Альфред Фабиан Гесс
(9 октября 1875 года — 5 декабря 1933 года)

БИОГРАФИЧЕСКИЙ ОЧЕРК¹

Создатель науки о химии мозга И. Л. Тюдихум², писал, что "работа, работа и еще раз работа — это три основных условия" успеха в науке (Drabkin, 1958). То же самое вполне мог бы сказать и д-р Альфред Гесс, изучение жизни которого показывает, что эти многогранные гиганты науки имели между собой немало общего. Оба черпали стимулы для исследований из наблюдений за пациентами в клинической практике, ставившими перед ними задачи, и в конце концов выигрывали от их решения. Оба ученых сделали тройные карьеры врачей, научных исследователей и преподавателей. Тюдихум говорил, что такая карьера требует от человека всего лишь "делать работу за троих". Ни тот, ни другой не получали назначений на высокие научные посты и вносили свой вклад в науку вопреки занятой жизни работающих врачей. Драбкин отмечает, что такие люди должны быть готовы к одиночеству и непониманию, с которыми им порой приходится сталкиваться. И действительно, и Гесса, и Тюдихума ожидала именно такая судьба.

В наши дни мы слишком часто слышим о различиях между клиническими и фундаментальными исследованиями. Слишком часто подразумевается, что врач, который не занимает какой-либо штатный научный пост в университете или в медицинской школе, лишен возможности внести свой вклад в понимание болезни, физиологии, питания или биохимии. Размышления о карьере Гесса и его научном вкладе очень хорошо помогают понять, насколько неверным является подобное предвзятое суждение. Кроме того, эти размышления помогают осветить огромный вклад, вносимый в науку о питании врачами, но часто приписываемый кому-то другому с легкой руки энергичных и ориентированных лишь на чистую науку лабораторных исследователей и преподавателей.

Поэтому нам представляется, что нынешний год, в котором исполнится 26 лет со дня смерти Альфреда Гесса и год со дня смерти его знаменитого соавтора Виндауса, особенно хорошо подходит для обзора жизни и работ первого. К сожалению, ни один из авторов настоящей биографии не имел привилегии лично знать д-ра Гесса. Поэтому очень много информации о деталях его жизни пришлось позаимствовать из опубликованных рассказов других людей. Большая часть касающейся его информации личного характера была получена благодаря сообщениям тех, кто знал его, в особенности г-жи Альфред Гесс, г-жи Хелен Бенджамин, д-ра Сэмюэля Карелица, д-ра Эдвардса А. Парка и многих других. Однако приводимая здесь оценка его работ и их важности принадлежит нам.

Альфред Ф. Гесс родился в Нью-Йорке 9 октября 1875 года, его родителями были Сельмар и Джозефина Гесс. До самой своей смерти 5 декабря 1933 года, когда ему было 58 лет, он жил в Нью-Йорке, за исключением периодов учебы в Европе. Его отец преуспевал в бизнесе, поэтому любое образование, которое мог только пожелать его сын, было ему по карману. После учебы в частных средних школах в Нью-Йорке он проучился один год в Колумбийском университете, а затем перешел в Гарвардский, который закончил в 1897 году. На следующий год он записался в Коллегию врачей и хирургов г. Нью-Йорка и получил в ней в 1901 году звание доктора медицины. Интернатуру он проходил в течение двух с половиной лет в больнице Маунт Синай в Нью-Йорке. Следующие два года были заняты учебой в аспирантуре в Праге, Вене и Берлине. В течение этого периода во время краткого визита домой он добился расположения г-жи Сары Штраус и женился на ней. Он вернулся в Европу вместе с ней, и они провели свой медовый месяц в Праге.

По возвращении в Нью-Йорк Гесс в течение недолгого времени работал в Институте Рокфеллера, а затем начал частную практику в качестве педиатра, то есть в области, которой он всегда отдавал свое предпочтение. Он никогда не допускал, чтобы лечебная практика мешала его научной деятельности, которой он занимался в нескольких лабораториях на протяжении 25 лет. К счастью, он был независим в финансовом плане и мог посвящать все больше времени своим исследованиям, во бóльшую часть из которых он сам финансировал. Он никогда не занимал штатной преподавательской должности. В этом было то преимущество, что ему не приходилось заниматься административной работой. Этот практический педиатр стал одним из передовых медицинских исследователей своего времени. Его вклад в исследования питания был обширен, и часто его исследования становились поворотным пунктом в этой быстро развивавшейся области.

