От автора сайта. Своим появлением настоящая брошюра полковника (позднее генерала) Николая Федоровского (1837 — около 1918), страстного пропагандиста гомеопатии, учредителя и почетного члена многочисленных гомеопатических обществ в Российской Империи, обязана запросу, который Новгород-Северское земство (Черниговская губерния) сделало в ноябре 1886 года нескольким медицинским факультетам относительно гомеопатии и возможности ее интеграции в земскую медицину. Ответ с медицинского факультета Киевского университета, который я привожу ниже, был подписан тремя профессорами, один из которых, И. А. Сикорский, позднее покрыл себя вечным позором лживой экспертизой по делу Бейлиса и высказываниями по т. н. фаустовскому делу. Профессора удостоили земство всего страницей текста. Подробнее об этой истории можно прочитать в главе "The Novgorod-Seversk zemstvo experience" моей докторской диссертации. Автором брошюры, критикующей ответ киевских професоров, на ее обложке указывается "Н. Ф. Ф.", в тексте — "действительный член С.-Петербургского общества последователей гомеопатии Н. Ф-ский", т. е. Николай Федорович Федоровский. Посколько позднее он никогда не скрывал своего авторства, он и указывается автором данной работы.

Отзыв профессоров медицинского факультета о гомеопатическом лечении

Согласно определению медицинского факультета от 25 сего ноября, нам было поручено обсудить запрос Новгород-Северской уездной земской управы относительно пользы лечения гомеопатией. Исполнив предписание факультета, мы имеем честь изложить свое мнение в нижеследующем.

Учение врача Ганемана, основателя гомеопатии, практиковавшего в конце прошлого и в начале этого столетия в Лейпциге, отличается от общепринятых в медицинской науке воззрений главным образом тем, что, по мнению Ганемана, каждое лекарство действует тем сильнее, чем в более разведенном виде и в менышем количестве оно употребляется. Гомеопатами потому назначаются обыкновенно лекарства в таких ничтожных приемах, в которых они не могут обнаруживать никакого действия. В этом легко убедиться, если познакомиться со способом приготовления гомеопатических лекарств. Тинктуры, напр., в которых имеется по Ганеману 1–30 разведения, приготовляются следующим образом: берется 1 капля тинктуры на 99 капель алкоголя, что составляет 1-е разведение; от этого раствора берется опять 1 капля на 99 капель — 2-е разведение, и т. д., таким образом продолжают до 30 раз. 30-е разведение считается гомеопатами самым сильным и действительным. Чтобы составить себе понятие, как ничтожно количество лекарства в этих разведениях, достаточно указать, что 3-е разведение содержит 1 каплю на миллион капель алкоголя; 6-е разведение содержит 1 каплю на миллион миллионов капель; 14-е разведение соответствовало бы такому раствору, который получился бы, если прибавить 1 каплю к морю, равному по величине всему земному шару. Если гомеопатические лекарства употреблялись бы всегда в таком разведенном виде, то они по крайней мере были бы вполне безвредны. Лечение гомеопатией приносило бы только косвенный вред тем больным, которые, при серьезном заболевании, нуждаются с самого начала в правильном лечении. Между тем как, обращаясь к. гомеопатам, они в сущности никаких мер против своей болезни не принимают, и благодаря этому болезнь при дальнейшем течении может достигнуть таких размеров, что самые энергичные терапевтические меры остаются уже безуспешными. Гомеопаты, однако, не всегда назначают лекарства в столь ничтожном количестве, а иногда употребляют, отступая от учения Ганнемана, и сильнодействующие средства, напр., мышьяк, в таких приемах, в которых они могут обнаруживать явное влияние на организм больного. Если все гомеопаты были бы действительно врачи, т. е. лица, получившие специальное медицинское образование (знакомые со строением человеческого организма, с функциями отдельных органов и действием различных агентов на здоровый и больной организм), то по крайней мере в некоторых случаях гомеопаты могли бы принести пользу больным. Но так как бóльшая часть гомеопатов — не врачи, то они этими средствами, если они назначают их в неподходящих случаях и на продолжительное время, могут причинить прямой вред больному, могут, например, вызвать хроническое отравление мышьяком. Если, однако же, несмотря на явную неосновательность учения Ганемана, гомеопатами, даже неврачами, тем не менее в некоторых случаях, по-видимому, достигаются при лечении удовлетворительные результаты, то это объясняется тем, что многие заболевания оканчиваются полным выздоровлением в короткое время и без всякого лечения. Если в подобных случаях больной обращается к гомеопату, то и приписывает свое выздоровление принятому им лекарству и становится поклонником гомеопатии. Гомеопаты имеют особенный успех в тех слоях общества, где лица, располагая большими материальными средствами и не имея серьезных определенных занятий, употребляют бóльшую часть времени на заботы о своем благосостоянии и при малейшем неприятном ощущении тотчас прибегают к врачебной помощи. Если случайно и при более серьезном заболевании обращаются за советом к гомеопатам, то последние, опасаясь за неблагоприятный исход и заботясь о своей репутации, спешат отделаться от таких больных под предлогом, что от данной болезни гомеопатам пока не удалось открыть верное средство. Также понятно, почему гомеопаты, когда они открывали лечебницы или больницы, не имели успеха: в больницы обыкновенно обращаются больные с более серьезными заболеваниями. Гомеопаты, не имея в своем распоряжении почти никаких действительных средств, в подобных случаях не могут достигнуть удовлетворительных результатов. Обыкновенно потому учрежденные гомеопатами больницы, даже если они пользовались материальной и нравственной поддержкой весьма влиятельных и состоятельных лиц, в короткое время были закрыты, вследствие нежелания больных поступать в такого рода заведения. Никому, конечно, нельзя запретить пользоваться советами гомеопатов; в этом отношении каждый сам за себя должен отвечать. Но земству как учреждению государственному, обязанному заботиться об интересах общественных, не следовало бы по вышеуказанным причинам ни открывать гомеопатических лечебниц, ни делать никаких расходов в пользу гомеопатического лечения, ни даже содействовать каким-либо образом приверженцам гомеопатии.

