XX. НАДПИСЬ НА СТЕНЕ

Проблему введения в организм чужеродных веществ, связанных с заболеваниями, необходимо широко рассмотреть полностью и во всех аспектах. Пожалуй, никто не высказался по этому поводу лучше, чем великий мыслитель Герберт Спенсер, поскольку то, что относится к одной инъекции, должно относиться в определенной степени ко всем.

В главе о вакцинации из книги "Факты и комментарии" философ приводит следующее замечание знаменитого биолога:

Вмешиваясь в природный порядок вещей, никогда не знаешь, сколько будут длиться последствия.

Спенсер продолжает:

Дженнер и его ученики считали, что если вакцинный вирус прошел через организм пациента, значит, тот защищен, или относительно защищен от натуральной оспы, и на этом дело заканчивается. Мне нечего сказать ни за, ни против этого мнения.

Добавим, что он все же нашел, что сказать, в примечании, которое, без сомнения, звучит против. Затем он продолжает:

Я просто хочу показать, что на этом дело не заканчивается. Вмешательство в природный порядок вещей имеет другие различные последствия, помимо тех, на которые мы рассчитываем. И некоторые теперь уже известны.

Парламентский отчет, выпущенный в 1880 году (№ 392) показывает, что при сравнении пятилетних периодов 1847—1851 годов и 1874—1878 годов во втором из них детская смертность от всех причин в возрасте до 1 года снизилась на 6 600 на миллион родившихся, а смертность от восьми отдельно взятых болезней, напрямую связанных с вакцинацией или обостренных ее действием, выросла с 20 524 до 41 353 на миллион родившихся — более чем вдвое. Очевидно, что гораздо больше было убито этими другими болезнями, чем спасено от оспы.

И вновь сноска, которую стоит процитировать:

Во времена вариоляции (метод активной иммунизации против натуральной оспы введением содержимого оспенных пузырьков больного человека. — Прим. перев.) врачи были уверены, что другие болезни (сифилис, например) не могут передаваться через вакцинный вирус. Каждый, кто заглянет в примерно тридцатилетней давности "Протоколы" Эпидемиологического общества, обнаружит, что после ужасающего случая массового заражения сифилисом люди неожиданно убедились в обратном. В наши дни, когда вакцинируют телячьей лимфой, такой опасности нет, хотя имеется, однако, риск заразиться бычьим туберкулезом. Но я упомянул этот факт с целью показать, насколько мнение врачей заслуживает того, чтобы полагаться на него.

В очередной раз он подчеркивает:

К выявленному распространению заболеваний следует прибавить побочные эффекты. Считается, что иммунитет, созданный вакцинацией, подразумевает некоторые изменения в составе организма (это необходимое предположение). Но если вещества, составляющие организм — твердые, жидкие или и те, и другие вместе — модифицируются настолько, что становятся невосприимчивыми к натуральной оспе, то ограничивается ли этим модификация? Может ли кто-нибудь с уверенностью сказать, что это не оказывает никакого другого действия, кроме защиты от определенной болезни? Невозможно изменить конституцию в отношении одного инвазивного агента и при этом оставить ее неизменной в отношении всех остальных инвазивных агентов.

Заметим, что это должно быть тем более верно, если заболевания зависят от собственных микроорганизмов.

Каким должно быть изменение? — спрашивает Спенсер.

У нас нет способов, — говорит он, — количественно измерить изменения сопротивляемости и, следовательно, эти изменения обычно проходят незамеченными. Зато есть свидетельства относительной общей деградации. Корь стала более тяжелым заболеванием, чем была, и смерти от нее стали очень многочисленны. То же и с гриппом. Шестьдесят лет назад, когда эпидемии возникали с большими интервалами, болели немногие, грипп был нетяжелый и не давал серьезных осложнений. Теперь эпидемии возникают постоянно, и множество людей болеют в тяжелой форме, зачастую получая осложнения после него. Болезнь та же, а способность противостоять ей снизилась.

Есть и другие важные обстоятельства. То, что органы чувств и зубы появляются из кожного покрова эмбриона, является общеизвестным биологическим фактом. Поэтому возникающие аномалии касаются всех этих органов: голубоглазые кошки глухи, а у лысых собак дефектные зубы ("Происхождение видов", гл. 1). Подобные конституционные аномалии могут быть вызваны заболеваниями. Сифилис на ранних стадиях представляет собой кожное заболевание. Переданный по наследству, он выражается в неправильном формировании зубов, а в старшем возрасте — в ирите (воспалении радужной оболочки глаз). Сходная зависимость проявляется и при других кожных болезнях: примером может служить тот факт, что скарлатина часто сопровождается потерей зубов, а корь сопровождают нарушения (иногда временные, иногда постоянные) функций глаз и ушей. Не может ли то же самое быть и в случае с другим кожным заболеванием — тем, которое вызвано вакцинацией? Если да, то это объясняет пугающую дегенерацию зубов у молодежи в последнее время, и можно не удивляться количеству слабых и испорченных глаз у них. Справедливы эти предположения или нет, верно одно: допущение, что вакцинация изменяет конституцию в отношении натуральной оспы и не меняет ее в отношении ничего другого — полное безрассудство.

