Письмо I
ВВЕДЕНИЕ

Милостивый государь,

Вы сообщаете мне, что сделались последователем гомеопатии. Едва ли нужно мне говорить Вам, насколько это известие меня радует. Всегда приятно слышать, что кто-нибудь из жрецов науки обратился к истине. Радость, конечно, еще бóльшая, если это старый друг и товарищ, который желает сделаться последователем того дела, поддержание и практическое применение которого составляет задачу моей жизни.

Вы просите моего совета. Вы сообщаете мне, что познакомились с моими лекциями о фармакологии, читанными мной в Лондонском гомеопатическом госпитале и изданными под названием "Руководство к фармакодинамике". Из них, а также из других более подробных сочинений, которые там указаны, Вы приобрели (как полагаете) порядочное знание гомеопатического действия лекарственных веществ. Но Вы не чувствуете себя достаточно приготовленным к практическому применению гомеопатии, кроме, разве, в более обыкновенных болезнях. Вы нуждаетесь в поучении относительно гомеопатической терапии; Вы желаете знать, чтó гомеопатия может сделать против различных форм болезней и как она исполняет эту задачу. Вы спрашиваете, каким путем Вы лучше всего будете в состоянии приобрести это знание.

Я, конечно, мог бы указать Вам на сочинения по практической медицине, уже существующие в школе Ганемана, и которые написаны для студентов и врачей, желающих познакомиться с гомеопатией. Я здесь не говорю о книгах Hartmann’а, Laurie, Маrсу и Hunt’а. Сколько бы эти сочинения ни принесли пользы в свое время, они для нас в настоящее время все одинаково неполны и устарели. Но в сочинениях Bähr’а и Jousset (я прибавил бы книгу Кафки, если бы предполагал, что Вы читаете по-немецки) Вы не увидите ничего отталкивающего и найдете много, очень много привлекательного и поучительного. Я ограничился бы указанием на эти превосходные сочинения, если бы они не имели одного крупного недостатка. Каждый из этих авторов в терапии ограничен своими собственными наблюдениями и опытом своих соотечественников. Bähr ничего не знает о французской гомеопатической литературе, а Jousset столь же мало о немецкой. Оба они опять-таки (за редкими исключениями) совершенно незнакомы с английскими и американскими сочинениями. В результате выходит, что ни тот, ни другой не в состоянии дать полного понятия о современном состоянии гомеопатической терапии. К этим сочинениям я прибавлю еще System of Medicine based upon the Law of Homoeopathy д-ра Arndt’a. Книга эта не совсем равномерно разработана, но в общем это полезное сочинение. Я очень рекомендую Вам ознакомиться с этими работами, но сознаю, что это не может вполне удовлетворить Вас. Поэтому, за неимением другого сочинения, соответствующего вполне цели, я собираюсь написать Вам ряд писем о гомеопатической терапии. В этих письмах я не буду вдаваться в подробное описание болезней. Это было бы для Вас совершенно лишним. Вы знаете болезни так же, как и я. Относительно истории, диагноза и патологии различных болезней я не могу сказать Вам ничего такого, чего бы Вы не знали уже или не могли бы узнать из любого специального сочинения, находящегося в Вашей библиотеке. Вы желаете знать следующее: перед Вами случай известной болезни; Вы привыкли лечить ее известным образом по указаниям старой школы и имели такие-то результаты. Открыла ли гомеопатия более верный путь лечения данной болезни? Будете ли Вы вправе оставить те, хотя бы и грубые, но испытанные мероприятия, к которым Вы привыкли, и довериться действию неспецифических лекарств? Вопрос с Вашей стороны справедливый и имеющий для Вас повелительное значение! Закон подобия, относящийся исключительно к динамическому действию лекарственных веществ, очевидно, имеет известные границы, присущие его сфере действия. Затем, он применим только в таких случаях, в которых открыты подобнодействующие лекарства. Могут быть такие болезни, которые вообще лежат вне круга его возможного применения или еще практически не вошли в этот круг. Поэтому наша первая задача будет заключаться в том, чтобы установить, чего может достигнуть гомеопатия — в сравнении с результатами лечения старой школы — в каждой отдельной болезни, которую мы будем рассматривать. Затем Вам нужно будет знать, какими специфическими лекарствами до сих пор достигалось исцеление этих болезней и насколько встречалась необходимость в таких случаях прибегать к вспомогательным средствам.