Профессора Ф. Леш, И. Сикорский и Э. Гейбель

Ответ Киевского медицинского факультета (1) на запрос Новгород-Северского земства о гомеопатическом методе лечения касается как земства, так и всего русского общества. В интересе не только земства и общества, но и в интересе истины желательно было бы получить ответ не голословный, а основанный по крайней мере хоть на некотором знакомстве с предметом о котором идет речь; иначе и земство, и общество легко поймет, что факультет если и отвечает, то соблюдая лишь простую формальность. А между тем вопрос слишком серьезен, чтобы от него можно было отделаться игнорированием фактов. Вопрос этот на очереди; на страже его стоят достаточно честные государственные люди, чтобы он мог быть затертым в наше время.

Общество, народ, государство заинтересованы лишь в истине и, кажется, заслуживают хоть некоторого внимания со стороны факультета, к которому относятся с доверием Известно, например, почти каждому, "не обучавшемуся даже в семинарии", что разница в методах заключается вовсе не в большем или меньшем количестве лекарств, назначаемых врачом в болезнях, а в правилах применения лекарств. В гомеопатии такие правила основаны на естественном законе лечения, открытом доктором Ганеманом, и опубликованном им под именем закона подобия, известном в науке, хотя и не принятом еще официальными медицинскими корпорациями, и формулованном кратко "Similia similibus curantur"; полную же формулу гомеопатического лечения профессор Эмбер-Гурбайр (Imbert-Gourbyure) выражает так: Similiter, elective, contingenter et omni dosi; т. е. основанием гомеопатии служит закон подобия, пополняемый законом выбора, законом условности действия и законом динамизма лекарств, или минимальных доз, получаемых особенным приготовлением лекарства: "Это четыре главные основания для терапии, отвергая которые мы никогда не узнаем действия лекарств и будем действовать только ощупью. Это ганеманов четырехугольник, в котором каждый врач может занять внолне неприступную позицию и удачно отразить все подступы врагов", — говорит профессор в своей публичной лекции в Клермон-Ферране.

Итак, в ответе своем Новгород-Северскому земству, а следовательно и земству всей России, необходимо Киевскому медицинскому факультету доказать прежде всего недействительность закона подобия, или указать, кем, где и когда была уже доказана эта недействительность в течение почти столетнего антагонизма между старой и новой медицинской школой. Умолчать о законе подобия, когда о нем только и должна быть речь (так как гомеопатия допускает полезное действие лекарств назначаемых по закону подобия как в малых, так и больших дозах), не значит ли признать себя побежденным?!.. А если так, то зачем направлять земство на старую, ложную дорогу? Современник Ганемана, первый лейб-медик прусского короля знаменитый Гуфеланд, говорит: "Гомеопатия уничтожила веру в необходимость грубых лекарственных доз и чрезвычайно упростила рецепты; она привела к верному способу испытывать действие лекарств и определять их свойства. Я и многие другие врачи, достойные полного доверия, видели пользу гомеопатии в тяжких болезнях, где все другие способы оказывались недействительными". Преемником своим Гуфеланд рекомендовал королю гомеопата Штапфа (Stapf'а). К сожалению, вера в необходимость грубых лекарственных доз и до наших дней дает себя чувствовать не только нашим карманам, но и нашему здоровью и нашей жизни. "Д-р Фарр утверждает, что девять болезней из десяти — лекарственные болезни, а д-р Масси жалуется, что ему ежедневно приходится лечить эти болезни". Лучшие корифеи медицины не только не отвергают этих свидетельств, но еще с большей энергией подтверждают их, как Гуфеланд, Форбз, Маркам, Фодера, Уилкс; Джонсон, Абернити, Биша, а также Балк, например, называющий своих товарищей-практикантов "ангелами смерти", или Бруссе (Broussais), подчинивший своему авторитету весь медицинский мир, "знаменитый Бруссе, проливший на своем веке почти столько же человеческой крови, сколько лилось ее на полях сражений", изверившись в рекомендованном им и принятом официальной медициной кровопускании (надо сказать правду, наделавшем столько зла, и долго еще практиковавшемся после него) пишет, например, незадолго до своей смерти: "Если учение Ганемана доставляет нам средство лучше достигнуть цели, то мы должны поставить себе обязанностью изучить этот метод и проверить его у постели больного". "Я признаю в науках только авторитет фактов и с этой минуты начинаю производить опыты по гомеопатии!" — восклицает в 1835 г. с кафедры честный Бруссе.

