Оригинал здесь

ЖУРНАЛЬНАЯ ВЕРСИЯ ДОКЛАДА, ПРОЧИТАННОГО НА ЕЖЕГОДНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ ОБЩЕСТВА ГОМЕОПАТОВ
13-15 СЕНТЯБРЯ 1991 Г., МАНЧЕСТЕР, ВЕЛИКОБРИТАНИЯ

АБСТРАКТ

Под сомнение ставится доверие к эффективности вакцин. Настойчивое стремление медицинских властей сделать прививки обязательными похоже скорее на религиозный ритуал теологов, а не на практику, основанную на научных фактах. "Количественный" иммунитет, определяемый уровнем антител и результатами прививок, контрастирует с истинным иммунитетом высокого качества — результатом естественной болезни. В статье приводятся примеры хронических побочных реакций на прививки и их гомеопатического излечения. Выдвинуты предложения относительно будущих исследований эффективности прививок и их побочных эффектов.

Ключевые слова: вакцинация, вакцинация: побочные эффекты, вакцинация: эффективность, вакцина DPT, вакцина MMR, корь, нозод DPT.

Приглашение принять участие в этой конференции — большая честь для меня, и я глубоко тронут духом братства, молодой жизненной силой и искренней преданностью гомеопатии, которая проявляется здесь на каждом шагу. Гомеопаты из всех городов и весей поступят правильно, если последуют вашему примеру.

Эндрю Тайлер из "Лондон ивнинг стандард" недавно сообщил, что Национальная служба здравоохранения платит значительную премию врачам, имеющим документальное подтверждение, что они привили свыше 70% своих пациентов, и еще бóльшую, если они привили свыше 90% (1). Он, похоже, считает, что для того чтобы властям подчинились чрезмерно цивилизованные британцы, нужны только неофициальное давление и стимулы, в то время как мятежных открытых американцев можно принудить к подчинению исключительно законами и наказаниями. Если это правда, то я понимаю, почему вы захотели встретиться с кем-то из Америки, и постараюсь не разочаровать вас.

Мой интерес к прививкам возник из-за интуитивного желания не делать их, поэтому я посвятил значительную часть своей карьеры попыткам прояснить этот вопрос. В этом, как и во многом другом, изучение гомеопатии помогло мне сформулировать то, что моя душа и сердце уже, вероятно, знали. Признание организма как совокупности симптомов изначально подразумевает, что любые у́же определенные стандарты эффективности вакцин не могут быть адекватными. Другие явные несоответствия включают в себя законы принудительной вакцинации при отсутствии каких-либо чрезвычайных ситуаций в здравоохранении и отказ от правил научного исследования при изучении вакцин.

Эти особые привилегии выглядят как поклонение прививкам, и их можно назвать религией современной медицины (2). Ее теологическая суть превосходно обобщена французским физиологом Клодом Бернаром свыше века назад:

То, что мы называем непосредственной причиной феномена, есть не что иное, как физические и материальные условия, в которых оно существует или появляется. Цель экспериментального метода, как и пределы каждого научного исследования, следовательно, одинакова для живых и неодушевленных тел. Она состоит в отыскании связей каждого явления с его непосредственной причиной, или, другими словами, в определении условий, необходимых для проявления феномена. Когда экспериментатор добивается успеха в изучении необходимых причин феномена, он становится в каком-то смысле его хозяином. Он может предсказать ход этого явления и внешнее выражение, может способствовать или препятствовать ему по своему желанию.

Главный вывод: ни физиологи, ни врачи не должны считать своей задачей поиски причины жизни или сущности болезни. Это было бы просто потерей времени на иллюзии. Слова "жизнь" и "смерть", "здоровье" и "болезнь" не отражают объективной реальности. Существует только жизненное явление со своими материальными условиями. Только это можно изучать и знать (3).

Точно как предвидел Бернар, поиск идентифицируемых компонентов человеческой структуры и функций и управление ими с помощью мощных технологий затмевает необходимость и даже возможность какой-либо объединяющей концепции жизни или здоровья, по которой они бы оценивались. Чтобы вакцины оценивались как эффективные по современным стандартам, они должны удовлетворять двум статистическим критериям: как можно большее снижение заболеваемости соответствующими острыми болезнями и демонстрация измеримых титров специфических антител в крови.

