Часть I

Минуло, слава Богу, столетие существование гомеопатии. В 1796-м году Ганеман впервые публично говорил о способе лечения, им открытом, которому он, однако, тогда еще не придавал настоящего имени.

Чего мы с тех пор ни наслышались, и чего не слышим мы еще и сейчас?!

Сколько раз пророчили нам торжественное погребение гомеопатии, сколько раз объявляли нам о наступающей ее агонии о еще в тридцатых годах поблекшей звезде ее, как в том уверял слушателей своих профессор Дегио, тогда еще доцент, а все еще гомеопатия жива, и все еще не перестает быть бельмом на глазу просвещенных ученых, стоящих на страже храма науки, ограждая его от вторжения невежества и шарлатанства. Взглянем после всего этого на статистику гомеопатии в Соединенных Штатах¹.

Заимствуем следующие данные из отчетов годичного собрания Американского гомеопатического института, бывшего в Newport’е в июне 1895 г.; прежде всего упомянем, что этот институт, праздновавший в 1894-м г. свой 50-летний юбилей, был учрежден в 1844-м г., стало быть, 14 лет спустя поблекшей звезды г. Дегио.

Итак, в настоящее время в Соединенных Штатах насчитывается 130 гомеопатических больниц из коих:

59 общих, т. е. таких, которые принимают больных всех возрастов, обоего пола, а равно и всех родов заболевания, с 3527-ю кроватями; за 1895-й год в них лечилось 27 871 больной, смертность равнялась 5,01%.

71 специальная больница, т. е. таких, в которых принимаются больные, смотря по возрасту, или по полу, или же по роду болезни.

В числе этих больниц находятся многие, имеющие более ста и доходящие до 300, 500 и 800 кроватей.

Гомеопатических амбулаторных клиник насчитывается 67, в которых лечилось за 1895 г. 210 866 больных обоего пола и всякого возраста. В течение года было сделано 854 679 предписаний и 42 832 посещения на дому.

Взгляните на почтенную цифру кроватей, на не менее почтенную цифру больных, сообразите объем денежного оборота, не получите ли в итоге весьма громадный капитал?

И все это достигается в области невежества людьми, отрекшимися от науки, прозванными шарлатанами!

Затем взгляните на поразительно малый процент смертности, особенно в так называемых специальных больницах, в состав коих входят хирургические, гинекологические и детские и т. д.; посмотрите, в каком блистательном положении находятся хирургия и гинекология с ее хирургической частью; посмотрите на усовершенствования в Америке изобретенных в Европе способов операций и посмотрите на способы, самостоятельно придуманные в Америке.

К сожалению, я лишен возможности представить отдельные по хирургии статистические данные, так как они отдельно в "Transactions" не показаны, но кто пожелал бы ознакомиться со справедливостью вышесказанного, может справиться на страницах 415 до 587-й отчета Американского гомеопатического института.

В Америке издается 34 гомеопатических периодических журнала, коих ежегодная подписная цена колеблется между 25–50-ю центами (1 цент = 2 коп.) до 4-х долларов (1 доллар = 100 центов, около 2 руб.).

Учреждений для обучения медицины по правилам гомеопатии в Соединенных Штатах насчитывается 20, из числа коих 16 составляют отдельные самостоятельные университеты — сolleges, остальные 4 находятся при университетах наряду с другими факультетами.

Гомеопатические общества достигли почтенной цифры 165, т. е. 7 национальных, 33 штатных, 82 местных, 34 клуба, 6 обществ так называемых Alumni associations, остающихся в связи с факультетами, и 3 общества смешанных, т. е. с фармацевтическим и ветеринарным. Членские взносы в одном только обществе достигают 20 долларов, бóльшая же часть от 25 ц. до 1, 2, 3, 4, 5, 6 долларов.

Один Американский институт насчитывает 1647 членов-врачей; можно себе по этому составить некоторое понятие о численности остальных 164-х обществ, а вместе с тем и приверженцев гомеопатии вообще. И всем этим гомеопатия обязана деятелям, "распространяющим невежество и отрекшимся от науки"! Пусть об этом подумает, кому следует.

