LXVII. НА АВАНСЦЕНЕ, ЛИЦОМ К ЛИЦУ СО СМИ

Когда нужно, чтобы все прошло гладко, что-нибудь обязательно пойдет не так. Ты рассчитываешь время с запасом на прокол шины и другие непредвиденные обстоятельства и выезжаешь.

Но есть одна проблема. Обычно я стараюсь не попадать в часы пик и ездить в Окленд и обратно, когда трафик небольшой. Я знаю дорогу, и мои поездки — это просто приятное путешествие.

Сотрудники "Ти-Ви-1" попросили меня подъехать к определенному времени в кафе на Бомбейской автостраде, чтобы их мобильная команда новостей смогла взять у меня интервью. Это меняло дело. Это означало ехать в такое время, когда я обычно не езжу, интенсивно проворачивать в уме информацию, над которой обычно не ломают голову во время вождения, и в плотном потоке машин, с которым я не привыкла иметь дело. В лучшем случае моя поездка домой займет 50 минут, в худшем — неизвестно сколько.

Пробка, в которой я оказалась зажатой среди других машин, требовала от меня повышенного внимания. Слегка зазевавшись, я встаю в неправильный ряд на важном перекрестке, оказываюсь в ловушке дорожной разметки, и мне ничего не остается делать, как ехать дальше прямо, хочу я того или нет. Куда приведет меня эта дорога, я понятия не имею. Я еду под ведущей на юг автострадой, на которой я должна была оказаться, по совершенно новому для меня маршруту. У меня в машине нет карты, и это час пик. Я откидываюсь назад и смиряюсь с тем фактом, что мне лучше ехать вместе с потоком. Нет смысла паниковать, и пока заходящее солнце у меня справа, а я продолжаю ехать, это направление должно привести меня на юг, ближе к дому.

Неизвестно куда ведущий меня маршрут с трафиком со скоростью улитки съел все время, отведенное на прокол, на остановку перекусить и даже на крюк в сторону рыбалки. Наконец, я вижу знакомый съезд на аэропорт и понимаю, как мне добраться домой. Но впереди меня ждут еще сложные оживленные перекрестки, и моя голова начинает ощущать избыток давления.

Вот почему, когда дело касается интервью для телевидения, я предпочитаю ехать на такси и прямо из дома. В этом случае не приходится думать о том, как добраться или в каком виде добраться, и можно сосредоточиться на том, что предстоит.

Да, времени было в обрез, поскольку надо было еще отправить доказательства по факсу в шоу Холмса до его выхода в эфир. Мне сказали, что Холмс был не готов задавать некоторые вопросы, если у него перед глазами не будет доказательств.

На кону были два вопроса — что Департамент здравоохранения снабдил телевидение графиком, который не вполне сходился со словами, а также одно отложенное неоконченное дело, касающееся случая дифтерии, которого не было.

Следует также сказать, что между мной и одним из сотрудников Консультативного центра иммунизации (IMAC) возникли некоторые интерпретационные разногласия, имевшие прямое отношение к "случаю" дифтерии, которого не было… в некотором смысле этого слова.

Произошло это на выступлении Консультативного центра иммунизации в прошлом году на шоу "Оклендские родители". В самом выступлении было сделано провокационное замечание в мой адрес, что заставило меня подойти к микрофону без приглашения и исправить это, а также предложить выслать "доказательство" любому, кто пожелает его увидеть.

Остальные сотрудники, связанные с Консультативным центром иммунизации, не присутствовали в тот момент на выступлении, но позднее вернулись к своему стенду. После выступления они переместились оттуда, чтобы ответить на вопросы по лекции. Я стояла неподалеку со своей знакомой, слушая, что будут говорить. Очевидно, остальные сотрудники не знали меня в лицо, иначе бы они были более осторожны в своих высказываниях. Или не были бы — в зависимости от ситуации.

Рядом стояли женщины, слушая, как одна дама рассказывает о том, что не было ни одного доказанного случая вреда от вакцины в нашей стране. Незадолго до этого вполне успешный случай нанесения вакциной вреда был описан в "Нью айдиа".

Статья вызвала поток писем в адрес мамы пострадавшего ребенка, и мой тоже. Позже, после статей в "Бэлэнс" и "Хелси опшнс", эта мама получила еще больше писем и звонков. Она записывала имена, адреса и даты вакцинации.

Оказалось, что у меня имелись годы выпуска партий вакцин, а также огромная компьютерная распечатка из Центра мониторинга побочных реакций (CARM), которая стоила Обществу осведомленности об иммунизации 500 долларов. Мы сравнили все даты, когда дети были вакцинированы, и для нас не стало сюрпризом, что большинство из них укладывались в определенные временны́е рамки одной определенной серии, которая была, что называется, "горячей". Это была та самая серия, которая вызвала столько сообщений о побочных эффектах, что Центр мониторинга побочных реакций заново протестировал ее в Австралии. Большинство реакций, о которых сообщали в Центр, были не слишком серьезными, но достаточно тревожными для родителей.

