VI. В ПОИСКАХ ИНФОРМАЦИИ

Мне была нужна информация. А от кого было лучше всего ее получить, как не от выдающегося педиатра Роберта Мендельсона? Когда этот человек с биографией, вызывающей зависть у большинства педиатров США, обратил критический взор на прививки, это вызвало у его коллег бурю эмоций. Стоя в очереди оплатить подписку на его рассылку новостей "Народный врач", я получила своеобразное приветствие в виде новости, что тем утром курс новозеландского доллара был снижен Резервным банком до сорока американских центов. Но для меня это не имело значения. Информация, исходящая от педиатра, была дороже денег, поскольку могла подсказать мне, куда обратить свой взор и что искать.

Д-р Роберт С. Мендельсон (1926—1988) Фотография 1979 г.

В моей стране в то время никто еще не задумывался и не говорил о вакцинации. Для средств массовой информации иммунизация представлялась чем-то вроде куска мыла. Каждый пользуется мылом, о чем тут еще говорить?

Я только что прочла изданную в 1979 году книгу Мендельсона "Исповедь еретика от медицины". Новостная рассылка д-ра Мендельсона "Народный врач" помогла мне научиться думать по-другому. Со временем, когда я познакомилась с Медицинской библиотекой Филсона в Окленде и получила возможность собирать интересные материалы по всему миру, у меня вошло в привычку посылать д-ру Мендельсону копии наиболее интересного.

Ассоциация в поддержку домашних родов из Гамильтона пригласила меня на дискуссию, состоявшуюся 2 ноября 1985 года, для которой я написала статью "Иммунизация: иное мнение". Кто-то из присутствовавших передал копию статьи репортеру. Тот решил, что с вакцинацией, вероятно, не все так просто, как с куском мыла, а потому написал заметку², которая увидела свет 1 февраля 1986 года.

Неожиданно наш телефон стал трезвонить, и казалось, что Новая Зеландия немедленно наполнилась родителями детей с проблемами после прививок. Эти родители думали, что проблемы после вакцинации были только у них, причем для их историй была интересная общая черта: медики говорили всем не только о том, что такие проблемы встречаются крайне редко, но и о том, что все проблемы подобного рода — чистое совпадение.

Если врачи были чуть образованней, то они говорили родителям, что серьезные поствакцинальные реакции встречаются в одном случае на миллион и являются минимальной ценой, которую кто-то должен уплатить, чтобы защитить все общество. Если брать в расчет население страны, то эти дети должны были быть единственными с такими проблемами в округе. Этих детей обычно рассматривали как неизбежный сопутствующий ущерб³. Печальный и редкий, но в таком деле неизбежный.

Один педиатр говорил четырем парам родителей (с двумя из которых я тогда была знакома) в течении трех лет, что каждый из их пострадавших от вакцинации детей это и есть тот самый один случай на миллион. А ведь в то время все население страны не насчитывало четырех миллионов! И когда все эти родители в конечном итоге связались друг с другом и обменялись информацией, они не были удивлены.

Родители, принявшие такой подход медиков и молча продолжающие жить дальше, вполне устраивают медицинскую систему. Большинство из них чувствовали себя изолированными и не имевшими иного выбора, поскольку думали, что они одни такие. Многие даже не знают о возможности обратиться за компенсацией от Корпорации по компенсациям за несчастные случаи⁴, поскольку им об этом доктора не говорили.

Никто из тех, кто прочел статью в "Нью Зиленд геральд", не забыл о реакции своих детей на прививки, и теперь они хотели все рассказать. Поскольку время уходило, я сумела связать людей, живших неподалеку друг от друга. Эта статья просто открыла ящик Пандоры для тех, кто ее прочел, а если учесть малый тираж газеты в те времена и то, что большинство новозеландцев ее не читало, можно только догадываться, сколько подобных историй могли бы рассказать родители.

Я даже была рада, что эту статью не прочла вся страна, в противном случае наша семья бы не выстояла. Мы и так с трудом пережили эти несколько недель, и муж едва не отключил телефон. Многие родители просто хотели поговорить. Всем им было очень непросто, а их дети, сильно отличающиеся от сверстников, заставляли их волноваться, как те смогут жить, когда подрастут. И никто не знал, что делать, да и я тоже, поскольку мне не было известно, как работает система.

