Питер Батлер

Питер и Хилари Батлер (Новая Зеландия)

Хилари Батлер

Просто укольчик

Новая Зеландия, 2006

Перевод Андрея Сабо (Украина)

LII. ДОКТОР АРЧИ КАЛОКЕРИНОС

Общество осведомленности об иммунизации организовало в 1992 и 1995 годах две конференции, куда были приглашены на разговор о вакцинации докладчики из-за рубежа. Вопрос о том, почему у детей возникают поствакцинальные осложнения, по-прежнему был для меня одним из приоритетных, поскольку кампания по вакцинации MMR в 1991 году по обыкновению вызвала наплыв родителей с заболевшими детьми.

Во время первой конференции я сидела рядом с Арчи Калокериносом, большим почитателем работ д-ра Рейзингера, рассказавшим, как он в своей практике использует информацию об эндотоксемии для борьбы с синдромом внезапной детской смерти (СВДС). Арчи Калокеринос сказал, что когда д-р Рейзингер объяснил всю связь между E. coli и прививками, у него словно открылись глаза, и он наконец-то понял, что же происходило и происходит прямо перед его носом.

Стаж Арчи в медицине внушителен. Еще в начале своей практики он заметил, что дети аборигенов были более подвержены инфекционным заболеваниям, а также то, что после вакцинации у них очень часто возникало состояние, похожее на шок, и поначалу они у него просто умирали, и их смерть всегда приписывали СВДС.

Он просмотрел кучу литературы, чтобы узнать, что можно с этим сделать, и что могло вызывать шок. Он чувствовал, что основной причиной является их питание, в котором превалировали мука, джем, мясо и алкоголь, к которому аборигены были непривычны, и что причиной их плохого здоровья является их общее эмоциональное и физическое состояние.

Хилари Батлер и Арчи Калокеринос
Арчи Калокеринос и Хилари Батлер.
Аляска, 1993 г.

Их младенческая смертность порядка 100 на 1000 ужасала его. Часто бывало так, что этих детей приносили на прививку, вероятно, с легкой диареей, а затем у них неожиданно наступал шок, они не реагировали на кортизон и внутривенные вливания и просто умирали. Или они попадали в больницу с пневмонией, где постепенно слабели и умирали через несколько дней.

Он проводил вскрытия и обнаруживал непонятные аномалии, для которых не было общепринятого объяснения. Он наблюдал подобное также у местных детей европейского происхождения, и поэтому решил вести записи своих наблюдений, чтобы показать их старшим коллегам. А они полагали, что из-за своего беспокойства он слегка тронулся.

Д-р Калокеринос решил, что в следующий раз, когда ребенок будет угасать от пневмонии, он повезет его к специалисту, и выбрал д-ра Дугласа Харбисона в 220 милях от своей практики. Д-р Харбисон диагностировал у пациента цингу и немедленно сделал ребенку инъекцию витамина С с таким поразительным эффектом, что Арчи не поверил собственным глазам. Поскольку специалист диагностировал цингу, ребенка стали лечить от цинги.

Арчи не мог поверить диагнозу. У ребенка не было ни единого признака классического течения детской цинги, кроме, возможно, раздражительности. Он пришел к выводу, что, вероятно, ребенок и так бы поправился, что он выбрал не того специалиста для осмотра ребенка, решил забыть этот случай и продолжать действовать как и раньше. Но смерти младенцев продолжались, и в какой-то момент он понял, что измучен своей неспособностью справиться с этими смертями. Уложив свои медицинские саквояжи, он уехал на опаловую шахту.

Там он предпочитал не распространяться о своем врачебном опыте, об этом знал только его напарник по шахте, который поддразнивал его, спрашивая: "Ну что, доктор, не жалеешь, что оставил медицину?" Он всегда отвечал "Нет!", но глубоко в душе он не мог забыть глаз тех умерших темнокожих младенцев, и его одолевали сомнения.