Его брак оказался идеально счастливым и для него, и для его жены (Flexner, 1936). Г-жа Гесс была, вероятно, первой, кто понял, что "за скромной внешностью и сравнительным немногословием скрывались величайшие ум и сердце. У нее самой всю жизнь были ее собственные дела. Г-жа Гесс любила людей. Д-р Гесс любил компетентных людей, с которыми он мог бы обсуждать то, что его интересовало, — предметы из области науки, медицины, искусства и всевозможные другие вопросы". Среди его близких друзей были такие люди как Авраам Флекснер и Эдвардс А. Парк, к которому г-жа Гесс обратилась за помощью в посмертной публикации собрания его работ (Flexner, 1936). Несмотря на завидную репутацию ученого-медика как в Соединенных Штатах, так и в Европе, его прирожденная замкнутость и дотошный аналитический подход к людям и явлениям не принесли ему большой популярности в обществе.

Часто говорили, что Гесс не желал признания в форме должности университетского профессора или получения как соавтор Нобелевской премии. Авраам Флекснер в своей биографии (1940) утверждал, что это отсутствие академического признания не беспокоило Гесса, а наоборот, оставляло ему больше времени на исследования. "Он тихо удивлялся, что его обошли вниманием, но это не вызывало в нем горечи и разочарования". Очевидно, что Альфред Гесс не был бы представителем человеческого рода, будь он в состоянии рассматривать такое отсутствие внимания к нему с полным безразличием. Более вероятно, что его невозмутимость лишь служила маской, чтобы скрыть его разочарование.

В письме к другу он писал: "Работа, работа, работа. Успех, возможно, приходит слишком поздно, но всегда длится слишком долго. Люди живут, опираясь на свои репутации". По оценке Флекснера (1936), "можно сказать (в отношении Гесса), если вообще можно так высказаться о ком-либо, что он жил в духе заповеди: работай, пока еще светло, так как придет ночь, когда никто не сможет работать". (Цитата из Евангелия от Иоанна: "Мне дóлжно делать дела Пославшего меня доколе есть день; приходит ночь, когда никто не может делать". Иоанн 9:4 – Прим. перев.)

Все его научные интересы были проникнуты чрезвычайной чувствительностью к человеческому страданию. Один из его наиболее ранних профессиональных интересов привел к написанию статьи (1914), озаглавленной "Невнимание к младенцам в программе по противотуберкулезной помощи". Характерная тщательность во всех делах привела к появлению через четыре года другой его статьи, озаглавленной "Предотвращение развития туберкулеза у младенцев". Говорят, что он ограничивал свою медицинскую практику приемом детей в возрасте до пяти лет. Однако его личная душевная теплота и безграничная отдача, проявлявшиеся и во врачебной работе, привели к тому, что он лечил детей своих близких друзей до вполне взрослого возраста.

Д-р Сэмюэль Карелиц из Нью-Йорка вспоминает, как он просил д-ра Гесса о консультации младенца, который был в очень тяжелом состоянии из-за болезни, которая сейчас называется гемолитической болезнью новорожденных. Д-р Гесс отправился к больному прямо с праздничного приема и дал очень ценный совет. Он погрузился в проблему и в течение нескольких последующих недель в своем стремлении сделать все возможное, чтобы помочь, он многократно звонил и посылал д-ру Карелицу ссылки или новые факты, касающиеся этой болезни.

Как ученый, Гесс медленно и тщательно анализировал проблемы, которые обычно привлекали его внимание после случаев из клинической практики, подобных вышеописанному, а потом он сводил их к основному вопросу, который можно было бы изучать либо при работе с младенцами, либо в лаборатории. Свои исследования на младенцах он проводил в Еврейском приюте для младенцев, который он преобразил из благонамеренного, но старомодного учреждения в современное заведение с врачами и медсестрами. Он всегда считал, что результаты, полученные на подопытных животных, не должны серьезно рассматриваться для применения в клинике до тех пор, пока они не были проверены на людях. Результаты его наблюдений на людях часто были поразительны с точки зрения количественных характеристик. Например, он сравнивал противоцинготную эффективность картофеля и фруктовых соков, показал, что некоторые виды сухого молока сохраняют в значительной степени противоцинготную активность, а пастеризация снижает противоцинготные свойства свежего молока. Гесс знал о влиянии окисления на разрушение аскорбиновой кислоты, что привело его к тому, что в своей Гарвеевской лекции³ 1921 года (Hess, 1921) он отметил, что нужно обеспечить "возможность так изменить процесс производства или хранения пищевых продуктов, чтобы увеличить их противоцинготные свойства и приблизить их по качеству к свежим продуктам". В настоящее время принцип, в соответствии с которым следует разрабатывать такие методы обработки продуктов, которые сохраняли бы их пищевые свойства, получил широкое признание.

