8 (21) июля 1900 г. в сессию Международного гомеопатического конгресса при большом стечении
представителей гомеопатии со всех стран света, Французского гомеопатического общества,
многочисленных журналистов и, наконец, парижской и космополитической публики, съехавшейся на
Всемирную выставку, имело место торжественное открытие вполне законченного памятника.
Ровно к 10 часам утра вся эта пестрая толпа собралась у главного входа кладбища и с Комитетом во
главе направилась к месту назначения, где памятник еще был скрыт от взоров покрывалом. Торжество
было открыто нижеследующим отчетом секретаря Международного комитета доктора Картье:
Мм. Гг.! Ганеман здесь! И если кто-либо из вас сейчас выскажет свои критические
замечания по поводу памятника, то помните, что перед вами есть нечто более ценное, чем красота
гранита, нечто более великое, чем обширное место, и более богатое, чем искусная резьба: под этим
памятником покоится тело нашего почитаемого учителя!
Сложившиеся затруднения, по-видимому, сделали этот памятник еще более драгоценным. Прошло 12 долгих
месяцев раньше, чем нам удалось получить полномочие от лиц, имевших право на памятник, и, наконец,
когда мы добились разрешения действовать, нужно было подыскать место для основателя гомеопатии на
знаменитом нашем кладбище Пер-Лашез. Я, не колеблясь, скажу, что место, где теперь лежит Ганеман, в
центре исторического участка Пер-Лашеза, на пересечении трех дорог, среди чудной зелени, есть
настоящая находка.
 |
Интернациональная подписка дала около 19 тысяч франков, но из этой суммы пришлось
отчислить многочисленные расходы, как-то: приобретение дорогостоящего добавочного места, права и
издержки отрытия и погребения тела, издержки по воззваниям и публикациям, потери при размене
заграничных денег, плата за конкурсные проекты, различные расходы по делопроизводству секретаря и
проч., и проч.; словом, в том виде, в каком вы его увидите, памятник обошелся в 16 400 франков,
причем бронзовый бюст подарен Гомеопатическим госпиталем св. Якова в Париже. Всего несколько дней
тому назад г. Клокмен (Cloquemin), друг и советник недавно скончавшейся баронессы Беннингхаузен,
уведомил меня, что она завещала в дар памятнику на Пер-Лашезе подлинный мраморный бюст Ганемана
работы скульптора Давида д'Анже (David d'Angers). Настоящий бронзовый бюст был уже
установлен на своем месте, и ввиду того, что от такой переделки возникли бы многочисленные
затруднения и что на открытом воздухе мрамор изменяется скорее бронзы, Комитет решил оставить
настоящий бюст; оригинал Давида д'Анже, таким образом, остается в руках г. Клокмена.
В наших заботах мы имели большое счастье получить весьма существенную денежную помощь от разных
ревностных лиц и учреждений. Наш преданный председатель доктор Бразоль, совместно с супругой его Ю.
Н. Бразоль, возымели счастливую мысль устроить у себя платный музыкальный вечер, весь сбор с
которого был предназначен на сооружение памятника; почти все гомеопатические общества вложили свои
пожертвования; помимо нашего отечества надлежит прежде всего назвать российские общества,
Медико-гомеопатическую академию в Барселоне, Бельгийское общество, Британское общество, немецких
врачей и фармацевтов, благодаря содействию д-ра Мосса (Mossa) и редактируемого им журнала "Die
Allgemeine homöopathische Zeitschrift", Гомеопатический cоюз в Лейпциге, гомеопатические
общества в Мексике, Колумбии, Голландии, Италии и Дании и, наконец, несколько гомеопатических
обществ в С.-А. Соединенных Штатах. Мы также благодарим редакторов гомеопатических журналов,
открывших на своих столбцах специальные подписки, как-то: гг. Тришон (Trichon) в "Annales
hоméоpathiques", Кларк (Clarke) в "Homoeopathic World", Крафт (Kraft) в
"American Homoeopathist", Флемминг во "Враче-гомеопaте", аптекарь Коста (Costa)
в Лиссабоне и др. Мы должны особо упомянуть двух щедрых подписчиков: д-р Вессельгефт (Waiter P.
Wesselhöft) из Бостона прислал 100 долларов и д-р Веласко (Miguel Velasco у Velasco) из
Гватемалы собрал с помощью своих друзей и пациентов сумму в 1340 франков: это трогательный пример
невынужденного великодушия.