Три года он раскапывал опалы, фотографировал их и позднее стал одним из наиболее известных публиковавшихся опаловых экс-шахтеров. Работая на шахте, он отмечал, что у многих детей аборигенов были инфекции, слезились глаза и из ушей тек гной. Он пытался уговорить матерей позволить ему осмотреть детей, но те не верили белому человеку.

Однажды один из шахтеров принес травмированную собаку. Арчи решил, что он не может оставить собаку с открытым переломом задней ноги без помощи, и прооперировал ее на импровизированном операционном столе, которым служил кузов грузовика. Вся деревня, включая восхищенных аборигенов, следила за тем, как он делал укол обезболивающего средства в вену на лапе, восстанавливал поврежденные мускулы, зашивал шкуру, накладывал повязку, вводил антибиотики и т. д., и все они ждали до тех пор, пока собака не пришла в себя. Она смогла опереться на свою загипсованную лапу хоть и неуверенно, зато без боли.

На следующее утро к нему пришла аборигенка с ребенком, покрытым гноем, личинками и мухами. Недоверие прошло. Она мягко подтолкнула ребенка к нему, словно говоря: "Если вы помогли собаке, то, может, сумеете помочь и моему ребенку?"

Он отмыл ребенка от гноя, прочистил ему глаза, уши и нос и закапал антибиотики. Все остальное сделала природа. В тот день он решил вернуться в медицину, поскольку пожелал найти ответы на вопросы, чтобы помогать аборигенам всем, чем только сможет.

Возвращение через три года в Колларенебри было подобно путешествию в иной мир. Ничего не изменилось, изменился только его подход к делу. Это заметили и его пациенты, в особенности аборигены. В его памяти всплыл тот самый случай с цингой, который он все эти годы игнорировал. Он заключил, что поскольку ничто иное не помогало, то в следующий раз он рискнет и просто сделает так, как рекомендовал ему д-р Харбисон: введет витамин С.

Для него это было логичным, простым, дешевым лечением без побочных эффектов. Он быстро обнаружил, что оно работало, и смертность среди его пациентов резко снизилась. Он и подумать не мог, что в остальном вполне разумные люди будут в ярости брызгать слюной, прослышав о Колларенебри, где больше не умирали дети, и что этим инъекциям витамина С вскоре предстояло стать страшной головной болью для медицинских властей Австралии.

Он исследовал медицинскую литературу и обнаружил, что в ней полно ссылок, бесспорно доказывающих, что во время инфекций происходит повышенное потребление витамина С, и что многие источники иллюстрировали потребность в куда большем, чем 30 мг, количестве витамина С при самых разнообразных заболеваниях. В тех условиях, в которых жили аборигены и некоторые европейцы, требовались очень большие дозы. Во многих ситуациях требовались повторные инъекции.

Арчи также обнаружил, что наряду с дефицитом витамина С у этих детей часто наблюдался еще и дефицит витамина В. Острый дефицит витамина В также мог вызывать шок. Обычно это проявлялось при введении глюкозы внутривенно для борьбы с обезвоживанием. Для метаболизма глюкозы необходим витамин В, и его крайний дефицит также может привести к шоку и смерти.

Он начал видеть эти явления, а также понимать, что назначаемые орально антибиотики могут даже ухудшить дело. Кроме того, он увидел, что большинство детей аборигенов страдает от паразитов, и поначалу в основном все списывал на них.

Он обсудил эти вопросы с другими врачами, но те сочли, что он окончательно тронулся рассудком. Письмо, опубликованное в "Медикэл джорнэл оф Острэлиа", было для него подобно грому среди ясного неба. Специалист утверждал, что никакой цинги у австралийских аборигенов нет.

Тогда Арчи обратился за помощью к свой другой специальности: фотографии. За несколько месяцев он собрал целый архив фотографий, ясно показывающих клинические признаки цинги, но не встретил ничего, кроме упорного сопротивления и насмешек коллег.

В конце 1970-х он встретился с доктором Рейзингером, который объяснил роль эндотоксинов, что помогло Арчи найти главные недостающие части головоломки и объяснило, почему витамин С помогал так хорошо. Он понял, что неизвестным фактором являются не паразиты, а шок от эндотоксинов из кишечника в результате массовой гибели клеток после перорального приема антибиотиков. Еще он заметил, что шок от эндотоксинов в кишечнике случается не только после прививок, но также и в связи с другими болезнями, в том числе при вирусных инфекциях.