Ризуэно д’Амадор (Risueno d'Amador), знаменитый профессор терапии по медицинскому факультету в Монпелье, говорит в одной из своих лекций: "Гомеопатия представляет нам метод, вообще превосходящий все остальные. Это наиболее прямой путь, по которому цель достигается быстрее и вернее, даже удобнее".

Не менее авторитетный в аллопатическом медицинском мире профессор Труссо сознается, что гомеопатическая школа "доставила науке много драгоценных сведений о специальных свойствах лекарств и об особенностях их действий". В то время как аллопат же д-р Гарлей (Harley) в своей вступительной речи за сессию 1873 и 1874 гг. завляет: "Во всей нашей фармакологии не отыщется и полдюжины средств, о которых мы могли бы сказать, что знаем в точности их действия". Сам Труссо подтверждает этот вывод (в статье "Conférence sur l'empirisme"): "Чистый случай привел нас к открытию действия хины при перемежающихся лихорадках, шафрана при недостатке регул, губки при зобе, железа при бледной немочи и серы при накожных болезнях". Гомеопатия же исследовала и проверила не на больных, а на здоровых более двух тысяч лекарств; между ними есть немало специфических, и нет сомнения, что со временем каждая почти болезнь будет иметь и свои специфические средства; и хотя это еще и не значит, что не будет ни болезни, ни смерти, но род людской избавится от услужливых друзей, по свидетельству медицинских авторитетов ежедневно отравляющих организм пациентов большими дозами сильнодействующих средств, подготовляя его такими образом к малокровию и легчайшему восприятию всякого рода болезней или порождая бесконечное разнообразие новых лекарственных болезней.

Статья наша вовсе не имеет претензии представить доказательства действительности гомеопатического метода или закона подобия во всем их объеме; цель ее — еще раз напомнить "имеющим уши слышать", что и люди с медицинскими дипломами, и общество в лице гомеопатии имеют дело с методом строго научным, вспомогательных медицинских наук не отвергающим, и хотя еще не всецело исследованным и доказанным, но все же с таким, который, по свидетельству светил европейской медицины, почти сто лет уже служит как не признающей его официальной медицинской науке, так и благу людей. При самой ограниченной программе мы находим необходимым однако же привести еще несколько цитат, невольно вызывающих на вопрос: где же в самом деле шарлатанство, где, наконец, знахарство? "Почва аллопатии, подобно древнему Египту, поражена казнями, из которых можно указать четыре главные: скептицизм, эмпиризм, фантазия и полифармация. Скептицизм царит в факультетах благодаря множеству противоречий и отсутствию руководящего закона. Эмпиризм там напоминает рекламистов, заклинателей и других лиц, желающих лечить, не имея на то законного права. Фантазию, или теорию вдохновения, смело поддерживал Труссо (Trousseau), профессор терапии в Парижском медицинском факультете. Полифармация, или смешение многих лекарств, осуждалась во все времена, и несмотря на то, имеет многочисленных сторонников даже в наши дни, говорит в своей лекции профессор Эмбер-Гурбайр. Профессор Маршаль-де-Кальви (Marchal de Calvi) еще в 1847 году публично заявил: "В нашем официальном образовании нет ничего удовлетворительного относительно лекарствоведения вообще и специфических средств в особенности. Всеми нашими знаниями в этом отношении мы обязаны трудам гомеопатов; у законных, так сказать, представителей медицины, начиная от Гиппократа, по настоящее время, мы не находим решительно ничего". Что же удивительного, если профессор Эмбер-Гурбайр, благодаря своему пытливому уму, специально изучивший гомеопатию, следующим образом рисует современное состояние казенной медицины. "Медицинское образование напоминает великолепную колонну без капители и венца. Мы вступаем в общество совершенно неспособными владеть лекарством против болезни. Кроме того, вот уже два поколения молодежи наших школ совершенно чужды жизненному вопросу гомеопатии, о котором оракулы образования хранят умышленное молчание или решают его голословным отрицанием. Благодаря этому направленно школы мы недалеко ушли от времен Бруссе, когда были сокрушены все наши терапевтические предания".

Много еще можно было бы сказать по этому поводу, но кажется, и этого достаточно.

Что же касается шуток, надоевших всем и каждому, относительно минимальных доз или количества употребляемых гомеопатами лекарств "соответствующих, например", по мнению факультета, "в 14-м разведении раствору одной капли в море, равному по величине всему земному шару", то, право, это так же поучительно, как поучителен известный из газет комический выход какого-то доктора в Петербурге к собранным у себя и заинтересованным вопросом гостям, выход с выбеленной физиономией в знак страха к предстоящей смерти, шаткой походкой с заготовленным духовным завещанием и с коробочкой гомеопатических лекарств, которую шутник-доктор изявил готовность съесть публично в интересе науки. Мораль выходит такая: безвредные гомеопатические лекарства — безвредны, а следовательно, по мнению доктора, и бесполезны, так как он, должно быть, не может и допустить, чтобы можно было избавить человека от болезни и в тоже время не отравить его. Комедия кончилась тем, что доктор съел всю коробку лекарств, рассчитанную на массу больных самыми ужасными болезнями, и остался жив, не покраснев даже, а следовательно, да здравствует аллопатия и да погибнет гомеопатия!