Меняется ли она (конституция. — Прим. перев.) к лучшему? — спрашивает, наконец, Спенсер. — Если нет, то она меняется к худшему.

Великий мыслитель и исследователь высказал опасения в отношении лишь одного вида инъекции. Насколько же серьезнее должна быть опасность в свете многочисленных и частых прививок в наши дни! Вспоминается больной австралийский солдат в отделении одной лондонской больницы, который на вопрос, верит ли он в прививки, ответил: "Вот уж вряд ли! Меня привили от полдюжины заболеваний, и я переболел всем, против чего меня прививали, кроме холеры, которой наверняка еще заболею!"

Все это опасно, — писал Бешан задолго до того, — в подобного рода экспериментах, учитывая, что предметы воздействия далеко не инертны, более того — происходит в той или иной степени опасная модификация микрозимов прививаемого¹.

Многие годы спустя это высказывание получило яркое подтверждение в виде вспышек заболевания центральной нервной системы, известного как энцефалит, которые настолько часто случались вслед за вакцинацией, что принудительная вакцинация была приостановлена в Голландии, а медицинский конгресс в Швеции предложил ее отмену, и даже в Германии были признаны ее опасные возможности.

Случаи поствакцинального энцефалита в Англии привели к назначению двух комиссий по расследованию, в чьих отчетах, опубликованных в июле 1928 года, говорилось о девяноста случаях, пятьдесят два из которых закончились смертью. В ответе на запрос парламента 26 февраля 1932 года министр здравоохранения привел обновленные цифры: 197 случаев, из которых 102 смертельных.

Вследствие такого серьезного развития событий Министерство здравоохранения в августе 1929 года издало новые "Правила вакцинации", снижавшие число необходимых прививочных рубцов с четырех до одного, и в сопроводительном циркуляре рекомендовало считать нецелесообразным первично вакцинировать подростков и детей школьного возраста ввиду имеющейся опасности. Что касается причины заболевания, то споры о ней продолжаются: профессор Джеймс Макинтош из Лондонского университета и Мидлсекского госпиталя приписывает ее самой вакцине, тогда как некоторые другие ученые считают, что она просто пробуждает некую имеющуюся, но до того скрытую проблему.

Даже когда санитарные условия и гигиена стали играть неслыханную до тех пор в истории роль, стало очевидно неутешительное ухудшение человеческой конституции. В числе причин этого, безусловно, и растущая скученность в городах, и изматывающее напряжение современной жизни, и слабое потомство, однако среди прочего нельзя сбрасывать со счетов эксперименты человечества, которые суть не что иное, как введение в организм ядов, отдаленные последствия которых совершенно неизвестны и не поддаются контролю.

Насколько несерьезна в свете этого попытка индивидуальной защиты от такого заболевания как, например, натуральная оспа, которую можно ликвидировать среди масс только при условии общей чистоты; зато ужасные болезни, подобные раку, являются страшным предостережением об опасности шуток с неизвестным. Мы не пытаемся теоретизировать о причинах роста числа заболеваний, но мы не можем не указать на их тревожный рост.

Согласно заявлению руководства Фонда исследования рака, каждый двенадцатый мужчина и каждая восьмая женщина в возрасте старше сорока подвержены этому ужасному заболеванию. В отношении бесполезных и ошибочных усилий, направленных против него, Ф. Э. Р. Макдонах, лиценциат Королевской коллегии хирургов, писал в "Нэйчур оф дизиз джорнэл" (т. 1, 1932): "Более 4 000 000 фунтов стерлингов было выброшены на исследование рака". За десять лет 1922—1931 годов было проведено свыше 180 000 опытов над животными. Некоторые эксперименты потребовали от 40 до 50 жертв этих созданий. О полном провале жестоких опытов по вивисекции говорит неуклонный рост смертности, отраженный в статистике Службы регистрации актов гражданского состояния.

Ежегодное число смертей от рака в Англии и Уэльсе

Число ежегодных смертей от рака, приходящихся на миллион жителей, было следующим:

Появление столь угрожающих сигналов после ста лет вакцинации заставляют мыслящего человека задуматься о вреде современной вакцинации в целом. То, что конвенциональная медицина будто ослепла в отношении опасности пастеровских методик, не удивляет исследователя истории медицины. Достаточно вспомнить, например, как в 1754 году Королевская коллегия врачей официально объявила инокуляцию натуральной оспы "в высшей степени полезной для здоровья", и как в 1807 году тот же орган в ответ на вопрос палаты общин объявил ее "вредной". Мода в медицине, подобно моде в одежде, меняется от поколения к поколению, и врачу так же трудно стать независимым от первой, как и светской моднице вырваться из сетей второй. Нужно обладать независимым доходом, равно как и независимым мышлением, чтобы отмежеваться от учения, преподносимого не в качестве теории, а в качестве догмы, к тому же в самом восприимчивом возрасте. Когда во главу угла ставится достижение честолюбивых целей, то слепая преданность медицинским догмам — это та цена, которую придется заплатить. И пока открытие "микроба" устраивает медицинское сословие, а открытие "вакцины" приносит стабильный доход, не стоит удивляться популярности микробной теории заболеваний с вытекающей из нее системой прививок.

