§ 32

Таким же точно образом аллопатическое лечение, когда оно не слишком сильно, хотя бы продолжалось многие годы, не может излечить застарелой хронической болезни. Болезнь остается все та же, ибо ее лечат такими лекарствами, которые не могут возбудить в здоровом теле поражения, сходного с естественным страданием. Это каждый день видно из практики, так что не нужно доказывать сей истины примерами.

§ 33

II. Второй случай бывает тогда, когда новая несходная болезнь сильнее предшествовавшей. В сем случае прежняя болезнь останавливается на время новой до тех пор, пока сия последняя пройдет или вылечится, но тогда первая снова появляется. — Двое детей, подверженных эпилепсии, будучи заражены чесоткой, освободились от эпилептических припадков, но как скоро чесотка прошла, то эпилепсия снова показалась, что заметил Tutpius¹¹. — Чесотка, как видел Schoepf¹², исчезала на все то время, в которое больной страдал скорбутом, но она снова показалась, как скоро был излечен скорбут. — Гнойное воспаление легких остановилось, когда больной был поражен жестокой нервной горячкой; но оно опять пошло своим порядком, как скоро горячка миновалась¹³. — Бешенство, присоединившееся к гнойному воспалению легких, по-видимому уничтожает последнее со всеми его припадками, но лишь только оно пройдет, как гниение легких снова появляется и убивает больного¹⁴. — Если корь и оспа свирепствуют вместе, и если поражают они младенца в одно время, то корь, уже высыпавшая, обыкновенно останавливается в своем ходе, когда появляется оспа, и опять продолжается при излечении сей последней. Равным образом часто случается, по замечанию Манжета¹⁵, что оспа, уже приставшая и вышедшая наружу, задерживается дня на четыре появлением кори, но по окончании ее воспринимает свое течение. В сем случае, если оспа привита назад тому шесть дней, то воспаление, последовавшее от сего, приостанавливается обнаружившейся корью, а оспа показывается не прежде, как корь уже окончит свое семидневное течение¹⁶. В другом случае, когда прививали детям оспу там, где свирепствовала корь, то через четыре или пять дней после прививания у многих из них показывалась корь и препятствовала высыпанию оспы до самого своего окончания, в которое время высыпала уже оспа, и была благоприятна¹⁷. — Настоящая скарлатина¹⁸, гладкая, рожевидная и соединенная с жабой, была остановлена в четвертый день появлением предохранительной оспы, и только по прошествии сей последней скарлатина снова показалась. Таким же образом предохранительная оспа была задержана в десятый день появлением настоящей скарлатины, так что ее красный кружок исчез до тех пор, пока прошла скарлатина, потом окончила свое правильное течение и предохранительная оспа¹⁹ (итак, кажется, что обе эти болезни имеют одинаковую силу). — Корь также задержала предохранительную оспу: через восемь дней после того, как предохранительная оспа достигла высочайшего своего развития, показалась корь, и с сей минуты оспа остановилась, и уже после происхождения кори докончила свое течение, так что ее гнойные прыщи в шестнадцатый день имели такой вид, какой бы надобно было иметь по-настоящему в десятый, как заметил Kortum²⁰. Прививание оспы было еще в своей силе после появления кори, но только по прошествии последней первая могла докончить полное свое течение, по наблюдению Кортума²¹. — Я сам видел, что заушная жаба (angina parotidea) исчезла тотчас по привитии предохранительной оспы и ее приближении к полному своему развитию; только по совершенном окончании сей последней, и когда исчезли крутки ее прыщей, эта опухоль заушных и нижнечелюстных желез, основывающаяся на особенном миазме, возвратилась и окончила свое семидневное течение.

Так бывает со всеми несходными болезнями: сильнейшая задерживает слабейшую (если только они не соединились между собой, что редко случается в острых болезнях), но они никогда не вылечиваются одна через другую.