Вся эта трагикомедия вызвала только торжествующий смех в собравшемся обществе, но постороннему наблюдателю она невольно напоминает балладу, кажется, графа Толстого:

"И в тереме будет сидеть он своем,
Подобен кумиру средь храма,
И будет он спины вам бить батожьем,
А вы ему стукать, да стукать челом.
Ой, срама, ой горького срама!"

После таких очевидных доказательств петербургского коллеги, казалось бы, неудобно факультету обвинять гомеопатов в отравлении своих пациентов мышьяком; ведь каждый прием у гомеопатов все-таки в миллионы раз меньше, нежели у аллопатов, несравненно менее знакомых с действиями лекарств, да и не всегда знакомых и с функциями отдельных органов. Тот, кто отравляет своих пациентов мышьяком, не может быть назван последователем гомеопатии, в которой, как говорит хотя и с иронией, но до известной степени справедливо, факультет, чем меньшее количество лекарства, тем действительнее оно считается. Отравляющий мышьяком несомненно сторонник аллопатии, и таковых друзей человечества, пользующихся "домашними лечебниками" аллопатического метода, без числа много. Они-то да те, что передают из экономии друг другу рецепты врачей, и делают зло, сами не ведая того. И выходит: с больной головы, да на здоровую.

Безвредность гомеопатических лекарств к счастью человечества санкционирована; действительность их и польза — также.

"Прошло то время, — говорит Журдан, член Парижской медицинской академии, — когда шутки над минимальными приемами считались достаточным аргументом против гомеопатим. Эти малейшие дозы действуют и имеют сильное и удивительное влияние". "Исцеления — вот единственная величина, которая должна быть признана в медицине", — говорит д-р Уилкинсон в Лондоне.

Профессора Кирхгоф, Бунзен, Тейлор, Тюрк, Валькнер, Фигье, а также Дарвин, как и многие другие, своими неединичными опытами и наблюдениями свидетельствуют, что лекарственные вещества, гомеопатически разжиженные, сохраняют силу действия и в мельчайших количествах. "Иметь предубеждение против малых доз — значит, забывать, что дело идет о действии на живой организм, так называемом динамическом действии, а не химическом" (Гуфеланд). "Если вещества, гомеопатически разжиженные, способны химически реагировать, т. е. действовать, то есть разумное основание предполагать, что они останутся без действия на животный организм", — говорит по поводу химического анализа профессор Альб. "Я знаю особу, — говорит профессор Эмбер-Гурбайр, — у которой запах мускуса, даже на значительном расстоянии, тотчас же производит потерю голоса".

Кроме того, рядом тщательно произведенных исследований, с чисто научной немецкой точностью профессор Йегер при помощи изобретенного им графического прибора хроноскопа экспериментировал и доказал, что гомеопатические дозы действуют на человеческий организм, и притом так, что, например, поваренная соль реагирует нервную систему быстрее в 15-м разведении, чем, например, в 6-м разведении. Этот труд Йегера систематически замалчивается нашими учеными журналами, если не считать в высшей степени интересного, хотя и краткого извлечения из него, сделанного профессором Бутлеровым в брошюре "Антиматериализм в науке, или Нейральный анализ Йегера".

"Нейрализ сначала разрабатывался Йегером независимо от гомеопатии, и будучи ранее противником гомеопатического учения о разжижениях, Йегер был весьма удивлен, когда однн из его учеников случайно нашел значительное различие в действии чистого алкоголя и одного гомеопатического средства, взятого в сороковом разведении. Йегер не скрывал этого странного результата, и следствием было то, что один из гомеопатов обратился к нему с просьбой подвергнуть гомеопатические разжижения систематически нейралитическому испытанию. Для этого исследования взяты были четыре гомеопатических средства: аконит, туя, поваренная соль и золото. Из опытов Йегера подтвердилось общепринятое у гомеопатов мнение, что действие усиливается через разжижение". Этот факт константирован одинаково разными наблюдателями.

"Увеличение вследствие разжижения влияния вещества на организм, доказанное теперь численными данными, делает, по мнению Йегера, невозможным прежнее систематическое принципиальное отрицание гомеопатического учения со стороны медицинских факультетов". Йегер рассчитывает на то, что опыты его будут проверены, и совершенно справедливо считает эту проверку непременной обязанностью людей, официально носящих звание ученых. И для науки, и для практики, говорит он, важно знать, на сколько тут правды; в интересе многих жизней совсем не все равно, будет истина обнаружена годом раньше или годом позже. На сообщения, сделанные об этом Йегером еще прежде, слышалось не раз в ответ, что все это вздор. Теперь Йегер выступил с цифровыми доказательствами, и считает себя вправе требовать от своих противников тоже цифр. Он не рассчитывает на слепое доверие к своим сообщениям, но ждет, чтобы их подвергли испытанию, потому что "тот, кто отвергает, не испытывая, не только не заслуживает имени ученого, но даже и названия честного человека" (Бутлеров).