И мы с этой мамой теперь видели, что было куда больше родителей детей с идентичными ее случаю проблемами, говоривших, что их врачи упорно отказывались сообщать о реакциях. Некоторые сумели настоять, чтобы врач поговорил с Центром мониторинга побочных реакций, и им ответили, что эта партия была без проблем, и что такая реакция была одна на миллион. Нас это нисколько не удивило. Общество осведомленности об иммунизации и я постоянно слышим это и сегодня. Это вечная мантра, которая не меняется со времен изобретения вакцин.

Но "без проблем" означало, что во время повторных испытаний при проверке на соответствие стандартам безопасности оказалось, что содержание коклюшного компонента в партии было выше нормы¹, хотя в том же докладе было сказано:

3) Эта серия вакцины безопасна и эффективна².

Для всех, кто, возможно, читает это сейчас, и кто считает, что его ребенок мог быть одним из тех, кто был привит вакциной из этой партии, это тривакцина Государственной серологической лаборатории, серия 0433 216. Не страшно, если врач не записал серию в медкарту (будем надеяться, что записал), поскольку эта серия использовалась у нас в стране почти год, хотя большинство тяжелых реакций на нее приходится на первые девять месяцев 1988 года.

Пока эта женщина из Консультативного центра иммунизации продолжала объяснять, как безопасны вакцины и сколько смертей от коклюша они предотвратили без каких-либо побочных реакций, я спокойно спросила: "А как насчет того случая из 'Нью айдиа' некоторое время назад?"

"Ах, да, — сказала она, — мы видели документы по этому случаю, там нет абсолютно никакой связи".

Интересно. "Вы точно имеете в виду _____, не так ли?"

"О да, нам известны все подробности, и это не было реакцией на вакцину".

"Забавно, — сказала я. — Я проделала всю работу по этому случаю на всех этапах рассмотрения, и у меня находятся все бумаги, включая заключительное решение. Маме будет очень интересно узнать о вашем утверждении, поскольку ни у нее, ни у меня никто не просил доступа к документам, необходимым для ознакомления со случаем".

По лицам стоявших рядом людей было видно, что им ясно, какие выводы из этого следуют.

В марте 1998 года Никки Тёрнер и я давали интервью в передаче "Доброе утро" с Мэри Лэмби. Я представила Мэри Лэмби документ на фирменном бланке Консультативного центра иммунизации, подписанный его сотрудником, в конце которого были перечислены производители вакцин, которые финансировали Консультативный центр иммунизации и отделение Гудфеллоу (кафедра медицинского факультета Оклендского университета. — Прим. перев.), в стенах которого Консультативный центр работал в то время. Я попросила Мэри спросить Никки в эфире, получал ли Консультативный центр иммунизации какое-либо финансирование от производителей вакцин. Никки Тернер дважды задали этот вопрос, и дважды она ответила отрицательно. Значит, справедливости ради можно сказать, что никто не оценил по достоинству modus operandi Консультативного центра иммунизации после событий за последние 18 с лишним месяцев.

На шоу Холмса для меня было важным собрать воедино все это и кое-что еще. Появившись дома в последний момент после незапланированного крюка, который мне пришлось сделать, я выслала по факсу больничные документы как доказательство того, что случай НЕ был клинической дифтерией, а также и другие материалы, чтобы Пол разрешил мне сказать определенные вещи.

Затем последовал звонок от продюсера, который получил материалы, с подтверждением того, что в случае чего он позволит мне изложить свои доводы. Я была удивлена, поскольку с учетом того, что в то время женой Холмса была врач, я думала, они в последний момент отменят интервью, как в шоу 1991 года, либо заткнут мне рот, как во время моего фиаско у Сьюзен Вудс.

Но в том придорожном кафе возможность мне была предоставлена, и я воспользовалась ею и подняла вопрос не только о противоречии графика утверждениям Никки Тернер, ее выступлениях в СМИ, но и о дополнительном финансировании, ставшем, как мне было известно, результатом этого. Она все отрицала. Впоследствии единственным негативным отзывом, полученным мною через председателя Консультативного центра иммунизации, было электронное письмо от сотрудника последнего, призывавшего меня к ответу за мое ужасное поведение в отношении Никки Тернер.

Интервью на автобане имело еще одно продолжение, которое, оглядываясь назад, тоже было предсказуемым.

Похоже, Департаменту здравоохранения пришлось пойти на самые отчаянные меры. Мне неизвестен точный механизм, но я знаю, что вмешательство было на высоком уровне, поскольку недавно один человек с "Ти-Ви-1" рассказал мне, что результатом этого интервью стало то, что я никогда больше не появлялась на телевидении с того самого дня — 8 июня 1999 г.

И по сей день сотрудники Консультативного центра иммунизации будут говорить вам, что они не никогда не получали ни единого цента от производителей вакцин. Консультативный центр иммунизации, по словам его самого, это источник самой непредвзятой и независимой информации.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Докладная записка Совета здравоохранения (Health Board) от 13 февраля 1989 г., стр. 2.
² Там же, стр. 3

 ГЛАВА LXVI    ОГЛАВЛЕНИЕ   ГЛАВА LXVIII