Опасности пастеризма никогда не рассматривались с точки зрения теории Бешана о том, что "микрозимы лежат в основе всего живого" и что "каждый организм может быть низведен до микрозимов". Если он прав, то жизнь нашего организма состоит из совокупности множества бесконечно малых цитологических и гистологических элементов, каждый из которых обладает своим собственным независимым существованием. Согласно Бешану, именно благодаря тому, что каждый организм может быть низведен до микрозимов, жизнь существует в зародыше еще до развития органов. Именно благодаря тому, что законы поведения микрозимов неизменны, мы получили, наконец, некоторое представление о том, что такое жизнь. Именно благодаря тому, что микрозимы наделены индивидуальной независимой жизнью, они различны в разных областях организма и обладают различными функциями. Это биологическое учение проливает свет на тончайшую чувствительность гомеопатических доз; оно объясняет изменения, вызванные, по выражению Герберта Спенсера, "инвазивными агентами", — ту опасность, которую немедленно почувствовал гений последнего совершенно независимо от учения, созданного Бешаном, великая работа которого, "Микрозимы", содержит следующий отрывок:

Самые серьезные, вплоть до смертельных, нарушения могут быть спровоцированы инъекцией живых организмов в кровь; микроорганизмы, находясь в соответствующих им органах, выполняют необходимые и полезные функции, химические и физиологические, но введенные в кровь — среду, не предназначенную для них, — вызывают ужасающие манифестации смертельнеших заболеваний… Микрозимы, морфологически идентичные, могут отличаться функционально, и без серьезной угрозы здоровью нельзя ввести предназначенные для одного вида животных или органа в животное другого вида, и даже в другую область организма того же самого животного².

Насколько же опаснее должна быть искусственная инъекция микрозимов, не только принадлежащих чужеродным видам животных, но и находившихся уже в патологическом состоянии там, откуда они были взяты!

Вслед за процитированным выше отрывком Бешан продолжает на основании экспериментов описывать способность микрозимов изменять свои функции. Похоже, пастеровцы в своем страхе перед паразитами проглядели влияние собственных частиц организма, и вся их система прививок свелась к сырому эксперименту. Они уже начинают отступать от занимаемых позиций. К примеру, можно сослаться на взгляды д-ра Безредки из Института Пастера, описанные в "Бритиш медикэл джорнэл" как "подрывающие те идеи, которых до сих пор придерживались бактериологи". "Таймс" от 28 августа 1920 года излагает учение Безредки следующим образом:

Это теория о том, что иммунитет или защита от дизентерии совершенно не относится к задачам крови, а является задачей именно тех частей организма, в которых микробы дизентерии живут и действуют. Другими словами, спасение не в противоядии, а в определенном местном воздействии; "кишечный барьер становится непреодолимым", какой бы ни была природа этого барьера. Эта концепция, как мы увидим, совершенно отличается от той, к которой мы привыкли. И выходит (а эта работа относится также и к тифозной лихорадке), что практикуемая сегодня вакцинация не нужна.

Таким образом, вся теорияиммунитета с системой прививок Пастера оказывается выброшенной далеко за борт, поскольку, согласно д-ру Безредке, "вакцинация эффективна только когда вакцина наконец достигает кишечника или его определенных зон… Предпочтительна оральная вакцинация".

"Таймс" от 31 августа 1920 года комментирует далее:

Эти результаты решительно переносят все внимание с семени на почву, с микробов — на человека и животных, которых они могут заселять.

Сделать так означало последовать совету, данному задолго до этого великим врачом — профессором Антуаном Бешаном.

Вот и все, что осталось от ухищрений тех, кто основывал свои работы на учениях Луи Пастера; остается лишь посочувствовать невинным людям, которые слепо предоставили свои организмы в распоряжение переменчивой моды пастеровского лечения. Закономерной следующей жертвой после животных стали люди! И за это мы должны благодарить подражателя Эдварда Дженнера — химика Луи Пастера, который с перевесом в один голос получил место среди свободных членов Медицинской академии. Так самое бдительное профессиональное сообщество в мире, сообщество традиционных врачей, полностью подпало под влияние постороннего человека, не имеющего никакого отношения к профессии врача!

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Les Microzymas, p. 902.
² Ibid., p. 690.

 ГЛАВА XIX    ОГЛАВЛЕНИЕ   ГЛАВА XXI