— 395 —

кровопускании и говорит только о "лечении", при его ловкости можно ожидать заранее и не ошибиться. Если бы Ганеман почаще повторял такие "низкие обвинения", если бы он чаще, сильнее и беспощаднее бичевал пагубное для людей бесчинство кровопускания, поистине счастье многих не было бы нарушено. Тогда, вероятно, не было бы произведено выпускание драгоценной крови, даже до глубокого обморока, которым при содействии "опорожняющего метода" преждевременно пресекли жизнь незабвенной королевы Луизы.

Первую жену Ганемана Риглер называет так:

Благородная спутница артистической жизни Ганемана, как он любил называть сварливую Ксантиппу, которую он имел счастье иметь супругой.

Его вторую жену он старается выставить в возможно худшем свете, рассказывает вполне недостоверные сплетни и говорит, что ей было только 18 лет, вместо 35, что во всяком случае более подходяще для его романа, но при этом не приводит источника, и проч., и проч., и проч.

А врачи-гомеопаты?

Стр. 67: Вся шайка превосходит в подлости и коварстве обороны даже учителя, —

говорит он о первых приверженцах Ганемана.

Грисселих будто бы называл противников "собаками" и предлагал "их убивать". Где же говорит он что-нибудь подобное? Риглер прячется за Штюрмера, который был его единомышленником, Штюрмер тоже не указывает источника. Грисселих был генерал-штаб-лекарь Баденской армии и как таковой был также любим своими подчиненными. Это было бы невозможно при таких низких убеждениях.

На стр. 59 врачам-гомеопатам навязывают слова, как например, следующие: "Affinitätsamelioration", "Indifferenzirungblandität", "Participialeinschachtelungsmethode" и т. д. Где же написано что-нибудь подобное? Почему здесь не указан источник? Никто не помнит, чтобы когда-либо читал что-нибудь подобное. А если какой-нибудь чудак действительно и написал такую нелепость, то по какому праву ставить это в вину всей корпорации?

В своем описании врачей-гомеопатов Риглер многократно упоминает о медицинском советнике д-ре Б. Гиршеле (стр. 33 и 75). Этот последний играл роль в истории гомеопатии, так

— 396 —

как старался согласовать гомеопатию с университетской медициной, а в особенности боролся против ганемановских высоких делений лекарств. Он основал и почти двадцать лет издавал "Журнал для гомеопатической клиники" (Zeitschrift für homöopathische Klinik), который после его смерти, последовавшей в 1873 году, скоро прекратил свое существование. Кто хорошо и основательно знает историю гомеопатии, тот не мог не заметить всего этого.

Риглер говорит о Гиршеле в 1882 году, следовательно, девять лет после его смерти, следующим образом:

Я могу уверить этого почтенного автора, литературными произведениями которого я, к сожалению, должен был заниматься, что с большим самоотвержением приобрел самые основательные познания о гомеопатии и ее историческом развитии.

В своем неведении и возбуждении он не оставляет в покое даже мертвых.

Что же касается литературных произведений Гиршеля, то выше на стр. 380 мы уже познакомились с суждением аллопатов об одном его сочинении. Кроме того, он автор "Истории медицины" (Geschichte der Medicin, Wien, 1862. 2 Aufl.) и "Истории системы Броуна", которая указана в "Янусе", журнале для истории медицины (1846. I, стр. 871), при следующей рецензии:

План автора написать историю медицинской системы нового времени… можно только приветствовать, в особенности если он выполнен с таким трудолюбием, с таким старательным изучение источников и вообще с таким здравым суждением, какие проявил уже известный историческими трудами автор в предлежащей работе… Повторяю, что эта работа должна считаться драгоценным вкладом в специальную историю медицинских систем… Продолжение этого предприятия только желательно.

Риглер же должен был,

к сожалению, заниматься литературными произведениями Гиршеля.

Чтобы уличить всех приверженцев Ганемана вообще в недостатке твердости убеждений, он рассказывает достойный сожаления пример про одного "гомеопатического врача", который рекомендует лекарства в аллопатических дозах и прибавляет к этому, что Гиршель при крупе советовал рвотное, но, разумеется, снова умалчивает, что Гиршель говорит здесь о весьма

— 397 —

редких случаях исключения, и что большинство врачей-гомеопатов отвергает эту точку зрения Гиршеля, что достаточно доказывают как гомеопатические сочинения, так и образ действия врачей-гомеопатов. Кроме того, что доказывают такие единственные случаи?

В Берлине еще в настоящее время практикует один аллопат, который даже у чахоточных выпускает сразу два фунта крови, который таких несчастных в течение пяти месяцев лишал одиннадцати фунтов крови и доводил их до быстрой кончины; существуют вполне достоверные, несомненные опыты, что профессора внутренней медицины делали самые грубые ошибки при диагнозе и лечении, которых должны были бы избегать даже молодые врачи. Что сказали бы аллопаты, если бы такие единичные факты приводились в доказательство против всех врачей взятых вместе? А таких "единичных" фактов можно было бы противопоставить им в большом количестве. Если гомеопаты такие жалкие лживые шарлатаны, то каким образом возможно то, что по всему свету их число с каждым годом увеличивается; как вообще можно объяснить существование их литературы, обнимающей тысячи томов?