Единственная моя задача будет состоять в том, чтобы отвечать на эти вопросы указаниями из гомеопатической литературы и из моих собственных наблюдений. Относительно свойства разных болезней я скажу не более, как только необходимое для установления понятия, так чтобы мы знали, что думаем об одном и том же. Ограничиваясь, таким образом, предсказанием (прогнозом) и лечением болезней, мы сохраним массу времени и обратим все наше внимание именно на те пункты, в которых Вам для практического применения гомеопатии необходимо свежее знание и новые взгляды.

Литература, на которую я буду указывать, заключается в клинических сообщениях, разбросанных по всем гомеопатическим журналам или собранных в сборниках Rückert’a и Beauvais’a, или, наконец, в монографиях, имеющихся у нас в специальных формах болезней. На все эти источники я буду часто ссылаться. Я также буду выбирать все необходимое и поучительное из других относящихся к предмету сочинений. Таким образом, мои письма будут служить указателем для всей нашей терапевтической литературы, так что при помощи их Вы будете в состоянии прочесть бóльшую часть того, что было написано о какой-либо болезни, требующей Вашего особенного внимания.

Относительно выбора классификации болезней я буду придерживаться нашей номенклатуры, составленной Королевской коллегией врачей (Royal College of Physicians) и предписанной нам официально нашим правительством. Я, однако, удерживаю за собой полную свободу изменять порядок, а также, конечно, и пополнять пробелы, если это окажется нужным или желательным для достижения моей практической цели.

Относительно всех этих форм болезней мне придется Вам сказать, как я уже заметил, что именно гомеопатия может сделать против них и как она действует. Но иногда мне придется говорить про болезнь, которую я сам никогда не наблюдал и относительно специфического лечения которой у нас нет сообщений в литературе. Что же я сделаю тогда? В таком случае я рассмотрю характерные симптомы этой болезни, описанные наблюдавшими ее врачами, и затем выясню, какие гомеопатические лекарства могут подходить по закону подобия в разных видах и периодах этой болезни. Но, кроме этого, Вы сами в практике постоянно будете встречать такие случаи, которые не подходят ни под одну категорию самой лучшей классификации, для которых Вам трудно будет найти вполне подходящее название и которые тем не менее бесспорно представляют случаи настоящей болезни. Что же Вы тогда сделаете? Письма мои тут едва ли Вам помогут. Ответ очень прост: Вы сами, в свою очередь, должны обратиться к фармакодинамике и избрать лекарство, более всего подходящее к данным болезненным явлениям.

Однако тут есть еще и другое соображение. Правильность выбора лекарства в гомеопатической практике зависит от степени сходства его патогенетического действия с симптомами болезни, и чем ближе это сходство, тем лучше окажется выбор лекарства. Эти случаи, о которых я говорю, обыкновенно представляют большое число симптомов. Вы должны стараться найти лекарство, соответствующее всем или возможно большему числу этих симптомов, так, чтобы оно было не только просто подобным ("simile"), но и наиподобнейшим ("simillimum") для данного случая болезни. Может ли какая бы то ни было фармакодинамика описать все патогенетические симптомы всех лекарств или возможно ли удержать в памяти все эти симптомы? Это, очевидно, невозможно. Поэтому Вы в таких случаях должны, безусловно, придерживаться оригинального метода Ганемана, описанного и иллюстрированного им в предисловии ко второму тому позднейших изданий его "Чистого лекарствоведения". Вы должны записать симптомы находящегося перед Вами случая и затем обратиться к фармакологии (не полагаясь на Вашу память) и отыскать самое подходящее средство.