Приведенные мною лишь немногие цитаты из мнений ученых врачей аллопатического лагеря ясно доказывают, что Киевский медицинский факультет мог напечатать свой ответ, единственно рассчитывая на полное незнакомство публики ни с литературой гомеопатического лечения, ни с литературой предмета.

Далее читаем в ответе Киевского медицинского факультета, что "учрежденные гомеопатами больницы, даже если они пользовались материальной и нравственной поддержкой весьма влиятельных и состоятельных лиц, в короткое время были закрыты вследствие нежелания больных поступать в такого рода заведения".

Земству же известен всего один только случай закрытия гомеопатической больницы, но не оттого, что не было желающих лечиться в ней, а потому, что Высочайшим разрешением открытая больница для гомеопатического лечения дифтерита в С.-Петербурге быстро закрылась вследствие целой бури, поднявшейся по этому поводу в научном мире, успев произвести опыт всего над одним случаем, имевшим, к сожалению, смертный исход. Казалось бы, гг. докторам этот печальный случай нетерпимости следовало бы скрывать от общества, а между тем они о нем трубят повсеместно, и есть немало лиц, только и знающих из вопроса о гомеопатическом лечении, что была в Петербурге больница, и ее тотчас же закрыли, а о том, что закрыта она была дружными услилиями тех, которые совсем бессильны вести борьбу против дифтерита, и у которых он дает 50% смертности, тогда как у гомеопатов только 3% смертности, как это известно из статистических данных тщательно собранных и проверенных в Европе или Америке, этим господам, машинально повторяющим чужую речь, себе же на беду, ровно ничего неизвестно.

Факультет ошибается, если полагает, что и земство также ничего не знает о качестве и количестве гомоеопатических больниц (2).

В Европе не одна сотня гомеопатических больниц и лечебниц, и более 1780 врачей, получивших высшее медицинское образование.

В одной Германии издается 14 гомеопатических журналов и есть 15 обществ гомеопатии. Ближайшая к нам кафедра и клиника гомеопатическая в Пеште под руководством д-ра Бакоди получают содержание от правительства; такие же кафедры в Париже, Мадриде и Лондоне. В Лондоне эта кафедра для врачей и студентов господствующей медицины в руках известного д-ра Юза, лекции которого по фармакодинамике по решению С. Петербургского Общества последователей гомеопатии переведены на русский язык и заключают более 1000 страниц. В Америке, где традиции не так сильны, как у нас в Европе, врачей-гомеопатов, получивших высшее медицинское образование, до 10 000, и 13 высших медицинских школ, ежегодно выдающих до 400 дипломов с ученой степенью. А между тем в Америке в тридцатых годах, когда у нас свирепствовала холера, было всего 4 врача-гомеопата.

Граф Мордвинов, этот друг человечества, собрал тогда же точные данные относительно успеха лечения холеры гомеопатическими средствами и немедленно через нашего консула сообщил в Соединенные штаты. Граф Мордвинов за свою услугу был избран затем почетным членом гомеопатического медицинского факультета.

В настоящее время в Америке 143 общества, 22 журнала, 54 больницы (с 4 000 кроватей), из которых, например, особенно известна основанная в 1852 году и преобразованная в 1867 году из аллопатической в гомеопатическую, так как контингент ежегодно лечимых больных в тысячу человек оказался ничтожным для возмещения всех больничных расходов. С преобразованием контингент ежегодно лечимых в больнице, как видно из отчета за 1881 г., достиг в этом году до 7 492 больных. Не менее замечателен дом умалишенных в Мидлтауне, построенный на капитал в 600 тысяч долларов, составленный из добровольных пожертвований. Правительство Соединенных Американских Штатов, убедившись в пользе, приносимой этим гомеопатическим заведением, приняло на свой счет его содержание. Там же 48 лечебниц для приходящих и 33 аптеки. Как велико число последователей гомеопатии, можно судить из того, что одни сочинения д-ра Руддока разошлись в Англии (вероятно, опечатка — имелись в виду США. — Прим. авт. сайта) в количестве полумиллиона экземпляров!!