В заключение, господа, я должен выразить наше сожаление об отсутствии среди нас одного из членов
нашего комитета доктора Бешрода Джеймса (Bushrod James) из Филадельфии, которому мы шлем нашу
искреннюю признательность за содействие нашей подписке в своей страны как раз в то время, когда
благодарная Америка воздвигала Ганеману в столице Соединенных Штатов памятник, стоящий 300 000
франков!
 |
Вслед за тем взошел на трибуну председатель Международного комитета доктор Л. Бразоль и произнес
следующую речь:
Милостивые государыни и милостивые государи! Последний Международный
гомеопатический конгресс 1896 г. в Лондоне, совпавший с годом празднования столетия гомеопатии,
постановил ознаменовать столь выдающееся coбытие как столетнее торжество одной из величайших реформ
в медицине сооружением надгробного памятника на могиле основателя гомеопатии. Для осуществления
постановления конгресса была избрана международная исполнительная коммиссия, отчет о действиях
которой только что прочитан ее секретарем. Как председатель комиссии, имею счастье сказать, что
задача наша окончена. Исполнен долг чести, любви и почитания по отношению к нашему дорогому
учителю, и на новой могиле его воздвигнут прекрасный памятник от его благодарных учеников в
ознаменование столетнего существования его учения. В увековечение его памяти приняли участие все
страны света, почему и сооружение это есть в полном смысле слова международное.
Мм. Гг.! Ганеман умер в 1843 г., телесная оболочка его разрушена и бренные останки великого
реформатора медицины, увы, не выдержали всерастлевающего действия времени. Но та часть его,
которая, переживая прах, от тленья убежит, воплотилась в его учении, которое теперь распространено
по всей земле, и дух созданной им школы жив в его учениках, свидетельством чего служит только что
отбытый наш блистательный конгресс. Таким образом, плоды медицинского гения Ганемана не поддаются
смерти; они неразрушимы, как неразрушима истина, на незыблемом основании которой построено
великолепное здание его медицинской реформы. Ганеман мощно потряс тяжеловесный замок средневековой
медицины и окончательно подорвал основы всех прежних и позднейших медицинских школ, строивших,
строящих или имеющих строить терапию на гадательных гипотезах о внутренней сущности болезней. Он
дал нам взамен ясное и простое опытное правило как находить специфические лекарства для каждого
индивидуального случая болезни и вместе с тем установил принцип испытания лекарств на здоровом
человеческом организме с целью открытия их чистых специфических свойств — принцип,
составляющий ключ к научному преобразованию и усовершенствованию лекарствоведения. Великая реформа
Ганемана заключается в создании позитивной терапии, чуждой резонерства, произвола личных мнений и
влияния моды, но имеющей дело лишь с фактами и законом. Факты — это реальные явления
естественных болезней и физиологического действия лекарств, познаваемые посредством наших органов
чувств, вооруженных всеми средствами и пособиями диагностики и фармакологии. Закон — это
отношение, которое должно существовать между явлениями болезни и явлениями физиологического
действия лекарства, для того чтобы последнее могло излечивать первую. Ганеман нашел, что это
отношениe должно быть взаимоотношением сходства или подобия; другими словами, лекарство, для того
чтобы излечивать болезнь, должно быть ей гомеопатично. Он нам сказал: для каждого случая болезни
ищите и давайте то лекарство, которое способно произвести у здорового подобную же болезнь. С тех
пор этот способ применения лекарств проверялся и подтверждался бесчисленное число раз, и каждый раз
с одинаковым результатом излечения или облегчения болезни. Но постоянное получение однообразного
результата при однообразных условиях именно и составляет характеристику законов природы. Поэтому,
первоначальное опытное правило лечения, предложенное Ганеманом, similia similibus curentur, имеет
теперь силу закона и красуется на этом памятнике неизгладимыми буквами на вечные времена. Научным
обоснованием этого закона Ганеман стяжал ceбе бессмертие. И действительно, какое изобретение по
важности своей может превзойти важность облегчения человеческих страданий! Какая земная слава может
сравниться со славой открытия закона лечения! И как бесконечно благодарны должны быть своему
великому учителю его ученики за то, что он дал им в руки столь могущественное оружие для борьбы с
человеческими недугами! В чем же должна выразиться эта благодарность? Конечно, в нравственном долге
работать над усовершенствованием науки, основанной учителем, придерживаясь не мертвой буквы его
изречений, но развивая положительные черты его учения и обогащая наше лекарствоведение. Итак, на
могиле дорогого учителя при торжественной обстановке сегодняшнего дня, в присутствии представителей
его учения, собравшихся со всех концов земли, и многочисленных его почитателей, дадим обещание
следовать его завету и взять под нашу ответственность великую будущность его медицинской реформы.
