Оригинал здесь

ПРЕДИСЛОВИЕ

Эта статья представляет собой приветственное обращение к студентам летнего лекционного курса последипломного усовершенствования, прочитанного в Лондонском гомеопатическом госпитале в 1922 году, что объясняет форму изложения и некоторые аллюзии в ней.

Первоначальным названием его было "Место Ганемана в медицине", но ввиду важной и фундаментальной связи работы Ганемана с работой Парацельса я поставил имена обоих — два величайших имени в мире терапии — в один ряд в исправленном названии моей скромной брошюры. Очень мало вопросов в науке исцеления не были охвачены этими двумя людьми.

Это обращение было тепло встречено аудиторией; его публикация на страницах августовского номера "Хомиопатик уорлд" усилила интерес к обсуждаемому вопросу и вызвала у меня желание опубликовать обращение в отдельной форме. С этой целью оно было переработано.

Для попыток исцелить болезни человечества первостепенное значение имеет четкое представление о том, что такое Человек. В противном случае мы не сможем понять природу и смысл болезни.

Мы постоянно говорим о Вселенной (англ. Universe. — Прим. перев.), но мы редко думаем о ней как о чем-то целом (англ. unit — единица, часть, производное от uni. — Прим. пер.). Форм много, жизнь одна. В множественности форм исчезает целостность Вселенной — из-за деревьев не виден лес!

Человек сам по себе является Вселенной и содержит в своем строении всё (как видимое, так и невидимое), что включает в себя Большая Вселенная. Основная задача Ганемана заключалась в том, чтобы раскрыть один аспект этой идентичности и показать, как все в природе имеет отношение к разуму и телу Человека.

В озарении Эдмунд Спенсер говорит нам: "Душа — это форма, и она творит Тело".

Современные эволюционисты, напротив, говорят нам: "Форма — это все, и она скрывает Душу".

Работа Ганемана доказывает правоту Спенсера — невидимые вещи намного мощнее и прочнее преходящих видимых, телесных форм.

До Ганемана Парацельс учил той же истине с другой точки зрения, а современный переводчик Парацельса Франц Гартман еще раз разъяснил:

Человечество ОДНО; понимание этой истины откроет новое поле для науки медицины в будущем. Та часть нас, которая живет в сердцах других, является нашим самым настоящим и самым глубоким Я. Если это "Я" пробудится к пониманию себя, оно осознает свое собственное всеобщее существование и свою собственную силу действовать в тех, в ком оно живет.

Дж. Г. Кларк
Болтон-стрит, 8, Лондон
26 ноября 1922 г.

Оригинал здесь

ГАНЕМАН И ПАРАЦЕЛЬС

ВСЁ в природе, в том числе и в самом человеке, имеет видимую и невидимую сторону — ограниченную форму и бесконечный дух. Дух магнетита становится очевидным, выходя за пределы своей формы, когда он достигает каких-либо отдельных подобных ему кусочков в пределах своего диапазона и притягивает их к себе. Вы можете увидеть дух кусочка янтаря или вашей эбонитовой ручки, притягивающий обрывки промокательной бумаги и другие легкие предметы, особенно если потереть янтарь или ручку о пиджак. Вы видите, как столб пыли поднимается с дороги, уходит и некоторое время спустя исчезает в соседнем поле. Видимая часть человека или любой другой живой формы и невидимые силы, управляющие ею, действующие через нее, сохраняющие ее целостность, соотносятся так же, как видимые частицы пыли в вихре ветра и все тело невидимой атмосферы, крошечный вихрь которой поднял и удерживал эти частицы вместе.

Великое достижение Ганемана в мире медицины состоит в том, что он обнаружил метод извлечения и сохранения невидимых сущностей, или сил, живых и неодушевленных вещей, что он заставил их говорить на понятном языке. Обучая нас тому, как читать их язык, он дал нам возможность точно использовать их невидимые силы для исцеления больных людей и животных. Материя медика Ганемана состоит из записи всего того, что эти силы сообщают в виде ощущений и симптомов, когда они вступают в контакт с живыми формами. Именно в этом отношении его Материя медика сильно отличается от других работ, которые мы привыкли видеть под этим названием. Оно не совсем неверно, но, должен признаться, несколько раздражает, когда требуется формировать заново свое представление о том, чем должна быть Материя медика, чтобы сделать ее способной принять и удержать новое вино, которое вливает в нее Ганеман. Но ничего не поделаешь; Ганеман мог бы назвать свой труд "Язык цветов и других вещей", и тогда, возможно, он не так бы раздражал некоторых людей.