Мы здесь передали вкратце результаты, достигнутые в какие-нибудь 60 лет (в 1834 году было во всей Северной Америке только 4 врача-гомеопата); разумеется, что подобному развитию благоприятствовали условия иные, чем в нашем полушарии, но все-таки и там гомеопатия росла в кругу противников не менее злобных и упрямых, чем в Европе. Если бы все эти господа дали себе труд подумать о том, что глядя на совершившееся, их выходки против гомеопатии должны иметь и неоспоримо имеют одно лишь обратное действие, что все пущенные ими в ход интриги возможны и успешны только благодаря положению, занимаемому ими в обществе административном и что всякому сколько-нибудь беспристрастно мыслящему человеку отношение к гомеопатии, которое они сами себе создали, недостойно ни людей науки, ни людей прямых и честных, стало быть куда невзрачное.

Предрассудки, всецело основанные на незнании гомеопатии, до такой степени отуманили их, что они даже не в состоянии слышать беспристрастное о ней суждение, возникшее из собственной их же среды; доказательством служит отмена статьи Шперлинга и замещение ее другой собственного изделия статьей, основанной на том же самом незнании и на тех же самых предрассудках. Если бы далее подумали о результатах столетней борьбы, к чему она привела? Смогли ли наши противники уничтожить гомеопатию? Смогли ли они остановить хоть рост ее? А если не смогли, то не доказывается ли этим светлая истина основ ее? Стало быть, борьба сводится на борьбу с призраком, на донкихотство — хорошо если бы только на него, но увы! тут кроется множество двигателей: и предрассудки, и отсутствие здравого мышления, и дух касты, и упрямство и злоба, и борьба за существование, и т. д., и т. д.

До чего доводит ложный и узкий взгляд на научность, тому примером может служить следующий случай: знахарю дана награда за успешное лечение одной эпизоотической болезни; люди науки восклицают, что это безрассудно: "Знахарь, невежда, шарлатан" и т. д. Что же это значит? Коли вы, господа науки, не достигаете успехов знахаря, то поневоле обратишься к нему, а ваш возглас не значит ли он "Fiat justitia, pereat mundus" (лат. да свершится справедливость, пусть даже мир погибнет. — Прим. авт. сайта)?

Было бы гораздо умнее, достойнее людей науки и целесообразнее, если бы они не побрезгали этим знахарем и поучились бы у него. Люди, составившие себе ничем не затмеваемую вековую славу, не брезгали ни знахарем, ни пастухом, ни старой бабой, а учились у них — читайте Парацельсия, и вы увидите!

Впрочем, не вам стать нападать на знахарей; взгляните на книгу фармакологии, и вы увидите, что главный ее источник — народная медицина, которая искони веков в руках деревенских лекарей и лекарих.

В очень недалеком прошедшем не вы ли познакомились, благодаря Кузьмичу, мужику деревни Морычевки Самарской губернии, с лечебными достоинствами кузьмичевой травы, Ephedra vulgaris; да, кстати, вспомните наделавшее немало шума излечение от sycosis’a г-на Н. Доробца московской баньщицей и послушайте, что по поводу этого говорит д-р Мостович в статье своей, помещенной в фельетоне газеты "Кавказ" № 36:

Авторитет науки, и особенно медицины, пострадал сильно: сила, сдвигающая горы, оказывается до сих пор силой знахарей, а не нашей, и урок исцеления Г. Доробца — назидательный урок.

Что же скажете вы? Что он отрекшийся от науки невежда?

Лекарствоведение, основанное на опытах, произведенных на лягушках, мышах, морских свинках, кроликах и других животных, не может, кажется, быть вполне пригодным для приложения к организму человека.

В настоящее время вы находитесь под влиянием промышленной химии, которая не перестает снабжать вас все новыми средствами, так что уже лет 20 или более тому назад профессор Бухгольц в "Archiv für experimentelle Pathologie" обращается к вам с советом быть крайне осторожными; он же публично сознаётся в том, что приложение к делу данных фармакологии есть не что иное, как чистый эмпиризм, и указывает на те же нами упомянутые источники фармакологии².

Посмотрите, в какое курьезно-противоречивое положение поставило вас принятое вами отношение к гомеопатии.

С одной стороны, вы поклоняетесь пастеризму, открытиям Коха и Беринга; вы употребляете для лечения спермин, вытяжку щитовидной железы, такую же приготовленную из селезенки и т. д.; мало того, вы на этом поприще все более и более в погоне за средствами, благо что они вошли в моду; значит, вы поклоняетесь... изопатии, недалеко от гомеопатии ушедшей, а кто более вас восставал против Лукса при появлении его книги об этом древнейшем способе лечения.