В настоящее время в Германии издаются четыре медицинских гомеопатических журнала, из числа которых "Всеобщая гомеопатическая газета" (Allgemeine homöopathische Zeitung) с 1832 г. Это самая старая из всех существующих медицинских газет Германии; она выходит с самого первого дня еженедельно, в объеме печатного листа, и теперь идет к концу 107-й том; все они свидетельствуют об искренней твердости убеждений гомеопатов, не говоря уже обо всех остальных многочисленных журналах и сочинениях¹.

¹ Правда, что к гомеопатии иногда примыкали паразиты, на что всего более жаловались гомеопаты. Но последние так же мало могут предотвратить это явление, как и аллопаты невежественное кропанье в области их терапии пастухов, живодеров, старых баб и проч. Если принять в соображение, что всякий врач-гомеопат без исключения был прежде аллопатическим врачом, что в Германии еще нет публичных образовательных учреждений для гомеопатии, что всякий гомеопат является самоучкой и только постепенно может отрешиться от привитых ему на школьной скамье тяжеловесных аллопатических терапевтических взглядов, то число псевдогомеопатов очень незначительно.

— 398 —

О таких фактах стоило бы упомянуть хотя бы вкратце, особенно в сочинении, в котором читателю показывается "зеркало чистой и неподдельной правды", как положительно уверяет Риглер на стр. 45.

Риглер в конце своей книги приводит три страницы литературных указаний, которыми он, однако, не всеми пользуется, например, произведений Бэра, Кафки, Зорге и проч., столь важных для суждения о твердости убеждений и серьезном изучении, он не касается ни единым словом, и даже в тексте не приводит их имен. Таким образом автор мог бы увеличить свою литературу еще в двадцать раз. Обыкновенно приводят только ту литературу, которой действительно пользовались при составлении сочинения, и содержание которой принималось в соображение. Риглер в этом отношении составляет исключение, следовательно, является истинно оригинальным писателем.

Его образ действий действительно и произвел то впечатление, на которое он рассчитывал. Так, например, "Hamburger Nachrichten" пишут следующее:

Риглер для своей цели воспользовался всей перечисленной в приложении литературой за и против гомеопатии.

"Pharmaceutische Zeitung" (1882. Nr. 38) объявляет:

Риглер писал свое сочинение, пользуясь всей существующей литературой о гомеопатии.

Стало быть, читатели воображают — в этом их вполне оправдывает образ действий Риглера, — что этот последний подробно изучил упомянутую литературу и в своем "Зеркале истины" передает результаты своего изучения.

Рассмотрев познания и намерения, которые имел Риглер при составлении своего сочинения, посмотрим, как он описывает возникновение гомеопатии и свойства характера Ганемана. Это описание в высшей степени забавно.

Рассказывается, что Ганеман с женой и восемью детьми странствует по стране. Он ищет пропитания для себя и своей семьи. Он тщетно стремится добыть себе насущный хлеб при помощи химии и сочинения книг. Тогда крайняя нужда заставляет его броситься в объятия порока; он делается жалким обманщиком и шарлатаном. Им овладевает самая низкая алчность — стой!

Итак, в 1796 г. в "Журнале Гуфеланда" в виде начала

— 399 —

появилась упомянутая статья Ганемана, причем от внимания Риглера с помощью Карша не ускользнуло, что

она отчасти заимствована из сочинения Куллена, о чем Ганеман, разумеется, умалчивает, а отчасти взята из другого источника, о котором мы еще будем говорить позднее.

Кроме того, Ганеман написал "Aesculap auf der Wagschaale", "Heilkunde der Erfahrung" и "De viribus medicamentorum etc". Эти три сочинения образуют фундамент гомеопатии.

Теперь, — говорит Риглер на стр. 32, цитируя слова Карша, — изобретателю оставалась только задача стараться о распространении своего учения, чтобы явиться реформатором, а если возможно, и новым мессией врачебной науки. Удастся это, то его дело выиграно; и это удалось, потому что "не одних детей кормят сказками" (Lessing. Nathan III. 6).

Учение Ганемана о приготовлении лекарств "самое баснословное, что когда-либо предлагали человечеству", "сумасшедшие идеи",

которыми безответственнейший из безответственных осмелился дерзкой рукой ударить по лицу здравый рассудок, легкомысленно издеваться над человечеством, и к несчастью, к несчастью! даже для этой пошлой глупости ему удалось найти друзей и защитников.