§ 34

Врачебное искусство в продолжении стольких веков видело все это; оно видело, что сама натура не может излечить болезни, присовокупляя к ней новую, ежели эта присоединившаяся болезнь не сходна с первой. — Что дóлжно подумать об этом искусстве, которое вопреки опыту продолжало лечить хронические болезни аллопатическим способом, т. е. лекарствами и рецептами, кои по свойству своему могли бы произвести сами собой только болезненное состояние, несходное с состоянием естественной болезни? Когда бы даже врачи и не наблюдали чистое действие лекарств, то самые печальные следствия сих способов долженствовали бы убедить их, что они следовали пути ложному и противоположному цели. Неужели им незаметно было, что употребляя сильное аллопатическое лечение против хронической болезни, они делали не что иное, как производили искусственную болезнь, которая могла утишить первоначальную только на время своего продолжения? Не видели ль они, что это первоначальное зло, задержанное и прекращенное на время, всегда возвращалось, как скоро ослабление сил больного не позволяло более продолжать аллопатических нападений на его жизнь? Таким же образом тотчас исчезала с тела посредством сильных и повторяемых приемов слабительного, лихорадочная сыпь (exanthema), но когда больной не мог более выносить искусственной болезни, которую жестоко произвели в его кишках (болезнь несходную с коростой), т. е. когда он не мог более принимать слабительных, тогда сыпь эта снова появлялась как и прежде, или внутренняя псорическая болезнь обнаруживала какой-нибудь другой мучительный припадок, и несчастный больной страдал сверх того от болезненного расстройства в пищеварительных органах и от большего расслабления сил. То же самое бывает, когда врачи поддерживают искусственные раны и фонтанели на поверхности тела, чтобы уничтожить хроническую болезнь. Никогда не будут они в состоянии достичь через это своей цели, потому что подобные искусственные нарывы суть вещи совершенно лишние и аллопатические в отношении к внутреннему страданию. Однако же так как раздражение, произведенное многими фонтанелями, часто бывает сильнейшей болезнью, нежели естественная, то сия последняя и может иногда утихнуть и задержаться через это, но только задержаться, говорю, и то неприметно истощая силы больного. Падучая болезнь, в продолжении многих лет задерживаемая фонтанелями, снова и еще в худшем виде показывается, когда закрывают Фонтанели, по свидетельству Пеклина²² и других. Но как слабительные в отношении к коросте и фонтанели в отношении к падучей болезни суть лекарства неприличные и аллопатические, так и все эти рецепты, составляемые из неизвестных и собранных наудачу средств, чужды во всех других бесчисленных болезнях. Эти также только ослабляют, задерживают и отдаляют на некоторое время зло, не могши его излечить; даже часто из их долговременного употребления проистекает новая болезнь, которая соединяется с прежней.

§ 35

III. Третий случай есть тот, когда новая болезнь после долговременного влияния на организм соединяется наконец с прежней несходной болезнью и образует с ней сложную болезнь так, что каждая из них занимает отдельную часть тела, т. е. органы, которые ей наиболее приличествуют, оставляя другой болезни части ей свойственные. Таким образом зараженный любострастной болезнью может еще получить чесотку, и наоборот. В начале, когда господствует чесотка, припадки любострастной болезни задерживаются, но как скоро любострастная болезнь сделалась по крайней мере столько же сильной, как и чесотка, то обе болезни соединяются одна с другой, т. е. каждая занимает свойственные ей части организма²³, и зараженный делается посему еще более больным и труднее к излечению. В случае стечения двух скоротечных заразительных болезней, например, оспы и кори, обыкновенно одна задерживается другой, как я уже и сказал это прежде, но есть также жестокие эпидемии этого рода, в которых (хотя редко) две несходные болезни показываются вдруг в одном и том же теле и таким образом соединяются в короткое время. В такой эпидемии, в коей оспа и корь господствуют вместе, было по крайней мере 300 случаев, когда эти болезни избегали друг друга или задерживали одна другую, и когда корь поражала только через 20 дней после появления оспы, а оспа через 17 или 18 дней после кори, так что первая болезнь совершенно проходила, как скоро показывалась другая. Но между этими 300 подобных случаев был один, в коем P. Russel²⁴ нашел эти две несходные болезни вдруг в одной и той же особи. Лаіпеу²⁵ заметил в двух девушках соединение оспы с корью. Jean Maurice²⁶ говорит, что он видел только два таких случая в продолжение всей своей практики. Есть также подобные наблюдения у Эттмиллера²⁷ и у некоторых других. — Zeticker²⁸ видел, что прививная оспа продолжала свое правильное течение вместе с корью и просяной лихорадкой. Прививная оспа также не прерывала своего хода в продолжение меркуриального лечения, по замечанию Дженнера.

