Фотография любезно предоставлена Джулианом Уинстоном

ЛЕКЦИЯ, ЧИТАННАЯ СЕСТРАМ И СИДЕЛКАМ ЛОНДОНСКОГО ГОМЕОПАТИЧЕСКОГО ГОСПИТАЛЯ 28 МАЯ 1902 Г.

"Мне хотелось бы получить понятие о гомеопатическом действии", — сказала мне недавно одна дама. Она не сомневалась в факте и только затруднялась концепцией этого факта. "Постараюсь объяснить вам как умею, — отвечал я, и сказал ей приблизительно следующее. — Представьте себе тело, вибрация которого находится в полной гармонии и равновесии, выражающих состояние здоровья. Затем вообразите себе другое тело, в котором произошло нарушение вибрации, подобное тому, которое способно вызвать какое-нибудь лекарственное вещество, скажем, для примера, головная боль, схожая с той, которую может произвести белладонна. Представьте себе далее, что сила белладонны применяется к обоим этим телам; есть ли вероятность, что она произведет одинаковое действие как на тело, находящееся в равновесии, так и на то, равновесие которого нарушено?" Дама согласилась, что это невероятно и даже невозможно. "Разумеется, — продолжал я, — так как условия различны, то и действие будет различное. Новая сила, действующая на уравновешенные вибрации здорового тела, нарушает их специфическим образом, присущим лекарству. Как же действует она на тело с расстроенными вибрациями? Она может действовать на него трояким образом: 1) она может нейтрализовать эти вибрации, которые присущи ей самой (точно так же, как подобные лучи света или звука, идущие по противоположным направлениям, нейтрализуют друг друга) и таким образом произвести гомеопатическое излечение¹, или 2) она может усилить расстройство, вызвав гомеопатическое ожесточение, или 3) она сначала усилить, а затем уничтожить расстройство вибрации, производя гомеопатическое излечение вслед за гомеопатическим ожесточением".

Настоящая лекция имела целью сообщить моим слушательницам некоторое понятие о том, каким образом в гомеопатической практике утилизируется двойственное отношение врачебных средств, т. е. их способность вызывать болезнь и удалять ее. Факт. что лекарственный вещества обладают этим двойственным отношением, не отрицается ни одной школой; все школы признаю́т, что одно и то же средство может быть и ядом, и лекарством. Разница заключается в том, что аллопатическая школа не допускает, чтобы из этого факта можно было извлечь какую бы то ни было пользу. По ее мнению, это бессмысленное распоряжение природы, и придавать ему значение могут только сумасшедшие. Аллопаты видят в гомеопатии враждебную веру, требующую искоренения ради блага человечества.

Несколько лет назад, когда покойный доктор Уокер (De Nоё Walker) пользовал одного из членов королевской фамилии, зашел разговор о гомеопатии, и врач этот горячо отстаивал ее. "Что же, д-р Уокер, — сказал один из принцев, — вы, по крайней мере, обладаете мужеством ваших мнений. — Вовсе нет, Ваше Королевское высочество, — отвечал д-р Уокер, — я обладаю мужеством моих фактов".

В этом действительно большая разница, неспособность понять которую лежит в корне всех преследований, опозоривших и теперь еще позорящих историю медицины, и всех распрей, разделяющих различные школы. То, что может быть решено наблюдениями и опытом, считается предметом веры. Гораздо легче, конечно, выражать свою веру, чем упразднять чувство зрения. Между тем в науке вера играет лишь ничтожную роль; наука знает или не знает. Она никогда не пытается заменить знание верой или неверием.

Опубликовать эту лекцию меня побуждает надежда, что она может внести хотя бы некоторый свет в главные факты, связанные с гомеопатической наукой и искусством.

Давно уже меня просили прочитать лекцию сиделкам этой больницы. Я извинился по недосугу, и на самом деле работа, которой я был занят, не позволяла мне исполнить эту просьбу. Теперь же, когда я закончил свой труд и пользуюсь сравнительно некоторой свободой времени, ко мне вновь обратились с просьбой о прочтении лекции, и я постараюсь сделать, что могу.