Но Ганеман не только раскрыл внутреннюю, скрытую силу вещей, он еще доказал их бесконечность. Это было сделано непреднамеренно; на самом деле он сомневался в отношении собственного открытия, как я вам сейчас покажу, но он все равно сделал это, или его последователи сделали это для него, что то же самое. Речь идет об открытии Ганеманом того, что при постепенном уменьшении количества вещества целебные свойства не теряются, а даже увеличиваются, и начинают действовать новые силы. По собственному методу разведения в сто раз он последовательно доводил разведение до тридцатого или шестидесятого десятичного знака. Эту степень он отметил как "Х" и сказал: "До сих пор, и не дальше. Это действие должно где-то остановиться". В этом была ошибка Ганемана: действие не останавливается никогда! У него было не больше прав ограничивать его этим пределом, чем у его современников прав ограничивать это действие другим пределом. И вскоре появилось доказательство в лице Беннингхаузена с его двухсотыми, Люкса и Йенихена с их тысячными, Липпе, Финке и, наконец, нашего Скиннера с их миллионными долями, что в природе нет предела, и как бы далеко ни зашло разведение, сила остается, и ее можно обнаружить при прувинге.

Вы знаете, что есть одаренные люди, которые могут разговаривать с духами подземных ручьев и, руководствуясь своими ощущениями, определять направление этих ручьев. Другие же люди могут только рыть колодцы и прокладывать трубы. Работа Ганемана позволила кому-то стать не лозоискателем, а искателем лекарств. Всем, кто хотел быть свободным от неволи академической традиции, он дал волю и отворил дверь к знанию того, что ЕСТЬ на самом деле. Большинство людей предпочитают брать свои идеи из вторых или из сто вторых рук. Но теперь они, когда Ганеман отворил все двери, не должны оставаться в тюрьме авторитетов и традиции.

Некоторых может удивить, что у растений и минералов есть собственный ум, как у животных и людей, и что он столь же реален и так же невидим, как и наши собственные умы. Д-р Голдсбро покажет вам, что растения и минералы могут совершенно определенным образом влиять на наши умы, и что они не могли бы этого сделать, если бы в них не было соответствующего материала ума. Одной из величайших вспышек гения Ганемана была демонстрация последним суицидального ума золота, сварливости Chamomilla, смертельного страха Aconitum, плаксивости Pulsatilla, беспокойства и страданий Arsenicum, жестокости Staphysagria и проч. Еще одним доказательством его гениальности было то, что при телесной болезни он понимал важность соответствия психических симптомов пациента психике лекарственного средства и настаивал на этом соответствии.

Разумеется, если нет выраженных серьезных психических особенностей, нет необходимости беспокоиться о них при поиске лекарства. По этой теме я могу упомянуть еще один момент, который важен при сопоставлении симптомов, чья значимость станет очевиднее позже — я имею в виду локализацию болей и симптомов. Очень часто боли ощущаются на удалении от места нахождения проблемы, как, например, боль Chelidonium рядом с нижним углом правой лопатки и под правой лопаткой. В этом случае пациента и препарата боль не имеет ничего общего с самой лопаткой, это только сигнал бедствия, но в девяти случаях из десяти, если этот симптом является сильно выраженной особенностью, Chelidonium поможет, вне зависимости от остальных симптомов.

Возьмем еще один пример. Одна моя пациентка, одинокая леди в климактерическом периоде, внезапно пробудилась ото сна ночью, испытывая сильную боль в правом глазу. В то время она была у себя дома в своей стране и поступила очень мудро, проконсультировавшись с лучшим офтальмологом в этом районе, который поставил диагноз начинающейся глаукомы, назначил эзерин в каплях и дал несколько мудрых указаний о бережном отношении к глазам. Поскольку чтение причиняло ей большую боль, она стала следовать его указаниям, а так как он ничего не прописал для приема внутрь, она обратилась ко мне. Если в репертории Кента искать боли в правом глазу, чаще всего встречается Comocladia, и это подтверждает Материя медика. Поэтому была назначена Comocladia в третьем разведении ночью и утром, и очень скоро появилось улучшение симптомов со стороны глаз и головы, а также суставов, поскольку у больной были боли в лодыжках, а Comocladia принадлежит к тому же семейству, что и Rhus. Был продолжен прием этого средства в разных потенциях; через четыре месяца пациентка снова посетила окулиста, который заметил, что если бы он не знал о симптомах, то сказал бы, что зрение совершенно нормально. Для меня это было достаточным доказательством исцеляющего действия.