Из отчетов же С.-Петербургского общества последователей гомеопатии (602 человека членов) известно, что в 1883 году в гомеопатической лечебнице общества из 25 больных дифтеритом выздоровело 23. Лечебница общества привлекает все большее и большее число больных. В 1884 году сделано было до семи тысяч посещений, в 1885 (3) — 9 879, из них с платой 6 556, остальные бесплатны. Наплыв больных иной раз бывает таков, что приходится отказывать до другого дня. Больные обращаются с самыми разнообразными болезнями. Кроме того, по рецептам отпущено медикаментов из гомеопатической аптеки Общества последователей в 1885 г. на 2 257 р. 31 к., а без рецептов на 12 541 р. 44 коп.; следовательно, бóльшая часть больных лечатся сами за недостатком врачей или фельдшеров-гомеопатов. По смете на 1886 г. имелось в виду общего прихода до 23 тысяч руб., а расход предполагался в 20 тысяч руб. Члены общества вносят три рубля в год. Сведения эти известны земцам из брошюры "К вопросу о народном о здравии", разосланной в губернские земские управы для доклада очередным уездным земским собраниям, а равно и из источников (4), которыми пользуемся мы и которые всегда к услугам и факультета. Сведения эти никем не отрицаются и в карман их не спрячешь, а потому как ни красноречивы, по мнению факультета, его голословные уверения в полной непригодности и даже вреде гомеопатии, но все эти уверения сводятся к "верьте совести" или "честное слово", так истрепавшееся в устах многих, что ему нынче не придают никакой веры и далеко с бóльшим вниманием относятся как к спектральному анализу, свидетельствующему наглядно о действии гомеопатических доз, так и к хроноскопу Йегера. Трудно заподозрить и Дарвина в пристрастии к гомеопатии, когда он совсем о ней не думая, а наблюдая лишь растение дрозера (Drosera rotundifolia) (5), восклицает: удивительно, что такие мелкие частицы (при действии 1/14 000 000 части грана на щупальце) могут влиять на растение, не одаренное специализированной нервной системой! И проч., и проч.

В оправдание этого голословного коллективного ответа нам приходилось слышать от защитников его, что факультет заботился лишь о популярном изложении, принимая в соображение не посвященное в медицину и малообразованное якобы общество и земство. Но оправдание ли это? Ведь за Новгород-Северским земством стоит и все земство, вся святая Русь, а на Руси, надеемся, есть немало людей с познаниями, здравым умом и доброй совестью. С этими-то добросовестными должен был говорить факультет хоть по-латыни, не опасаясь, что выборные земли русской не добудут "языка" даже для великого земского вопроса. Иначе земство, как и общество, вправе предположить, что люди науки и до сих пор так же фанатичны, как были фанатичны во время Гете, который, испытав на самом себе гнет этого фанатизма, так писал к одному из друзей своих: "В науке только то учение признается истинным, которое преподается в университетах, или что перешло в нее по завещанию веков как предание. Всякое же новое открытие, идущее в разлад с тем, во что искони мы привыкли верить и распространять, вызывает борьбу страстей, которые, вступив в союз между собой, стараются уничтожить его. Ему всеми силами противятся, не желая не только понять его, но даже и слушать о нем. На новое открытие смотрят как на предмет, не заслуживающий ни внимания, ни исследования, а истина в кружке присяжных ученых, — они-то и суть ярые враги ее — долгое время остается непризнанной. Кружок этот образует собой цех с присущими ему насилием, грубостью и своекорыстием настоящих ремесленников".

Надо ли отвечать еще на одно заверение факультета, что гомеопатия в ходу только у праздных барынь, прибегающих к ней в самых пустых болезнях? Чтобы не оставить без ответа ничего, приведем по этому поводу единогласное решение Лондонского общества страхования жизни (General Provident) об уменьшении страховой премии для лиц, пользующихся исключительно гомеопатией. Это единогласное постановление огромного по числу и при том всех профессий, положений и состояний приверженцев как аллопатии, так и гомеопатии, формулировано следующим образом.

1) Люди, пользующиеся гомеопатией, имеют более крепкое здоровье, заболевают реже и во всех случаях заболевания выздоравливают скорее, нежели при всяком другом лечении.

2) В самых опасных болезнях смертность при гомеопатическом лечении меньше.

3) Болезни, признанные неизлечимыми при старом методе, излечиваются совершенно при гомеопатическом методе.

4) Прописываемые гомеопатами лекарства не вредят пациентам, тогда как сильные и массивные лекарства аллопатов нередко имеют самые опасные последствия для здоровья и жизни больных.

Те же данные, полученные из самых точных официальных таблиц, составленных вице-президентом Общества страхования жизни д-ром Келлогом, побудили Нью-Йоркское страховое общество понизить на 10% премию ежегодного страхового взноса всем тем, которые придерживаются гомеопатического метода. И несмотря на все это, Киевский медицинский факультет поучает земство: "Никому, конечно, нельзя запретить пользоваться советами гомеопатов; в этом отношении каждый сам за себя должен отвечать. Но земству как учреждению государственному, обязанному заботиться об интересах общественных, не следовало бы по вышеуказанным причинам ни открывать гомеопатических лечебниц, ни делать никаких расходов, ни даже содействовать каким-либо образом приверженцами гомеопатии".

Конечно, "каждый сам за себя должен отвечать", особенно если за помощь приходится иногда и в городе или заплатить 50 руб., или умереть, а тут и рубля нет. Конечно, если пользующиеся даже средствами и особенными положением люди, живя в деревне, по неделе и больше не могут дозваться медика! Конечно, если какие нибудь 92 миллиона народа в России, как известно из статистических сведений, спокон века живут и умирают, в глаза никогда не видя доктора, да и видеть его не могут. Конечно, если эти 92 миллиона не имеют никакой возможности платить за дорогостоящие лекарства, по свидетельству светил европейской медицинской науки, к счастью столь часто поддельные!..