§ 36

Сложность болезней, проистекающая от долговременного употребления неприличных лекарств, бывает еще гораздо чаще, нежели сложность недугов естественных, ибо повторяя беспрестанно такие лекарства, производят наконец состояние искусственной болезни, которая соответствует собственным и специфическим качествам этих лекарств. Но так как искусственные страдания не могут излечить несходной хронической болезни гомеопатическим раздражением, то они соединяются с ней и присовокупляют новую искусственную хроническую болезнь к прежнему естественному страданью, так что страждущая особа, бывшая дотоль не более как просто больной, делается больной вдвойне, и ее излечение становится гораздо труднейшим. Здесь можно применить многие случаи, изложенные в медицинских журналах, для употребления при консультациях, равно как и иные повествования о болезнях, находящиеся в описании врачей. К этому роду принадлежат еще частые случаи, в которых любострастная болезнь (особенно в сложности с псорой или cum sycosi), лечимая долгое время многими повторенными неприличными меркуриальными составами, не только нимало не вылечивается, но существует вместе с искусственным хроническим худосочием, произведенным ртутью²⁹, и образует с ним какую-то чудовищную слояную болезнь (обыкновенно называемую скрытой любострастной болезнью), которая не иначе как с большой трудностью может быть переменена на состояние здоровья, когда бы она даже и не была совершенно неизлечима.

§ 37

Сама природа, как я уже сказал, допускает иногда сложность двух естественных болезней в одном и том же теле. Но эта сложность случается только вследствие стечения двух несходных недугов, которые, сообразно с вечными законами природы, не могут уничтожиться и вылечиться один через другой; она случается, как кажется, таким образом, что две неподобные болезни разделяют, так сказать, между собой организм, занимая каждая преимущественно свойственные себе части, что по причине несходства этих болезней очень может быть без вреда единству нашего существования.

§ 38

Но совсем иначе бывает при стечении двух подобных болезней, т. е. когда к существующей болезни присоединяется другая, сильнейшая и сходная с нею. Здесь-то показывает природа, как она сама собой может лечить болезни, и чего требует от врача.

§ 39

Эти две сходные болезни не могут ни уничтожить одна другую (смотри о несходных болезнях под № I), ни взаимно задерживать друг друга (что доказано в случае под № II), ни существовать одна возле другой и образовывать сложную болезнь (как показал я о несходных болезнях в случае № III).

§ 40

Нет, две болезни, хотя и различные по своей сущности (см. § 21, прим.), но совершенно сходствующие между собой по их чистым действиям, т. е. в отношении к страданиям и припадкам, производимым ими, всегда уничтожаются, когда встречаются в одном и том же организме, т. е. когда сильнейшая болезнь преодолевает слабейшую. Причину этого нетрудно разгадать. Две несходные болезни могли существовать вместе в одном и том же теле, потому что их несходство позволяло им занимать различные места в организме, но здесь сильнейшая болезнь, присоединившаяся вновь, занимает те же части тела и поражает те же самые органы движения и чувствительности, которые уже заняты болезнью. Итак, невозможно, чтобы сильнейшая болезнь существовала около слабейшей; первая должна умалить и совсем уничтожить последнюю, подобно как свет лампадного пламени уничтожается в оптическом орудии солнечным лучом, который поражает глаз с большей энергией. Как скоро жизненное начало раз было поражено новой болезнетворной силой, подобной существующей уже в организме болезни, но сильнейшей ее, то оно освобождается от первоначального поражения и остается под единственным влиянием последовавшей болезнетворной силы, так что прежняя болезнь перестает существовать.