В той же лекции Гесс подчеркивал, что нехватка питательных веществ не должна ассоциироваться в нашем сознании исключительно с особыми заболеваниями, такими как цинга или рахит. Он говорил о скрытых видах нехватки питательных веществ и тех расстройствах, которые при этом возникают. С другой стороны, скрупулезность его суждений выражалась в том, что перед тем, как приписывать симптомы больных недостатку какого-либо питательного вещества, он настаивал на получении объективных свидетельств терапевтической пользы этого вещества в случаях его скрытой нехватки. Его никогда нельзя было обвинить в преувеличениях, присущих излишне рьяным сторонникам питания, превозносящим пользу дополнительного приема витаминов. Действительно, в Каттеровской лекции⁴, прочитанной в Гарвардской школе медицины 14 февраля 1922 года (Hess, 1922) он говорил:

Я хотел бы вкратце затронуть один аспект, хорошо известный детским специалистам и другим клиницистам, но редко приходящий в голову лабораторным исследователям проблем питания. Я имею в виду состояния, обратные расстройствам, вызванным недостатком питательных веществ, то есть расстройства, связанные с их избытком, с излишним потреблением одного или нескольких компонентов пищи. Кажется вполне вероятным, что эксперименты, которые ввиду превалирующей точки зрения оцениваются только в свете критерия достаточного количества различных компонентов пищи, могут быть правильнее истолкованы как частично порождаемые излишним потреблением какого-то ее компонента.

Приходится только сожалеть о том, что эта сбалансированная оценка, так хорошо выраженная Гессом, не была присуща всей литературе и идеям о питании в течение 30 лет после этой лекции! Создается впечатление, что лишь в последнее десятилетие такой уравновешенный взгляд вновь проник в научную мысль в области питания.

Авраам Флекснер описал метод работы Гесса, тот самый метод, которому многим стоило бы подражать (1936).

Он начинал свой день с разбора почты, после чего обращался к изучению какого-либо текущего журнала. Почти все, что он читал, вызывало у него какие-то мысли, но перед тем, как начать работать над той или иной конкретной проблемой, он тратил много часов, дней и недель на поиск литературы на эту тему, чтобы избежать повторения уже сделанного кем-то и для уточнения своего представления о проблеме, пока оно не станет выражаться относительно простым утверждением, которое он затем и старался изучить. Он в большой степени обладал способностью сводить сложные проблемы к более простым. Он отмечал на маленьких белых карточках предметы, идеи и точки зрения, которые как бы сами по себе зарождались у него в голове. В обсуждениях с сотрудниками преобладала полная открытость, и он всегда был готов изменить постановку задачи, если кто-то представлял ему достаточные основания для этого. Неожиданные результаты не пугали его и он не отбрасывал их с легкостью. Напротив, они вели его к дальнейшим исследованиям, что приводило к тому, что проблема, его занимавшая, видоизменялась в процессе работы. Но он никогда не принимался за экспериментальную работу без длительного и терпеливого процесса предварительных размышлений. Он был одним из тех редких ученых, которые не отказываются от эксперимента из-за отсутствия сложных приспособлений или материалов. Напротив, простых приспособлений и относительно небольшого количества тщательно и внимательно изученных животных обычно хватало для того, чтобы убедить его в правоте или ложности его гипотезы. При общении со студентами он не мог терпеть, если они начинали с использования даже такого простого инструмента как стетоскоп. Он умел говорить так: "Расскажите мне о том, что вы видите. Часто самые важные и точные факты получают путем наблюдений".