Но что же делать этим 92 миллионам, несущим последние пятаки свои на медицинскую помощь и не имеющим никакой возможности получить ее по свидетельству самих же земских врачей (6)?

Что делать им?!!

Что делать, принимая во внимание чрезвычайное значение народного здоровья не только с точки зрения физических и нравственных страданий народа, но и в видах народной экономии и политического состояния государства?.. Глубокое убеждение в громадном преимуществе нового медицинского учения перед старым, гомеопатического перед аллопатическим, в особенности при недостатке средств и ограниченности образования, дает нам смелость обратить на это учение внимание земства и в нем искать удовлетворительного разрешения вопроса во всех отношениях серьезного и весьма близкого всем классам народа, говорится в брошюре "К вопросу о народном здравии", направленной во все русские земства в 1884 году. Четырнадцать неоспоримых пунктов поясняют эти преимущества для земской медицины. Лечение всего народа аллопатическими средствами очевидно немыслимо, лечение гомеопатическими средствами вполне и единственно возможно. Разумно ли, честно ли поступают те земства, которые в своем безвыходном положении ищут выхода в гомеопатическом методе, пусть скажет каждый по своей совести? Достойно ли, добросовестно ли поступают земские управы, скрывающие брошюру "К вопросу о народном здравии" от обсуждения ее взрослыми равноправными членами земства, да судит каждый... Основательно ли поступают земства, не дающие себе труда под разными предлогами хоть на миг остановиться на трактуемом здесь земском вопросе, пусть решат они сами. Практично ли поступают они, когда вопрос этот сбывают на руки земских врачей, тех врачей, которые говорят: "Не знаем и знать не хотим этого метода", пусть подумают они сами. Честно ли поступают, наконец, гласные, пользующиеся с успехом гомеопатическим методом, и не заявляющие об этом в земстве "свойствá ли ради, дружбы ли ради"?! Не долг ли каждого прийти в этом деле на помощь обществу и народу?! 60 с лишком тысяч экземпляров Киевского народного календаря на 1887 год, где помещена статья "Гомеопатия как народная медицина", познакомит людей близких к земству с вопросом, и провести его в этом году хотя бы только для опыта будет, конечно, легче.

Опираться на мнения гигиенистов, видящих все спасение лишь в гигиене, в санитарных условиях, также немыслимо. Говорим здесь об этом, потому что в обществе есть немало лиц, изверившихся в помощи аллопатического лечения и также видящих все спасение в хороших гигиенических условиях, требующих народного богатства. Эти люди забывают, что богатые не менее бедных болеют, несмотря на все свои выгодные гигиенические условия; они забывают, что для того чтобы создать выгодные гигиенические условия, необходимо, помимо громадного запаса средств, и обязательное народное образование с толковой практической программой, не упускающей из вида и гигиены. Они забывают, что без здоровья ни народное богатство, ни народное образование не двинутся вперед надлежащими образом. Все это в тесной зависимости друг от друга, но менее всего здоровье, благодаря сравнительно необычайно дешевому и необычайно простому гомеопатическому методу лечения. Они забывают, каких огромных сумм потребует этот санитарный надзор и дома, и вне дома, не говоря о его неисполнимости. Всем известен, полагаем, доклад г. Экка Петербургскому съезду врачей; суть его заключается в том, что в России умирают и болеют как нигде; что это происходит якобы от того, что живут у нас нечисто; что единственное средство помочь этому несчастию — почистить Россию, для чего необходимо ассигновать ни много ни мало миллионов триста в год, с условием передать их молодым, но не "седовласым", гигиенистам, хотя и тех, и других у нас почти вовсе нет. Доклад единогласно признан Петербургскими съездом врачей гениальным (см. журнал "Неделя").

От внимания читателя не ускользнет, конечно, разница решений Лондонского общества страхования жизни и Петербургского съезда врачей, несмотря на то, что и в одном, и в другом случае решение это было единогласное. Как ни гениален г. Экк, как ни компетентен Петербургский съезд врачей, мы все же скажем, что ни 300, ни 600 миллионов, ассигнованных на этот предмет, не дадут результатов, ожидаемых съездом и той частью печати, которая разделяет эти радужные взгляды. Прежде всего миллионы эти надо взять у того народа, который кормит грудных детей своих кислым хлебом; у того народа, который не имеет этих свободных миллионов. А затем, чтобы не быть голословным даже в своем личном мнении, мы напомним помещенную в "Киевлянине" заметку о том, как в одном из женских средне-учебных заведений, в дортуарах этой учащейся молодежи, на ночь притушивают лампы, что при особенно тесном помещении этого заведения, вместе с этим отравляющим действием крайне вредного газа не только для легких, но и для всего организма, ведет к весьма печальными последствиям. Постоянным врачом этого заведения — чуть ли не гигиенист, написавший объемистую книгу по гигиене. Заметка эта врачом была прочитана, но и повторение ее в том же "Киевлянине" ни к чему не повело. Хорошие гигиенические условия никому так не близки, как гомеопатам, но возлагать единственно надежду на лучшие гигиенические условия в неопределенном будущем и отказывать народу в лечении, совершенно доступном в силу его простоты, безвредности и дешевизны в настоящем, не значит ли по меньшей мере умывать руки?