§ 41

Можно б было сослаться на множество примеров, где одни болезни вылечены природой гомеопатически через другие, сходные. Но чтобы говорить об известных и неопровержимых фактах, нам дóлжно исключительно придерживаться тех только всегда одинаковых болезней, которые происходят от постоянного миазма, и по сей причине заслуживают особенное наименование. Оспа, столь известная по количеству и жестокости своих припадков, есть болезнь, которой наиболее вылечивались гомеопатически многочисленные болезни через сходные припадки. Известно, что одно из самых общих действий оспы состоит в том, что она производит жестокие воспаления в глазах, которые могут даже лишить зрения, но оспа же совершенно вылечивает хроническое воспаление глаз, по словам Деротпё³⁰, а равно и другие воспаления, по уверению Леруа³¹. — Слепота, продолжавшаяся два года, произошедшая от скрывшейся внутрь чесотки, совершенно уступала оспе, как свидетельствует нам Klein³². Сколько раз оспа производила глухоту и одышку! Эти же две хронические болезни равным образом были уничтожаемы ею, когда она достигала своей высочайшей степени, что видел J. Fr. Closs³³. Опухлость шулят, даже самая сильная, есть частый припадок оспы, поэтому-то она и могла уничтожать большую и продолжительную опухоль левого ядра, произошедшую от ушиба, как заметил Klein³⁴, и подобную опухоль под глазами, по словам другого наблюдателя³⁵. Кроме других действий, оспа производит также тщетную понуду на низ, бывающую обыкновенно в кровавом поносе, посему она и прекращала такой понос, по наблюдению Фр. Вендта³⁶. Когда после прививной оспы следует натуральная, тo сия последняя тотчас уничтожает первую и препятствует ей достигнуть своего полного развития сколько потому что она сильнее ее, столько и по большому сходству с ней. Но когда прививная оспа уже близка к своей зрелости, и в то время начинает показываться натуральная, то первая уменьшает и ослабляет, однако же, гомеопатически последнюю, как свидетельствует нам Miihrj³⁷ и многие другие. Кроме способности производить обыкновенные нарывы, предохраняющие от оспы натуральной, лимфа прививной оспы имеет еще способность возбуждать всеобщую скоротечную сыпь (exanthema) иного свойства. Сия последняя состоит в конических прыщах, которые редко бывают велики и гнойны, но малы, сухи и сидят на маленьких красных пятнах, перемешанных с другими красными и круглыми пятнами на коже. Эта сыпь, сопровождаемая иногда жестоким зудом, показывается у многих детей за восемь дней прежде, а еще чаще после того, как в прививной оспе покажется красный кружок (areolum), и исчезает через несколько дней, оставляя только небольшие красные жесткие пятна на коже. По причине сего-то другого миазма прививная оспа вылечивала у детей совершенным и надежным образом самые застарелые и беспокойные сыпи вскоре по привитии, как заметили это весьма многие наблюдатели³⁸. Прививная оспа, имеющая свойственным себе припадком причинять опухоль руки³⁹, также вылечила по высыпании своем распухшую и полупараличную руку⁴⁰. Лихорадка прививной оспы, начинающаяся обыкновенно, когда красный кружок не имеет вокруг себя прыщей, вылечила гомеопатически перемежающуюся лихорадку у двух особ, в чем уверяет нас младший Hardege⁴¹ в подтверждение замечания Гюнтера⁴², что две лихорадки (сходные) не могут находиться вместе в одном и том же теле⁴³. Корь имеет большое сходство с коклюшем по лихорадке и кашлю. Вот почему Bosquillon⁴⁴ видел во время одной эпидемии, когда обе эти болезни господствовали вместе, что многие дети, имевшие тогда корь, были свободны от коклюша. Они освободились бы все и навсегда от коклюша, если бы болезнь сия была сходна совершенно, а не отчасти только с корью, т. е. если б она также сопровождалась сыпью, подобной бывающей при кори, и потому корь могла не всех, а только многих детей защитить от коклюша, и то только на время этой эпидемии. — Но когда корь встречается в теле с недугом сходным с ней в главном припадке, т. е. в скоротечной сыпи, то она без всякого сомнения может ее уничтожить и вылечить гомеопатически. Таким же образом мгновенно излечивались совершенным и надежным образом хронические лишаи через высыпание наружу кори, как заметил это Когіит⁴⁵. Просообразная и жгучая сыпь на лиігіи, шее и руках, продолжавшаяся шесть лет и возобновлявшаяся при каждой перемене погоды, была превращена корью в повсеместную подкожную опухоль; когда прошла корь, то и вся сыпь была совершенно вылечена и никогда не возвращалась⁴⁶.