Пусть каждый из нас в нашей совместной работе внесет свою долю труда, каждый по мере своих сил,
способностей и влечений; и не замедлит наступить время, когда открытие Ганемана станет достоянием
не маленького меньшинства, а всей обширной семьи целого медицинского сословия. Да торжествует
истина! Да воссияет свет закона подобия всем имеющим очи, чтобы видеть! Да будет бессмертно имя
Самуила Ганемана в истории медицины и в сердцах его признательных потомков!
(Тут снимается c памятника покрывало, и присутствующие приветствуют его долго не смолкавшими
рукоплесканиями.)
Комитет имеет честь передать этот международный дар на попечение Французскому гомеопатическому
обществу с полной уверенностью, что Общество приложит столько же заботы к сохранению памятника,
сколько оно проявило усердия и рвения к сохранению и развитию учения основателя гомеопатии.
Всходит на трибуну доктор Леон Симон (Léon Simon) от лица Французского гомеопатического
общества и обращается к присутствующим со следующими словами:
Мм. Гг.! В событиях, наилучшим образом предуготовленных, случаются происшествия,
которые не может предотвратить никакая человеческая воля. Таким образом, внезапное нездоровье
—надеюсь, кратковременное — доктора П. Жуссе (Р. Jousset), президента конгресса и
Французского гомеопатического общества, лишает нас его красноречивого слова. Случилось так, что
неожиданным его заместителсм является тот самый, кто, благодаря вашему избранию, был председателем
Французского гомеопатического общества два года тому назад, во время перенесения сюда останков
нашего учителя Ганемана. С сердечным почтением поклоняюсь его праху, вспоминая, что он удостоил
дружбой моего деда и был свидетелем первых шагов моего отца на его медицинском поприще. Перед этой
могилой, где покоится Ганеман, перед этим памятником, одинаково хорошо задуманным и выполненным,
все мы чувствуем, насколько мы должны быть благодарны комитету, потрудившемуся над его
осуществлением, и я от вашего имени передаю ему сердечное спасибо. Доктора Бразоль, Картье, Ричард
Юз и Бешрод Джеймс оказали истинную услугу гомеопатии!
Отныне посетители со всех концов света будут проходить вереницей перед этой могилой. Что же скажет
она им? Пришедшим из более или менее отдаленных стран она скажет: добро пожаловать. А нам,
французам, получающим это священное хранилище и принимающим ответственность за его хранение, она
скажет лишь одно слово, но повелительное, которое должно звучать для нас как бы паролем; она нам
скажет: памятуйте!
Вслед за этим была прочитана телеграмма из Петербурга:
Врачи и фармацевты С.-Петербургского благотворительного общества последователей
гомеопатии отдают честь памяти Самуила Ганемана, их учителя, и шлют сердечные поздравления всем
врачам и фармацевтам Интернационального гомеопатического конгресса по случаю торжественного
открытия памятника тому, кто создал метод лечения cito, tuto et jucunde (скоро, безопасно и
приятно).
Врачи П. Соловьев, В. Соловьев, Сидоренко, Френкель
Фармацевты Штемпелин, К. Соловьев
 |
Церемония окончилась, но присутствующие еще долго не расходились, любуясь красотой места и
памятника. И действительно, насколько старое отдаленное место на Монмартре казалось запустением,
настолько новое место на Пер-Лашез представляется как бы настоящим возрождением. Гробница Ганемана
находится в самом центре так называемаемого исторического участка кладбища, где в памяти оживает
так много из того, что было во Франции великого и замечательного как в науке, так и в искусстве, в
политике и в военном деле. Здесь представители музыки Россини, Доницетти, Обер; знаменитые писатели
и поэты: Расин находится почти рядом с Ганеманом, немного подальше — Мольер и Лафонтен;
представители науки Гей-Люссак и Араго, знаменитый врач и френолог Галль лежит несколько ниже
Ганемана; тут же маршалы Первой империи Ней, Даву и много других знаменитостей. Дорога
"Дракона", где теперь покоится основатель гомеопатии, обсажена тенистыми деревьями и
является одной нз самых живописных на кладбище. Лицевой длинный фасад памятника расположен вдоль
главной аллеи у места ее пересечения двумя другими дорогами, так что к памятнику можно подойти по
трем различным путям.
Памятник сделан из превосходно полированного розового шотландского гранита, привезенного из
Питерхеда (Peterhead), нижняя же часть (цоколь) из нормандского гранита. Он имеет центральную часть
и две боковых половины. В центрe находится пьедестал, украшенный орнаментом из бронзовых гирлянд и
поддерживающий бюст Ганемана. Позади пьедестала возвышается суживающаяся кверху доска вышиной 3,80
метра, увенчанная наверху вырезанными в граните символическими знаками, а посередине носящая
надгробную надпись, которая приходится над головой Ганемана:
А
Hahnemann
Fondateur de
L'Homoeopathie
Neé è Meissen (Saxe) en 1755
Mort a Paris en 1843
У подножия пьедестала надпись:
Souscription Internationale
На боковых половинах выгравированы с правой стороны названия его главнейших сочинений:
Livres:
Fragmenta dе viribus mеdicamentorum positivis 1805
Organon 1810
Matiere Médicale Pure 1811—1833
Maladies chroniques 1828—1833
с левой стороны главная мысль его учения:
Extraits de l'Organon:
Similia similibus curentur
Traitez les maladies par des remedes
produisant des symptomes semblables a leurs maladies
Спереди памятника двойные проемные камни резной работы для бронзовой решетки старинно-зеленого
тона в греческом стиле.