Далее, издевается ли кто-нибудь более вас над малыми дозами гомеопатии, а не вам ли случалось отравлять больных сулемой в размере 1: 10 000?

Затем, в январе текущего 1896 года открыта — конечно, согласно постановлению правительства — гомеопатическая аптека в Тифлисе, а в 1895 г. цензура не допустила в печать 4-ое издание лечебника Дерикера.

Открытие этой аптеки газета "Кавказ", № 35-й от 8-го февраля 1896 г., в рубрике "Городские вести" приветствует следующими словами:

Оставляя в стороне вопрос о соотношении гомеопатической школы к общей медицине, по которому у нас была помещена прекрасная статья д-ра Мостовича (см. № 221 газ. "Кавказ" 1895 г.), мы не можем не видеть в открытии специальной гомеопатической аптеки в Тифлисе лишнего орудия, направленного на пособие страждущему человеку, и притом орудия дешевого и, следовательно, доступного самому небогатому классу пациентов, а потому не можем не пожелать, дабы этим орудием пользовались в приличных случаях также и врачи-аллопаты, из которых многие, как известно, выражают согласие лечить своих пациентов по настоятельной просьбе последних также и гомеопатическими средствами, что было бы вполне целесообразно ввиду незначительного числа специалистов докторов-гомеопатов в Тифлисе и множества вольных практикантов гомеопатии, незнакомых даже и с элементарными основаниями рациональной медицины.

Очевидно, что у редакции понимание и мышление далеко не так узки, чтобы смотреть на гомеопатию как на невежество.

Вы забываете, что ваши насмешки о двух концах. Вы, между прочим, подсмеиваетесь над тем, что Н. Ф. Федоровский, председатель Общества последователей гомеопатии в Киеве, указывает на знатные лица, сделавшиеся приверженцами гомеопатии и членами ее обществ, и говорите, что они стали приверженцами гомеопатии лишь по добродушию, ну, а если бы спросить вас: не по наитию ли какой-либо особенной премудрости сделались вы врагами учения, о коем по упрямству и предрассудкам вы пребывали всегда и пребывать продолжаете в полнейшем неведении? Имеяй уши слышати, да слышат!

Часть II

Привычка безответно орудовать словами "невежество", "отречение от науки", "шарлатанство", "шарлатан" и т. д. до того глубоко вкоренилась в среде наших начальствующих или мнимоначальствующих, что чуть кто-нибудь к цеху не принадлежащий дерзнет затронуть мнимые его права, сейчас же встречается словами, составляющими лозунг "цеховых", а между тем посмотрите, что в одно и тоже время говорят "цеховые" же в Берлине, и далее, какого мнения они о том же предмете в Вене.

В газете "Врач" за 1896 г. № 13, стр. 384 мы читаем:

Германская врачебная печать глубоко возмущена следующим случаем: в Берлинскую больницу August'ы, состоящую под покровительством германской императрицы, несколько недель тому назад поступил генерал Lippe, страдающий острым миелитом. Спустя недели 2 заведующий отделением профессор Ewald счел себя обязанным сообщить жене Lippe о тяжелом положении ее мужа и предложил пригласить для совещания известного берлинского специалиста (ранее этого проф. Ewald уже совещался относительно больного с проф. Jolly). Но г-жа Lippe предпочла обратиться к дрезденскому гипнотизеру Gössel’ю, неврачу. Проф. Ewald, конечно, отказался от дальнейшего лечения Lippe, но попечители больницы тем не менее дозволили Gössel’ю лечить Lippe, который по-прежнему оставался в больнице, имея только особого служителя и получая пищу с королевской кухни. Спустя 8 дней Gössel перевел больного в свою частную "клинику" в Дрезден. "Как ни смешна эта история с точки зрения fin de siècle'я, — замечает 'Deutsche medicinische Wochenschrift' (26 марта), — но все-таки в ней есть и весьма печальная сторона. Мы, врачи, до того привыкли к распространению шарлатанства даже и среди лучших (?) людей нашего народа, что перестали уже удивляться, видя, как князья лечатся от падучей глазами сорок, убитых в ночь на новый год, но все-таки, благодаря зависимому положению больничных врачей, предлагать профессору Берлинского медицинского факультета лечить сообща с каким-то шарлатаном — значит, дать пощечину всему врачебному сословию вообще и Берлинскому медицинскому факультету в частности. От попечителей больницы August’ы следовало бы ожидать хотя бы настолько внимания к своим врачам, чтобы г. Lippe был удален из больницы прежде, чем г. Gössel выступил в качестве терапевта. Чрезвычайно странно, что никто из лиц, на которых падает ответственность за все это дело, не подумал, что по крайней мере попечители больницы должны бы ответить подачей в отставку на упомянутое предложение врачу, заведующему отделением больницы.