Однако же задача моя от времени не облегчилась. Чем ближе знакомишься с известными предметами, тем труднее становится излагать их в удобной форме, и мне казалось, что если я стану медлить, то и совсем не смогу исполнить просьбу.

Очень естественно, чтобы сиделки пожелали получить разумное понятие о целях, имеемых в виду врачами, которым они прислуживают, и, конечно, важно, чтобы сиделки в гомеопатической больнице усвоили себе по крайней мере существенную разницу между гомеопатическим и аллопатическим способами лечения. Постараюсь объяснить это в сегодняшней моей лекции.

Слово "гомеопатия" значит "подобное страданию". Ганеман употребил это слово, чтобы выразить понятие, что лекарства могут излечивать болезни, которые они сами способны возбуждать у здоровых. Мысль о возможности существования такого общего закона зародилась у него вследствие действия хинной корки в перемежающейся лихорадке. Ганеман знал, что она излечивает некоторые формы лихорадки. Он принял дозу, находясь в совершенно здоровом состоянии, чтобы узнать, что случится, а случилось то, что у него появился приступ озноба и лихорадки.

Это наблюдение Ганемана справедливо сравнивают с наблюдением Ньютона, подметившего падение яблока. Ньютон, увидев, как яблоко упало с дерева, стал спрашивать себя, почему, отделившись от дерева, оно падает вниз, а не вверх. Миллионы менее вдумчивых людей видели падение предметов на землю, и им никогда не приходило на ум задавать себе этот вопрос. Ньютон посвятил лучшую часть своей жизни на разрешение вопроса, и с ответом на него получил те сведения, которыми мы теперь обладаем о законе тяготения. Точно так же наблюдение Ганемана, что хина не только излечивает лихорадку, но и вызывает состояние, похожее на нее, повело к открытию, что это не исключительный факт, а выражение общего закона. Он тотчас заметил, что это дает новый способ пользоваться лекарствами и узнавать их целебные силы.

Все это с виду очень просто: хина излечивает лихорадку и хина же вызывает ее, а потому нам стоить только принимать лекарства, чтобы получить средства для любой болезни. Но факты не так просты, какими они кажутся, и здесь-то мы видим одно из различий, существующих между двумя школами. Ганеман знал, что хина излечивает только известную форму лихорадки или, другими словами, что она излечивает только те случаи лихорадки, в которых у больного проявляются те же самые симптомы, которые хина сама способна вызывать у здоровых. Аллопатическая школа постоянно старается отыскивать специфики против болезней, и на этом и основывает свою фармакологию. Лекарства делятся на разряды, смотря по главным чертам их общего действия. Очень многие из них начинаются словом анти-: антисептический, антипериодический, антиспазмодический и т. д.; это означает, что такие лекарства считаются специфическими средствами против известных болезненных состояний.

Недостаток подобного распределения состоит в том, что в каждом списке заключается много лекарств без указания на то, которое из них следует выбрать в каком-нибудь определенном случае. Вот здесь-то и проявляет свое преимущество гомеопатия. Двустороннее действие лекарств — их способность вызывать у здоровых состояние, схожее с тем, которое они излечивают у больных, — дает ключ к нахождению средства, подходящего к фазису любого случая. У гомеопатии нет спецификов против отвлеченных болезней, но она дает возможность находить специфическое средство для каждого данного случая болезни.

Чтобы иметь возможность отыскивать гомеопатическое специфическое средство для данного болезненного случая, необходимо испытывать лекарства на здоровых. Такое испытание лекарств было впервые установлено Ганеманом на себе и друзьях, и полученные этим путем симптомы и составляют гомеопатическое лекарствоведение. Для справок эти симптомы распределяются под различными областями тела, в которых они появляются. Таким образом, гомеопатическая фармакология вполне отличается от аллопатической. Она сообщает сведения о действительных эффектах, производимых каждым лекарством, тогда как аллопатическая фармакология основывается более или менее на догадках, довольствуясь тем, что говорят или воображают о лекарствах различные авторитеты.