Памятник выделяется не столько художественным замыслом, сколько красотой гранита и не изменяемой
от времени его полировки. Но главный его фокус сосредоточен в великолепном бронзовом бюсте Ганемана
работы с натуры Давида д'Анже. Этот шедевр скульптуры приковывает к себе внимание наблюдателя и
без всяких пояснений говорит ему, что это голова великого человека, заслужившого эти посмертные
почести. Вечером того же дня в ресторане "Ледоен" (Ledoyen) состоялся прощальный обед
членов Международного конгресса, отличавшийся чрезвычайным многолюдством, оживлением и обилием
застольных речей.
Доктор Леон Симон произнес следующий тост:
Господа, XIX век уже близится к закату, и может показаться, что мы поставили себе
целыо закончить его на краю могилы. Но сегодняшняя церемония не должна вызывать в нашей душe
печальных мыслей, потому что человек, которому мы воздали почести, сегодня более жив, чем
когда-нибудь: он победил время. Его мавзолей освящает его память навсегда, и члены комитета,
имевшие попечение об его сооружении, показали нам, как нужно действовать, чтобы совершать
непогибающее дело. К ним обращается мой тост и особливо в честь его председателя доктора Бразоля и
секретаря доктора Картье, который не щадил на это дело ни времени, ни труда, и которым справедливо
может гордиться его отец. Памятник Ганеману возник как раз в момент, когда человечество переступает
через новый этап. Точно так же настоящий век еще не успеет исчезнуть в прошлом, как родится новый
век, который, я надеюсь, будет веком триумфа для гомеопатии!
Этот тост был встречен шумными овациями по адресу председателя комитета, который благодарил
присутствующих в следующих выражениях:
Господа, я очень счастлив, что имя мое до известной степени связано с сооруженим
надгробного памятника Ганеману, и очень благодарен за выраженные мне чувства. Но я не могу принять
всецело на одного себя всю возлагаемую на меня честь. Вся моя заслуга, если тут можно говорить о
заслуге, заключается в том, что я глубоко прочувствовал в своей душе всю несправедливость и
неблагодарность предания забвению места, где покоится прах нашего дорогого учителя. Мне всегда было
больно и горько видеть его могилу в столь запущенном состоянии разрушения и пренебрежения, в каком
она находилась еще в 1895 г. Поэтому я и обратил внимание Лондонского конгресса 1896 года на нашу
нравственную обязанность реставрировать могилу Ганемана хотя бы в память столетнего существования
его учения. Мое предложение было принято, и была составлена комиссия, в которой я имел честь быть
избранным в председатели. В этой комиссии роли наши были распределены очень неравномерно. Четверо
из нас, а именно д-р Hughes в Брайтоне, д-р Bushrod James в Филадельфии, д-р Villers в Дрездене и я
в Петербурге, были заняты собиранием средств, и каждый из нас сделал в своей стране все, что мог, и
что позволяли нам условия места и времени. Мне отрадно высказать здесь мою искреннюю благодарность
нашим членам за их усердное содействие, а также великое спасибо всем, принесшим свою лепту на
увековечение памяти Ганемана. Но главный и весьма нелегкий труд достался нашему парижскому члену и
секретарю комиссии д-ру Cartier. Все предварительные переговоры с собственницей могилы, все хлопоты
по перенесению тела из Monmartre'cкого кладбища на Рèrе-Lachaise, все заботы по
составлению парижского проекта памятника, все наблюдения за ходом работ, вся переписка с членами
комитета и все неудобства, связанные с проволочкой времени на соглашение мнений между нами,
разъединенными друг от друга такими расстояниями, — вся эта невидная и неблагодарная, но
очень тяжелая черная работа лежала на плечах д-ра Cartier. И если мы испытали счастье
присутствовать сегодня при торжестве открытия вполне законченного и прекрасного памятника, то мы
этим обязаны усилиям, энергии и настойчивости д-ра Cartier. Ему же до известной степени обязан
своим успехом, блестящим составом и многолюдством наш конгресс, потому что для многих посетителей
открытие памятника составляло притягательный магнит, привлекший их в Париж. Поэтому при разделе
почестей и благодарностей конгресса я не хочу загребать жар чужими руками и думаю, что львиная доля
почетной добычи должна принадлежать д-ру Cartier.