Вакцины стали символом нашей веры в биотехнологию в том смысле, что 1) их эффективность и безопасность повсеместно считаются само собой разумеющимися и не нуждающимися в дальнейших доказательствах; 2) их вводят каждому автоматически, а если необходимо, то и принудительно, но всегда во имя общественного блага, и 3) они ритуально инициируют наше лояльное участие в медицинской процедуре в целом. Они знаменуют наши право и власть как цивилизации манипулировать биологическими процессами по желанию и для получения пользы без особого беспокойства и какой-либо различимой концепции общего здоровья населения, которой эти право и власть должны быть подчинены.

Поэтому я хочу пересмотреть и обновить основные положения моей статьи с этой богословской точки зрения. Теперь, как и тогда, хочу задать много вопросов, таких сложных и запутанных, что необходимы десятилетия, чтобы на них ответить. Но они настолько важны, что без их выяснения было бы безрассудным требовать прививать каждого новорожденного ребенка, не принимая адекватных мер, призванных дать на эти вопросы ответы. До решения этих вопросов моя позиция заключается просто в том, чтобы сделать прививки доступными для всех детей на усмотрение их родителей, как принято сейчас в Великобритании и других европейских странах.

Я хочу начать с краткой истории прививок против кори, потому что ее драматические моменты подчеркивают проблемы, относящиеся и к другим прививкам.

В естественных условиях вирус кори попадает в организм восприимчивого человека через нос и рот и скрытно инкубируется около 14 дней сначала в лимфоузлах, а затем в печени, селезенке, костном мозге, лимфоцитах и макрофагах периферической крови. Болезнь, известная как корь, это процесс, посредством которого вирус удаляется из крови теми же путями, которыми пришел. Этот процесс поддерживается мощными согласованными усилиями всей иммунной системы. После того как образовались специфические антитела против данного вируса, способность в короткий срок синтезировать их остается в закодированной "памяти" об этом опыте, и это является гарантией того, что люди, которые выздоровели от кори, никогда не заболеют ею снова, независимо от того, сколько раз они с ней столкнутся.

В дополнение к получению такого специфического иммунитета, процесс восстановления от естественной болезни также неспецифически праймирует организм, т. е. приводит его в "боевую готовность", в результате чего последний становится способен незамедлительно и эффективно реагировать в будущем на другие микроорганизмы. Важнейший шаг в созревании здоровой иммунной системы — способность активно и быстро реагировать на инфекции — несомненно представляет собой главную составляющую оптимального здоровья и благополучия в целом.

Наконец, в популяциях, столкнувшихся с корью в первый раз, смертность от кори составляет около 20%. Потребовалось много веков адаптации и создания коллективного иммунитета, чтобы превратить корь в обычную болезнь детства, такую, что когда я впервые столкнулся с ней в возрасте шести лет, неспецифические механизмы уже были на месте и помогли мне энергично справиться с ней. В этом историческом смысле постоянный иммунитет, который приобретается при выздоровлении от естественной болезни, представляет собой абсолютно чистую прибыль для общего здоровья человеческой расы. Однако вакцины, действующие внутри человеческого организма, не формируют истинный естественный иммунитет и не приносят какой-либо другой качественной выгоды, их эффективность чисто статистическая, и полученный в результате их использования "иммунитет" — узко определяемая формальность.

Таким образом, в отличие от естественной болезни, вакцинный вирус не приводит ни к местной сенсибилизации ворот инфекции, ни к инкубации, ни к массивному удалению вируса, ни к острым болезням. Он может вызвать долгосрочную продукцию антител исключительно за счет выживания в латентной форме в лимфоцитах и макрофагах крови. Но тогда вакцинированный человек не будет иметь никакой возможности избавиться от этого вируса, и технический трюк синтеза антител может, самое большее, сохранять память об этой хронической инфекции. Никто не будет настолько глуп, чтобы утверждать, что вакцины обеспечивают нам "иммунитет" к вирусам, тогда как на самом деле они просто ослабляют нашу способность изгонять их и заставляют нас вместо этого носить их постоянно. Такое состояние, как правило, снижает нашу способность реагировать на другие инфекции и должно рассматриваться в этом смысле как подавление иммунитета.

Законы, сделавшие прививки против кори обязательными, были приняты в начале 1960-х годов, когда корью болели за редким исключением только дети в начальной школе, и как смертность, так и число осложнений постоянно были низкими. Этот вопрос почти не обсуждался, и решение, похоже, было принято по чисто политическим соображениям, почти сразу же, когда вакцина стала доступна. Очень немногие люди просили об отводе от прививки, и число привитых превышало 95%. До введения прививки ежегодно в среднем было 400 000 случаев болезни, а после ее введения заболеваемость корью в Соединенных Штатах упала ниже 5000 в начале 1980-х годов (4), и казалось, что болезнь скоро исчезнет навсегда.

