзер, сказавший в 1993 году, еще до завершения каких-либо испытаний вакцины, что гардасил™ предотвратит рак шейки матки⁵. Теория становится предположением, которое определяет методы исследования, призванные доказать, что предположение было верным еще с момента возникновения теории.

Когнитивный диссонанс⁶ также вносит свою лепту в научное предубеждение, поскольку если от защиты теории зависят хлеб насущный и репутация, такую теорию будут защищать любой ценой и даже перед лицом очевидных доказательств обратного.

Что произойдет, если основное предположение неверно, и врачи об этом не знают?

Например: я хочу купить несколько авокадо, а на ценнике указано, что они по доллару за штуку. Мне нужно три авокадо, поэтому, очевидно, они мне обойдутся в три доллара. Я ухожу, довольная, думая, что моя арифметика сегодня мне пригодилась. Но ни продавец за прилавком, ни я не знаем, что на самом деле цена за штуку была 50 центов, т. к. управляющий магазина повесил неправильный ценник. Мы оба не заметили тот факт, что базовое предположение о цене один доллар за авокадо было неверным.

Точно так же ученый может придумать изящный эксперимент, задействовать самую сложную математику для решения проблемы и провести исследование стоимостью во много миллиардов долларов. Внушительные эксперименты, проведенные в новейшей обработанной ультразвуком лаборатории, сплошь из нержавеющей стали и кристально чистого стекла, наполненной самыми мощными компьютерами, полностью ослепляют его коллег. Они находятся под большим впечатлением от его безупречной организации, компетенции и манеры представлять заявленный результат.

Но что, если в базовом научном предположении или основополагающих вычислениях изначально был изъян? Что, если придет длинноволосый, со жвачкой во рту неотесанный иконоборец, посмотрит на первоначальное описание эксперимента и укажет на один ключевой неверный шаг в самом начале, который по нарастающей превратил результаты в полную ерунду, просто потому что ученый не учел принцип неопределенности?

У этого иконоборца непременно спросят, медицинский факультет какого университета он закончил, потребуют представить послужной список, и несомненно, как у многих великих ученых прошлого, его биография будет с самых первых строк далекой от образцовой.

В истории выстроилась целая очередь "иконоборцев", таких как Маркони. Ученые в его время считали, что радио бесполезно, так как, говорили они, из-за того, что радиоволны передаются по прямой линии, они просто уйдут в Млечный путь. Тем не менее Маркони сказал: "Надо попробовать!" Они все покатывались со смеху над такой глупой идеей. Маркони добился успеха, поскольку, неведомый экспертам, в верхнем слое атмосферы находился слой, который отражал радиочастоты. Кто не рискует, тот не пьет шампанского.

Майкл Фарадей, не имевший математической жилки, разработал принцип электромагнитной индукции в 1821 году. Сегодня он даже не поступил бы, например, в Гарвард. "Что? Вы не знаете математику дальше простого деления?"

Барнс Уоллес, "Разрушитель плотин", во время Второй мировой войны изложил настоящим специалистам принципы прыгающей бомбы. Его высмеивали до тех пор, пока Англия не оказалась на грани поражения, и эксперты уже не могли себе больше позволить себе игнорировать никого из тех, кого они считали ненормальным. Прыгающая бомба сработала. Все крупные открытия, от которых мир выиграл, были сделаны теми, чей мозг не был скован косными догмами и заплесневелыми взглядами, отлитыми в бетоне.

На протяжении истории среди врачей были свои представители, чьи открытия обрекали их либо на психушку, либо на забвение, либо на то и другое вместе. Их идеи не вписывались в парадигму своего времени, поэтому их считали умственно неполноценными.

Сегодняшние эксперты говорят, к примеру, такое: "Ай-яй-яй, ну как же мог человек такого невероятного интеллекта как Лайнус Полинг получить Нобелевскую премию за столь блестящее открытие в химии и при этом впасть в заблуждение, что мегадозы витамина С могут приносить пользу".

Коллективные эксперты, применяя "доказательство числом" (вера в то, что многочисленные кусочки доказательств, каждое из которых в отдельности сомнительное или слабое, создают веское доказательство, если их объединить), оказались не в состоянии постичь, что в использовании витамина С может быть что-то, что действует не как витамин. Их мнение подкрепляется заблуждением начальства или прикрывается "коллективной ответственностью". "Это скорее всего правильно, т. к. большинство остальных медицинских экспертов считают так же, как и мы".