Помимо этого, Арчи с удивлением обнаружил игнорируемую медицинскую литературу, в которой говорилось о том, что многие другие болезни объясняются накоплением эндотоксинов, в том числе и болезни у животных. Например, парвовирус у собак, подобный кори у людей, никак не вредит собакам, если только у тех нет эндотоксинов в кишечнике.

Медицинская литература демонстрировала, что эндотоксины оказывают огромное влияние при обычных хирургических операциях у людей и даже при реакции "трансплантат против хозяина". Иногда внезапно умирают бегуны-марафонцы, причиной чего считают сердечную недостаточность. Некоторые анализы крови показали наличие в их организме курлина. Похоже, что у некоторых из них, как и у детей, всасывается непомерная доза кишечных эндотоксинов или курлина, что приводит к брадикардии и отказу сердца.

Лихорадка Эбола, хотя и вирусной природы, является еще одним заболеванием с очень высоким содержанием эндотоксинов, что приводит к кровотечению изо всех пор. Даже и теперь, при всех имеющихся доказательствах использования витамина С при сепсисе, связанном с ДВС-синдромом1 (и таких доказательств масса), врачи не пробуют вводить внутривенно витамин С для жертв лихорадки Эбола. Но что они теряют?

Арчи обнаружил, чтó можно потерять: профессиональное положение и репутацию. Оказалось, что использование такого простого и эффективного средства угрожает не только взглядам его коллег относительно пользы лекарств, но также и их представлению о ценности "просто витамина" и пониманию механизма болезни в целом.

Арчи Калокеринос с семьей
Д-р Арчи Калокеринос со своей семьей, 1987 г.

Я встретилась с Арчи, чтобы обсудить с ним две проблемы.

Первая из них была моей собственной. Артрит от прививки против краснухи дошел до крайнего состояния. Арчи объяснил мне, что, среди прочего, у людей с высоким титром антител к краснухе после прививки, но вместе с тем получивших и такое осложнение на вакцину как артрит, обнаруживают комплекс антиген-антитело2. Если бы что-то в моей иммунной системе было неисправно, она не боролась бы с вирусом.

Он пояснил, что витамин С — это очень эффективное противовирусное средство, и рассказал, как оно работает, и что если артрит был вызван вирусом краснухи, то витамин С может разорвать порочный круг. Я считала, что ничего не потеряю, если попробую это средство, поэтому мы разработали план на основе того факта, что когда насыщение тканей витамином С достигает максимума, излишек выводится с мочой, что видно по изменению цвета С-палочек (нечто вроде лакмусовой бумажки).

В первый же день я была напугана, когда после приема 60 грамм у меня не было ни диареи, ни излишка витамина С в моче. Постепенно стало возможным снизить дозу к концу третьего месяца, когда у меня наблюдался излишек витамина С в моче после приема 8 грамм. Но самым лучшим было то, что ушел артрит, мучавший меня столько лет.

Годом позже излишек витамина C в моче обнаруживался у меня после приема 4 грамм в нормальный день и после приема 20 грамм в день, полный стрессов. Теперь у меня нет возможности достать С-палочки, и я сужу по диарее.

Второй темой нашего обсуждения было использование витамина С при поствакцинальных реакциях. Мы тщательно обсудили это, и я решила, что поскольку Арчи делал это раньше, то я буду рекомендовать использовать витамин С при поствакцинальных осложнениях.

Почему? Потому что врачам, отрицающим наличие поствакцинальных реакций, нечего предложить. Даже если бы они и признали их (что маловероятно), им все равно нечего было бы предложить действенного. Опять же, что мы теряем?