Иная пациентка, которая консультировалась со мной о других проблемах, упомянула серьезные приступы головной боли с локализацией в правом виске. За шесть лет до этого при аварии в это место пришелся сильный удар. Боль была сосредоточена вокруг правого глаза; ощущение было такое, как будто глаз выкалывали. При приступах этот глаз наливался кровью. Я дал ей Comocladia 1 на дисках, чтобы она держала это средство при себе и принимала каждые полчаса во время приступа. Поскольку симптом был четко локализован, лекарству нисколько не помешало то, что нозология в этих двух случаях была разной, и оно снова быстро подействовало. Пациентка признала, что неизвестно как насчет других жалоб, но "головные боли я лечу хорошо"!

Именно то, что Ганеман предоставил полный свод правил, или систему, для поиска конкретного лечебного средства для любого случая, отличает его от великих предшественников. Ибо, конечно же, не Ганеман обнаружил, что существуют невидимые лекарственные силы, но он первым расшифровал их язык и открыл его для чтения всего. Были, однако, и те, чье внутреннее проникновение в суть вещей было настолько ясным, что они могли лечить без помощи списков симптомов и реперториев.

Вы помните, что все растения и животные были показаны Адаму, — под Адамом я понимаю человека абстрактно, — и он дал им всем названия. А когда вы даете вещи название, вы описываете ее характер и качества. Перед Адамом до сих пор простирается мир Природы, и он по-прежнему дает имена животным, называет растения и вещи. Когда он назвал Bellis perennis оком дня, то, как и подобает поэту, он назвал его правильно по его очевидному свойству закрывать лепестки на закате и раскрывать их на восходе. Но это не единственное его название, и именно "доктор" Адам смог увидеть невидимые силы внутри, внутреннюю сигнатуру, благодаря которой он назвал это растение травой от ушибов, что тоже правильно, поскольку это одно из наших главных лечебных средств для ран.

Величайшим из предшественников Ганемана в искусстве давать лекарственным средствам названия был Теофраст фон Гогенгейм, называемый также Парацельсом. Бернетт обычно говорил, что Ганеман недооценивал Парацельса. Я склонен думать, что Бернетт прав, и многие полезные практики Парацельса можно найти в работах Бернетта, а после него — в моем "Словаре Материи медики". Но Ганеман не нуждается в моих оправданиях, он сделал достаточно; некоторые даже думают, что не в меру много. И все-таки есть и другие способы, помимо прувинга, для понимания лекарственного действия, и в настоящее время многому можно научиться от Парацельса, который жил почти за три века до Ганемана. Потребовалось свыше ста лет, чтобы общественность справедливо оценила Ганемана. Может потребоваться еще один век, чтобы его признали в мире академической медицины, и, возможно, еще три века до того, как достойное его место займет Парацельс. В подобных делах нет спешки. Парацельс был так же тверд, как и Ганеман, осуждая лечение названий болезней. Он писал:

Настоящий врач, использующий природные средства, говорит о morbus terebinthinus, morbus helleborinus (лат. скипидарная болезнь, морозниковая болезнь. — Прим. авт. сайта) и т. д., а не о насморке, простуде. Эти (нозологические) имена не происходят из медицинских (то есть лечебных) знаний, так как подобное следует сравнивать с подобным по имени; из этого сравнения следует лечение.

Как мы сейчас говорим, "это случай Lycopodium", "это случай Sulphur" и т. д. И далее Парацельс пишет:

Nullo modo curatur morbus per contraria, sed quolibet suo simili (лат. Никоим образом болезнь не излечивается ее противоположностями, но каждый раз ее подобием. — Прим. авт. сайта).

И еще:

Sic similia ad similia addiderunt, et similia similibus curantur (лат. Так подобное накладывается на подобное и подобное излечивает подобное. — Прим. авт. сайта).

Нечто похожее сказал Гиппократ. Но это никоим образом не умаляет оригинальность Ганемана, который дал нам полную систему лечения подобным. Нет причин, по которым мы должны ограничивать себя системой какого-либо человека. В конце концов каждый из нас должен создать систему для себя благодаря нашей индивидуальной способности перерабатывать умения и системы других людей. Другими словами, каждый должен работать согласно своему собственному врожденному дару. Каждый из нас, даже самый младший, встретит пациентов, которые он и только он может исцелить; Провидение приведет этих пациентов к нему. Ни система Ганемана, ни система кого-либо другого не будут работать сами по себе.