А сам врач?

Венская газета ("Allgemeine Wiener Medicinische Zeitung", № 23) гласит следующее:

С прискорбием должны мы сознаться в отсутствии руководящих умов в медицине, командующих велие, а полководцев нет. Следует ли удивляться тому, что способные врачи и естествоиспытатели переходят в лагерь мистицизма, тогда как дóлжно было бы ожидать от них руководящих работ; следует ли далее удивляться тому, что плодотворная мысль, как изучение экспериментальной психологии, заглохла, и что ныне в медицине высоко поднялось господство мистицизма, а это продолжится дотоле, доколе великие мужи науки с высоты своего достоинства и в полной уверенности своего господства над наукой гордо смотрят на толпу, кишащую у ног их, порицая и подавляя все новое, не в их среде возникшее и поддающееся их власти. "Легко дух медицины уловим", — гласит Мефистофель, — так, но трудно удержать его. Казалось, что "Novum inventium" Ауэнбруггера и работы Piori и Skoda посредством выслушивания и постукивания решают загадку жизни.

С появлением целлюлярной патологии Вирхова возникла надежда на уяснение всех явлений болезни и на создание целлюлярной терапии, а мы в Вене, сидящие у ног Brükke, надеялись узреть в физиологии руководящую силу медицины. Затем наступило время, когда казалось, что в ботанике найдена главная вспомогательная наука медицины, но когда и это ожидание не сбылось, то бросились в объятия химии, коей задача однако еще не уяснилась: следует ли ей производить и вводить в фармакологию вещества из ряда ароматических, или же заняться изготовлением на синтетическом пути нормальных телесных соков для введения в больной организм.

Терапия тканевых соков, напоминающая медицину первобытных периодов человечества, оказалась, к счастью, как заблуждение, лишь мимоходно; опаснее ее смотрит терапия сывороточная; построенная на казалось бы научных основаниях, она старается, соединяя некоторым образом химию с бактериологией, представить вещества, которым, согласно ее выводам, она приписывает целительную силу. Нигде лучше как в медицине применимы суровые слова поэта: "Остерегайтесь строго определенных выводов; из них-то часто столь же строго определенно выводится и глупость". На пути из реактивной стеклянки в организм и обратно совершаются столь громадные изменения, что неудивительно, если несмотря на научную основу, практические опыты неудовлетворительны. Слышны жалобы на то, что медицина ознахарилась и на то, что в глазах публики врачи утратили свое достоинство, но кто же в этом виноват, как не они же сами?

Публика ищет исцеления там, где может его найти, и если ученые врачи помочь ей не в состоянии, то она стучит в другие двери, которые ей услужливо открываются.

Публике пользы никакой не приносит ни самая блестящая диагностика, ни самое изящное окрашивание бактерий, цель врачебной науки не заключается в определении, а в исцелении болезни. Ботаник довольствуется определением растения, а от астронома ожидать чего-либо другого, кроме открытия новых светил и исчисления их вращения, нельзя, от врача же требуется энергичное действие на образ жизни и на течение ее, но не одним лишь огнем и мечом, а коль скоро он исполнит эту задачу, наступит и конец знахарству.

Едва ли можно сомневаться в том, что в недалеком будущем совершится в медицине переворот; дело, как оно обстоит, обстоять дальше не может, ибо так гибнет не только материальная сторона медицины, но ее идеал сословия врачей и самой науки; сплочение же их в общества и союзы никогда не может стать радикальным средством против этой беды.

Наблюдения у постели больного должны навести медицину на путь истины, а лабораторная работа должна уступить свое место клиническому наблюдению³.

Ко всему этому от себя прибавить мы можем лишь:

Чем кумушек считать трудиться,
Не лучше ль на себя, кума, оборотиться?

Д-р К. Боянус-старший

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Просим снисхождения читателя, что вновь затрагиваем вопрос всем известный, но просим подумать о том, что мы все еще ведем борьбу, что гомеопатия не перестает быть "la médecine militante".
² Не могу за неимением периодического издания под рукой указать ни на том, ни на страницу.
³ Курсив наш.