В 1980-х годах, однако, эта приятная мифология начала рушиться, так как корь появлялась даже в полностью привитых сообществах, и органы здравоохранения начали бороться с таинственным явлением "неудачной вакцинации".

Так, в 1984 году было зарегистрировано 27 случаев заболевания корью в средней школе в Уолтэме, Массачусетс, где свыше 98% учащихся имели документальное подтверждение полученных прививок (5). В 1985 году в течение трехмесячного периода было зарегистрировано 157 случаев в Корпус-Кристи и в соседних городах округа Ньюэйсис-Кантри, штат Техас, несмотря на то что число привитых превышало 99% и значимый уровень антител был выше 95% (6). В 1989 году в средней школе Иллинойса, где число привитых превышало 99,7%, в течение трех недель было зарегистрировано 69 случаев кори (7).

Авторы сообщений об этих вспышках обращают внимание на документально подтвержденный охват прививками целевых групп населения и, как ни удивительно, не сообщают о количестве реальных случаев среди тех, кто не был привит. Но все они неявно опровергают гипотетическое существование "резервуара" болезни среди непривитых — аргумент, по-прежнему популярный в департаментах здравоохранения и используемый для запугивания колеблющихся родителей, чтобы они стали уступчивей.

После того как данные обо всех этих вспышках были собраны и проанализированы, были сделаны предварительные обобщения и сформулированы новые стратегии. Отчет о свыше 15 000 канадских случаев в 1985–86 годах показал, что у 60% пациентов прививки были подтверждены документально, 28% составляли "непривитые", а статус остальных 12% был "неизвестен" (8). Поскольку группа "непривитых" была определена только по их собственным заявлениям, к категории "неизвестных", вероятно, относили тех, кто утверждал, что был привит, но не смог этого доказать.

Аналогичное американское исследование (9) 152 отдельных вспышек, произошедших в 1985–86 годах и включавших свыше 9000 заболевших, дало аналогичные результаты:

1. Большинство случаев болезни (69%) было среди детей школьного возраста, то есть в возрасте 5–19 лет.
2. Из них 60% были "привиты соответствующим образом", то есть в 15 месяцев и старше (согласно календарю прививок, который был тогда в моде), еще 20% "привиты недостаточно" (в 12–19 месяцев, как рекомендовал календарь прививок до 1979 года), и вновь число непривитых опущено.
3. Значительное меньше заболевших (26%) было среди детей младше 5 лет, большинство из них не были привиты, и это были дети из черного, латиноамериканского или других малоимущих меньшинств из городских гетто.

Все эти данные свидетельствуют о возвращении болезни, в основном у детей старшего возраста, подростков в средней школе и в колледже — в группах с бóльшим числом серьезных осложнений. Обычное объяснение состоит в том, что вакцинно-опосредованный иммунитет был ограничен во времени и с возрастом исчезал, оставляя ребенка незащищенным, каким тот был до прививки. Это предположение, обычно не высказывавшееся прямо, также привело к решению об обязательной ревакцинации в более поздние сроки.

К сожалению, оно уже было опровергнуто в одном исследовании, которое продемонстрировало, что ранее привитые дети со сниженным титром антител отвечали на бустерные дозы вакцины против кори минимально и на слишком короткое время (10).

Другое опровержение получено из информации об устойчивой вспышке из 235 случаев в Дейн-Каунти, штат Висконсин, в течение девяти месяцев в 1986 году, хотя авторы исследования отказались принимать его всерьез. Как и в предыдущих исследованиях, они обнаружили, что подавляющее большинство заболевших составляли дети школьного возраста (5–19 лет), но только 6% из них не были привиты (11). Самый неожиданный вывод: "мягкая корь" с типичной сыпью и минимальной лихорадкой гораздо чаще была у детей, у которых отсутствовали специфические вакцинные антитела, чем у непривитых или у тех, кто был привит "правильно". Этот неожиданный результат говорит о какой-то бессимптомной или скрытой деятельности вируса, о которой не подозревали ранее и которая не была заметна при обычных серологических исследованиях.

Тем не менее несмотря на эти предупреждения, ни один из этих исследователей не осмелился рассмотреть возможность того, что "иммунитет", связанный с вакциной против кори, не был подлинным. Аналогично тому, как поступали в самые тяжелые годы войны во Вьетнаме или поступают при химиотерапии больных с далеко зашедшим раком, после того, как первоначальные попытки провалились, чисто количественное переопределение иммунитета расчистило путь простому наращиванию сил, необходимых для приближения к желаемой цели.

