Оригинал здесь

Существует много людей, искренне верящих в закон исцеления, и в то же время желающих ограничить сферу его применения, не понимающих, что подобные ограничения делают его уже не законом, но лишь правилом работы с некоторыми пациентами. В их случае неудачи связаны не с законом, но с иной медицинской практикой, призванной для работы с неизлеченными пациентами, которых, как правило, большинство. Эти люди ожидают, что они излечат все болезни с помощью лекарств в грубой форме, и если этого не происходит, такие врачи винят закон как применимый лишь в "некоторых случаях". Они говорят, что определенные болезни следует лечить лишь сильными лекарствами, что при конгестивном ознобе следует назначать большие дозы хинина. Они отрицают динамические свойства лекарств, задают глупые вопросы и демонстрируют вопиющее незнание медицинской философии. Они не признаю́т того, чего не могут добиться сами, а поскольку их достижения весьма скудны, можно предположить, что их полезные познания в медицине также являются скудными. Они не желают изучать ту часть науки, которую нельзя видеть в действии видимых частиц материи.

Динамису и индивидуальности нет объяснения, но тем не менее мы их видим. Они существуют, как их ни назови. Меня спрашивают, что я понимаю под динамисом и индивидуальностью. Попробую объяснить это несколькими словами с помощью небольшого отступления.

Сила, которой обладает и через которую выражается каждая особенность, безусловно велика и необычна; она может быть латентной или активной. Сущность силы, благодаря которой из желудя вырастает могучий дуб, одинакова и в сухом желуде, и в желуде, помещенном в благоприятную среду, жару, влагу или почву. Человеку неизвестно, что есть эта сила. Пусть это будет жизненная сила или созидательная сила. Из желудя никогда не вырастет платан так же, как из семени платана никогда не вырастет дуб. Что же это за сущность, которая не передается от объекта к объекту?

Мы также видим динамис в животной жизни, воспроизводящей саму себя. Очевидно наличие этой созидающей силы и в кристаллографии. В симптоматологии мы также наблюдаем ее, поскольку каждый препарат вызывает свои собственные симптомы, непохожие на симптомы других препаратов. Но следует помнить, что такая эволюция возможна лишь при условии соответствия определенной среды и всех ее характеристик данной особенности.

Жизненная энергия может быть сложной силой, состоящей из тепла и электричества, но это не меняет сути нашего предмета, и в настоящий момент ясность по этому вопросу отсутствует. Утверждают, что жизненный динамис не может существовать отдельно от электрических вибраций. Даже это трудно продемонстрировать в свете того факта, что скрытая жизненная искра существует в желуде, в котором электрическая энергия отсутствует. Отсюда ясно, что жизнь не есть движение, хотя движение и есть одно из доказательств жизни, равно как и тепла, электричества и света. Недавно на одном из наших собраний было сказано, что нет силы без движения.

Не нужно искать других опровержений этого утверждения. Кроме этого, заявляется, что амебоидные вибрации — единственное доказательство жизни в протоплазменных клетках, но по аналогии можно легко прийти к заключению, что движение не есть динамис. Вибрации протоплазмы усиливаются по мере выхода на более высокие уровни клеточной жизни, но жизненный динамис или созидательная энергия не становится более совершенной, чем на низших уровнях этой деятельности.

Итак, цель любого гомеопата — разбудить энергию каждого болезнетворного вещества.

Гомеопату следует изучать взаимоотношения, наиболее благоприятные для эволюции проявлений каждой индивидуальности, иначе он не выполнит долг врача. Ганеман был знаком с этой необходимостью и потенцировал, или разводил, лекарственные вещества, чтобы обеспечить их благоприятные взаимоотношения с причинами болезни для соответствия закону подобия.

Те, кто желает учиться у самого Учителя, видят, что закон универсален и его можно использовать у постели любого больного, потому что они не пытаются ограничить сферу целительных эволюций препарата. Они используют препарат, начиная с низших разведений и заканчивая высшими, лишь затем, чтобы выявить наиболее правильные взаимоотношения с причиной болезни и изменению здоровья, проявляющему себя через симптомы.

Что касается меня, я не сомневаюсь и более чем уверен, что я не мог бы применять закон универсально и с целительным результатом, если бы придерживался лишь низких потенций. Следовательно, мы можем ожидать, что закон не будет действовать в руках тех, кто не соблюдает требований, необходимых для его универсального использования.

В некоторых случаях грубые препараты быстро излечивают болезнь, и низкие потенции тщательно выбранных препаратов также достаточно сильны, чтобы излечить большинство болезней, но следует ли нам лишить мир большей полезности, пойдя на поводу у предрассудков?