Д-р Деджон рассказывает анекдот об одной барыне, которой гомеопатия нравилась, потому что она проста как А, В, С². Когда у ребенка что-нибудь не в порядке, то для этого имеется наготове аконит; если он не поможет, можно попробовать белладонну, а если она также не принесет достаточной пользы, то уж хамомилла наверно успешно закончит излечение.

В этом много правды, и многие сделались гомеопатами, благодаря успехам А, В и С в детской. Гомеопатия поддается значительному обобщению, в противном случае она была бы почти недоступной обычным смертным.

Так как действительные случаи запоминаются легче, чем отвлеченные принципы, то я считаю полезным привести несколько примеров, иллюстрирующих гомеопатическое правило.

Первый случай иллюстрирует как принцип обобщения, так и принцип обособления, но об этом скажу позднее.

В начале прошлого января мне писали из деревни о двух девочках, из коих одной было три года и девять месяцев, а другой один год и два месяца. Обе страдали коклюшем уже две или три недели. Лечил их аллопат, но старшая девочка наотрез отказалась принимать прописанное им лекарство. Младшую убедили принять дозу, от которой у нее тотчас появилась рвота. Что же оставалось делать? Отец обратился ко мне письменно.

Против коклюша существует много средств в обеих школах, которое же из них следовало мне послать? Или же мне следовало выбрать какое-нибудь новое средство, которое еще никогда не употреблялось против коклюша? Отец девочек сообщил мне следующие подробности: у старшей девочки кашель заканчивается отрыжкой, которая доставляла облегчение, и после кашля она, казалось, глотала, чтобы отдышаться. Вместе с тем, ей трудно было дышать носом, вследствие скопления слизи. У маленькой девочки, очень слабой и хилой, был мучительный кашель, как бы идущий из желудка и сопровождаемый слюнотечением.

На основании-то этих данных мне и пришлось назначить лекарство, но в гомеопатии существует очень много средств, вызывающих судорожный кашель — которое же из них должен я был выбрать? Гомеопатия требует, чтобы в каждом случае давалось лекарство, наиболее схожее по совокупности симптомов, но при этом некоторые симптомы гораздо важнее других. Ганеман указал, что наиболее особенные и, так сказать, "смешные" симптомы являются самыми важными. Я обратил внимание на то, что в обоих случаях кашель сопровождался отрыжкой. Вот тут-то является необходимость в другой особенности гомеопатии — реперториях. Никакая голова не в состоянии вместить в себе миллионы симптомов, вызываемых тысячью или более лекарств. Поэтому-то необходимы указатели, или репертории, в которых приведены не только симптомы, но и условия, при которых они появляются. И вот я обратился к Реперторию кашля Ли и Кларка и под заголовком "отрыжка, сопровождающая кашель" нашел следующие средства: амбра, арника, ацидум сульфурикум и вератрум. В "Чистом лекарствоведении" Ганемана под амброй я прочитал: "Страшный спазмодический кашель с значительной отрыжкой и хрипотой". Симптом этот испытал сам Ганеман. К немалому удовольствию своему, я нашел также и другой симптом, испытанный фон Герсдорфом, а именно "сухой, глубокий кашель со скоплением слюны во рту". Тут, следовательно, я встретил выдающийся симптом кашля у другой девочки — "слюнотечение при кашле". Амбра также соответствовала катаральным носовым симптомам обоих детей. Я послал пузырек с амброй 3-го разведения с тем, чтобы дети принимали дозу через каждые два часа. Они стали поправляться так быстро, что лечивших их врач не нашел нужным более посещать их. Во время сильного холода, бывшего в феврале, девочки простудились и я переменил лекарство, но через неделю исправил свою ошибку и снова послал амбру, но 30-го деления; она произвела быстрое улучшение и дети постепенно оправились без всякого другого лекарства.