Его преданность знаниям как таковым, вероятно, лучше всего может быть иллюстрирована его готовностью передать свои идеи другим, как только он достигал того момента, когда его собственной фундаментальной подготовки оказывалось недостаточно. Он не прекращал исследований. Он не пытался продолжать работу кое-как. Достигнув момента, где кончалась его собственная компетентность, — а здесь его суждения были безошибочны — он отдавал ясно определенную проблему другому. У него было какое-то пророческое видение, которое один из его коллег описывает как сверхъестественное, относительно вероятных результатов, которые получатся в конце, поэтому он не стеснялся убеждать и побуждать тех, кто, по его мнению, мог решить проблему, уже находившуюся у него в той форме, в которой он был готов перепоручить ее этим людям.

Экспериментальные методы Гесса можно вкратце описать следующим образом (Flexner, 1936). В первую очередь он ясно и точно давал проблеме словесное выражение. Затем он изучал известные факты по данной теме и часто составлял их список. Третьим шагом было перечисление тех фактов, которых не хватало, но которые были необходимы для решения данной проблемы. После этого он переходил к опытной стадии ее решения. Первой проверкой был простой прямолинейный черновой опыт, проводимый простейшими методами. Впоследствии он мог улучшить методологию, если это было необходимо, но его целью всегда было продемонстрировать принцип и не углубляться слишком глубоко в оттачивание деталей, которое он оставлял другим. Он никогда не удовлетворялся выводами, какими бы они ни были логичными, если они не были подвергнуты экспериментальной проверке. Он всегда обращал внимание на стоимость опытов и взвешивал затраты времени, усилий и ресурсов в сравнении с вероятной важностью результатов, которые могли быть получены в этих опытах, и только затем решал, стоила ли работа затрат.

При оценке и интерпретации результатов д-р Гесс сначала изучал данные, полученные в контрольных экспериментах, и только когда они удовлетворяли его, он обращался к результатам опыта. Если данные, полученные в контрольных экспериментах, были неудовлетворительными, нужно было изучить эти неудачные результаты, иногда с помощью дополнительных опытов. Он предпринимал все меры для того чтобы путем использования "слепого метода" исключить личную предвзятость. Один эксперимент вел к другому в логической последовательности на основании уже полученных результатов. Он не планировал на более чем один опыт вперед.

Каждый день два или три часа он читал литературу по своей теме и во время чтения изучал факты и данные, указанные в статье, и делал свой собственный вывод. Он утверждал, что таким способом можно точно так же получить ценную информацию из плохой статьи, как и из хорошей.

Одна из его ассистенток, много лет работавшая с ним, г-жа Хелен Бенджамин, пишет:

Одной из выдающихся особенностей д-ра Гесса было его необычайное погружение в работу. И в самом деле, иногда казалось, что у него не было никаких других интересов и хобби. (Он однажды сказал, что его единственным хобби была его жена.) Я помню, как иногда он приходил утром в лабораторию полный энтузиазма в отношении какого-то нового планируемого исследования, которое он детально обдумал накануне вечером во время концерта. Он говорил, что музыка совершенно не мешала ему.

Другой случай, который говорит о том же качестве д-ра Гесса, связан с его визитом в библиотеку за каким-то справочным материалом. Труд, который он попросил, был очень старым, и библиотекарша нашла его с большим трудом. Через 20 минут она наконец-то вернулась из книгохранилища, покрывшись пылью и рассыпаясь в извинениях.

Ничего страшного, — сказал д-р Гесс, — я был так занят мыслями, что не заметил, что вас так долго не было. Кроме того, я решил следовать совершенно новому подходу. Я думаю, мне совсем не понадобится обращаться к этой работе.

Вместе с такой рассеянностью, которая иногда выглядела как безразличие к чувствам окружающих, доктор Гесс обладал искрящимся, но иногда и ядовитым чувством юмора. Это комбинация качеств привела к тому, что он заработал себе нескольких врагов. Однако все без исключения, кто хорошо знал его и понимал его причуды, очень тепло относились к нему и очень ценили его. Несмотря ни на что, он был изумительным работником, который не боялся тяжелой работы и часто говорил, что "ничто не дается легко". Однако самой характерной позой для портрета была бы поза, когда он с виду расслабленно сидит за своим столом, так как его деятельность была скрыта от поверхностного взгляда и происходила в его блестящем уме.