Стр. 45. Мы говорим: для научной медицины не имело никакого или же имело только отрицательное значение то, что Ганеман сделался основателем организованного чудовищного плутовства, которое он облек в мишуру вымышленной учености, чтобы этим ослепить толпу. Он изобрел основанную на самом нелепом предположении и хорошо продуманной лжи мнимую систему лечения, которая дает возможность каждому, кто только в достаточной степени нуждается в здравой критике, достигнуть без труда если не внешних выгод, то все-таки удовольствия прослыть благодетелем страждущих братьев по человечеству. Это его творение, которое его делает бессмертным…

Порочный дух высокомерия и злословия были основаниями, на которых возникло шарлатанское здание чистого обмана, которому подобного история уже не покажет во второй раз…

Этим Ганеман преступной рукой принес вред не только науке, но и всей культуре, и всякий,

— 400 —

кому дороги действительное развитие человеческого ума, справедливость, истина и благо человечества, должен бороться с нами против этого демона, покрывающего позором наш век.

Чтобы имевшееся ввиду впечатление еще глубже врезалось в душу читателя, на стр. 46 последнему проделывают репетицию и приглашают его "еще раз просмотреть вкратце вышеизложенное".

С возрастающим возбуждением он снова повторяет то же самое и самым положительным образом уверяет читателя, что Ганеман изобрел гомеопатию только ради самых гнусных, алчных целей.

Кажется, Ганеман был бы уже достаточно разбит, но все-таки суд над ним еще не кончился.

Стр. 47. Еcли весьма начитанный Ганеман и забыл указать, откуда он заимствовал эту науку и даже смело претендовал на оригинальность, то несносная история и здесь снова уличает учителя во лжи. Основная идея гомеопатии принадлежит не Ганеману — она была придумана исключительно Теофрастом Бомбастом Парацельзием.

Это открыл Риглер, и беспощадной рукой срывает покрывало.

Он берет в свидетели Шультца, на сочинение которого ссылается (ср. выше стр. 343 и след.). Риглер пишет его имя неправильно, без "т". Это тот самый Шультц, который впоследствии назвал себя Шультц-Шультценштейн и под этим именем написал, между прочим, книгу: "Жизнь — Здоровье — Болезнь — Излечение" (Leben — Gesundheit — Krankheit — Heilung. 2. Aufl. Basel. 1873). В ней он доказывает на стр. 187, что учение о клеточках не немецкое, а французское, и что

те лица, которые считают это последнее, как говорят, созданием немецкого трудолюбия, совершенно заблуждаются.

Оно основано французским живописцем цветов Тюрпином (Turpin) — это открыл также Шультц —

и его учению подражали Шлейден, Шванн и другие…

Следовательно, в Германии только продолжали играть роль Тюрпина.

На стр. 289 он высказывает такое мнение, что медицина в Германии

представляет научную кашку из клеточек и продуктов обмена веществ.

Пусть же известные люди водят дружбу с Риглером. Если

— 401 —

он и против них отправится на поиски истины, то сумеет "показать" и их в том же "зеркале истины", как он довольно невеликодушно сделал с Ганеманом.

После всего этого заслуги Ганемана представлены еще раз ясно, явно и удобопонятно:

Стремление Ганемана было направлено к тому, чтобы вообще переступить за необходимые пределы науки, ложью и вздором превратить врачебную науку в детскую игрушку, обессилить и оклеветать немецких врачей и врачебное искусство, выставить источники врачебного знания в высшей степени ничтожными и негодными и, наконец, открыть доступ в практику самому постыдному злоупотреблению бесчестным торгашеством секретными средствами. Да, чтобы довершить пародию, Ганеман не преминул указать и на достоинство немецкого языка, в чем именно мы очень нуждаемся, встречая в его сочинениях всякого рода шероховатости и самые неслыханные варваризмы.

Штиглиц (l. с. стр. 89) по крайней мере допускал, что

Ганеман мастер в искусстве писать ясно, определенно и сильно.

Стало быть, Штиглиц ошибался.

Торжественное заключение этой странной главы следующее:

И при всем том этому негоднейшему из всех шарлатанов и обманщиков потомство воздвигло с признательным уважением к его бессмертному учению и его безграничным заслугам во врачебной науке в центре Германии бронзовый памятник, и германский город допустил такой позор! Немецкое чувство справедливости, немецкая любовь к истине и немецкая стыдливость, где же вы? Проснитесь! Низвергните этого бога лжи с его нищенского престола и защитите культуру от дальнейшей погибели!

По мнению Риглера, гомеопаты только из постыднейшей алчности, чтобы обирать простодушно доверяющихся им больных, настаивают на том, чтобы самим отпускать лекарства.

Своими рассуждениями о приготовлении и отпуске лекарств самими врачами он не опровергает приводимых д-ром Зорге в его уже упомянутой статье убедительных доводов за это само собой разумеющееся право всех врачей, не исключая и аллопатов. Риглер совершенно умалчивает и даже не упоминает о нем в приведенном литературном списке.

 СТР. 388–394    СОДЕРЖАНИЕ   СТР. 402–408