Господа, все страны имеют свои обычаи. Так, у нас в Pocсии нет обычая благодарить на могиле членов
строительного комитета, иначе я произнес бы уже сегодня утром на Пер-Лашез благодарственную речь в
честь доктора Kapтье. У нас это делается за банкетом, и потому я теперь от лица нашего комитета
прошу вас выразить сердечную благодарность доктору Картье. Это он главным образом был душой дела;
он вдохновитель и исполнитель сооружения; он должен быть героем дня, и не только сегодняшнего дня:
его имя должно быть вписано крупными буквами в историю сооружения нашего памятника.
После этих слов присутствующие устраивают горячую овацию доктору Картье, который в немногих, но
прочувствованных, словах благодарит собрание и доктора Бразоля.
Парижская пресса отнеслась с большим интересом и сочувствием к торжеству открытия памятника. Уже
заблаговременно, а именно в июне месяце, наиболее читаемые газеты Le Petit Journal, Le Journal,
La Presse, Le Journal des Debats, Le Soleil, Le Gil Blas, La Fronde, La Croix, L'Intransigeant,
Correspondance Havas, L'Echo des Sports и др., сообщали слух, что pycскиe врачи из
С.-Петербурга с председателем комитета во главе должны прибыть в июле месяце в Париж для открытия
надгробного памятника Ганеману и участия в Международном конгрессе. На другой же день после
совершившейся церемонии все парижские газеты дали свои отчеты о торжестве, и все единогласно
признали его блестящий успех, только с той разницей в оттенках, что дружественные корреспонденты
засвидетельствовали факт присутствия "очень многочисленного скопления публики", между тем
как более или менее недоброжелательные насчитали лишь "около полсотни лиц". Вот выдержки
из нескольких газет.
Le Figarо, 22 июля
Открытие памятника Ганеману на Рèге-Lachaise имело место вчера утром в присутствии
многочисленного скопления публики. Д-р Cartier, секретарь Международного комитета, открыл церемонию
чтением отчета о действиях комитета. Вслед за тем председатель Международного комитета, д-р Бразоль
из Петербурга, почтил память Ганемана в горячей и красноречивой речи, и формально передал памятник
на попечение Французского гомеопатического общества.
Le Journal, 22 июля
Вчера утром состоялось открытие памятника на Рèге-Lachaise в память основателя гомеопатии
Ганемана. Памятник сооружен международной подпиской. Эта церемония привлекла очень многочисленную
публику, состоящую главным образом из врачей-гомеопатов, съехавшихся в Париж на Международный
гомеопатический конгресс. Церемония была открыта секретарем Международного комитета д-ром Cartier,
который дал отчет о действиях комитета. Затем председатель Международного комитета доктор Бразоль
из С.-Петербурга произнес красноречивую речь и передал памятник Французскому гомеопатическому
обществу. Памятник исполнен фирмой Lardot: он красив, в простом и строгом стиле, с бронзовым бюстом
знаменитого David d'Angers.
Le Petit Journal, 22 июля
Церемония, на которой присутствовала лишь полсотня лиц, принадлежавших большей частью к
заграничному медицинскому сословию, имела место вчера утром на кладбище Рèге-Lachaise, где
происходило открытие гробницы, сооруженной по международной подписке в память Ганемана, основателя
гомеопатии. Памятник выделяется простотой, сделан из гранита и порфира и увенчан бронзовым бюстом
немецкого ученого. Доктор Лев Бразоль из С.-Петербурга, председатель Международного комитета,
давший толчок к сооружению памятника, напомнил собранию, каковы права Ганемана на благодарность
медицинского сословия, и передал памятник французскому комитету.
La Republique Francaise, 22 июля
Очень интересная церемония происходила вчера на Рèrе-Lachaise — церемония открытия
памятника, воздвигнутого на могиле Самуила Ганемана, основателя гомеопатии. Ганеман умер в 1843 г.;
он был похоронен на Монмартрском кладбище, и более чем скромную его могилу впоследствии отыскать
даже верным его адептам стоило большого труда. На гомеопатическом конгрессе 1896 г. была составлена
Международная комиссия с целью организовать подписку, которая дала бы возможность поставить
Ганеману подобающий ему памятник. Председателем комиссии был избран доктор Бразоль из
С.-Петербурга, и ей пришлось немало потрудиться, чтобы достигнуть цели, но старания ее награждены
конечным результатом, так как памятник действительно великолепен, и бесподобно помещается в лучшей
части кладбища, которую можно назвать исторической, ввиду того, что здесь помещаются могилы
Лафонтена, Расина, Мольера, Спонтини, Галля и др. Церемония сама до себе была очень величественна,
и перед собранием врачей, прибывших в Париж со всех частей света, доктор Бразоль передал памятник
Французскому гомеопатическому обществу, произнеся при этом речь, которая по чистоте стиля и формы
могла бы оказать честь хотя бы и члену Французской Академии.