Динамис и его индивидуальность необъяснимы, и тем не менее это факты. Ни один способ рассуждений не позволит предсказать, как и ни один способ рассуждений не позволит опровергнуть эти факты. Можно ли утверждать, что закон не сработал, если пациенту была назначена доза лекарства слишком большая, чтобы излечить его? Во всех случаях, когда закон не работает, это значит лишь одно — мы его не используем. Мы пытаемся его использовать, но не делаем этого, потому что считаем, что нам закон не писан.

Гомеопатия — это прикладная наука, и не является частью человеческого воображения или веры. Если использовать закон правильно, то гомеопатия вылечит болезнь. Если человек терпит неудачу, то это лишь его неудача, закон же совершенен. Также может показаться, что закон не работает, хотя препарат и его потенция были выбраны максимально верно, — это происходит из-за вмешательства в действие препарата. Эта ошибка встречается очень часто, и лишь из-за незнания философии гомеопатии. Нередко я слышал, как закон обвиняют в том, что он не позволяет вылечить неизлечимую болезнь. Врач, рассчитывающий излечить больного, должен знать, излечима ли болезнь, а также должен знать, как вести наблюдение и как интерпретировать увиденное.

Я помню, как хронический ревматизм всех суставов тела за шесть месяцев так изменился, что боли остались лишь в лодыжках и пальцах ног. Общее состояние значительно улучшилось и пациентка почти уже выздоровела, но сказала: "Я не могу ходить, мне нужно лечиться". Она отправилась к соседу, который стал купать ее в ваннах и энергично растирать; лодыжки и пальцы ног немедленно перестали болеть, но общая проблема вернулась, и больше я не смог ей помочь.

Помимо возможного действия препаратов, существует масса вещей, которые нужно знать, чтобы сделать гомеопатическое назначение. Врач может знать, какой препарат нужен, но не знать, как его использовать. Пациент может сказать, что ему лучше или хуже, но ценность таких заявлений мала. Если он говорит о своем общем состоянии, то к этому стоит прислушаться, но пациент ничего не знает о направлении движения симптомов. Если боль переходит с одного места на другое, следует выяснить, как именно это происходит.

Если под действием лекарства глубокая проблема выходит на поверхность, пусть даже страдания усиливаются десятикратно, не следует мешать действию препарата, иначе излечение никогда не наступит. Пусть пациент говорит: "Мне гораздо хуже, посмотрите только, как я страдаю"; я должен дать ему Sac. lac. Врач, не знающий этих тонкостей, никогда не сможет следовать закону в достаточной мере, чтобы добиваться постоянного успеха.

Лечение хронических жалоб требует совершенно другого исследования, чем лечение самоограничивающихся болезней. Человек может навредить желудку обжорством и вызвать болезненное состояние, которое будет наблюдаться, пока не устранена его причина, но которое исчезнет, если устранить эту причину. Следует ли называть такие болезни хроническими? Думаю, нет. Это болезни промежуточного класса, которые нуждаются в объяснении пациенту проблемы и совсем небольшом лечении. Такие болезни склонны к излечению, но это редко происходит, если болезнь по-настоящему хроническая. Любая болезнь, от которой пациент не может выздороветь самостоятельно, может быть по достоинству названа хронической. Однако не следует считать хроническую природу болезни симптомом. Симптом может исчезнуть, а вслед за ним появится другой, такой же опасный. Язва может закрыться, а вместо нее откроется понос, такой же трудноизлечимый, как и язва. Это показывает, что настоящая болезнь не склонна излечиваться сама по себе. Следовательно, возникает вопрос понятия и определения хронической болезни. В первую очередь необходимо уяснить, что все болезни покидают тело, самостоятельно или под действием лечения, по неизменным правилам или законам.

Не бывает такого, чтобы сегодня жизнь развивалась по одним правилам, а на следующей неделе по другим. Природа действует в соответствии с неизменными принципами. Прежде всего необходимо знать, что болезни уходят сверху вниз, изнутри наружу и в порядке, противоположном их возникновению. Если проявления болезни не развиваются в вышеописанных направлениях, то болезнь усиливается или по меньшей мере прогрессирует. Если болезнь существует уже значительное время и фазы ее изменений противоположны вышеуказанной формулировке, хотя предположительные причины были устранены, то это безусловно хроническая болезнь, и она изменит или повернет вспять свое развитие лишь под надлежащим гомеопатическим влиянием. Знание этих принципов и только оно сообщает врачу, когда следует, а когда не следует вмешиваться в лечение болезни.