В течение последних трех лет теологи ревакцинации как правило одерживали победу наперекор всем логическим, научным и этическим соображениям. Как ни странно, главным результатом такого исторического развития был рост заболеваемости младенцев непривитых меньшинств.

Так, было зарегистрировано свыше 500 случаев в Лос-Анджелесе в 1988 году, более 17% от общего количества по всей стране, и из них около 65% были в возрасте до 5 лет, 77% — латиноамериканцы, а 38% были младше 16 месяцев, когда обычно делается прививка (12)! Эти данные эффективно используются для запугивания законодателей штата с целью выделения дополнительных средств, а местных чиновников — для более строгого соблюдения законов о прививках в районах, населенных меньшинствами.

В результате было рекомендовано снижение возраста прививок до 9 месяцев для определенных районов с высокой заболеваемостью — идея, совершившая полный круг и возвратившая нас в эпоху до 1979 года, когда много детей было, с точки зрения аналогичных нормативов, "неправильно привито". Эти абсурдные колебания, однако, поймали в свои сети миллионы невинных детей, и даже самая лицемерная вера и благочестие недостаточны для оправдания этого.

Хотя дело касалось только вакцины против кори, медицинские и общественные органы здравоохранения в настоящее время выступают за повторные прививки от эпидемического паротита и краснухи, но не могут договориться о соответствующем возрасте, в то время как различным законодательным органам штатов предоставлено самим выяснять, на какую из эти прививок следует обратить внимание, и стоит ли это делать вообще. Так, Американская академия семейной медицины в настоящее время выступает за вторую, повторную прививку MMR в возрасте 4–6 лет (13), и законодателями в Огайо предложен законопроект, утверждающий обязательную повторную прививку MMR перед поступлением в седьмой класс (14). Общая идея заключается, вероятно, в том, что дополнительная доза не может повредить и, следовательно, имеет смысл повторять также прививки от свинки и краснухи.

Эта же вера поощряет фармацевтическую промышленность бесконечно искать новые высокоприбыльные вакцины по той единственной причине, что она имеет техническую возможность их производить.

В конце 1980-х годов из-за разрозненных вспышек менингита в переполненных детсадах была введена вакцина против гемофильной инфекции, Hemophilus infuenzae типа B. Вначале прививка не была обязательной и предназначалась для детей дошкольного возраста (от 2 до 4 лет), но в конечном итоге стала обязательной для всех детей, даже тех, кто никогда не посещал детсадов, а в настоящее время ее делают в 18 месяцев и раньше, в некоторых случаях даже перед первым днем рождения.

Гепатит В, бывший сначала болезнью взрослых, внутривенно вводивших наркотики, быстро нашел дорогу в банки крови и стал более или менее признанной угрозой для пациентов, нуждающихся в переливании крови и других ее продуктах. Как и прививка от ветряной оспы, вакцина против гепатита В была разработана в 1970-х годах; в настоящее время она присутствует на рынке только потому, что медицинские власти не знают, как добраться до целевой группы потребителей наркотиков. Как и всегда, когда все остальные способы не работают, излюбленное решение — просто прививать всех.

В последние несколько месяцев Центр контроля заболеваний (CDC) и Американская академия педиатрии решили прививать против гепатита В всех новорожденных младенцев (15), и до сих пор пытаются определить, делать ли прививки при рождении или вместе с прививкой DPT в возрасте 2 месяцев. Посмотрим, как отреагирует американская общественность, все более волнующаяся в связи с прививочными проблемами: согласится ли безоговорочно с этим последним крещением своих новорожденных, которое будет служить тем и первым иммунологическим опытом.

Хотя прививки все еще формально не обязательны на другом конце жизни, их предлагают пожилым и старикам. Изначально предназначенные для взрослых, прививки от гриппа и пневмококковой инфекции никогда не были популярны, а несколько исследований показали, что эти прививки вообще не эффективны (16, 17). Когда "эпидемия" свиного гриппа в 1978 году так и не материализовалась, а тысячи привитых пострадали от калечащего синдрома Гийена-Барре, американская общественность впервые начала открыто сомневаться в прививочной концепции. Тем не менее на пожилых и немощных продолжают оказывать сильное давление, чтобы они ежегодно принимали этот "некондиционный" товар в качестве лучшего миропомазания против обоих заболеваний.