§ 42

Врач ни из чего не может научиться так ясно и убедительно, как из этих естественных излечений, выбору искусственных болезнетворных сил, способных уничтожать болезни верно, скоро и надежно.

§ 43

Сама природа, как видим из приведенных примеров, никогда не может уврачевать одну болезнь другой несходной, как бы ни была последняя сильна, но она производит это единственно и как бы каким-то чудом сильнейшей и сходной болезнетворной силой, т. е. такой, от которой припадки подобны припадкам лечимой болезни. Причина тому заключается в вечных и неизменных законах природы, досель нам неизвестных.

§ 44

Мы нашли бы гораздо большее число этих гомеопатических естественных излечениЙ, если бы, с одной стороны, наблюдатели были к ним внимательнее, а с другой природа не имела так мало вспомогательных болезней, способных лечить гомеопатически.

§ 45

Природа может употреблять для сей цели только немногие болезни с постоянным миазмом, о коих сказано было выше (см. § 41). Но болезнетворные силы, служащие природе целительными средствами, опаснее для жизни и ужаснее врачуемой ими болезни, и последствия от них в свою очередь должны быть уничтожены лекарствами же; посему природа может лечить гомеопатическими случайными лекарствами только малое число недугов, и то с большой опасностью и неудобством для больного, ибо как не может она сообразно с обстоятельствами изменять приемы этих болезнетворных сил (лекарств), то должна действовать всей совокупностью их на больного к великому его обременению. Однако же мы имеем, как уже видели, разительные примеры гомеопатических излечений, произведенных самой природой, которые в то же время служат доказательством коренного закона во врачебном искусстве: лечите болезни лекарствами, от коих происходящие припадки были бы подобны припадкам болезней.

§ 46

Этих естественных излечений достаточно для проницательного человеческого ума, чтобы открыть закон, сейчас нами показанный. Но посмотрите, какое преимущество имеет в сем случае человек над природой! Сколько тысяч искусственных болезненных сил представляют ему лекарства, распространенные по всему лицу земли! Эти врачебные вещества суть производители искусственных болезней, весьма различные по своим действиям, могут служить целительными средствами против всех естественных недугов, какие только возможно себе представить; это суть болезненные силы, которые врач может употреблять в столь малых приемах, что они поистине немногим чем сильнее той сходной болезни, которая должна ими уничтожиться; это суть болезненные силы, говорю я, коих могущество исчезает само собой после совершенного излечения, и которые не имеют нужды в других лекарствах для собственного уничтожения в свою очередь! И так из сего следует, что этот превосходный целительный способ лечения не имеет нужды ни в каком насильственном на организм действии, но что больного заставляют чувствовать только легкий, мало ощутительный и однако же быстрый переход от естественного страдания, удручающего его, к здоровью, которого он желает.

 §§ 1–31    ОГЛАВЛЕНИЕ   §§ 47–66