![]() |
Питер и Хилари Батлер (Новая Зеландия) |
![]() |
Укол за уколом |
||
Новая Зеландия, 2008 Перевод Марии Веденеевой (Санкт-Петербург) |
LXXVIII. ВАКЦИНЫ И СТРАНЫ ТРЕТЬЕГО МИРА. ЧАСТЬ II"Д-р Энион? Хм-мм... я такого не знаю", — удивлялась я 20 лет назад, читая статью в газете1. Этому доктору было что сказать. Он писал о вакцинации в странах третьего мира и о том, как эти вакцины будут спасать 11 миллионов детей ежегодно. Однако сформулировано это было так, словно дальше следовало ожидать чего-то другого: Цель весьма желанная. Такая, что человечество могло бы гордиться, если бы достигло ее. Он рассказывает о медицинском обслуживании, о том, как мы чистим коронарные артерии и как часто мы верим на слово, но затем он снова меняет тему: Это заставляет задуматься о будущем этих ежегодно "спасенных" 11
миллионов детей по всему миру. Во что мы ввергаем их своими усилиями? Станут ли блага западной
цивилизации (поскольку мы все это расцениваем именно так) действительно благом в долгосрочной
перспективе? Горькие слова, конечно. Но они открыли мне глаза, и с того дня я начала увлеченно собирать информацию по Африке. По мере того, как я всю ее переваривала, мне все больше хотелось знать, к чему все это приведет. Потом, когда я откопала книгу профессора Хорробина "Наука есть Бог" на библиотечном складе списанной литературы, я ухватилась за нее и уже не смогла оторваться. Он был врачом из Найроби и не мог не написать что-нибудь об Африке. Так оно и оказалось2. Я не во всем с ним согласна, но в целом книга отлично анализирует ситуацию в момент ее написания: Можно утверждать, что медицинская наука — это самое разрушительное и самое
бесконтрольное оружие, когда-либо направлявшееся против человечества. До появления на сцене
современной медицины и здравоохранения многие народы достигли некоего подобия
равновесия. Рождаемость и смертность были сбалансированы, и каждый знал, что его навыки не устареют
из-за быстрых перемен, и ничто ему не угрожает, кроме войн и болезней, к которым человек привык за
тысячи лет. Я не хочу сказать, что в таких обществах участь отдельного человека была идиллической.
Очевидно, что нет, особенно с точки зрения личного благополучия. Но была стабильность, человек
чувствовал себя частью жизненного цикла, вряд ли существующего сегодня, разве что в изолированных
сельских общинах. Кроме того, при относительно высокой смертности молодые люди
имели все шансы достичь в любой области ответственного положения в раннем возрасте, не дожидаясь бесконечно обуви
усопшего. Таким образом, вероятность крушения надежд и разочарования у них была меньше. А затем
появляются современная медицина и здравоохранение. Резко падает смертность, и
соответственно растет население. В Европе, несмотря на жалкие условия жизни рабочей бедноты,
демографический взрыв не привел к катастрофе. Сельское хозяйство развивалось вместе с медициной и
сумело не отстать от потребностей населения в еде. Промышленность находилась на той стадии, когда
механизация была примитивной, и для больших новых фабрик требовалось огромное количество людей. Кто
не устроился, всегда мог эмигрировать в Америку, Южную Африку или Австралию на новые предприятия.
Таким образом, падающая смертность не смогла безнадежно обогнать наши возможности накормить и
занять людей. Нам кажется, что это можно повторить в Африке, Азии и Южной Америке. Но мы пребываем
в мире иллюзий. Мы извлекли все выгоды из современной медицины и сумели избежать многих осложнений.
