Оригинал здесь

Нам внезапно предложили двенадцать средств (препаратов), испытанных на практике, сопроводив заявлением, что они достаточны для всех недугов страдающего человечества и даже для наших лошадей. В рекомендациях по их изучению, адресованных нам как представителям гомеопатической школы медицины, говорится: "Наша мать — это старая школа, и мы должны вместе с Шюсслером искать помощи в последних физиологических открытиях и аналитических исследованиях органической химии. Это один из его фундаментальных постулатов".

Будь эти слова были адресованы старой медицинской школе, нам не стоило бы их комментировать. Но раз они адресованы нашей гомеопатической школе, мы вправе сказать несколько слов об этом новом "отклонении".

Нам заявляют, будто старая школа — наша мать. Но наше знакомство с естественными науками и законами природы началось не с аллопатии, а с древних источников — египетского историка Манефона, Плутарха, Климента Александрийского, Тацита, Страбона. В храме Сераписа в Александрии жрецы соединяли богослужение с врачебным искусством. Именно Египет был матерью медицины, первым цивилизованным государством, известным истории. В мистериях в храмах Изиды и Сераписа эпопты¹ (созерцатели) провозглашали учение об одной высшей причине всех вещей, изначальной силе природы, сущем всего сущего, соответствующей Демиургу у греческих мудрецов.

В древнейших мистериях в Гелиополе и Мемфисе отрицалось язычество (многобожие) и утверждалось учение о единстве Бога и бессмертии души. Именно этим философам (мыслящим) было доверено преподавание того, что было известно как основы медицины — "законы природы". Медицина тогда была известна лишь жречеству, и ее практика считалась священнодействием².

Это и есть мать медицины, и она наша истинная мать. Сообщения о чудесных исцелениях в храме Сераписа в Александрии, достигнутых динамическими (духовными) средствами, переданы нам из древности. С того времени и до дней Ганемана материализм извратил медицинское искусство: "законы природы" были постепенно отодвинуты, а затем полностью забыты, и на их место время от времени подставлялись постоянно меняющиеся спекулятивные системы — порождения частных мнений. Эти различные отклонения не были законными детьми матери-науки, которая, как мы знаем, преподавала принципы медицины и законы природы; все эти отклонения были лишены всякой философии. Появлялись гениальные люди, предшественники Ганемана, которые "протестовали", ибо предчувствовали окончательные истины, впоследствии изложенные и провозглашенные Ганеманом, который стал первым учителем медицины, и по духу, и по сути почтившим мать медицинской науки, некогда обитавшую в древнем Египте. Образ, которым он наделяет старую школу, отнюдь не напоминает рафаэлевскую мадонну, перед которой можно преклоняться с восхищением; скорее, это образ, напоминающий 1-ю сцену из IV акта "Макбета" Шекспира, где три ведьмы у котла в старой антиганемановской аптеке готовят адское варево, одно из своих дьявольских снадобий. А сегодня, в 1874 году, последователям Ганемана авторитетно рекомендуют почитать нашу мать, старую школу, и искать помощи у ее открытий и исследований. Какое мнение имел Ганеман об этой старой ведьме, можно понять, прочитав хотя бы предисловие к пятому изданию его "Органона", где достаточно одного-единственного предложения:

Итак, гомеопатия — это совершенно простая система медицины, неизменно устойчивая как в своем принципе, так и в своей практике, которая как учение, на котором она основана, если его правильно понять, окажется столь исключительной (и только потому действенной), что, поскольку учение чисто, таковой должна быть и практика; и всякое возвращение назад к пагубной рутине старой школы (ПРОТИВОПОЛОЖНОЙ ЕЙ КАК ДЕНЬ ПРОТИВОПОЛОЖЕН НОЧИ) совершенно невозможно — иначе она утратит право носить почетное имя Гомеопатии.

Ганеман ясно указывает: старая школа противоположна гомеопатии. Он не называет ее нашей матерью. Нам говорят не только, что эта "противоположность" — наша мать, но и что мы при этом несомненно должны отправиться к ней вместе с мудрым Шюсслером и искать помощи в новейших физиологических открытиях и аналитических исследованиях органической химии. В марте 1813 года Ганеман опубликовал статью под названием "Дух гомеопатического врачебного искусства". Он начинает ее словами:

Невозможно знать внутреннюю, существенную природу болезней и те изменения, которые она производит в сокрытых от нас частях организма, и нелепо основывать систему лечения лишь на гадательных предположениях. Невозможно знать лекарственные свойства средств по какой-либо химической гипотезе или по их запаху, цвету или вкусу, и нелепо пытаться, основываясь на таких гадательных предположениях, применять при лечении болезней вещества, которые при неверном назначении причиняют сильный вред.

То, чему учил Ганеман в своей статье о гомеопатическом искусстве лечения в 1813 году, столь же верно сегодня, как и тогда. Это истина на все времена. И если это действительно так, у Шюсслера нет фундамента, на котором можно строить. Обещания, которые дает Шюсслер, невероятно велики. Эти двенадцать "питательных" и "функциональных" средств, испытанных практикой, якобы достаточны для всех страданий человечества и даже годятся для наших лошадей!

Уберите Материю медику, старую и новую, чистую и нечистую, спрячьте ваши домашние медицинские руководства, простые и аналитические, запретите все труды Ганемана, уничтожьте свои лекарственные запасы, прекратите потенцирование и используйте двенадцать тканевых средств, поклоняясь вашей матери, "старой школе". Таков совет, который нам дают в 1874 году. Готова ли гомеопатическая школа к такому? Разумеется, нет! Что же должна делать наша школа? Поблагодарить д-ра Шюсслера за то, что он обратил внимание профессионального сообщества на двенадцать важных средств; сделать то, что мы всегда должны делать: подчинить все новые открытия гомеопатии, провести прувинги этих средств на здоровых людях, проверить достоверность и надежность этих прувингов в клинической практике и затем добавить их к нашей Материи медике. Именно этим путем пошел один из гомеопатов: прувинги Natrum phosphoricum уже проведены³ и готовы к проверке.

Не преклоняясь перед золотым тельцом и искаженной старой школой, мы можем смело, не нарушая ни одного из наставлений Ганемана, испытывать все новые средства, о которых сообщается, что они помогли при лечении. И так же, как Ганеман с помощью прувинга на здоровых людях и последующей клинической проверкой дал нам характерные симптомы Cinchona для лечения перемежающейся лихорадки, так и мы определим сферу действия этих двенадцати новых средств. Давайте как гомеопаты будем держаться Ганемана, и мы всегда будем правы.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Называемые так, потому что откровение ранее неизвестной скрытой истины сравнивалось с выходом из состояния тьмы к свету.
² Предисловие к "Arsenicum" в "Хронических болезнях" Ганемана, т. V, стр. 497. Пусть каждый, кому недостает ума, способности к мышлению (логике) и т. п., оставит это священнодействие — высочайшее из всех человеческих занятий.
³ По просьбе скромного коллеги, который любезно предоставил нам копию этих прувингов, мы не имеем права пока разглашать ни их содержание, ни его имя.

 СОДЕРЖАНИЕ