Напомним здесь вкратце об огромных заслугах Ганемана. Живя в конце минувшего (XVIII) столетия и
получивши глубокое отвращение к беспомощности современной ему медицины, он уже предпочел отказаться
от медицинской практики, как неожиданно открыл или, вернее, освятил закон природы, поставленный
Гиппократом: Similia similibus curantur. Закон этот может быть переведен следующим образом:
"Ввсякое вещество, вызывающее у здорового человека известные симптомы, излечивает такие же
симптомы, когда они встречаются у больного". По мере того, как он изучал все более и более
многочисленные лекарственные вещества, Ганеман все более и более проверял и подтверждал верность
этого закона, и его испытания, произведенные на здоровых людях, представляют безусловно гигантский
труд, который и в настоящее время продолжается его учениками. Они теперь рассеяны по всему земному
шару, и на конгрессе, заседающем теперь на выставке, мы видим англичан, немцев, итальянцев,
бельгийцев, русских, американцев с Севера и Юга, и даже индийцев. Далеко не заурядный интерес
представляет зрелище людей, съехавшихся со всех точек земного шара и соединенных под одним научным
знаменем для того чтобы почтить память учителя, учение которого остается неприкосновенным после 110
лет существования. Для медицинской доктрины такая долговечность, право, небанальна.
Le Soleil, 22 июля
Сегодня в 9 ч. утра члены конгресса собрались на кладбище Рèrе-Lachaise для открытия
памятника в честь Ганемана. Резолюция о сооружении памятника была принята на последнем
гомеопатическом конгрессе 1896 года в Лондоне. Доктор Бразоль из С.-Петербурга был избран
председателем комитета и уполномочен на сбор пожертвований для этой цели. Передавая памятник
Французскому гомеопатическому обществу, этот русский врач произнес на превосходном французском
языке похвальное слово Ганеману. Д-ра Cartier и Léon Simon тоже сказали горячие речи.
Бронзовый бюст Ганемана — художественное произведение Давида д'Анже; гранитный пьедестал
— работа скульптора Лардо.
Последнее дневное заседание конгресса происходило под председательством доктора Бразоля,
вице-президента конгресса. Оно было посвящено истории гомеопатии и обсуждению вопросов
профессионального быта. Секретарь конгресса, доктор Léon Simon, представил очерк успеха
гомеопатии в различных странах. Этот успех весьма значителен в Америке, Англии и отчасти Германии,
в других же странах меньше. Причина, почему в Ceвepo-Американских Штатах мы видим столь громадное
число последователей учения Ганемана, лежит в свободе преподавания, существующей в этой стране, и в
превосходной организации гомеопатических обществ, ведущих деятельную пропаганду своей доктрины.
Следующий Международный конгресс соберется в 1905 г. в Соединенных Штатах.
La Presse, 22 июля
Гомеопатический конгресс, спокойно и с научным достоинством заканчивающий сегодня свои труды,
представляет очевидное свидетельство того, как много может сделать для торжества принципа энергия и
настойчивость в служении науке; гомеопаты на их последнем конгрессе приняли решение закончить
сессию нынешнего конгресса открытием статуи в честь их учителя Самуила Ганемана, свидетельствуя,
таким образом, свое благоговение ученому, который всю свою жизнь посвятил научному труду.
Шестнадцать лет медицинской практики привели его к философическому сомнению, которым были
овладеваемы и другие просвещенные медики. Он пришел к заключению о беспомощности преподаваемой
терапии и, заметив, что одно и то же вещество, которое производит болезнь у того, кто ее не имеет,
излечивает ее у того, кто ею одержим, он сформулировал новый закон гомеопатии и провозгласил
знаменитый с тех пор девиз: Similia similibus curantur. Осыпанный обидами и оскорблениями, он
должен был бежать из своего родного города, затем из Лейпцига и Германии и, наконец, поселился в
Париже, где свободомыслие ученых позволило ему найти себе отдых, необходимый для его трудов.
Сегодня врачи-гомеопаты в количестве многих тысяч, рассеянные во Франции, Германии, России, Англии
и Cевepo-Американских Штатах, имеют свои специальные госпитали и аптеки и требуют лишь полной
свободы преподавания и кафедр для распространения их учения и экспериментальных исследований,
служащих ему основой. Собравшись на конгрессе, который всего на несколько дней опередил открытие
большого Медицинского конгресса, имеющего соединить несколько тысяч врачей со всего света, они без
всякой язвительности обсуждали методы лечения их горячих товарищей-аллопатов, добиваясь лишь
умиротворения и взаимного соглашения для наибольшего блага страдающего человечества.