Не "праздные барыни", а пытливый, наблюдательный, способный к контролю ум, бескорыстно и энергично во имя народного блага свидетельствует в пользу гомеопатии. Возможно ли единодушное лжесвидетельство миллионов последователей, на самих себе и на детях своих испытавших полезное действие лекарств? Возможна ли ошибка? Не ошибаются ли скорее те, которые "не знают и знать не хотят"?! В силу разных обстоятельств общество у нас пока слепо подчиняется авторитету факультета. Редакции газет и журналов охотно открывают свои страницы глумлению над новым методом и не дают места для самых очевидных доказательств в пользу гомеопатии.

Нам случилось быть в губернском земском собрании, где были лица, хорошо знакомые с выгодами метода, лица независимые и обеспеченные, но никто из них не решился свидетельствовать об истине: так велика еще трусость перед давлением общественного мнения, так мало гражданского мужества, так мало на деле сознания долга и готовности послужить отечеству. Нам известно, что брошюра "К вопросу о народном здравии", напечатанная в 1884 году в "Руководстве для сельских пастырей", не одной губернской земской управой конфискована и таким образом скрыта от внимания земства в ущерб народного здоровья. Даже доклад наш Полтавскому губернскому земскому собранию по поводу эпизоотии в губернии не был прочитан, хотя в нем указывалось, что в Германии "Ветеринарный гомеопатический лечебник Гюнтера", например, в течение 22 лет выдержал десять изданий и переведен на многие европейские языки.

Несмотря, однако же, на все это, мы видим, как с каждым днем число последователей гомеопатии растет и растет; мы видим, как обаяние диплома и слепая вера в авторитет представителей официальной науки в этом отношении падают и заменяются самоуважением и разумной проверкой фактов.

Взяв на себя инициативу реорганизации земской медицины как фиктивной, мы считаем своим нравственным долгом предъявить Киевскому медицинскому факультету почтительную и убедительную просьбу: или отнестись к решению взятого им на себя вопроса серьезно, или отказаться от этого решения вовсе, не пытаясь ослабить начатое движение в земской медицине. С той же убедительной просьбой мы обращаемся к редакциям газет и журналов, во имя справедливости, памятуя многим известное, но далеко не всегда применяемое "audiatur et altera pars", не отказать открыть свои страницы для обсуждения этого важного государственного вопроса, да ведает общество о беспристрастии печати.

Редакцию "Киевлянина", не решившуюся напечатать наш более краткий отзыв, а также и редакцию газеты "Киевское слово", поместивших у себя ответ Киевского медицинского факультета Новгород-Северскому земству, мы считаем нравственно обязанными сделать хоть извлечение из нашей брошюры.

В Московском съезде врачей на секции "врачебного быта" докладчик Эберман, "находя лечение гомеопатов лишенным каких бы то ни было научных оснований", предложил "сделать запрос всем медицинским факультетам, желают ли они устроить отдельную кафедру гомеопатии? Если получится отрицательный результат, то поручить правлению съезда со всеми медицинскими факультетами ходатайствовать перед правительством о запрещении лечения гомеопатией, а вместе с тем и о закрытии всех гомеопатических лечебниц и аптек". "Чтоб зло пресечь — все книги сжечь!" Не так ли?

Что все факультеты отвечали бы отрицательно — это само собой разумеется, но чтобы они решились хлопотать о стеснении гомеопатической практики и закрытии больниц — это совершенно невероятно, так как только что комитет министров передал Обществу последователей гомеопатии в Петербурге около 60 тысяч на открытие гомеопатической больницы имени императора Александра II. Прошло то время, когда можно было ходатайствовать о репрессивных мерах против гомеопатии; докладчику следовало бы знать, что каждый раз после холерных эпидемий болезнь, в которой гомеопатические средства особенно могущественны, правительства сами давали ход этому методу.

Вопрос об учреждении гомеопатической кафедры действительно на очереди, но он будет поднят не факультетами, а земством.

Истина дорога каждому, а в этом вопросе особенно. Раскрыть ее стеснительными полицейскими мерами едва ли возможно. Но если факультеты статистическими данными, фактами, выводами науки, единодушным и бескорыстным, наконец, свидетельством многих миллионов, подобно последователям гомеопатии, докажут недействительность гомеопатического метода лечения, т. е. открытого Ганеманом закона Similia similibus curantur, то как ни обидно, как ни больно для человечества будет это печальное открытие, мы в числе первых во имя торжества истины готовы будем склонить свою голову перед Киевским факультетом, а до того времени, оставаясь с полным уважением, ждем лишь ответа основательного.

Действительный член С.-Петербургского общества последователей гомеопатии Н. Ф-ский

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ "Киевлянин" 13-го янв. 1887 г. и "Киевское слово"
² См. "Гомеоп. вест." 1887, янв.
³ Отчет Шестого общего собрания чл. С.-Пет. общ. посл. гомеопатии.
⁴ Указанных в особом объявлении в этой брошюре.
⁵ См. "Насекомоядные растения" Дарвина.
⁶ О современном положении земской медицины мы сообщим в отдельной брошюре "Значение гомеопатии как народной медицины".