Хотя серая амбра — Ambra grisea — и употреблялась в старой медицине, но в новейших сочинениях она редко упоминается, и если бы ее не испытал на себе Ганеман, то мне не удалось бы так легко вылечить эти два случая. Аллопат же никогда не напал бы на это средство. Для аллопата коклюш — коклюш, и больше ничего. Он никогда не подходит к природе ближе названия болезни. Между тем лекарствам нет никакого дела до названия болезни, но для них важны особенные проявления или выражения болезней. Обращая внимание на эти выражения, мы не заботимся о том, как они названы — мы имеем дело с самой природой. Раз определив болезнь как коклюш, аллопат назначает средства, одобренные факультетом. Для гомеопата же каждый случай коклюша отличается своими особенностями, и он лечит его на основании этих особенностей, которыми выражается природа. Ганеман дал нам возможность подходить к природе и не стесняться всякими теориями и умозрениями, которыми затемняет ее аллопатия³.

Оба вышеприведенных случая, как я уже упомянул, показывают, что гомеопатия допускает обобщение и обособление. Быть может, вы припомните картину, нарисованную Личем, изображающую двух франтов, одетых в брюки очень замечательного узора. Узор этот был нарисован в таком размере, что для того, чтобы показать его вполне, требовались две пары ног! Когда господствует какая-нибудь эпидемия, то обыкновенно требуется довольно много больных, чтобы показать, так сказать, эпидемический узор. Картина, изображающая совокупность наиболее выдающихся симптомов у разных больных, показывает особенный характер болезни — genus epidemicus, как называл его Ганеман. Моих двух больных, как и двух франтов Лича, было достаточно. Я, не колеблясь, предписал одно и тоже средство обеим девочкам, хотя каждая представляла только часть картины. Очень вероятно, что амбра оказалась бы эпидемическим средством, которое излечило бы большинство случаев коклюша, свирепствовавшего в том городе, где жили эти дети, но так как у меня других случаев не было, то за это я поручиться не могу. В других случаях могли быть в наличности другие характерные симптомы, а эти могли отсутствовать, и тогда амбра была бы бесполезна, и пришлось бы отыскивать другие средства. Поэтому, хотя в гомеопатии иногда и допускается рутина, но врач никогда не должен быть ее рабом.

Теперь спрашивается: что же такое эта амбра и почему она может излечить коклюш? Серая амбра есть восковидное вещество, часто плавающее в морях, где водятся киты, или выбрасываемое на берега. Полагают, что она развивается во внутренности кашалота. "Она, вероятно, составляет, — говорит Ганеман, — жировое выделение из его желчного пузыря". Она в большом ходу как духи, но в медицине, кроме гомеопатии, не употребляется. Но почему же она вылечивает коклюш? Этого я вам сказать не умею, это тайна природы. Факт, что амбра вызывает у здоровых те симптомы, которые были в наличности у моих пациенток, служил для меня доказательством, что она их излечит. Но заметьте, что хотя этот факт объясняет, почему я был убежден, что амбра окажется целебной, он вовсе не объясняет, почему вещество, взятое из внутренности кита, излечивает кашель. Конечно, этому должна быть причина, но по настоящее время это тайна природы, которую предоставляю вам открыть, если вы можете.

Не воображайте, однако же, что амбра способна излечивать все случаи коклюша, или что она ничего другого излечить не в состоянии. Между прочим, она является средством от застенчивости, но я не ручаюсь, что она вылечит всякий случай застенчивости.