Сработает это или нет — и в том, и в другом случае это навредит не больше, чем бездействие. Самой большой проблемой оказалось заставить матерей дать детям достаточную дозу. Правило РДД3, ограничивающее прием до "максимум 60 мг в день", настолько укоренилось, что даже мысль о том, чтобы дать бóльшую дозу, вызывает у некоторых родителей буквально истерику. Тем не менее я обнаружила, что чем серьезнее реакция, тем меньше советов у врачей, а чем сильнее отчаяние родителей, тем охотнее они соглашаются на это средство.

Иногда родители просто не верят мне и не дают витамина С вообще. Они просто напуганы. Тогда я даю им телефон Арчи, чтобы они позвонили ему. В конце концов, это он врач, а не я. Тогда они дают витамин С, и это срабатывает. Дети после этого буквально оживают. Родители начинают понимать то, о чем Арчи написал в своей книге "Каждый второй ребенок"4.

НО... была одна проблема. Родители бывали в таком восторге, что хотели сразу же идти к своему врачу и рассказать, что тому надо было сделать. Я говорила: "Не делайте этого. Сначала они примут вас за сумасшедших. Во-вторых, они вам не поверят. В-третьих, вам придется сменить врача. Лучше вообще ничего не говорить".

Некоторые родители мне не верили. И само собой, некоторым пришлось конфликтовать с приходившими в бешенство врачами, полагавшими, что такие родители представляют реальную угрозу для своих детей. И хотя я уже догадывалась о некоторых аспектах негативного отношения врачей к определенным идеям, я никак не могла понять, почему вскоре я утратила возможность общаться с некоторыми из тех врачей и иммунологов, чьи двери раньше были открыты для меня. Теперь мне ясно, когда я оглядываюсь в прошлое, что первая конференция "Ай-Эй-Эс" (IAS, Общество осведомленности об иммунизации. — Прим. перев.) была той отправной точкой, когда стало нарастать давление на профессионалов.

Переговорив с д-ром Ллойдом Кейрнсом с медицинского факультета Оклендского университета, я обсудила с проф. Мердоком возможность проведения сравнительных исследований привитых детей с полностью непривитыми. Он загорелся этой идеей и выдвинул предложение, которое встретило упорное сопротивление, и он увяз в этом процессе. Я думаю, что тут было столько сложностей, что никто не смог бы справиться с ними.

Напряженность между мной и проф. Мердоком усилилась, когда он отказался быть докладчиком на первой конференции.

За год до этого проф. Мердок дал интервью для декабрьской статьи в "Метро". Журналист, который писал статью, попросил разрешения пользоваться библиотекой Общества осведомленности об иммунизации. Общество не видело причин отказывать и просто открыло свою дверь, сказав "Действуйте". В статье появилась дословная цитата проф. Мердока из видеозаписи семинара в Крайстчерче, где он взял у меня образец крови. При этом все участники давали разрешение на съемку и на свободное распространение видеозаписей. Мне не хотелось заниматься записями своих выступлений и семинаров, поэтому я просто передала их вместе со всеми своими видеозаписями в библиотеку Общества.

Профессор очень разозлился. Он устроил разгон и мне, и журналисту. Его не спрашивали, желает ли он, чтобы эту цитату вставили в статью, но когда журналист спросил его, верно ли приведен комментарий, он ответил, что верно, но он не хотел бы, чтобы его публиковали.

Вскоре после конференции, 25 июля 1992 года врач из Гамильтона пригласил меня выступить на собрании Медицинского сообщества аспирантов Вайкато. Один из выступавших на международном симпозиуме, также ехавший туда, согласился подвезти меня. Сев в машину, я словно попала в холодильник, но не поняла почему.

На семинаре я вступила в словесную перепалку с известным пропрививочным врачом. В своей речи я упомянула, что в Новой Зеландии используют штамм паротита "Юрэйб", который был отозван в других странах из-за неприемлемых побочных эффектов. Этот врач сделал ремарку в мой адрес, что в Новой Зеландии никогда не использовался штамм "Юрэйб". Я встала и сказала: "Извините, но он используется. Он называется пласерикс". И снова врач отказался признать, что пласерикс содержит штамм "Юрэйб".