Однако гомеопатическая фармакология в настоящее время представляет чрезвычайно объемистый сборник. Неужели же Вы должны пересматривать всю "Materia medica" для отыскания "simillimum" в каждом отдельном таком случае? Очевидно, нет; Вы должны иметь указатель — таких указателей имеется довольно много в гомеопатической литературе под названием "реперторий". Реперторий, как уже указывает само слово, есть средство для нахождения того, что мы ищем. По существу же своему, содержание гомеопатического репертория есть свод симптомов, и цель его — избавить нас от труда перелистывания каждой страницы фармакологии для нахождения нужного нам средства. Однако указатель этот может быть хороший или плохой. Чем полнее он, тем лучше, тем скорее и вернее можно найти искомое средство. С этой точки зрения д-р Nankivell разобрал в 24-м томе British Journal of Homoeopathy четыре репертория, доступных английским гомеопатам: Jahr’а (в переводе Hull’а или Curie), Buck’а, Неmреl’я и "Hahnemann Society". Прочитав его статью, я полагаю, Вы придете непременно к его же заключению, что последний много лучше всех остальных и сделаетесь членом этого Общества, чтобы получить эту книгу. В 32-м томе того же журнала Вы найдете мою статью об этом сочинении и увидите, что оно еще не доведено до конца. Для дополнения его я вместе с д-ром Nankivell’ем предпочитаю, из остальных, реперторий Неmpel’я.

Впрочем, не только в таких особенных случаях Вам придется с помощью репертория пользоваться указаниями фармакологии. Вы от времени до времени будете принуждены обращаться к фармакологии и при лечении обыкновенных форм болезней. Руководство к терапии может лишь иметь дело с известными установленными формами и разновидностями болезней, а врач имеет дело с индивидом. Индивид этот может в своей болезни не представлять никаких отличительных признаков ее вида или разновидности, и тогда Вам не остается ничего другого, как применять одно из важнейших средств, установленных для лечения этой болезни. Но, иногда, в особенности в затяжных или хронических болезнях, индивидуальные наклонности организма больного придают особый характер болезненному процессу, и пациент тогда представляет как бы особенную "разновидность" болезни¹. В таких случаях Вы должны знать, как сделать верный выбор между лекарствами, указанными для данной болезни, и это Вы можете сделать только посредством тщательного сличения специальных симптомов у пациента с симптомами этих лекарств, указанных в фармакологии. Мало того, если известный случай в Вашей практике представит что-либо очень особенное, и если Вы знаете, что подобные же особенности были произведены известным лекарством, то Вы хорошо сделаете (особливо в случае неудачи с обыкновенными лекарствами), если испытаете это средство, хотя бы оно и не производило самой болезни, от которой страдает пациент. Правда, что иногда это средство только уничтожит тот симптом, который навел на его выбор и (по выражению д-ра Madden’а) "только отрежет ветвь, а не сразит корня". Но в других случаях случается также, что вместе с этим характерным симптомом исчезает и вся болезнь, в доказательство, что ближайшая причина (proxima causa) устраненного Вами симптома лежала также в корне всей болезни, или же в доказательство настоящей гомеопатичности даваемого лекарства к данной болезни, хотя бы существующая испытания его не были еще достаточно полны для установления показания его. Таким образом, Ганеман открыл чудесное действие аконита в воспалительных лихорадках.

Некоторые из наших американских товарищей желали бы установить этот способ как правило, а не как исключение.