Его научный подход к клинической проблеме можно проиллюстрировать на примере статьи, опубликованной вместе с Виктором К. Майерсом в "Журнале Американской медицинской ассоциации" за 6 декабря 1910 года и озаглавленной "Каротинемия: новая клиническая картина". Это описание каротинемии последовало за наблюдением за двумя младенцами, которые получали ежедневную порцию моркови в процессе проверки питательной ценности обезвоженных овощей. На материале этого небольшого сообщения длиной всего в четыре страницы мы можем проследить эволюцию этой темы в его сознании. Он дал полное клиническое описание этого состояния, на основе клинических данных предположил его патогенез и подтвердил свою гипотезу путем кормления морковью других детей в той же палате. Пигмент был обнаружен в плазме, его растворимость была отмечена в очищенном бензине, а тестами на растворимость было показано его отличие от ксантофилла. На основании наблюдений за четырьмя пациентами был предсказан диапазон вариации у разных людей и отмечен продолжающийся интерес к изготовлению экстракта каротина из моркови, его парентеральному введению и выделению в моче. Обращало на себя внимание, что д-р Гесс провел тщательный анализ предшествующей клинической и экспериментальной литературы. Помимо некоторого числа появившихся позже количественных наблюдений, за 49 лет, прошедших после этой публикации, понимание каротинемии у младенцев пополнилось очень незначительно.

Во всем, за что принимался Гесс, он был точно так же дотошен в наблюдениях, так же проявлял богатое воображение при планировании опытов, был так же проницателен в своих суждениях относительно клинического применения, как в этом важном и в то же время простом клиническом наблюдении, которое, по-видимому, ускользало от внимания врачей в течение уже многих лет, предшествовавших этой публикации.

Хотя об Альфреде Гессе обычно вспоминают в связи с питанием, его вклад в медицинскую науку распространяется на многие ее области. Он описал использование простого катетера для двенадцатиперстной кишки у младенцев всего через два года после его введения у взрослых и сделал ряд самых первых наблюдений панкреатических ферментов в младенчестве. Описанная им техника до сих пор является ценным орудием при изучении фиброзно-кистозных заболеваний поджелудочной железы. Он рано заинтересовался инфекционными заболеваниями, особенно туберкулезом. Бóльшaя часть его экспериментальной работы проводилась в лаборатории д-ра Вильяма Г. Парка в департаменте здравоохранения г. Нью-Йорка. В его библиографии, состоящей из 227 опубликованных работ, содержатся работы на такие не относящиеся к области питания разнообразные темы как "Смертельный облитерирующий эндофлебит печеночных вен", "Исследование удаленных миндалин", "Трамвайные кондукторы как разносчики туберкулеза", "Краснуха: экспериментальное исследование", "[Общественные] заведения как приемные матери для младенцев". Он был первым, кто рекомендовал удаление селезенки при идиопатической тромбоцитопенической пурпуре. Во время своих ранних исследований свертывания крови при цинге он отметил и описал тромбопластин. Оба этих наблюдения представляли собой важные и полноправные открытия.

Важнейшие области интересов д-ра Гесса, связанных с питанием, обобщены в двух классических монографиях, появившихся в 1920 и 1929 годах. Монография о цинге — исчерпывающая по содержанию, и написана она была после семи лет напряженного изучения как людей, так и морских свинок. В качестве важной вехи в развитии наших знаний о цинге она достойна сравнения с трактатом Линда (1753) и остается следующим по авторитетности в хронологическом порядке источником на эту тему. Хотя химическая природа аскорбиновой кислоты была неизвестна, а методы аналитической химии отсутствовали еще целое десятилетие после выхода книги, даже сейчас мало что можно добавить к исчерпывающему описанию клинической и патологической картины цинги, а также профилактики и лечения ее у младенцев, которые приведены в монографии Гесса. Одним из особых вкладов Гесса в области химии было доказательство каталитического действия малых количеств меди при разрушении противоцинготного витамина в молоке, о котором упоминалось в его совместном с Ангером сообщении в 1921 году.

Основной вклад в области питания он внес при изучении рахита, который полностью занимал его внимание в последние четырнадцать лет его жизни. Его первая статья на эту тему была опубликована в 1917 году и доказала эффективность рыбьего жира в защите чернокожих детей от рахита. Он заинтересовался различиями в частоте возникновения рахита, наблюдаемыми в зависимости от времени года и географического положения, связал эти наблюдения с солнечным светом, а затем начал систематически изучать влияние солнечного света и других видов излучения (ламп с ртутным паром и угольной дугой) на рахит у людей и при экспериментальном рахите. Это закономерно привело его к наблюдениям, касающимся способности ультрафиолетового излучения наделять продукты питания, а также холестерин и его производные антирахитическими свойствами.