Приведенные выше изречения Парацельса взяты из небольшой и очень важной работы А. А. Рамсейера "Универсальные и органные лечебные средства Радемахера", опубликованной Берике и Тафелем в 1909 году. В некотором смысле Радемахер был учеником Парацельса, а также современником и последователем Ганемана. Но Радемахер (или его переводчик) указывает, что представления Парацельса и Ганемана о "подобиях" не совсем идентичны, как не совсем идентичны локализация симптома по Ганеману и органное соответствие по Радемахеру. Оба они очень важны, и вот случай, когда я следовал указаниям Радемахера.

Весной 1909 года меня срочно вызвали к сорокалетнему пациенту из-за сильного кашля и откашливания темной крови. Он слегка кашлял на протяжении нескольких дней, но это не беспокоило его до того утра, когда он откашлял примерно пинту крови. Было нетрудно найти источник кровотечения; верхушка правого легкого выстукивалась глухо, при выслушивании можно было услышать влажные звуки. Но любопытный момент заключался в том, что пациент совсем не чувствовал себя больным, у него не было температуры. Он был очень подагрическим субъектом, и я пришел к выводу, что центр проблемы должен быть найден в другом месте; мое подозрение пало на селезенку и печень, из-за которых он в течение нескольких сезонов подряд был вынужден проходить курс лечения в Экс-ле-Бене. Вспомнив, что Carduus marianus приводит к кровоизлияниям разных видов, включая кровохарканье, и что, по Радемахеру, он является одним из органных средств, связанных с селезенкой и печенью, я прописал его дозами по десять капель материнской настойки каждые четыре часа. Больше кровотечений не было, на следующий день легкое очистилось, и пациент стал практически здоров. В следующий раз я увидел его примерно через год, встретив на улице. Я не сомневаюсь, что д-р Вир нашел бы лекарство по Кенту, но у меня не было его репертория с собой в тот день.

Кстати, я могу упомянуть, что Радемахер дает очень ценное указание для поиска причин некоторых проблем с брюшной полостью. Несколько органов или частей могут страдать одновременно. Как можно понять, чтó является главным виновником? Радемахер говорит, что нужно определить, где в конце приступа остается последний остаток боли; именно здесь обычно обнаруживается первично пораженный орган.

Еще один способ, посредством которого можно найти название или лечебную силу средства, открыл Шюсслер с его биохимическими теориями. По принципу включения всего имеющегося — в отличие от теорий, не основанных на опыте, — я вложил все, что знаю обо всех этих побочных линиях, в свой "Словарь". И еще раз спасибо Ганеману, он дал нам в своей схеме организации симптомов совершенное средство их определения и использования, благодаря тому, что его работа основана на реальности и никогда не устареет, сколь много ни может быть к ней добавлено.

Каждый из этих представителей Адама — Парацельс, Ганеман, Радемахер, Шюсслер — по-разному доказывал, что может успешно называть лекарства, и мне даже посчастливилось увидеть Адама за этой работой. В том случае это был Роберт Томас Купер. Я часто ходил с ним вокруг грядок с растениями в Кью и слышал, как он рассказывал об одном растении за другим, как если бы он был лозоискателем, об их скрытых свойствах, то есть скрытых от меня, но не от него.

Я приведу вам один пример того, что Купер мог сделать с непроверенным лекарством. Однажды вечером мы с ним обедали, и на столе была ваза с цветами птицемлечника. Я спросил его, как бы шутя, что он с ним делает. Он рассмеялся и ничего не сказал. Впоследствии выяснилось, что он не совсем был готов сказать; он просто проверял свои догадки. Он дал одну дозу человеку, который был отправлен из больницы с заключением после диагностической операции об обнаружении неоперабельного рака желудка. Две или три дозы настойки Ornithogalum вылечили этого пациента, и когда я сам увидел его, я смог проверить результат. Подробности можно найти в моем "Словаре", поэтому мне не нужно повторять их здесь. Но я могу добавить, что хотя я и не лозоискатель, я могу распознать видение в других. Я повторил этот опыт Купера с молодой женщиной, толстая кишка которой была поражена раком. Была проведена диагностическая операция; состояние пациентки было сочтено неоперабельным, и она также была вылечена несколькими дозами Ornithogalum ∅. Ни в одном из этих случаев не была нарушена целостность кишечного тракта.

А вот не злокачественный случай. На днях меня попросили посмотреть одну американку, у которой была очень увеличена и сильно повернута поперечная ободочная кишка, а один край желудка находился в районе слепой кишки. Все это было отображено на рентгеновских снимках. Дискомфорт, вызванный таким положением вещей, напомнили мне о симптомах, зафиксированных в патогенезе Ornithogalum, составленном Купером и мной. Я назначил Ornithogalum 3 каждые три часа, и в следующий раз, когда я увидел пациентку, она оценила результат, сказав, что ей нужна "тонна этих порошков, чтобы взять их с собой на континент". Итак, как вы видите, применение Ornithogalum совершенно не зависит от того, является ли случай злокачественным или нет, если присутствуют его конкретные признаки. Что касается терапии злокачественных заболеваний, со временем вы все это услышите от д-ра Берфорда, и я не буду вторгаться его владения. Птицемлечник теперь является зарегистрированной звездой большой величины на гомеопатическом небосводе.