Они хотят заставить нас совершенно оставить в стороне нозологию и патологию, как только возникает вопрос о применении лекарств, и пользоваться знанием этих наук только для прогноза и общего ухода за больным. Они хотят, чтобы мы для терапевтических целей смотрели на каждого пациента как на новый сборник симптомов, какого мы еще никогда не видели, и для которого мы "аb initio" должны искать подходящую картину в фармакологии. Сообразно с таким взглядом, они желают также сохранить лекарствоведение в том же состоянии простого списка симптомов, так чтобы один ряд болезненных явлений соответствовал другому. Я не могу согласиться с этим учением. Современная патология установила известное число форм болезни, которые с таким же правом носят известное наименование, как различные виды животных и растений в естествоведении. Заразительные формы болезней (как, например, инфекционные лихорадки) неизменно воспроизводят ту же самую болезнь. Незаразительные болезни проявляют свое индивидуальное единство тем, что происходят из одной и той же причины (как, например, малярийные лихорадки) или поражают один и тот же орган (как, например, пневмония). Эти специфические формы болезней суть реальности, и поэтому, по установлению диагноза, мы получаем также и соответствующий прогноз. Я того мнения, что наше знание патологии должно было бы способствовать нашей терапии, и с этой целью желал бы поднять фармакодинамику до уровня патологии. Пока последняя была еще мало развита, пока желтуха и водянка считались самостоятельными болезнями и "гастрическая", "желчная", "слизистая" и "нервная" лихорадки считались особыми формами болезней, патогенез лекарственных веществ не мог иметь патологического твердого основания. Ганеман, видя неосновательность почти всей патологии своего времени, мудро отверг ее и ограничился точным наблюдением симптомов, сообразно с которыми он затем регистрировал симптомы лекарств. Но успехи физиологии, развитие патологической анатомии и усовершенствования наших средств к распознаванию внутренних болезненных процессов при жизни подняли патологию на гораздо высший уровень и дали ей твердый фундамент. Истолкование наблюдаемых фактов в болезнях в настоящее время сделалось во многих случаях возможным. Те, против которых я возражаю, соглашаются с правильностью этих истолкований, пользуясь ими для прогноза; поэтому они не могут становиться на точку зрения Ганемана, ввиду развития современной патологии. Почему же нам не применить те же самые хорошо установленные принципы истолкования к явлениям действия лекарств? Если лихорадка, боль в боку, ускоренное дыхание, кашель и ржавая мокрота означают воспаление легкого у пациента, то не означают ли эти явления то же самое у субъекта, испытывающего на себе лекарство или у отравленного? Не будет ли у нас более твердой почвы под ногами, если мы противопоставим пневмонии лекарство, способное вызвать пневмонию, чем если мы будем избирать лекарство только на основании сходства его действия с одними внешними симптомами данного случая? В последнем случае мы можем ошибаться, в первом это невозможно. Конечно, для того чтобы лекарство было не только "simile", но и "simillimum", мы должны стараться, если возможно, покрыть также и эти внешние симптомы и избрать из числа лекарств, соответствующих патологоанатомической форме, такие, которые подходят к данной разновидности, и из этих, наконец, такие, которые более всего приближаются к индивидуальности нашего случая. Для такого выбора нам необходимо пользоваться всеми материалами чистой симптоматологии, принимать в соображения все условия и сопровождающие обстоятельства; все, что вызывает облегчение или ожесточение; все явления психические и все субъективные ощущения. Но совсем другое дело, если мы говорим, что эти явления и внешние симптомы случая служат единственным основанием нашего выбора лекарства. Мне кажется, что такое учение ошибочно принимает средства за конечную цель. Отыскивая симптоматическое сходство, наша цель заключается в том, чтобы обеспечить себе патологическое сходство, ибо мы должны лечить самую болезнь, а не только внешние ее проявления.

Я совершенно согласен, что наше патологическое знание имеет еще много пробелов и что до сих пор во многих случаях мы принуждены лечить только симптоматически. Я глубоко благодарен, что закон подобия дает нам возможность находить лекарство для болезни даже и тогда, когда мы не в состоянии объяснить все явления болезни и лекарственного действия. Но если мы это можем, то я считаю нашим священным долгом пользоваться этим знанием как для прогноза, так и для лечения. В моих лекциях о фармакодинамике я старался, где было возможно, указать на так называемое физиологическое действие лекарственных веществ, в различие от их чисто симптоматического действия. В этих письмах я попытаюсь сделать то же самое на поприще терапии, признавая различные роды болезней твердо установленными реальностями и по возможности указывая на лекарства, имеющие специфическое отношение к ним. Я полагаю, что научная фармакология, связанная с научной патологией посредством гомеопатического метода, ляжет в основание терапии будущего, и я надеюсь, что моя работа будет в скромной мере содействовать достижению этой цели.