Но мы, возможно, передаем менее удачливым народам ужасное наследство — настоящий поцелуй
смерти. Хорробин ничего не говорит о политической и этнической нестабильности, однако по поводу жизни в Кении он писал, что там по крайней мере есть видимость цивилизации. Что думают африканцы сегодня? Как относятся к западному варианту "помощи"? Похоже, что профессор Хорробин отчасти прав. За много лет у меня накопилась огромная коллекция статей гуманитарных организаций с заголовками, подобными этому: "10,5 млн детей умирает от контролируемых заболеваний"3. С комментариями западного мира, например, о том, "как долго еще обедневшие родители должны хоронить детей, которых любят?" и признанием норвежского премьер-министра несправедливости того, что "норвежские дети привиты все, а в районах Азии и Африки — лишь очень немногие". Подразумевалось, что прививки решат все проблемы. Я вспоминала предсказания Хорробина, читая слова женщины в интервью корреспонденту британской газеты "Индипендент" Кейл Милмо: Г-жа Дима сказала: "Помощь подоспела слишком поздно. Нам привезли еду для домашнего скота. Но давать его было некому. Животные были уже мертвы. Да, мы выжили. Но потеряли источник своих доходов и больше не можем отправлять детей в школу. Это было ужасное время. Мы вынуждены довольствоваться очень малым, питаемся древесиной и дикими злаками. Мы потеряли людей и скот. Мы гордые; мы не хотим паразитировать за чужой счет. Но теперь мы обездолены. Быть может, те, кто ушел из жизни, находятся в лучшем положении"4. Она, как и другие, описывала корреспонденту ужасные решения правительств, приводившие к жестоким вооруженным столкновениям между племенами. Иностранные обозреватели рассказывали, что Аддис-Абеба использовала ситуацию, чтобы разделять и властвовать, и захватывала земли племен. Племена, насчитывающие около 10 миллионов человек, либо делали объектом травли, либо игнорировали длительное время, поскольку правительства хотят, чтобы те перестали пользоваться и землей, и водой. Милмо написал о том, что думают люди после ухода западных гуманитарных организаций, когда приходится разбираться самим: Жамдеза Моле сказала: "Почему мы должны верить всему, что говорит внешний мир? Без коров у тебя не будет ни мяса, ни молока, ты не можешь жениться, завести детей. Ты не можешь даже вспахать поле. Мы потеряли наши исконные права". А гуманитарные организации? Что они сказали Милмо? Исполнительный директор отделения одной международной организации, расположенной в эфиопской столице Аддис-Абебе, сказал: "Мы знаем, что хотим делать и знаем, как это сделать, но упрямство чиновников в системе международной помощи не позволяет своевременно подготовиться к таким катастрофам как засуха". Британская гуманитарная организация "Забота. На грани выживания" провела исследование, в котором выяснилось, что 120 миллионов жителей Африки к югу от Сахары без всякой необходимости вынуждены терпеть постоянное гуманитарное бедствие. Исследование обнаружило: ...Реакция международного сообщества слишком часто концентрируется вокруг продовольственной помощи [и], говоря в целом, помощь в чрезвычайных ситуациях слишком запоздалая, слишком кратковременная, неподходящая и недостаточная. Как сказал бы Хорробин, "они поставили телегу впереди лошади". Каким может быть решение? Я думаю, таким же, как и в Великобритании в XIX веке, когда богатым пришлось раскошелиться, чтобы обеспечить санитарными условиями и чистой водой всех. Но как это сделать? Каждая страна должна найти свой правильный путь. Мухаммад Юнус5, получивший в 2006 году Нобелевскую премию мира, знал, что нужно его стране. Вот как Джастин Хагглер из британской "Индипендент" рассказывает об этом: В 1976 году он дал ссуду из своих карманных денег в эквиваленте £14 группе из
42 женщин, жительниц бангладешской деревни. Получилось по 34 пенса каждой. На эти деньги они купили
материал для бизнеса — кто-то для изготовления стульев, остальные для кастрюль. Они полностью
расплатились с ним.
Статью стоит прочитать целиком. Мухаммад Юнус являет собой пример лучшей филантропии и работы с самым бедным населением. Филантропия в своем наихудшем выражении — это деньги из чувства вины: швырять миллиарды долларов в карманы западных медицинских корпораций и производителей вакцин, наивно полагая, что прививки спасут от смерти. Спасение одними лишь прививками и лекарствами усугубляет базовые проблемы (которые являются главной причиной плохого здоровья), одновременно раздувая принадлежащие мультимиллиардерам портфели акций тех компаний, куда были пожертвованы деньги, и позволяя еще больше вкладывать в медицину, то есть в ту часть уравнения, которая и без того сильно перевешивает. Добавьте сюда еще "климатические изменения". В статье "Стакан чистой воды — самая эффективная вакцина против детской смертности в Африке" Кевин Уоткинс6 рассказывает о том, что случится, если климатические изменения в Африке будут соответствовать прогнозам. У людей будет меньше воды; станет жарче; усилятся испарения, и доходы людей снизятся еще на 25%. Представьте, чего могла бы достичь Африка с такой ветряной мельницей7, которая способна давать и электроэнергию, и воду! Кто из филантропов был бы готов развить этот проект? Почему бы не решить сразу две проблемы: вода (лучшая вакцина — стакан чистой воды) и электроэнергия (женщины умирают во время родов из-за отсутствия источников света)? Это изобретение могло бы совершить революцию в Африке, а то и во всем мире. Но кому это интересно? Помимо любых решений для Африки и в Африке: если западный мир собирается помочь Африке с ее проблемами, то нам самим крайне необходимо разобраться с собственным населением, правильно расставить свои приоритеты и решить, как нам жить, чтобы оставить наилучшее наследство нашим будущим поколениям, если им суждено прийти. Нас ждет огромная битва, и если она произойдет, то можно поручиться, что ни корпорациям, ни правительствам не понравятся наши решения. Когда люди обратят свое внимание на реальный "ящик Пандоры" и на последствия его содержимого для всего мира, а не только на нечаянное наследство для Африки и ей подобных мест, вместо того, чтобы слушать популистские фразы ВОЗ и Центра контроля и профилактики заболеваний (CDC) про быстрые решения, тогда c самого низа прорастут реальные решения для всех и каждого. ПРИМЕЧАНИЯ1 Anyon, C.P. 1988. "Immunization: Drugs gain in child
diseases." Evening Post Wednesday, May 18, p. 35.
|