Самым шокирующим было то, что никто даже и не представлял себе истинного масштаба проблемы. Со мной связывались некоторые из старых работников системы помощи умственно отсталым и рассказывали, что раньше к ним поступали дети в более старшем возрасте, а когда прививки стали делать в раннем возрасте, то и поступать к ним стали дети младшего возраста. Все они во многих случаях подозревали прививки, а один сказал, что было даже упоминание об этом в их учебниках.

Потом в мою жизнь вошла Амелия⁵. Когда умер ее маленький сын Джон, то в свидетельстве о смерти причиной был указан СВДС (синдром внезапной детской смерти). Но когда Амелия пересматривала его историю болезни, то ей стало ясно, что после первой прививки DPT (АКДС. — Прим. перев.) он прекратил набирать вес, а месяц спустя заболел коклюшем. После проволочек Амелии удалось-таки добиться, чтобы диагноз "коклюш" был частным образом поставлен, но, что примечательно, ее доктор по-прежнему настаивал, чтобы Джон получил третью прививку DPT, хоть тот все еще не был здоров.

Она отказалась, но две недели спустя ей сказали, что если она не принесет ребенка на прививку, то они явятся к ней домой. Она сдалась. А через две недели Джон умер. Хотя посетивший их доктор записал в свидетельстве о смерти причиной СВДС, в деле были очевидные детали, в картину СВДС никак не укладывавшиеся. Когда Амелия описала лицо Джона, белки глаз, пену из носа и рта, цвет его губ и лица, то я подумала, что он умер от судорожного припадка. То же полагала и мать. Она ведь была эпилептиком. Столкнувшись с этими фактами, медики все как один их упорно отрицали, но были весьма изобретательны, чтобы помешать Амелии и ее адвокату увидеть соответствующие документы. Некоторые врачи частным порядком признавали, что смерть Джона не подпадает под критерии СВДС, но не соглашались дать письменное свидетельство.

Позднее, когда Амелия вновь была беременна, ее специалист отказался от использования монитора дыхания, поскольку заявил, что она вне группы риска. И ни при каких условиях медики не желали признать тот факт, что в том году, когда Джон умер якобы от СВДС, использовалась печально известная "горячая партия"⁶ DPT и имелось рекордное число подобного рода смертей за год. Когда зарубежный эксперт по иммунизации написал по запросу судмедэксперта предназначенный для обсуждения доклад, в котором утверждал о причастности вакцины, то его не приняли во внимание, поскольку зарубежный эксперт не является экспертом по нашей стране.

Я не могла не спросить себя в то время, сколько смертей списывается на СВДС с целью оградить национальную прививочную статистику от обвинений и противоречий.

Спустя несколько лет печальная история Амелии получила продолжение. У ее кузины Джейн была здоровая дочка Мэри, родившаяся на пять недель раньше срока и привитая DPT и вакциной от гемофильной инфекции. Джейн без колебаний прививала своих первых трех детей. Интуитивно она пыталась избежать прививок для Мэри, но дала врачам себя уговорить. Тем не менее она была так расстроена, что вышла из кабинета, оставив процедуру прививания врачу и медсестре.

По пути домой она заметила, что Мэри стала очень тихой, а уже дома — бледной и почти ни на что не реагирующей. Думая, что она просто хочет спать, Джейн положила ребенка в кровать. Ее смущало, однако, то, что как раз после прививки пришло время кормления, но девочка есть не захотела. Мэри проспала пять с половиной часов. После всего лишь нескольких сосательных движений она заснула снова, но затем вдруг проснулась с криком. Она выгибала спину, и ее никак нельзя было успокоить. Следующий день состоял в разных сочетаниях из летаргии, бледности, плача, длительного сна и отказа от еды, после чего девочка буквально провалилась в сон в десять часов вечера. В 5.45 мать обнаружила Мэри выгнутую дугой, с выпученными глазами и пенящимися выделениями из глаз и носа. Лицо младенца было фиолетовым, губы синими, а дыхание тяжелым. Муж Джейн взял ребенка на руки, в то время как мать сама позвонила в скорую помощь, которая прибыла очень быстро, провела реанимационные мероприятия и увезла всех их в больницу.