Я молча села, разгневавшись на себя саму, поскольку сглупила, оставив дома брошюру производителя и лишив себя тем самым доказательств. Во время ланча я недовольно шепнула об этом одному докладчику, который присутствовал на конференции Общества осведомленности об иммунизации. Меня холодно проигнорировали, и внезапно меня осенило, что на него могли оказать давление, поставив ультиматум. Возможно, в этом была причина внезапной холодности и отстраненности. Я много думала об этом на обратном пути домой.

Действительно, вскоре после того я услышала от третьего лица, что это был ультиматум, прозвучавший приблизительно так: "Молчи, не то потеряешь работу". И где же тут академические свободы и поощрение интеллектуальной честности? Вскоре после этого проф. Мердок покинул Новую Зеландию, и из последующих его статей можно было понять, что он по-прежнему находится вне страны.

В сентябре того же года под громкие фанфары было объявлено, что Новая Зеландия отзывает проблемную вакцину пласерикс из-за того, что в ней содержится штамм "Юрэйб".

Теперь, оглядываясь назад, наиболее важным знаком я считаю тот факт, что именно те, кто тогда публично и горячо оппонировали всем моим высказываниям, сохранили свою работу до сих пор.

А другие медики, которые были готовы к открытой дискуссии не только со мной, но и с родителями пострадавших от прививок детей, и активно интересовались поднятыми вопросами, или даже те, кто просто рассматривал возможность серьезных исследований по этому вопросу, сегодня больше не занимают своих постов.

Если я о чем-то сегодня и сожалею, так только о том, что я, возможно, отчасти была причиной того, что сегодня все эти честные и искренние люди не могут принимать участие в обсуждении вопросов вакцинации. Лучше было держать их на расстоянии. Но если бы я действовала так, то можно себе представить, что сказали бы тогда, как могли бы истолковать это власти. Любой вариант был бы проигрышным.

Перебирая в памяти события по пути домой после выступления в Вайкато, я начала понимать, что мне следовало насторожиться по поводу этого отчуждения еще на нашей первой международной конференции.

Тогда поначалу дружелюбный докладчик на второй день был очень сконфужен, хотя раньше ничего подобного не было. На конференции было очень много представителей Департамента здравоохранения и "Эй-Си-Си" (ACC, Accident Compensation Corporation — новозеландская Корпорация по компенсациям за увечья в результате несчастного случая. — Прим. перев.), и они беседовали с некоторыми докладчиками по углам во время перерывов на обед. Я не могла за этим наблюдать из-за занятости, но другие замечали, что жесты и позы при этом были очень негативными, и выглядело это так, словно Департамент здравоохранения оказывал давление. Правильным было бы сказать, что на конференции во многих аспектах прослеживалась напряженность, и Департаменту здравоохранения совсем не нравилось открытое обсуждение вопросов вакцинации и влияния ее на иммунитет. Но я никогда ранее не думала, что они воспользуются ситуацией, чтобы давить на докладчиков.

Пренебрежительное отношение к пострадавшим от вакцинации детям громко и отчетливо прозвучало из уст одного высокопоставленного представителя медицинской аудитории, когда он занял свое место рядом с коллегами, чтобы послушать рассказ отца Хирии Потае о том, какой путь им пришлось пройти через нежелание признавать осложнение на прививку, какие минные поля преодолеть в попытках доказать его. Он обратился к своим коллегам издевательски тонким голоском: "Все дружно достаем носовые платки, сейчас последует эмоциональный шантаж".

ПРИМЕЧАНИЯ

1 ДВС-синдром = синдром диссеминированного внутрисосудистого свертывания (коагуляции).
2 Coyle, P.K. 1982. "Rubella-specific immune complexes after congenital infection and vaccination". Infection and Immunity Май; 32(2):498–503. PMID:7085069.
3 РДД = рекомендуемая дневная доза приема
4 Kalokerinos, A. 1974. Every Second Child. 1974. Australia: Thomas Nelson. ISBN 17 001987 X (имеются также переиздания).

Глава 51 "Просто укольчика" ГЛАВА LI    Оглавление "Просто укольчика" ОГЛАВЛЕНИЕ   ГЛАВА LIII Глава 53 "Просто укольчика"