К весне 1925 года было установлено что антирахитический фактор питания не идентичен растворимому в жирах витамину А; что рахит можно предотвратить либо рыбьим жиром, либо воздействием ультрафиолетового света; что продукты питания приобретали антирахитические свойства после облучения их ультрафиолетовыми лучами; что холестерину и близкому ему стерину можно придать антирахитические свойства подобным способом и что активация холестерина сопровождается изменением его оптического спектра.

Гесс был в курсе всей этой информации и подтвердил бóльшую часть этих наблюдений в собственной лаборатории. В марте 1925 года он написал немецкому химику Адольфу Виндаусу, который посвятил свою жизнь исследованию и классификации веществ, имеющих отношение к холестерину. На его просьбу присоединиться к борьбе против рахита посредством решения задачи, связанной со стерином, он получил от Виндауса любезный ответ. Однако результаты, описанные Гессом в его публикациях, появились только более года спустя. Гесс получил от Виндауса целый ряд производных холестерина, облучал их ультрафиолетовым светом и проверял эти вещества на крысах. Первые исследования установили тот факт, что сам холестерин не активировался таким образом. В номере "Записок Общества экспериментальной биологии и медицины" (Proceedings of the Society of the Experimantal Biology and Medicine) за февраль 1927 года появилась статья Гесса и Виндауса, озаглавленная "Появление заметной активности в эргостерине после облучения ультрафиолетовыми лучами". Эта статья сообщала, что рахит излечивался у крыс крохотным количеством вещества, составляющим всего 0,003 мг на крысу в день. Эта краткая классическая работа содержит всего 206 слов. Она оканчивается предложением: "Это полный отчет о работе".

На следующий год Виндаусу была присуждена Нобелевская премия по химии за ту самую работу, которая завершилась написанием этого отчета. Хотя Гесс не был включен в связанные с этим чествования, Виндаус неоднократно упоминал его участие в качестве побуждающей силы своих исследований и разделил с Гессом денежную часть премии как свидетельство того, насколько он был перед ним в долгу. (Эти деньги были использованы для финансирования дополнительных исследований.) В статье, представленной Академии наук Пруссии 1 июля 1937 года, Виндаус заявил, что его

исследования всегда следовали систематическому ходу развития, а именно, одно исследование подсказывало следующее, но в вопросе антирахитического витамина дело было не так — я хотел бы упомянуть, что стимул участвовать в исследованиях витамина исходил от Альфреда Гесса из Нью-Йорка.

Виндаус скончался в июне 1959 года. Переписка между этими двумя соавторами в настоящее время готовится к публикации д-ром Сэмюэлем Карелицем.

Хотя многие из друзей Гесса считали, что он тоже должен был получить Нобелевскую премию, одобрение, как отметил Эшли Вич (1958), полученное Виндаусом, было очень важным.

Факт, что Гесс в 1925 году не смог убедить химика-органика активно сотрудничать для решения медицинской проблемы, отнюдь не был уникальным. Исследования фундаментальных наук в попытках достичь статуса прикладных исследований было ориентировано больше в сторону индустрии, нежели в сторону биологии или медицины. Присуждение премии Виндаусу все изменило. В 1929 году сам Гесс жаловался, что количество публикуемых работ, исходящих из лабораторий, занимающихся как чистой, так и прикладной наукой, настолько выросло, что за ними стало почти невозможно уследить.

Возможно, усилия Гесса четко определять, насколько другие исследователи способны решать интересовавшие его клинические проблемы, привели к тому близкому сотрудничеству, которое сейчас существует между многими науками и медициной.

Альфред Гесс был удостоен многих почетных званий. Его ранние опыты принесли ему членство в Американском педиатрическом обществе, а затем в Ассоциации американских врачей. Он прочел Гарвеевскую лекцию в Нью-Йорке, читал Каттеровские лекции в Гарварде, лекции Инглби⁵ в Бирмингеме в Англии, был удостоен почетной степени доктора наук Мичиганским университетом. В 1927 году он получил медаль Джона Скотта⁶ от Общества Франклина, а четыре года спустя — приз Джона Матера Смита⁷ за свою работу в области питания.

Несмотря на предупреждения доктора о том, что нужно сбавить темп работы и прекратить выступления перед публикой из-за высокого давления и малых сердечных приступов, Гесс продолжал напряженно работать. Он не обратил внимания на эти советы и настоял на том, что должен выступить на выпускном вечере медицинских сестер 5 декабря 1933 года. На пути домой у него внезапно случился приступ и он скончался в своем автомобиле.