Вот в медицинской статье классический пример того, как игнорируются неверные данные⁷. Д-р Пол Майер присутствовал на встрече, где Джонас Солк объяснял, как тестировалась на безопасность его ранняя полиовакцина. Когда д-р Майер взглянул на данные, то понял, что данные не говорили о том, о чем должны были, по словам Солка, и он провел анализ, показывавший ошибки. Ему было сказано, что он прав, но "у них в комитете очень хорошая группа людей, и я уверен, они бы не проигнорировали эти данные; значит, данные производителя, судя по всему, были безупречны". Такой человек, как Джонас Солк, не мог ошибаться, не так ли? Медицинская история свидетельствует, что данные были неправильными (хотя простой человек с улицы этого и не знает), но такова была аура этого человека в свое время и таковы были великолепие проекта, годы исследований, уйма денег, вложенных в вакцину, и потребность в успехе, что когнитивный диссонанс и ошибка авторитета встали помехой на пути, и ошибка в данных была проигнорирована.

По причинам, описанным в этой главе, а также в предыдущих главах, мне неинтересно, считают или нет ученые, что могут отвергать гомеопатию как шарлатанство, поскольку она недоказуема в рамках их застывших представлений. Я видела, что она работает. Я знаю, что она может работать. Я знаю, что иногда она не работает.

Меня не интересуют их утверждения о том, что испытания вакцин доказывают безопасность вакцин; что вакцины не оказывают побочного влияния на иммунную систему и не имеют никакого отношения к росту хронических заболеваний, астмы или поведенческих нарушений, поскольку я не верю, что в этих испытаниях есть на что опереться, когда дело касается логики или прикладных наук. Испытания отсеивают все переменные величины, но когда дело доходит до применения вакцин для всех людей в мире, ученые игнорируют и переменные величины, которые были исключены из испытаний, и "принцип неопределенности" ради сохранения ореола авторитета и "безопасности" всех остальных вакцин, которые были раньше. Даже в пресс-релизе, процитированном в предыдущей главе, где они говорят о том, как много им неизвестно, им приходится вставлять замечание, что хотя они и не понимают, как работают все вакцины, но все же они "преуспели". Это тоже спорный вопрос, но стратегия в том, чтобы помочь вам с облегчением вытереть лоб и радоваться, будучи уверенным в том, что даже с закрытыми глазами они смогли прицепить хвост к ослу.

В таких условиях у нас есть право взвешивать и делать свой выбор. Хотите, чтобы кто-то другой указывал вам, какой риск оправдан, а какой нет? Жизнь, как однажды сказал Петр Скрабанек, это смертельная для всех болезнь, передающаяся половым путем⁸. Жить полноценной жизнью означает принимать индивидуальные решения о том, является ли определенный риск, на который вы идете, оправданным или нет. Медицинскому догматизму нет места в свободном обществе.

Но, как мне заметили недавно, кто сказал, что мы живем в свободном обществе?

Грядет ли день в не столь далеком будущем, когда тех, кто пользуется гомеопатией, отказывается от прививок и желает беспрепятственного доступа к пищевым добавкам по собственному выбору, будут рассматривать как инакомыслящих и преступников?

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Обсуждение этого вопроса см. в гл. 14 "Просто укольчика".
² Синдром здорового привитого = гипотеза, согласно которой за счет постоянного присутствия болезней в обществе любая болезнь, возникшая после прививки, вызвана не вакциной, а подхваченным в обществе заболеванием, которое бы возникло в любом случае.
³ Стереотипия — это переплетение пальцев рук, раскачивания, хлопанье в ладоши или другие повторяющиеся движения тела.
⁴ Белый шум — звук, состоящий из всего спектра частот, различимых человеческим ухом. Любая возможная частота или тон находится в едином звуке белого шума. Благодаря тому, что белый шум содержит все частоты, его часто используют как маскировку, чтобы заглушить нежелательные звуки и шумы.
⁵ См. главы про гардасил™ (гл. LIV, LVI, LXII, LXIV и LXVI настоящей книги).
⁶ Когнитивный диссонанс. См. гл. XXXVI "Когнитивный пробел". Если вы хотите узнать больше о когнитивном диссонансе, есть хорошая книга "Общественное животное" Эллиота Арансона. http://www.amazon.com/exec/obidos/ASIN/0716733137/sofa-20/ref=nosim
⁷ Meier, P. 2004. "A conversation with Paul Meier. Interview with Harry M. Marks." Clin Trials 1(1):131–8, February. PMID 16281468.
⁸ Skrabanek, P. and McCormic, J. 1994. Follies and Fallacies in Medicine. Tarragon Press, UK. Page 47. ISBN 1 870781 05 8. http://www.amazon.co.uk/Follies-Fallacies-Medicine-Petr-Skrabanek/dp/0879756306/ref=sr_1_2?ie=UTF8&s=books&qid=1196578951&sr=8-2.

 ГЛАВА XXXIII     ОГЛАВЛЕНИЕ   ГЛАВА XXXV