В прошлом августе ко мне приехала из деревни посоветоваться дама лет шестидесяти. Три с половиной года перед тем у нее была сильная инфлуэнца, и с того времени ее мучил кашель приступами, очень похожий на коклюш, но с той особенностью, что он возбуждал жестокую головную боль, так что жизнь больной буквально стала ей в тягость и она постоянно страшилась приступа кашля. Я сказал ей, что если она даст мне время, то я думаю, что смогу ее вылечить; если же она не даст мне времени, то я советовал ей не лечиться у меня. Быть может, мне и удалось бы скоро облегчить ей, но я этого не ожидал. В легких ничего ненормального я не нашел и назначил ей лекарство, которое казалось мне наиболее подходящим, но без видимого успеха. Она ежемесячно приезжала ко мне, и в декабре ее симптомы напомнили мне о симптомах осмия, о котором уже много лет назад д-р Блэкли (Blaekley) сделал доклад Британскому гомеопатическому обществу. Я обратился к своему Словарю и там нашел одно из своих наблюдений, которое оказалось очень кстати. Давно уже я предписал одной пациентке, также пожилой барыне, осмий во втором десятичном разведении против сильного судорожного кашля, сопровождаемого головными болями. Он не вылечил больную, а напротив, произвел ожесточение, которое приняло следующую форму: "острая боль в середине лба, идущая к задней части головы, заставляющая ее твердо нажимать на лоб, что доставляло облегчение". Это как раз составляло характер боли, причиняемой кашлем у моей теперешней пациентки, и я не мог отыскать никакого другого средства, которое вызывало бы точно такую же боль, хотя многие лекарства возбуждают кашель, сопровождаемый головными болями иного рода. Я назначил осмий 6 и впервые получил известие о pешительном улучшении. Оно продолжалось, пока, наконец, головная боль совершенно не прекратилась, и моя пациентка кашляла без боли, чего не было в течение почти четырех лет. Кашель же не был вполне удален осмием и потребует дальнейшего лечения, но я привожу этот случай, чтобы показать один из способов, с помощью которого, помимо испытаний на здоровых, возможно получить показания для средств.

Осмий — самый тяжелый из всех металлов. Его находят в природе в соединении с платиной, и в процессе отделения платины осмий выделяет из себя осмиевую кислоту; испарения эти чрезвычайно едкого запаха, отчего металл и получил свое название — "осме" по-гречески запах. Они не только едки, но и ядовиты, вызывая раздражение дыхательных путей, а также и кожи. Основанием наших сведений о показаниях для осмия служат наблюдения над его действием на рабочих и к ним прибавлено несколько испытаний на здоровых. Но симптом, давший мне возможность облегчить моей пациентке, состоял в ожесточении, которое он вызвал у другой больной. В гомеопатии, как и в других естественных науках, всякий хорошо наблюденный факт — даже если он сопровождается неудачей — бывает полезным. Случай этот также показывает, что нет надобности, чтобы лицо, на котором наблюдается прямое действие лекарства, находилось в полном здоровье. Безусловно здоровых людей, вероятно, не существует; для гомеопатических целей достаточно, если субъект относительно здоров и если опыт представляет собой непосредственное действие лекарств.

Теперь вернемся к нашей гомеопатической азбуке, с которой начали.

Почему, спросите вы меня, аконит, белладонна и хамомилла так необходимы в детской? Опять я должен сознаться, что не будучи посвящен в тайны природы, я не в состоянии прямо ответить на этот вопрос. Могу только сказать, каким образом Ганеман открыл и дал возможность другим открывать все, что средства эти способны производить.

Возьмем аконит, борец, с его темно-зелеными многораздельными листьями, синими цветами и клубневым корнем; есть ли во всем этом что-либо, что может повести к предположению, что он должен быть полезен в детской? Есть ли что-нибудь особенного в его истории? Один из мэров северного города дал обед своим друзьям. По ошибке садовника или повара, вместо хрена был подан к столу корень аконита и, к ужасу несчастного хозяина, трое из его гостей скончались после обеда в его гостиной. Есть ли в этом что-нибудь, из чего можно было бы заключить, что он способен быть полезным в детской? Да, быстрота его действия. Аконит вызывает симптомы быстрого охлаждения и коллапса, которые очень скоро могут сделаться роковыми. При испытаниях его на здоровых, а также в случаях отравления, не сопровождаемых смертью, за ознобом следует лихорадка с жаждой, жгучим жаром, беспокойством, страхом, тоской и, наконец, потом все эти симптомы бывают при лихорадочных состояниях, являющихся следствием простуды или испуга. Борец растет в сырых местах среди бурь и холодных ветров. Но где же свирепствуют более сильные бури, чем в детской? Во всех таких случаях, когда дети становятся беспокойными и не спят ночью, лихорадят, капризничают и выражают страх, один или два приема аконита, укрощенного гомеопатическим разжижением, быстро возвращают счастье и спокойствие.

Белладонна, красавка, довольно неприглядное с виду растение, встречается преимущественно на известковой почве. Ее черные ягоды употреблялись для косметических целей, чтобы подводить у барынь глаза и придавать им блеск. Но какое же отношение имеет это к детской? Только испытания на здоровых и случаи отравления показывают, какое она ценное средство для детей. Прежде всего, белладонна представляет собой мозговой яд и она действует всего сильнее на тех, у которых мозг особенно развит. Кролик не отличается своим умом и он может спокойно есть это растение, не вызывая у себя даже головной боли.

Не то бывает у человека. Самого незначительного количества крепкой тинктуры достаточно, чтобы произвести конгестию головы и расстройство умственных способностей; даже впускание в глаз атропина (действующего начала белладонны) иногда вызывает временное умопомешательство у самых крепких людей. Каким же образом, спрашивается, может такой сильный мозговой яд быть полезным в детской? Причина та, что из всех молодых животных у ребенка пропорционально самый большой мозг, который в первые три года жизни развивается очень быстро. Вследствие этого он находится в крайне чувствительном и раздражительном состоянии. Вот почему у детей конвульсии случаются гораздо чаще, чем у тех, у которых рост мозга прекратился. Раз черепные кости плотно срослись и на голове уже более нет мягких мест, значит, период быстрого роста мозга закончился.

В числе признаков раздражения мозга мы находим конвульсии всех степеней, от полного припадка бессознательности до спазмов и подергиваний в отдельных частях тела. Последствия белладонны идентичны с этими явлениями, и подергивания составляют характерную черту ее действия. Некоторые случаи отравления ею представляют собой такую полную картину скарлатины, что их иногда принимали за настоящую скарлатину. Болезнь эта у детей часто начинается конвульсиями. Это-то полное соответствие и делает белладонну такой ценной во многих случаях скарлатины даже как предохранительное средство. Лихорадка, бред, боль горла, гладкая ярко-красная высыпь и сухая кожа — все это с замечательной точностью воспроизводится в действии белладонны.

Но почему же белладонна поставлена после аконита, а не перед ним? А вот почему: аконит обладает быстрым и скоропроходящим действием, соответствующим начальной стадии многих воспалительных состояний и простых лихорадок, последствий внезапной простуды или испуга. Если его дать сразу, он устранит более серьезные последствия. Белладонна жe действует глубже и продолжительнее, вызывая раздражение тканей и воспаление. Поэтому в рутинной домашней практике белладонна соответствует таким случаям, где аконит уже был бы бесполезен. Опытный врач сразу определит, которое из этих двух средств следует дать, я же теперь только объясняю основание рутинной азбуки, которой руководствовалась барыня. Белладонна, как я уже сказал, действует на мозг. Она отуманивает его и расстраивает его деятельность, вызывая бессознательность или бред, тогда как от аконита мозг остается ненормально ясным, возбуждая состояние ясновидения. Белладонна вызывает красноту лица и кожи и производит подергивания и конвульсивные движения, указывающие на раздражение мозга. Она также производит чрезмерно ускоренный пульс и высокую температуру.

Теперь перейдем к нашему третьему средству — хамомилле, ромашке. Я уже объяснил, что аконит и белладонна — смертельные яды. Что же представляет собой хамомилла? Если вы примете две чайные ложки хамомиллы, то вы не умрете, но вы почувствуете себя нехорошо и, главное, в дурном расположении духа. Приведу несколько симптомов из испытаний хамомиллы на здоровых; из них, мне кажется, вы убедитесь, что средство это соответствует третьей стадии детских болезней.

• Крайнее беспокойство, тоскливое метание с рвущими болями в животе, а затем притупление чувств и нестерпимая головная боль;
• Плаксивость, ребенок требует то одного, то другого, а когда ему что-нибудь дают, он отталкивает предмет от себя;
• Дитя успокаивается, только когда его носят на руках;
• Сварливость и капризы;
• Краснота одной щеки без дрожи или внутреннего жара;
• Дрожь от холодного воздуха;
• Дрожь в различных частях тела;
• После еды и питья жар и пот на лице;
• Плачь и крики во сне;
• Вздрагивания и вскрикивания, метание и говор во сне;
• Зубная боль, ухудшающаяся от теплых напитков;
• Раздирающая зубная боль, простирающаяся к уху, с опухолью щеки.

Из этих немногих симптомов хамомиллы вы усмотрите, какую она рисует полную картину того, что испытывают дети во время прорезывания зубов. Нервная раздражительность, лихорадка, боли и желудочное расстройство, краснота одной щеки при бледности другой — все это в большинстве случаев соответствует хамомилле.

Некоторые из вас, быть может, припомнят, что когда я обходил палаты, меня часто просили дать что-нибудь ребенку от капризов, и что мне нередко удавалось успокаивать его. Знанием этого свойства хамомиллы укрощать нрав мы обязаны исключительно Ганеману.

Прежде чем закончить эту лекцию, скажу несколько слов о гомеопатических препаратах. Я говорил об употреблении в детской "укрощенного" аконита. Когда Ганеман начал давать лекарства согласно закону подобия, он нашел, что необходимо в значительной мере уменьшать приемы. Наличность болезни делает человека несравненно более восприимчивым к деятелям, способным причинять подобное же расстройство.

Это привело Ганемана к установлению особого способа разжижать лекарства, а именно по сотенной системе, т. е. брать одну каплю крепкой тинктуры и взбалтывать ее с 99 каплями винного спирта, а для нерастворимых веществ — один гран сырого вещества, растертый с 99-ю гранами молочного сахара. Разведения также приготовляются по децимальной, или десятичной, системе, т. е. берется 1 ч. на 9 ч. разбавляющей среды. Я показываю вам здесь несколько образцов аконита и меркурия и их разведения до 3-го деления. Третье сотенное деление лекарства содержит в себе одну миллионную капли первоначального вещества. Нам говорят, что для получения этого деления нужно опустить каплю крепкой тинктуры в Темзу у Кью и затем взять каплю у Лондонского моста. Это, без сомнения, звучит забавно, но вы сами видите из этих трех пузырьков, в какой мере такое заявление нелепо, так как требуется всего триста капель для получения аконита 3 из крепкой тинктуры.

Вы заметите, что в третьем сотенном разведении физические свойства лекарств исчезают; после двенадцатого деления как физические, так и химические исследования не обнаруживают никакой разницы в лекарствах. Но мы не судим по одной наружности как аллопаты, так как знаем по опыту, что лекарства сохраняют свою силу — первоначальный характер, до какого бы деления их ни доводили. Это открытие Ганемана по важности уступает только его открытию гомеопатического закона. Он удостоверился, что от разведения лекарства не только не теряют своей целебной силы, но в некоторых случаях приобретают тем бóльшую силу, чем более они удаляются от своей материальной формы. Аллопаты очень любят подтрунивать над малым количеством лекарств, которые мы даем больным, и говорят, что такие дозы не могут принести никакой пользы. Это показывает только, как мало они смыслят в этом вопросе. В большинстве случаев гомеопаты дают слишком много лекарства и слишком часто. Ветхий Адам еще силен во всех нас, и одно из главных затруднений, встречаемых гомеопатами, состоит в том, чтобы не давать лишнего.

Сэр Лодер Брёнтон однажды заявил, что больных следовало бы взвешивать, чтобы приноравливать к ним дозу — столько-то гран на каждый фунт веса больного! Это, пожалуй, было бы правильно, если бы вы желали отравить вашего пациента, но излечивать — дело совсем иного рода. Точно так же следовало бы перед заказом ключа измерять кубическое содержание здания. Самый маленький ключ способен отворить очень большое здание, если только он впору, а если он не впopy, то и самый большой ключ не отворит здания. Гомеопатия представляет собой систему, дающую нам возможность отмыкать естественные восстанавливающие силы организма. Большое количество неподходящего лекарства не излечит, а излишек подходящего лекарства часто портит все дело. Здесь, без сомнения, также существует закон, который еще предстоит открыть второму Ньютону или Ганеману. Пока же всякий практик должен руководствоваться светом своих наблюдений и своего опыта.

Суммируя вкратце, можно сказать, что гомеопатия есть:

1. Наука, дающая нам возможность находить показания для назначения больным лекарств предварительным испытанием их на здоровых, и
2. Искусство находить у больных особенные симптомы данного случая для выбора и назначения такого средства, которое вызывает эти симптомы.

Гомеопатия не претендует быть единственным способом нахождения показаний для лекарств. В сочинениях старинных гербалистов собрано громадное количество терапевтических знаний, и Ганеман имел Парацельса и других своими предтечами в открытии спецификов. Но его труды бросают новый свет на все, что было сделано до него, и извлекают из забвения сокровища, оставленные нам прежними наблюдателями.

Нам не следует также упускать из виду народных средств, употребляемых расами, которые мы называем нецивилизованными. Наблюдения кафров, негров и туземцев Северной и Южной Америки, например, дают нам первоначальные сведения о многих ценных средствах, получивших освещение со стороны эклектиков и внесенных в гомеопатию.

Ганеман не только вывел из забвения прежние сокровища, но в такой мере осветил их, что они стали новой силой в руках его последователей. Тем не менее всякое наблюдение полезно и, оценивая по достоинству Ганемана, мы не должны забывать и тех, которых отрывочные сведения он собрал в один фокус.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Один знакомый художник рассказал мне следующий маленький случай, иллюстрирующий это. Однажды он вошел в комнату, затемненную для фотографических целей, в которую свет проходил только через одно красное стекло, и положил на стол свою красную спичечницу. Вскоре затем ему понадобилась спичечница, но он не мог ее нигде отыскать; он видел только, что на столе лежит какой-то белый предмет. Впустив в комнату свет, он нашел, что кажущийся белый предмет была его красная спичечница. Красный свет комнаты нейтрализовал красный цвет спичечницы. "Разве это была не гомеопатия?" — сказал он.
² См. статью "Анекдотическая гомеопатия" во "Враче-гомеопате" за 1891 г.
³ Недавно мне случилось встретиться с довольно замечательным образчиком господствующих в аллопатии понятий о лекарствах. Один из моих приятелей аллопатов зашел ко мне и сказал, что ему захотелось бы посоветоваться со мною относительно одного случая. Девица 13 лет с месяц ощущала боли в голове и теле, сопровождавшиеся иногда носовым кровотечением. Боли поражали левую сторону и были очень сильны, затем появлялось кровотечение носом приступами. Против него он прописал гамамелис по 30 капель на прием. Что особенно удивило доктора, было то, что после первого приема не только остановилось носовое кровотечение, но и боли совсем прошли. "Конечно, это не могло быть следствием гамамелиса?" — спросил он. Я взял с полки первый том моего словаря, и он очень удивился, узнав, что гамамелис не только останавливает кровотечение, но и вылечивает различные болезни, например, ревматизм. "У меня был другой случай, — сказал он, — у молодого человека был тифоид, появилось кровотечение и я дал ему гамамелис. Средство это остановило кровотечение, но не вызвало запора". Я не сразу понял, что он этим хотел сказать, но затем смекнул, в чем дело. "Вы назначили гамамелис как вяжущее средство. — Да, разумеется. — В таком случае, — сказал я, — вам следует знать, что лекарства очень мало заботятся о том, с каким намерением вы их прописываете, и они всегда будут исполнять свою работу по-своему. Гамамелис не есть вяжущее средство в обычном смысле слова; он останавливает кровотечение, хотя бы его давали в такой форме, что ни один химик не открыл бы в нем и следов танина или другого вещества, способного произвести сокращение тканей". В первом случае лекарство сделало более, чем ожидалось, во втором менее. Для него гамамелис был только вяжущим средством. До установления Ганеманом испытаний на здоровых невозможно было узнать вид сил, присущих лекарствам. Лекарству давалось название по его наиболее выдающемуся действию и ожидалось, что оно всегда и при всех условиях будет действовать одинаковым образом. Аллопатам известна только самая ничтожная доля лекарственных сил.