Родители поведали персоналу больницы обо всем, что случилось, включая тот факт, что ребенка вакцинировали, а до того с ним все было хорошо. К их изумлению, ребенку поставили диагноз желудочного рефлюкса и назначили лекарство от несварения желудка, которое оказалось бесполезным. И только благодаря настойчивости Джейн другой педиатр пересмотрел этот случай и диагностировал конвульсии у ребенка как реакцию на прививку.

Позднее два полностью привитых ребенка Джейн, учившихся в начальной школе, заболели коклюшем, но доктора настаивали на том, что это никак не может быть коклюш, ведь дети были вакцинированы. Им прописали лекарства от астмы, которые не принесли облегчения. К несчастью, ее малышка заразилась от старших коклюшем, что усилило судороги, и ее пришлось снова госпитализировать. После этого старших детей Джейн снова обследовали и все-таки определили, что это коклюш.

Во время второго пребывания в больнице произошло нечто, весьма обеспокоившее Джейн.

В больницу поступили мать с ребенком, имевшим те же симптомы, что и Мэри после прививки DPTH⁷.

Джейн услышала уже очень хорошо знакомую ей историю, после чего педиатр поставил ребенку диагноз рефлюкса и назначил то же лекарство от несварения. Но пока Джейн наблюдала за ребенком, она заметила у него такие же мелкие судороги, которые начинались и у ее дочери.

Преодолев немалые бюрократические препоны, Джейн все же получила компенсацию за тяжелую поствакцинальную реакцию и покрытие текущих медицинских расходов.

Но что будет с этим другим ребенком? И что будет с другими детьми, о которых мы ничего не знаем?

Или мы должны искренне верить, что на свете существуют только два ребенка, у которых диагностировали рефлюкс после тяжелой поствакцинальной реакции? Даже медсестра, с которой я говорила об этом, призналась мне, что ей самой кажется странным, что у такого количества детей, прекрасно питавшихся до шести недель, внезапно развивался рефлюкс после первой серии прививок.

Возможно, это был и рефлюкс. Но порой это бывало нечто иное.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Mendelsohn, R. S. 1979. Confessions of a Medical Heretic. Chicago: Contemporary Books. ISBN: 0809277263.
² Warner, K. 1986 "Is vaccination more risky than the disease?" New Zealand Herald, 1 February.
³ Walters, L.B. 1979. Взято 18 сентября 2005 года с сайта http://www.909shot.com/Articles/gnsvaxin.htm Центр по биоэтике, Вашингтон. "В программе обязательных прививок для привлечения новых солдат для этой войны с болезнями существует программа мобилизации. Большинство рекрутов на этой войне дети... Как на любой войне, некоторые солдаты будут ранены... Сейчас раненым на этой войне руководящие программой мобилизации говорят: 'Спасибо вам за ваш вклад в эту войну и желаем успеха в преодолении инвалидности'. В настоящей армии подобное отношение к раненым солдатам и их семьям просто немыслимо".
⁴ Корпорация по компенсациям за несчастные случаи (ACC) — компенсационная система на основе принципа отсутствия вины, защищающая врачей от исков за медицинские ошибки. При большом везении родители могут получить мизерное возмещение, если смогут доказать экспертам причинную связь. В действительности же на этом пути столько бюрократических препон и ловушек, что попытки их преодолеть сравнимы по трудности с покорением самой неприступной горы.
⁵ Хотя родители не возражали против того, чтобы были названы их настоящие имена, все имена в этой книге по совету нашего юриста были изменены с целью избежать идентификации медперсонала и снизить риск подачи любых исков со стороны медиков.
⁶ "Горячая партия" — партия вакцины с повышенным по сравнению с обычными показателями числом реакций на нее.
⁷ DPTH — вакцина от коклюша, дифтерии, столбняка и гемофильной инфекции.

 ГЛАВА V    ОГЛАВЛЕНИЕ   ГЛАВА VII