Ничем, по-видимому, не ограниченный поиск продолжается теперь в непосредственной связи с технологией генной инженерии. В настоящее время разрабатываются вакцины против стрептококка группы А, обычной простуды и капиллярного бронхита, и в них без какой-либо предосторожности и ограничений вводят гены мышей, крыс, бабуинов и других экспериментальных животных (18). Не за горами результат подобных экспериментов — вакцина против СПИДа, нелогичная даже в принципе, поскольку те, кто находится в группе риска по болезни, уже страдают от серьезного ослабления иммунитета. Вакцина не только увеличит риск заболевания, но и ослабит население в целом.

Теперь я хочу рассмотреть историю вакцины DPT (АКДС. — Прим. перев.), вокруг которой ломается больше всего копий в прививочных дебатах в Соединенных Штатах. В этой области я накопил основной опыт исследования связи болезней с прививками. Благодаря организациям потребителей, таким как "Разочарованные родители вместе", и книгам, таким как "Выстрел в темноте" Харриса Култера и Барбары Фишер, широкая общественность начинает признавать и воспринимать всерьез бедственное положении детей, получивших увечья от прививок.

В 1986 году, несмотря на мощное лоббирование со стороны Aмериканской медицинской ассоциации и других заинтересованных организаций, конгресс с опозданием принял "Национальный закон о пострадавших от детских прививок", который требует, чтобы Служба здравоохранения расследовала все сообщения о нанесенном прививками вреде и сформулировала основные принципы определения компенсации (19). К сожалению, Служба здравоохранения и ее дочернее агентство Центр контроля заболеваний как правило делают ставку на другое: немалая часть их бюджета предназначена для пропаганды и защиты программ обязательной вакцинации.

Новые руководящие принципы компенсации DPT исключают любой ущерб здоровью, кроме определенного ранее (коллапс, анафилаксия и повреждения головного мозга), и все хронические заболевания, если они не появилось в течение 7 дней после прививки (20). Даже эти массивные исключения недостаточны для многих сторонников прививок, которые до сих пор отрицают иски за энцефалопатию (21, 22).

Так что сражение продолжается, и конца этому не видно: себестоимость вакцины DPT взлетела вслед за ростом количества и размера компенсаций за увечья от производителей вакцины, и многие педиатры готовы делать только прививку DT (АДС, от дифтерии и столбняка, без коклюшного компонента. — Прим. перев.), если родители настаивают на этом. Между тем коклюш частично возвращался в 1986–88 годах, когда Центр контроля заболеваний сообщил о примерно 10 500 случаях за три года (23).

Как и в случае с корью, бюрократический язык эффективно скрывает демографические данные. Так, из числа заболевших с "известным статусом вакцинации" 63% были "неправильно привиты" и 34% не были привиты вообще. Нас подводят к выводу, что вакцина эффективна почти на 100%, и дети из охваченных прививками групп заболевают лишь изредка. Только читая напечатанное мелким шрифтом, мы узнаём, что те, чей прививочный статус был "неизвестным" (7 700 случаев), на самом деле составляют свыше 70% от общего числа. Поскольку даже главные сторонники DPT признаю́т, что это наименее эффективная из всех вакцин, я полагаю, что большинство или все "неизвестные" 70% были привиты, но отсутствовала документация, приемлемая для инквизиторов.

В самом деле, после сообщения о нескольких случаях у младенцев в возрасте младше 2 месяцев, педиатр из Филадельфии недавно выступал за то, чтобы прививка DPT проводилась еще раньше, в идеале "так рано, как это возможно" (24). Священный статус прививок расширительно толкуется чиновниками здравоохранения как заблаговременное одобрение прививать почти каждого, от всего и когда угодно.

На фоне этой истории я хочу поговорить о болезнях моих пациентов, связанных с одной из самых известных прививок — DPT, с которой и я лучше всего знаком. Подобные случаи сложно проследить, но я уверен, что когда мы научимся лучше распознавать последствия других прививок и обратим на них внимание, тут же найдутся клинические доказательства этих последствий.

Несомненно, самое малое, чему учит гомеопатия и что должен знать целитель, это представление о пациенте как индивидуальном воплощении духа. В то время как современная медицина стремится определить себя количественно как набор технологий для идентификации и контроля ключевых чисел (антитела и т. д.), ви́дение гомеопатии в основе своей качественное, приспосабливающее уникальную энергию каждого пациента к уникальной совокупности лекарства. Если следующие случаи являются приемлемым доказательством моих теорий и рассуждений, то они являются также и лучшим их источником.

Часть II