Есть только один класс болезней, который, несмотря на то, что они патологически расследованы, мы принуждены пока (если не навсегда) лечить чисто симптоматически. Это болезни с глубокими органическими изменениями — рак, размягчение костей, перерождения нервных центров и тому подобные. Мы еще не довели, и едва ли без затруднения доведем наши испытания лекарств до степени произведения таких изменений, а потому-то едва ли можно рассчитывать на непосредственное патологическое сходство. Однако почти всегда случается, что раньше полного развития этих болезней организм обнаруживает признаки неминуемости болезненного процесса. Эти признаки заключаются или в объективных явлениях или в субъективных ощущениях, и в обоих случаях они таковы, что мы в состоянии применить к ним подобнодействующие средства. Так, сэр W. Jenner показал, что в английской болезни, за несколько недель или месяцев до поражения костей, обнаруживается общее болезненное состояние организма. Некоторые из этих симптомов бывают и в других болезнях детского возраста, как-то: лихорадочное состояние с жаждой, ненормальные испражнения и др., но некоторые, большей частью более поздние симптомы, ясно указывают на развивающуюся болезнь: обильный пот головы и затылка, желание охлаждения поверхности кожи и общая чувствительность тела. Лучшие шансы на исцеление английской болезни мы будем иметь при лечении ее именно в этом раннем периоде, до развития органических изменений, и мы знаем, что Calcarea, Silicea и Acidum phosphoricum вполне гомеопатичны в этих случаях. Д-р Sander в Берлине и другие нашли то же самое относительно прогрессивного паралича умалишенных. Они говорят, что до развития этой болезни пациенты годами страдают особого рода ревматоидными болями и головной болью, иногда цветовой слепотой, чаще бессонницей, головокружением, раздражительностью, потерей памяти и т. д. Д-р Lilienthal в журнале Hahnemannian Monthly (XII, 161) указывает на такие случаи и справедливо спрашивает, не следует ли предупреждать эту болезнь посредством нашего богатого запаса лекарств, так как при полном развитии ее она неизлечима.

Одного не следует никогда упускать из виду при выборе наших средств на основании этих принципов. Мы всегда должны давать предпочтение такому средству, которое при достаточно долгом употреблении могло бы вызвать болезненные изменения в организме, сходные с теми, которые мы желаем исцелить. Ревматоидные боли, описанные д-ром Sander’ом как предвестники паралитического слабоумия, имеют некоторое сходство с болями, которые вызывает и исцеляет Chamomilla, и нет ничего невозможного, что она даже и в этих случаях будет временно устранять их. Но средство это, не имея специфического отношения к угрожающей болезни, ни в каком случае не предупредит ее. А между тем оно могло бы быть достижимо посредством лекарства, которое, быть может, не так ясно обнаруживает сходство с наличными симптомами, но зато по закону подобия скорее подходит ко всему болезненному процессу. "Совокупность симптомов", которую мы ищем, должна заключать в себе как будущее (насколько оно может быть предусмотрено), так и настоящее, и прошедшее в истории болезни пациента.

ПРИМЕЧАНИЕ

¹ Хронические болезни, развивающиеся медленно и притом большей частью на почве прирожденного или приобретенного общего болезненного расположения, гораздо более, если можно так выразиться, "индивидуальны" (идиосинкразичны), нежели острые болезни. В последних врач должен гораздо больше иметь в виду болезнь, нежели личность больного, в то время как в хронических болезнях, наоборот, личность пациента на первом плане. Но если вследствие еще мало известных внутренних причин острая болезнь, например, тифозная горячка, развивается неправильно или продолжается значительно дольше обыкновенного, то лечение должно вести так же индивидуально, как в хронических болезнях (Trousseau et Pidoux, Introduction du Traité de Thérapeutique).

 ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА    ОГЛАВЛЕНИЕ   ПИСЬМО II