L'Evenement, 22 июля
Вчера происходило на Рèге-Lachaise открытие памятника на могиле доктора Ганемана, основателя
гомеопатии. Этот памятник, сооруженный по подписке благодаря неустанным усилиям доктора Бразоля из
Петербурга, весь из розового гранита; посредине бюст Ганенана работы Давида д'Анже. Доктору
Картье удалось поместить монумент в центре исторических знаменитостей, неподалеку от Мольера,
Лафонтена, Расина, Россини и др. Многочисленные иностранные врачи, принимавшие участие в
Международном конгрессе, присутствовали при церемонии.
Le Petit Parisien, 16 июля
Между тем как зловещие слухи доходят к нам из дальних окраин Востока и можно было бы думать о
возвращении времен самого дикого варварства, утешительно думать, что в других частях света, в
частности, в нашей, цепь услуг, оказываемых человечеству, не прерывается, и признательность людей
переносится на благодетелей и филантропов. Среди этих благодетелей человечества можно назвать трех
ученых, имена которых именно на этой неделе последовательио напоминаются нашей памяти по случаю
открытия в честь их бронзовых или мраморных памятников. Справедливо, чтобы великие полководцы имели
свои статуи на наших плошадях; похвально, чтобы наши великие ученые не предавались забвению.
Вот прежде всего памятник, сооруженный по международной подписке памяти немецкого врача Ганемана,
основателя гомеопатии. Он возвышается на Рère-Lachaise, в историческом уголке кладбища.
Могилы Расина, Лафонтена, Мольера, Жерико находятся по соседству, а в нескольких шагах расстояния
покоятся маршалы Первой империи. Один оратор в широких чертах изложил медицинскую доктрину
Ганемана. Она содержится в этом принципе, вырезанном на памятнике: Similia similibus curentur, лечи
подобное подобным. Не желая тут участвовать в споре, разделяющем "гомеопатию" от
"аллопатии", можно констатировать, что гомеопатия имеет ревностных и убежденных
последователей и что само это убеждение содействует им в облегчении, подкреплении и излечении.
"Принимайте такое-то средство, — говорят некоторые врачи, — пока оно
излечивает". И они правы. Моральное доверие облегчает многие физические страдания. Ганеман,
который не ответственен за поступки некоторых его учеников, — почтенный ученый, и заслуживает
памятника из розового гранита, на котором красуется его бронзовый бюст. (Далее говорится об
открытии памятников знаменитому Лавуазье и двум ученым, друзьям Пеллетье и Кавантону, открывшим в
хинной корке алколоид — сернокислый хинин.)
"Le Temps", "Le Rappel", "L'Echo de Paris", "La
Paix", "Le Petit National", "La Nation", "La France", "Le
Voltaire", "Moniteur Universel", "La Verite Francaise", "La Petite
Republique socialiste", поместили отчеты приблизительно такого же содержания.
Из гомеопатических журналов приведем лишь следующие заметки:
Allgemeine Homoöopathische Zeitung, Bd. 141, № 7/8, 16 августа 1900
Торжественно состоялось освящение нового, выдающегося по красоте надгробного памятника великому
учителю на Рèге-Lachaise. Там он покоится под высокими старыми ясенями среди величайших
мертвых Франции. Речь секретаря бюро, д-ра Cartier, в числе жертвователей называет "Die
Allgemeine Hom. Ztg.", Лейпциг и Берлин. Единственный возложенный от Берлинского союза венок,
вызвал искреннюю благодарность Союзу. Речь д-ра Бразоля, оказавшего огромную услугу делу сооружения
памятника, была великолепна.
Тhе Homoeopathic World, август, 1900, р. 355
Суббота 21-го июля была кульминационным днем Международного съезда. С утра на Рère-Lachaise
собралось большое стечение публики, чтобы присутствовать при открытии памятника Ганеману. Из
далеких западных штатов Америки, из Бразилии, Южной Африки, России, Германии, Испании, Италии,
Бельгии и с Британских островов съехались ученики Ганемана, чтобы оказать ему глубокое почтение.
Могила его имеет интернациональное значение, и поэтому все нации благовременно соединились в
подписке на сооружение ему надгробного памятника. На церемонии присутствовал и доктор Мак-Клелланд
(J. Н. McClelland), председатель бюро по сооружению только что открытого вашингтонского памятника
Ганеману. Тут же почтенная женщина-врач Нанси Вильямс (Nancy Williams), самая щедрая
жертвовательница на вашингтонский памятник, которая, несмотря на свои 70 лет, совершила путешествие
из Америки, чтобы только присутствовать при большом парижском событии. Едва ли менее похвально было
присутствие д-ра Хоукса (Hawkes) из Ливерпуля, имевшего в своем распоряжении лишь несколько часов,
которыми он воспользовался с тем, чтобы воздать свою дань почтения на могиле учителя в Париже.
Церемония во всех отношениях имела блистательный успех. Д-р Картье (неутомимым трудам которого в
хлопотливых сношениях с семьей Беннингхаузен и с начальством двyx кладбищ проект памятника обязан
своим успехом), д-р Бразоль (первый сделавший заявление по этому интернациональному делу на
Лондонском конгрессе четыре года тому назад, и великодушное усердие которого достигло своей высшей
степени в преподнесении каждому из участвующих за обедом фотографического снимка с памятника) и д-р
Леон Симон (принимавший участие в исполнительном комитете), произнесли речи, отличавшиеся настоящим
и волнующим красноречием.
Сам по себе памятник не имеет притязания на высокохудожественное значение, но он, бесспорно, хорош,
прост и массивен. Ганеман говорит с высоты его своим бюстом и хорошо избранной надписью, и будет
говорить и будущим векам. Наш учитель лежит среди других мировых героев, и комитет, приложивши
столько благородных стремлений к своей задаче, заслуживает самую горячую благодарность и
поздравления от подписчиков, в интересах которых он действовал. Быть может, лучшим комплиментом из
всех, какие нам пришлось слышать, было частное замечание д-ра Мак-Клелланда. Не было бы ничего
удивительного, если бы он почувствовал разницу в размерах между памятником в Вашингтоне,
воздвигнутым на городской площади и стоившим 300 000 франков, и надгробным памятником на парижской
могиле, стоившим около 17 000 франков. Ничуть не бывало. С большим воодушевлением, означавшим очень
много, он выразил свое полное удовлетворение от сравнения обоих памятников: "Ганеман достойным
образом возвеличен; надпись верная; эпиграфы выбраны правильно". А уж если кто-нибудь знает,
что такое хороший памятник, то это, конечно, д-р Мак-Клелланд.
La Revista homoeopatica в Бapceлoне:
Памятник сделан из гранита; это один из самых больших и лучших на этом грандиозном кладбище; он
заметным образом привлекает к себе внимание как шириной фасада, так и вышиной; на всем кладбище
мало найдется памятников, достигающих его размеров. Он выделяется из зелени окружающих его
деревьев, и при открытии его произвел такое впечатление, что присутствующиe рукоплескали
архитектору.
Аллопатические медицинские журналы, русские и иностранные, насколько нам известно, в том числе и
наша руководящая газета "Врач", не обмолвились ни единым словом, точно будто никакого события и не
происходило. Тем интереснее следующая статья в "Monaco-Médical" от 1 августа 1900
г. под заглавием "Памятник Ганеману". После описания церемонии открытия медицинский
корреспондент пишет:
Настоящая эпоха является возвеличением теории Ганемана. Серотерапия с
универсальностью ее методов и с ее тенденциозным захватом всей терапии представляет дивный апофеоз
Ганеману. Similia similibus curantur! Какое блистательное воздаяние осмеянному и преследованному
новатору, вся жизнь которого была апостольским служением. И какая неблагодарность со стороны
изобретателей и фабрикантов сывороток, из которых ни один не присутствовал при восстановлении
научного имени их предшественника. Институт Пастера в полном составе по меньшей мере должен был
оказать это законное почтение тому, чье учение содержит в себе лечение бешенства посредством яда
бешенства, дифтерита посредством
яда дифтерита, стрептококковой заразы посредством стрептококка. Таким образом, искусство врачевания
будет постоянно раскачиваться из стороны в сторону, подобно нескончаемой качке гигантского корабля.
От contraria к similia, от школы Broussais к школе Пастера, терзаемое вечным исканием равновесия,
оно будет колебаться до тех пop, пока решительно не примет направления к улучшению почвы, на
которой развиваются болезни, к клеточной динамогении, являющейся результатом физического
возбуждения. К счастью, мы идем большими шагами к этому желанному идеалу.
Итак, благодаря стараниям и заботам Международного комитета, основатель гомеопатии Самуил
Ганеман занял место вечного успокоения, достойное его великого имени и неувядаемой славы.
Надгробный памятник, воздвигнутый ему его учениками и последователями, рассеянными по всему свету,
находится теперь на попечении Французского гомеопатического общества и увековечит его память в
грядущих поколениях.
 ЧАСТЬ I
|