Часто бывает так, что пациент возвращается после правильного назначения и говорит: "Сегодня мне гораздо хуже". В этом случае врач должен обратиться к своим записям. Если новые симптомы соответствуют имевшимся на ранних стадиях болезни, то можно быть уверенным в излечении, если лечение будет построено правильно. Если новые проявления затрагивают жизненно важные органы, которые до того не были затронуты, можно сказать, что болезнь глубокая и, скорее всего, неизлечимая.

Если за назначением следует острое ухудшение, идущее изнутри наружу, это признак быстрого выздоровления. Если же назначение было сделано пациенту с хроническим ревматизмом, и за ним последовали симптомы со стороны сердца, то пациент никогда не выздоровеет. Если после тщательного назначения развиваются и долго держатся острые симптомы, то выздоровление будет впечатляющим.

Жизненную реакцию на препарат можно оценить по интенсивности ухудшения, которое следует за его приемом. В приобретенной болезни, возникшей, к примеру, в результате неосторожного питания или разгульного образа жизни, реакция возникает редко, поскольку такие болезни не относятся ни к одному из специфических хронических миазмов прогрессирующего характера.

Я указал на несколько вещей, которые необходимо знать врачу, а таких вещей тысячи. Но, думаю, уже понятно, что закон не сослужит службы тому, кто не знает, как использовать его. Закон помогает врачу пропорционально степени знакомства врача с законом.

Несколько дней назад врач, который несколько лет назад закончил обучение и обосновался в малярийном районе, отметил, что ему не удается вылечить озноб без использования больших доз хинина. Я начал расспрашивать его, чтобы выяснить причины такого заявления. Он никогда не слушал лекций по медицинской философии и, казалось, не понимал ее значения. Этот человек был образован во всем, кроме гомеопатии. Он неплохо знал Материю медику, но не имел понятия о том, как использовать закон излечения. Я особенно хочу отметить факт, в истинности которого абсолютно уверен: если так называемые гомеопаты, независимо от эпохи, в которую они практикуют, говорят, что для лечения больных им нужны большие дозы препаратов, они похожи на этого молодого человека, не знающего философии гомеопатии, и останутся таковыми всю свою жизнь. Колледжи пренебрегают философией, потому закон и не может помочь врачу, который должен быть абсолютно уверен в его действенности. В основе уверенности должна быть осведомленность, основанная на знании деталей, а не минутном капризе.

Другой врач говорит: "Я должен сделать все, что в моих силах", если закон подводит его. "Я должен остановить этот озноб, или пациент пойдет к кому-то еще, и тогда ему дадут хинин; я так же могу дать ему хинин, как это сделал бы и другой доктор". Таким образом, вы решаете нанести своему пациенту вред, поскольку если это сделаете не вы, то это сделает кто-то другой. Следовательно, когда я вижу кошелек, который кто-то обронил на улице, я могу дать себе разрешение украсть его, ведь если не я, то это сделает кто-то другой. У пациента может быть кожная болезнь и он будет желать выздоровления. Вы знаете, что его можно "вылечить" наружным лечением. Следовательно, вы дадите согласие на нанесение вреда человеку, поскольку если вы этого не сделаете, вы потеряете гонорар, или же пациент уйдет к другому врачу? Предупредите ли вы его об опасности? Не лучше ли оставить ему болезнь снаружи и не загонять ее вглубь тела?

Но вы говорите: я пробовал использовать гомеопатические препараты, и закон меня подвел. В этом случае, не зная закона, вы считаете, что вас наняли, чтобы загнать кожные высыпания назад в тело. Вас с таким же успехом могли нанять, чтобы вы дали пациенту дозу яда. "Что же мне теперь делать?" Если вы не знаете, что делать, зачем вы вообще что-то делаете? В амбициозном стремлении сделать что-то скрыта великая ошибка. Никому не следует соглашаться сделать неверный поступок, когда он не знает, какой поступок будет правильным. Это трудно понять. Я часто убеждался в собственном невежестве после долгой и трудной борьбы, но если бы меня назвал невеждой кто-то другой, я бы с большим энтузиазмом поспорил с ним. Это стоящий на пути прогресса камень преткновения для человека.

Многие из лучших последователей закона знают препараты хуже, чем им хотелось бы, но они лечат своих больных и искупают свои грехи тем, что знают, как не навредить. "Будь уверен в своей правоте, а уже потом делай" — вот хорошая фраза для этой ситуации.

Чтобы избежать частых неудач в использовании закона, нужно знать нечто, чему не учат в аллопатических колледжах.

"Когда мы имеем дело с искусством, цель которого спасение человеческой жизни, любая небрежность на пути к мастерскому овладению им становится преступлением" (Ганеман).

 ЧТО ТАКОЕ ГОМЕОПАТИЯ    ОГЛАВЛЕНИЕ   ЧТО ДОЛЖНЫ ЗНАТЬ ЛЮДИ