Время не только не затушевывает, но и подчеркивает вклад Гесса в науку. Внимательное изучение его работ через 25 лет после его смерти больше напоминает чтение современной литературы, чем обращение к истории. Его мышление было настолько здравым, а выводы настолько точными, что лишь очень немногое из того, что он написал, имеет меньшую важность сегодня, чем в момент написания. Не последнее место в его вкладе в науку занимают его клиническая любознательность, его методы работы и проведения исследований, которые должны послужить примером для ученых в области питания.

Уильям Дж. Дарби и Кальвин В. Вудраф,

Отделение питания кафедр медицины и биохимии
и кафедра педиатрии
Медицинской школы Университета Вандербильта,  
г. Нэшвилл, Теннесси  

ЛИТЕРАТУРА

Drabkin, D. L. 1958 Thudichum, Chemist of the Brain. Univ. of Penn. Press, Philadelphia.

Flexner, A. 1936 Biographical Memoir in Collected Writings of Alfred F. Hess. Vol I, C. C Thomas, Springfield, Ill., p. 9.

_________1940 I Remember; the autobiography of Abraham Flexner. Simon and Schuster, New York.

Hess. A. F. 1921 Newer aspects of some nutritional disorders. J.A.M.A., 76:693.

_________1922 Nutritional disorders in the light of recent investigations. Boston Med. Surg. J., 187: 101.

_________1920 Scurvy, Past and Present. Lippincott Co., Philadelphia.

_________1929 Rickets, Including Osteomalacia and Tetany. Lea and Febiger, Philadelphia.

Lind, J. 1753 A Treatise on the Scurvy. A. Millar, London.

Weech, A. A. 1958 Milestones in scientific pediatrics. Am. J. Dig. Child., 96: 353.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Перепечатано из "Джорнэл оф ньютришэн", т. 71, № 1, май 1960 г.
² Тюдихум Иоганн Людвиг Вильгельм (1829—1901) — врач и биохимик немецкого происхождения, работавший в Лондоне, чьи исследования считаются важным научным вкладом в изучение химического и молекулярного состава мозга. В Англии присуждается медаль его имени за выдающиеся достижения в области нейрохимии, а в Йельском университете существует степендия его имени для постдокторантов, проводящих исследования, которые имеют отношение к клеточной биологии, нейрохимии и взрослым стволовым клеткам опухолей мозга. — Прим. авт. сайта.
³ Гарвеевские лекции — бесплатные лекции, организуемые Гарвеевским обществом в Нью-Йорке, названным так в честь Вильяма Гарвея, английского медика, который первым высказал догадку о том, что сердце является центральным органом кровообращения в организме. Гарвеевские лекции считаются очень престижными, их издания известны во всем мире, и многие Нобелевские лауреаты в области физиологии и медицины приглашались для чтения лекций этим обществом. — Прим. перев.
⁴ Каттеровские лекции — лекции, проводимые с 1912 г. на факультете эпидемиологии Гарвардской школы здравоохранения с 1912 года и финансируемые из средств выпускника этой школы д-ра Джона Кларенса Каттера (1851—1909) при условии, что их темой является профилактическая медицина и что они будут бесплатны для медиков и представителей прессы. — Прим. перев.
⁵ Проводимые с 1876 г. Бирмингемским университетом лекции, названные в честь д-ра Джона Томлинсона Инглби (1794—1845), первого врача-акушера Бирмингема. — Прим. перев.
⁶ Медаль Джона Скотта — приз (медная медаль, диплом и денежное вознаграждение) за научные и технические достижения, вручаемый с  1822 года и изначально учрежденный эдинбургским фармацевтом Джоном Скоттом (умер в 1815 г.). В настоящее время лауреаты выбираются городским советом Филадельфии из кандидатов, которых в разные годы предлагали разные организации города. Вручается мужчинам и женщинам, изобретения которых способствовали "комфорту, благосостоянию и счастью человечества". — Прим. перев.
⁷ Видимо, опечатка — приз Джозефа Матера Смита, присваиваемый Колумбийским университетом своему выпускнику за оригинальные исследования в области медицины. — Прим. перев.

 ПРЕДИСЛОВИЕ    ОГЛАВЛЕНИЕ   ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА