Оригинал здесь

Связаться с Кихура Нкуба можно через Барбару Лоу Фишер, Национальный центр информации о прививках 421-E Church Street Vienna, VA 22180 тел. 703-938-0342, факс 703-938-5768.

БАРБАРА Л. ФИШЕР Сегодня мы хотели бы обратить внимание на вакцинацию оральной полиовакциной, проводимую в Африке. Наш следующий оратор, известный в панафриканском мире как Кихура Нкуба, что означает "надевающий наручники на молнию и отправляющий в тюрьму гром", является учредителем "Великого африканского радио", президентом Ассоциации радиовещания восточноафриканского мира и директором Панафриканского центра стратегических и международных исследований. Несколько лет назад он начал получать сообщения от сельских жителей, которые многократно подвергались насильственной вакцинации живой оральной полиовакциной, несмотря на сообщения о возникших осложнениях и случаях смерти среди детей. В своей радиопередаче он начал говорить об этой проблеме, высказывая сомнения в безопасности для детей, в особенности ВИЧ-инфицированных детей, такого множества доз живой оральной полиовакцины, вместо менее опасной убитой вакцины, которую применяют в США и Канаде. С того времени, рассказывает он мне, он подвергался преследованиям правительства, ВОЗ и ЮНИСЕФ, и его радиостанцию довели до банкротства. Кихура подвергает себя огромному личному и профессиональному риску, выступая перед нами и рассказывая эту историю. Для меня большая честь и привилегия представить вам обладателя гуманитарной премии Национального центра информации о вакцинах, моего друга и коллегу Кихура Нкуба.

КИХУРА НКУБА: Для меня огромная честь быть приглашенным Барбарой Фишер и Кэти Уильямс и рассказать свою историю и историю моего народа. Обычно, когда тебя просят прийти и выступить, ты сидишь и думаешь, с чего же начать выступление, но когда я слушал моего брата Санни Бэйтса, Карен Форшнер и Стэнли Коппса, я [неразборчиво] и подумал: "Боже, если такое творится здесь, в одном из могущественнейших государств на земле, что будет со мной, что будет с нами? Если они могут проделывать такие вещи в Соединенных Штатах, то когда они придут в страны Африки, Азии и Южной Америки, у нас не будет шансов".

Я не всегда был борцом за права человека и противником вакцинации против полиомиелита. Я панафриканист, и под этим я понимаю веру в равенство мыслей и традиций, которые заложены в основу интересов народов Африки. Я долгое время провел в Англии, выступая на телевидении и в СМИ, а также проводя панафриканские конференции для множества африканцев, живущих в эмиграции, чтобы мобилизовать их поехать в Африку и помочь своему народу. И в конце концов, помню, это было на конференции в Манчестере, кто-то сказал мне: "Вы все время говорите нам о помощи Африке, но сколько бы вы ни рассуждали о плавании, однажды придется снять одежду и нырнуть в воду. Почему вы сами не поедете в Африку?"

И тогда мы с женой решили взять кредит, собрать пожертвования, поехать в Африку и основать там радиостанцию. Мы подумали о радиостанции, потому что я был убежден, что даже один человек с микрофоном по радио может научить больше людей, чем профессор в хорошем университете. Так я организовал "Великое африканское радио" в 1999 году, и подобно большинству радиостанций, которые вещают в Африке, мы решили вещать на африканских языках, передавать африканскую музыку и вести в эфире диалоги о том, что близко людям — например, о выращивании пищи и хранении зерна, об употреблении фруктов и чистой воды, об улучшении санитарных условий, а также на другие темы, которые не затрагивались на городских станциях, транслирующих музыку.

На своей радиостанции я запустил цикл ежевечерних передач, который мы назвали "Африканская метафизика", а некоторые люди называли его часом истины. Это полуторачасовая программа, где я говорил буквально обо всем, что хотел осветить. Программа стала такой популярной, что люди начали приглашать меня выступать в театрах, актовых залах, церквях и мечетях, они платили за то, чтобы я приходил и выступал перед ними. Мои лекции представляли большой интерес для народа, поэтому у меня были ответственные люди, которые должны были контролировать публику — они обычно прятали меня где-нибудь и выводили в самый последний момент, чтобы собравшиеся не могли видеть меня до того, как заплатят.

И вот во время одной такой лекции, когда я ждал своего часа в "убежище", я сел рядом с проповедником, который рассказал мне об одном из Национальных дней иммунизации в 1997 году. В 1996 году правительство Уганды ввело так называемые Национальные дни иммунизации. Для тех, кто не знает, поясню, что Уганда находится в Восточной Африке. Она расположена у подножья Лунных гор в устье Нила. По данным палеонтологии, археологии и молекулярной биологии, это одна из стран, считающихся колыбелью человечества, потому что сегодня, я думаю, все согласятся, что все человечество, от австралопитека до человека разумного, берет свое начало в Африке — во всяком случае, так считает ЮНЕСКО. Форма правления в Уганде "демократическая" в кавычках, не такая, как здесь у вас. Поэтому я всегда очень скептически отношусь к упоминанию слова "демократия". Да, в стране есть парламент и президент, который избран всеми, кто имеет право голосовать. Только в Северной Уганде в одном из районов группа людей сеет беспорядки, считая, что президентом должен быть один из них, а не тот, кто у власти.

Проповедник рассказал мне, что когда правительство ввело Национальные дни иммунизации в 1997 году, большинство детей после вакцинации стали умирать. Священник сказал, что смертей было так много, что его сутана, которую он надевал на погребальные церемонии, износилась раньше времени. Он так и сказал: "Я похоронил столько детей, что моя сутана износилась".

В том же помещении находилась мать, у которой было четверо детей, ей удалось спрятать одного из них, а трое других получили прививки. Те трое умерли, и остался только один ребенок. На лекции я опросил большинство людей, находящихся в зале, около 2–3 тысяч человек, и у каждого была похожая история.

В 1992 году я верил, что прививки — это хорошая вещь. Подобно другим людям, я многого не знал о вакцинации, и думал, что уж доктора-то должны знать, что они делают. Итак, я думал, что вакцинация — это очень полезное дело. Но у нас был спор с женой, которая не хотела, чтобы наш сын получал прививки. Я стал читать про полиомиелит и, думаю, я понял к тому времени только то, что проблема была в оральной полиовакцине, которую я прозвал "полио Сэбина". На той лекции я сказал: "Надеюсь, это было не 'полио Сэбина'". Я сделал лишь одно замечание. Я сказал, что я надеюсь, что это была не "полио Сэбина", только и всего.

Все мои лекции в тот же вечер транслируются по радио, то есть я выхожу выступать перед публикой, читаю лекцию, а вечером она транслируется в радиоэфире. Поэтому на следующий день ко мне по поручению правительства пришли люди с вопросами относительно моего замечания — что я имел в виду, говоря "надеюсь, они использовали не полио Сэбина".

Я тогда не знал, что в стране применяли именно эту полиовакцину. Все, что я читал по теме, было заключено в маленьком справочнике потребителя от американского Национального центра информации о прививках — брошюре очень популярной, надо полагать, поскольку все, кого я знал, хотели бы иметь ее экземпляр, включая медицинских чиновников.

Итак, они пришли ко мне и спросили: "Что вы имели в виду, говоря: 'Надеюсь, это не полио Сэбина?'" Я ответил: "Я так сказал, потому что, согласно имеющейся у меня информации, в Америке ее использование было прекращено в 1996 году, потому что вакцина стала причиной вспышки полиомиелита в Америке". Они сказали: "Не может быть, в Америке нет полиомиелита". Я сказал: "Неужели?" Сотрудники Министерства здравоохранения сказали, что в Америке не прививают от полиомиелита, и я ответил: "Нет, это неправда. Я знаю, что в Америке проводится вакцинация". Они ответили: "Нет, не проводится, потому что дикий полиомиелит там ликвидирован". Я спросил: "Что такое дикий полиомиелит?" Мне ответили: "Ну, существуют два типа полиомиелита. Один из них дикий, а другой домашний". Я ответил: "Хорошо, из этих двух полиомиелитов, какой вы пытаетесь ликвидировать в этой стране?" Они ответили: "Мы пытаемся ликвидировать дикий полиомиелит, потому что домашний можно держать под контролем". Я спросил: "Почему бы вам не оставить дикий полиомиелит в лесах? Почему надо обязательно пускаться его вылавливать в джунгли, рискуя завести себе домашний? По крайней мере, дикий полиомиелит в джунглях, а не у нас дома?"

Но так или иначе, вскоре после этого в газетах начали появляться статьи обо мне, где меня обвиняли в том, что я не живу интересами своего народа — африканского народа, и чтобы продемонстрировать это, я женился на белой женщине; что все мои дети живут в Англии, и они были привиты, и я запрещаю им приезжать в Африку, чтобы они не подцепили какую-нибудь болезнь. К сожалению для тех, кто распространял эти слухи, моя жена и мои дети в то время были в Африке, и при всем уважении к белым, моя жена не белой расы, но они пытались показать, что я ненавижу африканский народ так сильно, что даже не могу жениться на ком-либо из его среды.

Тем временем парламент Уганды, министр информациии и министр Службы президента начали писать в генеральную прокуратуру с требованием закрыть мою радиостанцию, потому что я распространяю антиправительственные сообщения. Они прислали ко мне сотрудника госбезопасности, чтобы тот допросил меня. Тогда они говорили, что дело совсем не в полиомиелите, а в моих антиправительственных взглядах и в том, что я собираюсь свергнуть правительство. К счастью, сотрудник госбезопасности, который пришел допрашивать меня, оказался умным человеком. Я сказал ему, что полиовакцина, которая используется в Уганде, была отменена в Америке, поскольку стала единственной возможной причиной возникновения полиомиелита. И что в соответствии с имеющейся у меня информацией, в Уганде нет полиомиелита. И никогда не было. Я дожил до 25 лет и я не видел ни одного больного полиомиелитом. Я начал наблюдать полиомиелит, когда приезжал в те города, где проводилась полиовакцинация. Чем больше они спорили со мной, тем больше материала я находил на тему полиомиелита с целью самообразования, чтобы быть готовым держать ответ на случай судебных разбирательств. Сотрудник госбезопасности порекомендовал правительству устроить дебаты между мной и сотрудниками Министерства здравоохранения в эфире моей радиостанции: если я лгу, то они смогут разоблачить меня перед моей же аудиторией. На это министр здравоохранения, поддерживаемый ЮНИСЕФ, Американским агентством по международному развитию и ВОЗ, сказал, что дебатов не будет. Я не имею права рассуждать на тему полиомиелита, потому что я не ученый. Я вел радиопередачи более 14 лет, и никогда не говорил в эфире, что люди не должны прививаться. Я лишь говорил, что если существует более безопасная вакцина, то именно ее и надо применять. Тогда по счастливой случайности кто-то принес мне вкладыш к полиовакцине от "Пастер–Мерк", французской компании, производящей ту самую полиовакцину, после которой в 1997 году дети начали умирать в больших количествах. В противопоказаниях значилось, что если в семье есть или были ВИЧ-положительные лица, следует применять инактивированную вакцину, а не живую. Это меня шокировало, поскольку с 1984 года в Уганде проблема ВИЧ и СПИД стоит особенно остро. В аннотации также говорилось, что если ребенку по неосторожности сделали прививку оральной полиовакциной, его следует изолировать на 4–7 недель, потому что оральная полиовакцина является живой, и ее вирусы распространяются в окружающую среду в течение этого периода, и могут заразить других людей. И я говорил в своих программах, что вот есть производитель, который предупреждает всех, кто умеет читать по-английски, не использовать эту оральную полиовакцину среди населения, инфицированного ВИЧ, а с другой стороны, имеется наше Министерство здравоохранения, которое по своему собственному разумению решает использовать ее в нашей стране.

Вооруженный вкладышем от производителя вакцины, я решил установить беспроводной Интернет на радиостанции и посмотреть, что скажут люди. В то время одним из главных консультантов правительства Уганды был Центр контроля и профилактики заболеваний (США) — одна из наиболее уважаемых организаций в мире. Я хотел посмотреть, что Центр контроля и профилактики заболеваний говорит об этой оральной полиовакцине, которая не должна использоваться [в популяциях, зараженных ВИЧ] согласно инструкции производителя, и Центр контроля и профилактики заболеваний выражался еще яснее, чем производитель. Вот что говорилось в материалах Центра: лица с врожденным синдромом приобретенного иммунодефицита, т. е. имеющие сложный иммунодефицит и т. д., не должны получать оральную полиовакцину из-за значительно большего риска ВАПП (вакциноассоциированного паралитического полиомиелита). И далее: "Для лиц с иммунодефицитами и контактирующих с ними лиц следует использовать инактивированную полиовакцину, а не живую оральную". Таким образом, если Центр контроля и профилактики заболеваний (консультирующий правительство Уганды) не советует использовать оральную полиовакцину, и изготовитель говорит, что не следует использовать оральную вакцину, почему же она здесь применяется?

В это время Министерство здравоохранения стало оказывать заметное давление на нашу радиостанцию, но люди уже начали задавать свои собственные вопросы. Вопросы были такого характера: в Африке полиомиелит никого не убивает, и говорят, что встретиться с ним очень тяжело; в редчайших случаях можно получить паралитический полиомиелит. Раз заболеть им можно при очень редких обстоятельствах, так от чего же в Африке погибают люди? От малярии. Каждые пять секунд в Африке от малярии умирает ребенок. Сейчас получить дозу спасительной противомалярийной сыворотки стоит около 5$, но правительство не делает ничего для того, чтобы люди получали ее бесплатно. Если человек заболевает малярией и не имеет денег на лечение, он может умереть.

Итак, я и другие люди задавали такой вопрос: "Если вы действительно хотите помочь детям, почему вы начинаете с профилактики несуществующей болезни? (аплодисменты). Почему бы не обратить внимание на реальную угрозу и не разобраться с тем, что их убивает?" А затем (неразборчиво)... "Мы вас очень любим и заботимся о вас, поэтому мы спасем ваших детей от страшной болезни. Ведь у вас нет других проблем, кроме редкого полиомиелита, так давайте искореним и его". Какой смысл начинать с редчайшего заболевания, тратя скудные бюджетные средства на борьбу с полиомиелитом, который крайне мало кому угрожает, и при этом игнорировать гигантские проблемы, уносящие множество жизней, такие как малярия, СПИД, холера, плохая санитария, нарушения развития от голода — все то, что беспокоит людей, и с чем правительство не борется? Было решено обратиться с жалобой на меня президенту... и президент сказал им: "Подавайте на него в суд, и если суд решит, что он дает ложную информацию, обвините его в подстрекательстве к мятежу, что повлечет за собой смертную казнь либо пожизненное заключение". Когда мне об этом сообщили, я сказал: "Хорошо, если я должен умереть — кажется, есть в Америке такой поэт, Маккейн, и он написал стихотворение 'Если я должен умереть' — так вот, если я должен умереть, я не хочу брать кого-либо с собой, но я по крайней мере не уйду без боя". Я решил использовать свой 14-летний опыт радиовещания и изучить вопрос о полиомиелите досконально, чтобы быть готовым к поединку в суде.

Я выяснил, что, по сути, общим принципом вакцинации является заражение болезнью здорового человека с целью вылечить болезнь, которой нет. Это как если бы у вас была армия, которая сражается с врагом, и вы впускаете врага к себе в тыл только для того чтобы проверить, смогут ли солдаты защититься, если врагу случится застать их врасплох. Полагаю, вы не поступаете так на войне. Я подумал: человечество живет в Африке пять с половиной миллионов лет, от австралопитеков до человека разумного. Вакцинировать от полиомиелита в Уганде начали в 1963 году. Если бы мы все должны были умереть от полиомиелита, как нам обещал министр здравоохранения, мы бы вымерли к 1963 году, и дело было бы закрыто, мы бы не дожили до изобретения вакцины. Тот факт, что мы выживали в течение пяти с половиной миллионов лет без всякой вакцинации, показывает нам, что люди могут жить без нее (аплодисменты). И уж если кто-то не может обойтись без прививки, давайте хотя бы делать это вакциной, про которую говорят, что она "безопаснее, чем другая". Потому что производитель, который должен знать больше, чем наш министр здравоохранения или ВОЗ, говорит: "Не используйте ее [живую вакцину] в этой стране".

Когда прокурор получил жалобу, он вызвал меня для дачи показаний. Я пришел и высказал свои суждения о вакцинации от полиомиелита. По существу моя логика была проста. Эту оральную вакцину отменили в Америке. Почему? Потому что она стала причиной полиомиелита, а наш министр здравоохранения хочет использовать ее, чтобы остановить полиомиелит. Невозможно остановить полиомиелит, вводя людям то, что его вызывает. Давайте использовать то, что его предотвращает. Это было моим первым аргументом. Вторым аргументом было то, что производитель запрещает использовать вакцину, а поскольку ни министр здравоохранения, ни я не являемся производителями, мы должны дождаться, пока производитель рекомендует ее использовать. Генеральный прокурор сказал: "Я не вижу состава преступления". Он написал министру здравоохранения и министру информации: "Я нахожу ваши доводы неубедительными. Если вы станете судиться с этим человеком, то скорее всего проиграете". Тогда мои оппоненты решили пойти в Совет по радиовещанию, орган, выдающий лицензии радиостанциям. Ни одна радиостанция не может вещать без разрешения Совета по радиовещанию.

Должен сказать, что в то время каждый правительственный министр, каждый член парламента говорил о моей радиостанции так, будто мы вводили людей в заблуждение, давали ложную информацию. Они называли меня убийцей детей и как только им хотелось, и большинство моих рекламодателей буквально сбежали от меня, потому что в Уганде 80% всей рекламы финансируется правительством. А правительство не хотело связываться с радиостанцией, которая причиняла ей такие неудобства. Совет по радиовещанию написал мне, что я распространяю информацию, которая считается антиправительственной и антинародной, и что они отзывают у меня лицензию. Для подкрепления своих слов министер информации пришел в помещение радиостанции с солдатами и полицией, с местными чиновниками и районными сотрудниками Министерства здравоохранения. Они вызвали меня, и у министра в руке была ручка, и он сказал: "Сегодня вечером вы объявите в прямом эфире своей популярной программы, что вакцина Сэбина безопасна, что ее можно применять и что вы ее одобряете. В противном случае я сейчас же подписываю рекомендацию закрыть вашу радиостанцию, и с завтрашнего дня вы не будете выходить в эфир". Я посмотрел в глаза министру и сказал: "Идите к черту и не попадайтесь мне больше на глаза", потому что я не собирался этого делать (аплодисменты). Я не верил в безопасность оральной полиовакцины и не собирался вводить в заблуждение людей.

Когда он ушел, я ожидал, что мою радиостанцию закроют, и я отключил эфир. Я добровольно прекратил транслирование своей передачи. Да, я сам ушел из эфира. То, что последовало за этим, было настоящей революцией, потому что люди ждали мою передачу, и они решили прийти на радио и устроить демонстрацию протеста, и скоро у порога радиостанции стояло больше десяти тысяч человек, а таксисты угрожали заблокировать дорогу. Подобные массовые беспорядки начались почти в каждом городе, люди требовали возвращения программы в эфир. Тогда появилась информация о том, что правительство оказывало на меня давление из-за оральной полиовакцины, и люди пришли в негодование. Они сказали: "Что такого в этой полиовакцине, которую вы нам навязываете? Когда просим у вас одежду, вы не даете нам одежду. Когда мы просим образование, вы не даете нам образования. Когда наши дети умирают, вы даже гробов нам не даете и не помогаете. Почему же вы настаиваете на этой вакцине? Если она так хороша, почему мы не видим ее пользы?" У людей умирали дети. Люди рассказывали свои истории. В главной больнице в Мбараре в течение того месяца в 1977 году более 600 детей умерли от полиовакцинации. 600 детей! Даже некоторые медицинские работники, поначалу опасавшиеся высказываться, стали говорить: "Да, мы давно знали, что эта оральная полиовакцина опасна, потому что как только ребенок ее получает, у него поднимается температура, здоровье резко ухудшается и ничего нельзя сделать". Матери решили, что они не будут прививать детей живой вакциной от полиомиелита. Эта информация дошла до правительства. Правительство решило направить группу экспертов, чтобы устроить со мной дискуссию на радио в моей программе. Должен вам сказать, что в тот июльский день — кажется, это было 22 июля — в городе раскупили все радиоприемники и мобильные телефоны, потому что люди готовы были звонить на радио и объявить врачам, что только родители должны выбирать, что получают их дети, а не врачи (аплодисменты). И что независимо от того, согласны они со мной или нет, обе стороны должны предоставить информацию родителям, чтобы те могли сделать информированный выбор. Я думал, что эти доктора придут с тысячами книг, доказательств, ссылок, и я потратил две недели на подготовку к передаче. Я заказал книги в Австралии и Британии, кое-какую литературу прислала мне Барбара, и я не спал почти неделю. Я читал день и ночь, пытаясь вникнуть в основы иммунитета и понять, как он работает. Я пытался читать про вирусы, переходящие от одного биологического вида к другому, про иммуносупрессивное лечение, и я узнал, что марбургский вирус, который появился в Германии в 1967 году (неразборчиво) из (неразборчиво) лаборатории, которая разрабатывала оральную полиовакцину, и что обезьяны эти прибыли из Уганды. То есть эти обезьяньи вирусы дремали сколько-то веков в некоторых видах обезьян, но если их взять и ввести в организм человека, может случиться что угодно. Например, можно заразиться марбургским вирусом, родственным вирусу Эбола (возбудитель геморрагической лихорадки Эбола). После прочтения этой информации я даже предсказал, что в Уганде возникнут вспышки лихорадки Эбола из-за этих прививок, и через год Эбола появилась в Уганде! Люди начали называть меня пророком!

Когда они пришли, я сидел в студии, размышляя: "Боже! Это ведь настоящие эксперты. Как же я с ними справлюсь? Я всего лишь обозреватель, и задаю вопросы, которые появились бы у любого думающего человека". Но когда они появились, то были еще более напуганы, чем я, и сказали: "Мы должны извиниться, потому что…", и один из лидеров группы Минздрава сказал: "Вы знаете, я даже ни разу не открыл медицинского научного журнала с тех пор, как закончил институт. У нас нет Интернета. Я не могу позволить себе покупать новые книги. Как я могу знать, что безопасно, а что нет? Я лишь знаю, что ВОЗ говорит, что это безопасно. ЮНИСЕФ говорит, что это безопасно, и все остальные агентства говорят, что это безопасно. А раз так, мы должны это использовать". Моим первым вопросом было: "Хорошо, а почему ВОЗ не рекомендовала эту вакцину в Америке? Что, Америка уже не входит в ЮНИСЕФ? Если в Америке было прекращено использование вакцины, то почему оно должно продолжаться здесь?" Люди [звонили в эфир и] говорили им: "Вы врачи. Вы изучали те же дисциплины, что и врачи, создавшие эту вакцину". Они ответили: "Да" (не могли же они признать, что закончили медвузы, ничему не научившись). Они сказали: "Да, мы изучали в точности то же самое". Я сказал: "Хорошо. Но зачем ввозить вакцину из-за рубежа? Почему бы не производить ее здесь, если вы знаете, как она делается?" Они ответили: "О, это проблема. У нас нет фабрик". Тогда люди стали говорить: "Но у нас есть свои способы укрепления детского иммунитета. Когда рождается ребенок, родители собирают определенные травы и готовят из них отвары, в которых купают ребенка каждый день первые шесть месяцев, и немножко дают внутрь". В ходе той дискуссии большинство медиков допустили, что этот метод, используемый родителями, не менее эффективен, чем вакцинация. Люди говорили: "Но если у нас есть этот метод, который проверен веками, зачем вы даете нам оральную полиовакцину? И почему вы не боретесь с болезнями, которые по-настоящему подрывают наше здоровье? И прежде всего, где все эти парализованные люди, те, кто якобы остался инвалидом в результате дикого полиомиелита, которыми, как вы говорили, полны наши деревни?"

С нами в студии в тот день были люди, которые заболели полиомиелитом после иммунизации. Во время дебатов большинство экспертов покинули студию, так как не смогли ответить на вопросы народа. Национальные газеты произвели такую сенсацию своими заголовками, что даже в тех частях страны, где моя радиостанция не вещала, эта история получила огласку. ВОЗ забеспокоилась, ЮНИСЕФ заволновался. Представители ЮНИСЕФ приехали на станцию, чтобы обратиться ко мне с такими словами: "Хорошо, мы знаем, что вы правы, но вы обращаетесь со своей правдой не к тем людям. Вас не понимают. Простым людям в городах и деревнях не понять всей этой сложной проблемы. Вакцина от полиомиелита хорошая. Допустим, у нее могут быть некоторые недостатки, но почему вам не присоединиться к нам? Тогда мы поддержим вас и дадим вам больше рекламы. И..." Но реклама меня уже не интересовала. Это стало вопросом совести.

Но они на этом не остановились. Как-то раз я ехал в машине из Мбарары, где находится моя радиостанция, в Кампалу, город за 250 миль, и в зеркале заднего вида заметил, что за мной едут два пикапа. Они преследовали меня где-то миль сто. Я их заметил, потому что оба водителя пикапов были белыми, а в нашей местности мало белых. Когда я увидел, что они меня преследуют, я остановился, они замедлили ход и обогнали меня, но когда я вновь двинулся в путь, они снова сели на хвост. Я подумал, что попал в беду. Я доехал до следующего города, остановился, выключил двигатель и ждал около двух часов, подумав, что теперь-то они отстанут. Потом я снова поехал. Я ехал на полной скорости — возможно, 120 миль в час, потому что уже опаздывал. Я собирался встретить сына в аэропорту, и я уже потерял два часа, пытаясь оторваться от своих преследователей, как вдруг я снова увидел один из пикапов в зеркале заднего вида. Я шел на спуск, а он настиг меня, перегнал и подрезал. У него был большой пикап, да еще задний бампер укреплен кенгурятником. А другой пикап в это время прижал меня сзади. Я попытался избежать столкновения, уйдя на правую полосу дороги (в Уганде левостороннее движение), и мой преследователь также выехал на правую сторону дороги. Когда я пытался вернуться на свою полосу, мой автомобиль опрокинулся и, должно быть, перевернулся раз пятнадцать. Машина была изуродована до неузнаваемости, и случилось это неподалеку от села. Никто бы не подумал, что в такой аварии кто-то может выжить. Я подумал, что я умер. Я все еще дышал. Я слышал свое дыхание, но я думал, что я умер. Я смотрел на искореженный автомобиль и разбитые окна, и думал: "Надо же, как тут в раю противно". В конце концов пришли люди, вырезали дверь, я осмотрелся... когда машина перевернулась, она сбила велосипедиста, но он остался жив. Машина ударилась о банановые пальмы. Это было ужасно. Но я смог выбраться из машины. Когда я вышел, все бросились бежать. Они приняли меня за привидение, за ожившего мертвеца. Но один из людей узнал меня, и когда меня привезли в больницу, то обнаружили лишь легкие повреждения.

Так я понял, что они ни перед чем не остановятся. Но к тому времени я уже прошел точку невозврата. Министр здравоохранения знал, что если они проиграют в дискуссии, им придется нелегко. Из разговора с Барбарой я также понял, что здесь вы следуете определенному графику вакцинации — даете определенные дозы в определенные годы, и потом процесс считается завершенным. В Уганде, Кении или Танзании это не так. У нас есть календарь вакцинации, когда дети получают все прививки по возрасту. Кроме того, у нас есть Национальные дни иммунизации. Неважно, следуете ли вы календарю или были уже привиты в прошлом году. Вы попадаете на такую кампанию и получаете все снова. Это касается и полиомиелита, и кори, и этому нет конца. Вот так все запущено.

Дальше случилось вот что. Правительство заявило, что те эксперты, которые приходили ко мне на радио, на самом деле были не эксперты. Это, мол, были что-то вроде экспертов, но не настоящие эксперты. А вот теперь придут настоящие, и устроят решающие дебаты на радио. Я сказал: "Хорошо. Пусть приходят эксперты, потому что у меня остались все те же вопросы". Итак, пришла другая команда экспертов, предположительно уже настоящих, и я задал свой первый вопрос: "Скажите нам, вот вы говорите, что этот вирус в оральной полиовакцине аттеннуирован, то есть ослаблен. Что это означает?" И они ответили: "Вообще-то, это не совсем вирус. Это оболочка вируса". Я сказал: "В вакцине содержится живой вирус. Аттеннуированный, но живой". Мне ответили: "Нет, в вакцине нет живого вируса, только оболочка". Но тогда другой эксперт возразил: "Нет-нет-нет". И это в прямом эфире радиостанции, эксперты из Министерства здравоохранения спорят друг с другом перед аудиторией в более чем 15 миллионов человек, которые долгое время доверяли докторам, думая, что эти люди знают о вакцинах все. Этот другой эксперт пояснил: "Нет, это не оболочка. Нельзя говорить, что это оболочка. Это целый живой вирус, просто он безвредный". Я сказал: "Допустим, что он безвредный, но если вирус проникает в в организм, он может вести себя по-разному. Он может либо дремать, либо погибнуть, либо стать снова вирулентным".

Кто-то позвонил в студию и спросил: "Как бы вы назвали вирус на местном языке?" Один из экспертов назвал его маленьким зверьком, и тогда начались проблемы, потому что раздался еще звонок и звонящий спросил: "Если это зверек, то чем он питается? И что будет, если его не кормить и он не на шутку проголодается? Не нападет ли он на всю иммунную систему организма?" Звучит смешно, но это ведь действительно глубокие философские вопросы, над которыми бьются ученые. Когда вирус попадает в организм, он может вести себя по-разному. Он может погибнуть. Он может уснуть или он может обрести былую вирулентность. И если это произойдет, у вас будут неприятности. Итак, эти дебаты с настоящими экспертами тоже не удались, поскольку людей интересовало, почему не используется убитая вакцина. Ответом было, что обеспечить весь народ инактивированной вакциной обойдется слишком дорого.

Тогда люди сказали: "Ладно, если убитая вакцина слишком дорогая, то дешевая нам не нужна. Мы думаем, что стоим пяти долларов, или десяти долларов, или сколько там стоит вакцина. И если вы не привезете нам инактивированную вакцину, мы отказываемся от оральной полиовакцины". И так и поступили. Но правительство было к этому готово — не все правительство, но министр здравоохранения, ВОЗ и ЮНИСЕФ. Они мобилизовали армию и полицию и стали ходить по домам. Они попросили местную администрацию составить списки людей, у которых есть дети, и под дулом пистолета заставляли детей прививаться.

Те, кто об этом знал, скрывались в лесах, как только войска входили в деревню, и прятались там неделю. Рассказывают об одном ребенке, которого нашли на дороге, схватили и спросили, делали ли ему прививку. Тот ответил "да", соврал. Он пытался избежать вакцинации, и сказал, что уже привит. Но ему ответили: "Ничего, привьем еще раз". Они приготовили дозу. Капнули ему в рот, и ребенок выплюнул ее — первый раз. Они дали ему вторую дозу (выплюнул) и третью (выплюнул), четвертую (выплюнул), тогда они ударили ребенка, и он убежал, непривитый. Привить людей оказалось не таким уж простым делом, а правительство во всем обвиняло меня. Они сказали, что это я загипнотизировал все население, будучи специалистом по гипнотерапии и изучив краниосакральные методы воздействия на сознание, и что я агент всех зарубежных организаций, отрицающих традиционную медицину, и из-за меня население не в состоянии адекватно воспринять информацию правительства о прививках, которые могут приносить только пользу. С другой стороны, те, кто согласился на прививки, сразу же стали сообщать о побочных реакциях, а очень многие потеряли детей после прививки. Те, кто избежал вакцинации, подобных реакций не имели. Люди звонили на радио и говорили: "Смотрите, я привил своего ребенка и вот что случилось". Я знал, что так будет, но у многих людей не было возможности рассказать о пережитом. К этому времени большинство людей убедились в связи случившегося с ВИЧ... Должен сказать, что в Уганде очень много ВИЧ, его очень много в Восточной Африке. Я родился в семье с одиннадцатью детьми, но с 1987 года я потерял восемь членов своей семьи из-за ВИЧ.

Таким образом, когда производитель говорит: "Не давайте эту вакцину семьям, в которых были ВИЧ-положительные лица", это относится ко всему населению страны, в Уганде нет семей, не затронутых ВИЧ. Каждый знает кого-то, кто умер или потерял дядю, жену брата или детей из-за ВИЧ. И людям удалось понять эту связь, они стали говорить: "Может быть, такие реакции от того, что живую вакцину дают инфицированным ВИЧ".

Но для меня ситуация не разрешилась до сего дня. Оральная полиовакцина в Уганде, северной Танзании, Руанде, Бурунди, Конго и части Кении стала предметом горячих споров. Тысячи людей во время Национальных дней иммунизации в июле и сентябре уходят в леса и остаются там неделями. Армия и полицейские ходят из дома в дом, ища детей, подлежащих вакцинации. В то же самое время такие опасные проблемы как малярия, холера, нарушения развития, плохая санитария полностью игнорируются.

В прошлом году я был в Вашингтоне, чтобы прочитать лекцию на "Голосе Америки", и я решил позвонить в Центр контроля и профилактики заболеваний. Обычно, когда я путешествую, я делаю записи своего путешествия и составляю радиопрограмму о поездке, в которой рассказываю людям, что я видел, потому что я знаю, что у большинства моих соотечественников нет возможности путешествовать. Я позвонил в Центр контроля и профилактики заболеваний, у них есть горячая линия экспертов, и там можно задавать любые вопросы. Я сказал, что живу в Америке и хочу поехать в Уганду, а мои дети не получили оральную полиовакцину. Мне ответили: "Нет, в этой стране вы не получите оральную вакцину". Я спросил: "Почему?" И они ответили: "Потому что вы можете заразиться полиомиелитом в результате оральной вакцинации". Я спросил: "Это Центр контроля и профилактики заболеваний?" Они сказали: "Да". "Вы уверены, что вы не Центр бесконтрольных заболеваний?" Они ответили: "Нет, мы настоящий Центр контроля и профилактики заболеваний, подлиннее не бывает". Я спросил: "А что будет, если я ВИЧ-положителен и получу оральную вакцину?" Мне ответили: "Это было бы очень опасно. Это могло бы стать смертным приговором". Я поинтересовался: "Можно узнать ваше имя?" — "Нет, нельзя. Вы можете получить номер для справки". Я сказал: "Хорошо". Но я записал этот разговор, и когда я вернулся, я запустил запись в эфире радиостанции (аплодисменты). И сказал: "Итак, теперь это говорю не я. Не надо меня арестовывать, арестуйте Центр контроля и профилактики заболеваний, на этот раз говорят они. Я лишь предоставил им радиоэфир!"

Министр здравоохранения сказал: "Хорошо, давайте сделаем так. Мы пригласим вас, вы сядете со всеми экспертами из ВОЗ, ЮНИСЕФ и министром здравоохранения, и мы обо всем договоримся". Я зашел на сайт Центра контроля и профилактике заболеваний, скопировал большой документ по реакциям на прививки, и взял его с собой. Я сел перед министром здравоохранения и сказал: "Что ж, до того, как мы договоримся, давайте посмотрим, что наши добрые друзья из Центра контроля заболеваний говорят о реакциях на прививки — в частности, от полиомиелита". Министр передал документ главе Службы общественного здравоохранения, тот посмотрел и сказал: "Это не подлинный документ Центра контроля и профилактики заболеваний. Это распечатка из Интернета". Я спросил: "Ну и что? Это из Интернета, с сайта Центра контроля и профилактики заболеваний. На дворе XXI век!" Он ответил: "Нет". Я сказал: "Хорошо. Там внизу есть номер телефона и написано, что туда можно позвонить. Почему бы нам не позвонить в Центр контроля и профилактики заболеваний? Вот мобильный телефон". Он сказал: "Нет, мы не можем им звонить. Мы не можем быть уверены, что ответит именно Центр контроля и профилактики заболеваний". Что же делать? Они сказали: "Мы отправим документ в посольство и попросим проверить, действительно ли это документ из Центра контроля и профилактики заболеваний". "Но у вас же есть эксперт из Центра контроля и профилактики заболеваний в Кампале. Почему не позвонить этому эксперту, чтобы проверить?" Он сказал: "Нет, тот человек заболел. Он не может ничего проверить". Я сказал: "Хорошо. Я буду сотрудничать с вами только после того, как вы проверите подлинность документа. Дадим друг другу 24 часа. Вы подтвердите подлинность документа, и тогда мы будем разговаривать". 24 часа прошли. Молчание. Прошла неделя, потом месяц... я до сих пор жду.

Между тем у меня было две радиостанции. Одна из них сейчас закрыта. У меня получали работу более 60 человек. Уже шесть месяцев я в долгах. Я не могу их оплатить. У моей станции нет ни одного рекламодателя, и это с аудиторией свыше 50 миллионов человек! Когда моя радиопрограмма выходит в эфир, даже рейсовые автобусы останавливаются на полтора часа, чтобы послушать. И я уже говорил, что люди готовы платить за мои выступления. Но я брал кредит в банке Англии. Я потерял свой дом, все мои книги, видеозаписи и все остальное только за то, что задавал простые вопросы, например: "Почему вы не боретесь с болезнью, которая ежедневно убивает людей, но стремитесь искоренить ту, что представляет лишь теоретический риск? Почему вы не решаете срочные и насущные проблемы народа, прежде чем браться за полиовакцину? Зачем использовать здесь вакцину, которая была прекращена в Америке, высокоразвитой стране, где люди знают, что они делают? Почему вы хотя бы не предложите людям заплатить за убитую вакцину, чтобы хоть у кого-то была возможность выбрать вакцину, которая, согласно аннотации производителя, менее вредна?"

Я рассказал вам свою историю. Я не противник вакцинации. Я не стремлюсь никому доставлять проблемы. Я ведущий радиостанции, и считаю своим долгом задавать вопросы, которые задали бы мои радиослушатели, будь у них возможность высказаться или встретиться с людьми, имеющими власть. Так я и поступал. Вместо того чтобы дать мне адекватные ответы, из меня сделали жертву. Один государственный министр сказал, что эксперты Министерства здравоохранения провели исследование и сочли меня умалишенным! Их не смущало, что единственный человек, способный выступать перед миллионными аудиториями, задавая вполне логичные вопросы, был назван сумасшедшим.

Я знаю одно — люди, которые потеряли своих детей из-за оральной полиовакцины, не согласятся на прививки до тех пор, пока эта политика не изменится. Если вы зайдете на сайт ВОЗ, то найдете там мое имя — они там называют меня участником антиполиомиелитной кампании и так далее, что не соответствует действительности, но я также знаю, что ВОЗ, ЮНИСЕФ и все эти агентства делают все для достижения своей цели — привить до единого всех детей. И они говорят, что на данном этапе я представляю собой препятствие на пути к победе.

Больше шести месяцев я не был в радиоэфире, потому что я был вовлечен в конфликт в Восточном Конго, в Демократической Республике Конго. Я там руководил Панафриканским центром стратегических и международных исследований, который начал мирную инициативу приблизительно год назад, подписав различные мирные соглашения, чтобы принести мир в эту страну. И одна из миротворческих конференций продолжалась непосредственно под моим председательством более шести месяцев. Я знаю теперь, что население этой страны не согласится на оральную полиовакцину, пока ее не заменят на убитую. Но что касается правительства, министра здравоохранения и разных агентств, они продолжат смотреть на меня как на врага. Я не выступал все это время, однако народ по-прежнему отказывается от прививок, а правительство вливает в проект все больше денег — миллионы и миллионы долларов из истощенного бюджета, которые не может себе позволить маленькая страна Уганда. И бóльшая часть этих денег тратится на распространение дезинформации — на кампанию против меня. Это моя история. Большое вам спасибо за внимание.

ДОПОЛНЕНИЕ

Оригинал здесь

Добрый день, я шлю вам приветствие из Уганды и Восточной части Африки.

Вот небольшая статья, написанная Панафриканским конгрессом, о реакции людей на проводимую в Уганде иммунизацию. Будем на связи. Кихура.

В то время как полиция Уганды охотится за Кихура Нкуба, чтобы допросить его на предмет его критических замечаний о вакцинации, 15 октября стал великим днем для Министерства здравоохранения Уганды и его прежних партнеров, так называемой большой тройки: ВОЗ, ЮНИСЕФ и ЮСЭЙД (Агентство международного развития; созданное в 1961 г. правительственное агентство США, оказывающее помощь развивающимся странам. — Прим. перев.).

Это был день проведения мощной иммунизационной кампании с более чем 100% ожидаемым охватом. Правительству удалось добиться немыслимого, расширив возрастные рамки подлежащих иммунизации детей до невероятных 15 лет и сделав прививки обязательными для всех детей, независимо от состояния здоровья, и угрожая тюремным заключением отказникам, молодым и старым, мужчинам и женщинам.

Министр без портфеля и Национальный политический комиссар Криспус Кийонга, доктор медицины и бывший министр здравоохранения, приказал полиции арестовывать каждого, кто будет заподозрен в саботаже. Министр здравоохранения армейский бригадир Джим Мухвези, не имеющий никакого образования в области здравоохранения, и министр информации Нсаба Бутуро, который в жизни не заглядывал в аннотацию к вакцине, приказывали арестовывать всех родителей и даже детей, которые сопротивлялись вакцинации.

Иммунизация в тот день должна была состояться даже под дулом пистолета.

Маленькая прекрасная страна Уганда потратила девять миллионов из своего скудного бюджета, раскручивая вакцину европейского производства (на эти деньги можно было построить 120 000 защищенных водных скважин, обеспечивающих 30% пресной воды всей страны; можно было построить десять сверхсовременных исследовательских центров, которые решили бы проблему вредителей, угрожающих банановым плантациям, но правительство выбрало навязываемые Европой приоритеты).

Правительство объявило корь угрозой национальным интересам, заявив, что болезнь уносит более 40 000 жизней каждый год (смехотворная статистика, поскольку большинство людей, заболев корью, лечатся дома самостоятельно, а те, кто обращается к врачам, идут в частные клиники, которые не ведут статистику, поэтому цифра, естественно, взята с потолка). Статистика эта сомнительна еще и потому, что большинство смертей в Уганде не регистрируются, а из родителей мало кто может припомнить, чтобы кто-нибудь умирал от кори. Нет смысла регистрировать человека после его смерти. 40 000 человек — это намного меньше, чем ежегодное число убитых в Уганде в ходе гражданской войны, и эта цифра даже не приближается к смертности от малярии, которая убивает ребенка каждые 5 секунд, что правительство охотно игнорирует.

Сотрудники Министерства здравоохранения, разъезжающие в новеньких полноприводных джипах (стоимостью всего лишь 70 000 долларов США), наряженные в деловые костюмы от лучших немецких дизайнеров и освежаемые продукцией "Кока-колы", отдыхали в лучших отелях Уганды, а в рабочее время просвещали нищее население на предмет иммунизации.

За суточный гонорар в 200 долларов для этих докторов из особняков, бóльшая часть которых владеет собственными компаниями, торгуя одеждой, обувью, машинами, алкоголем, содержа Интернет-кафе, клиники и так далее, просветительская иммунизационная кампания просто дар Божий. В то время как Всемирный банк и Международный валютный фонд отнимают последнее у бедных, полиокампании вознаграждают "бедных врачей".

Месяцы с июля по конец октября для медиков подобны Рождеству или Дню святого Валентина для торговцев, а первый день иммунизации — День подарков, следующий за Рождеством. Голодным говорят, что вакцина лучше еды, беженцам из охваченных войной мест — что она лучше мирного неба над головой, жителям разграбленных войной областей — что их ждет мгновенное освобождение, ВИЧ-инфицированным говорят в официальных правительственных документах, что она поможет им справиться с недугом, голым говорят, что она лучше одежды.

Каждый в Африке знает, что если вы заболели естественной корью и выздоровели от нее, а выздоравливают почти все, и люди умеют лечить корь травами, то вырабатывается стойкий пожизненный иммунитет. Африканские старики тщетно ломали головы, пытаясь вспомнить, когда злой дух заставил бы корь поразить свою жертву дважды. Но правительство и ВОЗ, полагающие, что все знают лучше всех, совсем недавно закрывавшие глаза на маркетинг сигарет и смесей для искусственного вскармливания, теперь говорят, что даже те, кто имеет естественный иммунитет, и они особенно, должны теперь получить долю вакцинной очищенной кори. Чтобы продемонстрировать безопасность этих вирусов, министр здравоохранения скормил их своему сыну с чайной ложки. Это, безусловно, должно было убедить последних сомневающихся. Однако президент, невзирая на оказываемое на него давление, отказался делать прививку своему только что родившемуся в Германии внуку. Вместо этого он предпочел привить чужого ребенка.

Местные чиновники подкуплены, депутаты региональных советов подкуплены еще больше, а их куш превосходят разве что взятки важных шишек министерства.

Печально известный Одо Тайебва, спикер окружного совета, ходил из дома в дом, вытаскивая прячущихся под кроватью детей, чтобы привить их под дулом пистолета. Одо Тайебва говорит, что счастлив выполнять богоугодное дело. Радио и газеты трубят о безопасности вакцины. "Она была испытана нашим Министерством здравоохранения, ЮНИСЕФ и ВОЗ", — вещает торжествующий голос из оплаченного правительством рекламного ролика.

Директор правительственной лаборатории (Отдел контроля лекарственных препаратов Уганды) сидит в тюрьме за намеренный ввоз в страну поддельных и просроченных лекарств. Пропаганда, которая не снилась и Геббельсу, заявляет, что вакцина успешно прошла все тесты ВОЗ, большинство врачей которой работают на производителей лекарств, и ЮНИСЕФ, которая представляет интересы большого бизнеса Европы.

Короли и королевы Уганды, большей частью неграмотные, по указке и за деньги Министерства здравоохранения уверяют население в том, что вакцина настолько безопасна, что заслужила их королевское одобрение. Невозможно найти никакой литературы о вакцинах, кроме пропагандистского материала от Министерства здравоохранения.

В этом году правительство получило дополнительный бонус, благодаря тому, что их главный оппонент, борец за право людей на выбор, Кихура Нкуба, остался в стороне от данной проблемы. Правительство поначалу подумало, что это был трюк, и стало напрямую нападать на него. Когда он не ответил на нападки, они объявили, что он к ним присоединился. Министр информации Нсаба Бутуро заявил, что Нкуба охотно сотрудничает с правительством. Министр здравоохранения Джим Мувези назвал его другом, а врачи с национального радио объявили, что он заключил мировую с Министерством здравоохранения. Однако своим молчанием Кихура Нкуба дал понять миллионам своих сторонников, что он не может нянчиться с ними вечно, что он уже достаточно сказал, чтобы теперь они сами могли принять решение.

Он также был убежден, что люди уже знали, что делают, и предоставленные сами себе примут решение в своих лучших интересах. Без лишнего шума он донес до сведения людей, что они не должны бояться тюрьмы, посколько правительство вряд ли захочет нести расходы на аресты, транспортировку и питание заключенных, и что право на контроль над собственным телом является незыблемым правом человека. Он сообщил радиостанции городских новостей "Монитор", что вакцинация подобна медицинскому вуду, что искусство докторов подобно колдовскому ритуалу, что политики, неспособные мобилизовать свой народ выращивать хлеб, предатели, и что правительство способно только безоговорочно потакать европейцам.

"Мы творим со своими детьми такие вещи, которые буйволы никогда бы не сделали по отношению к своим телятам". В день запланированной вакцинации ученики школ остались дома, матери спрятали детей в лесах, другие укрылись под кроватями. В большинстве районов страны, в основном в Западной и Центральной Уганде, в тех местах, где вещает "Великое африканское радио", потеющие под палящим солнцем вакцинаторы сидели с упаковками вакцины в пустых классах. Вакцинаторы были в футболках и кепках с надписями "Изгоним корь из Уганды!" и наслаждались американскими напитками, имевшимися в изобилии.

Единственное, в чем они испытывали недостаток, это в желающих привить детей родителях. В школах соседней Западной Уганды учащиеся перерезали металлическую сетку школьного забора и выбрались на свободу. Некоторые из них клялись, что они лучше бросят школу, чем получат прививку живой коревой вакциной. Некоторые родители считали, что это на самом деле была полиовакцина, выдаваемая за коревую.

Энтузиазм правительства, которое никогда ничего своим людям не давало, а сейчас вдруг решило осчастливить всех вакцинными благами, был воспринят с подозрением.

Принудительные прививки против болезни, которая, как известно, безобидна, и которую в тяжелой форме люди хорошо умели лечить, народ принял как попытку уничтожения правительством собственного населения в угоду белому миру. Все сельские жители знают, что если переболеть корью один раз, вы никогда не заболеете ею вновь, но здесь они приказывают прививать даже тех людей, которые уже перенесли корь.

В других деревнях вооруженные до зубов полицейские двигались от дома к дому в поисках детей, подлежащих иммунизации. Крестьяне, едва успевавшие справляться с полевыми работами в разгар посевной, вынуждены были бросить все и скрываться по 5–10 дней. Некоторые врачи, скептически относящиеся к вакцинации, оформляли себе поддельные прививочные карты, уклоняясь от прививок.

В таких столичных районах как Накава, Муконо и самом центре города чиновники нашли способ еще поживиться, продавая поддельные прививочные карты родителям, которые не хотели подвергать своих детей иммунизации, но в то же время хотели защитить себя от воинственно настроенных сотрудников Министерства здравоохранения. Они платили от 2 до 10 долларов за прививочную карту. Городские моторикши (перевозящие пассажиров на мотоцикле) дразнили вакцинаторов, посылая их прививать их собственных детей. "Мы не больны, — говорили они, — лучше бы привезли нам немного аспирина или лекарства от малярии". В ответ вакцинаторы вытаскивали свои мобильные телефоны и с газировкой в руках звонили начальству. "А эта газировка проверена ВОЗ?" — спрашивали мотоциклисты. "Убирайтесь отсюда, алкоголики", — огрызались медики.

Журналисты согласны, что в Зпадной и обширных районах Центральной Уганды правительство не преуспеет с вакцинацией без поддержки Нкуба. "Неважно, что он не выступает. Пока он не скажет людям, что вакцина безопасна, никто не пойдет на прививку добровольно".

Что касается Кихуры Нкуба, он говорит, что если правительство сможет улучшить уровень жизни людей, их санитарные условия и уровень образования, тогда он готов к переговорам. Криминальная полиция Уганды ищет Кихуру Нкубуа для допроса по поводу тех замечаний, что он сделал против коревой вакцинации. Его обвиняют в низком охвате кампании. Правительство тем временем чересчур оптимистично рапортует о результатах, говоря о 70% охвате коревой вакцинацией. Но на самом деле бедные фермеры Уганды снова воспротивились своему правительству. Они не поверили врачам и не поддались на уговоры ВОЗ, ЮСЭЙД и ЮНИСЕФ. Но это им стоило огромного урожая горечи. Я уверен, что скоро ВОЗ признает опасной болезнью черный цвет кожи, и где-нибудь появится принудительная вакцина, призванная эту болезнь искоренить.

Африканский мир против уничтожения. kihurankuba@hotmail.com 20 октября 2003 года.