Теперь еще о сигнатурах. Следует помнить, что многие лекарственные средства в гомеопатической Материи медике имеют некоторые отличительные внешние признаки, указывающие на их терапевтическое применение. Я могу упомянуть в качестве примеров плод конского каштана и корень лютика, Ranunculus ficaria, и их использование при геморрое. Но доктрина сигнатур есть нечто большее, чем это. Главным моментом является невидимая "сигнатура".

Парацельс сказал: "Бог не шьет одежду для людей, он дает им портного". "Одежда", о которой говорит Парацельс, это, конечно, формы или тела, в которые одеты наши души, а под "портным" он понимал созидательные силы Природы. Форма каждого человека является орудием его духа и всех его способностей, и именно из-за этой высокой функции есть смысл всю жизнь заботиться о поддержании этой формы в гармоничном рабочем, или в здоровом, состоянии. Тело человека — это не только инструмент его духа, это его "сигнатура". Как и у человека, у всего остального в природе есть своя сигнатура, и у Парацельса есть нечто поразительное об этом, что важно для работы Ганемана. Парацельс пишет:

Волшебница и изобретательница находит всюду то, что нужно, и больше, чем требуется. Душа не воспринимает внешнюю или внутреннюю физическую структуру трав и корней, но она интуитивно воспринимает их возможности и полезные свойства и сразу узнаёт их Signatum.

Signatum (или сигнатура) представляет собой определенное органическое или витальное действие, придающее каждому объекту природы (в отличие от искусственно созданных объектов) некоторое сходство с определенным состоянием, вызванным болезнью, посредством которого можно восстановить здоровье при определенных заболеваниях больного органа.

Signatum часто выражается даже во внешней форме вещей. Наблюдая эту форму, мы можем узнать что-то о внутренних качествах, даже не используя наше внутреннее ви́дение. Мы наблюдаем, что внутренний характер человека часто выражается даже в его походке и в звуке его голоса. Подобным образом скрытый характер вещей в определенной степени выражается в их внешних формах. Пока человек оставался в естественном состоянии, он узнавал сигнатуры вещей и знал их истинный характер, но чем больше он очаровывался иллюзорными внешними проявлениями, тем больше он терял эту силу.

Именно это потерянное ви́дение Ганеман вернул человечеству. Его метод проверки внутренних невидимых свойств растений и минералов в перегонном кубе человеческого тела вернул понимание естественного факта, очищенного от всяческого пустого теоретизирования и так называемых объяснений, которые ничего не объясняют.

Люди забывают, что Ви́дение должно идти раньше Постижения. Вы должны воспринять вещь прежде, чем сможете интеллектуально ее понять. Там, где нет ви́дения, разум беспомощен, а логика есть заблуждение и ловушка.

Я много сказал, предваряя этот последипломный курс лекций и демонстраций, и на прощание я дам вам следующий совет: забудьте все это на ближайшие две недели. У всех ваших учителей есть, чем поделиться с вами из своего собственного жизненного опыта; слушая каждого из них, уберите все остальное и всех других лекторов из ваших умов. Далее, не критикуйте и не пытайтесь объяснить себе впитываемое вами, пока не убедитесь, что вы видите глазами своего преподавателя.

Когда д-р Вир будет учить вас основам назначений, направьте все свое внимание на использование репертория и Материю медику, поскольку именно кропотливое изучение репертория даст вам вернейший путь поиска лекарства. Я могу сказать вам, что у меня стерлась обложка книги Кента, и ни одна из книг с моих полок не используется чаще нее. Но, к сожалению, репертории не помещаются в карманах жилета, поэтому иногда вам придется доверять своей интуиции, которая вообще не занимает места.

Когда этот курс будет закончен, вы сможете проверить все, что узнали, в тигле вашей собственной практики. Она — желудок, в котором каждый кусок ежедневного хлеба знания должен быть переварен и превращен в ваши собственные духовные кровь и кости. Независимо от того, насколько щедрым может быть подобный банкет, эту частицу алхимии каждый человек должен сотворить для себя.

 ПРЕДИСЛОВИЕ ПИТЕРА МОРРЕЛЯ